CC BY
58
УДК 81’373=511.142 ББК 81.2 ХАТ-2
Онина Софья Владимировна кандидат филологических наук, доцент г. Ханты-Мансийск Onina Sofia Vladimirovna Candidate of Philology,
Assistant Professor Khanty-Mansisk Освоение иноязычных вкраплений на структурном уровне современного хантыйского языка Foreign Inclusions Analysis at the Structural Level of the Modern Khanty Language
В статье рассматриваются особенности адаптации русскоязычных единиц к фонетическим нормам, грамматическим правилам, словообразовательным моделям и семантическим законам современного хантыйского языка. Материал подтверждает, что значительная доля новых вкраплений прежде становятся явлениями речи, но в дальнейшем становятся и реальностью языка, замещая даже те единицы (их корни, словоформы), которые могут быть транслированы изначальными, исконными средствами хантыйского языка.
The article deals with the special features of the Russian language units’ adaptation to the phonetic standards, grammatical rules, word-formative models and semantic principles of the modern Khanty language. The material confirms that a significant number of the new inclusions at first become a speech phenomena and then the language reality, replacing even those units (their roots, word-forms) which can be translated with the original, native means of the Khanty language.
Ключевые слова: хантыйский язык, русский язык, лексический, фонетический, морфологический, семантический, уровень.
Key words: the Khanty language, the Russian language, lexical, phonetic, morphological, semantic, level.
В хантыйском языке весьма многочисленны и разнообразны русские заимствования. Они составляют обозначения языковых единиц известных и неизвестных прежде предметов и понятий, ставшие впоследствии известными с дальнейшей дифференциацией уже имеющихся, носителями хантыйского языка вследствие тех или иных контактов ханты с русским народом. Причинами лексического заимствования могут быть как внешние, так и внутренние факторы.
Основная внешняя причина - тесные политические, торговоэкономические связи между народами - носителями языков. В этом случае слово нередко заимствуется вместе с вещью, точнее, «необходимость обозначить с
помощью иноязычного слова какое-либо вновь появившийся специальный вид предметов или понятий» [Крысин, 1997: 132], например, лексема пальто употребляемое в современном хантыйском языке (чаще употребляют pal'ta, ханты, проживающими на Оби, и хоптан - ханты, проживающие на притоках Оби; в сынском говоре x°ptan ’пальто’ < ср. устар. русск. кафтан), появившееся в XIX в. в русском языке вытеснило слова армяк, зипун, тулуп именно вследствие того, что был заимствован сам предмет, который оно обозначает. Заимствования могут быть результатом длительных контактов народов. Так, многие названия lapsa, süntdk, arpus, относящиеся к быту и занимающие достойное место в современном хантыйском языке, в своё время «пришли» в русский язык из тюркских языков в период татаро-монгольского владычества - лапша, сундук, арбуз.
Одной из внутриязыковых причин заимствования является необходимость «специализации наименований, которая неизбежна в связи с присущей языку тенденций ко все большей дифференциации языковых средств по семантике и прагматике» [Крысин, 1997: 132]. Вследствие этой тенденции смысл выражаемого хантыйским словом, может расщепиться на два значения и одно из них приобретает иноязычную номинацию. Ср. хант.: lapka и makasin ‘магазин’, kusa
и nacdi'ñek ‘начальник’, kas и ístan и püruki ‘брюки’, utditdti taxa и askula ‘школа’. Другой внутриязыковой причиной заимствования является «тенденция к замене описательных наименований однословными» [Крысин, 1997: 132], так как новые слова по сравнению с исконными являются лаконичнее. Так, в хантыйском языке появились лексические единицы lampocka вместо aj nowi tüt,
сейф вместо tütdn at leti karti xosap, сервис вместо jama lapdtti-sawíti sir, kat'dr
вместо tüt9tj x°p, wertal°t вместо toxldt] x°p, kíñka вместо lüqdtti nepek, rücka
вместо xansti jüx, xalat'íl'ñik вместо let°t sawiti ot, üt'uk вместо sox ñosdtti ot/karti, karwat' вместо olti taxa, armija вместо lusítti taxa и др. Вышеприведённые примеры свидетельствуют ещё и о том, что всё же основным обстоятельством за-
имствований являются билингвизм говорящих, способность объясняющихся переходить с одного языка на другой в процессе общения. Распространение иноязычного слова в иные общественно-социальные группы говорящих и во всевозможные сферы устной и письменной речи, пожалуй, сегодня эта роль принадлежит журналистам, корреспондентам, ученым, национальной интеллигенции.
Проникновение русских лексических элементов в хантыйский язык началось, по-видимому, довольно рано и относится к начальной стадии соприкосновения ханты с русскими. Об этом свидетельствуют такие языковые единицы, как, например: pojar ’боярин, господин, воевода’- русск. боярин’, jak ‘писарь’ -русск. ’дьяк’, kanas ‘князь’,pop ‘поп’.
Как утверждает А.Д. Каксин, «большая часть новых лексических заимствований в последние 200 лет - это лексика бытовая, то есть слова, обозначающие предметы, объекты (преимущественно материальные) или действия (признаки), так или иначе связанные с повседневным бытом и хозяйственной деятельностью. Другой особенностью является то, что имена существительные преобладают и составляют не менее 90% всех случаев» [1999: 221-224].
Учитывая следующие признаки: источник заимствования: русский литературный язык или территориальная разновидность русского языка; время заимствования: «старые» (прежде всего дореволюционные) заимствования и слова, пришедшие в советскую эпоху; степень фонетической адаптированности новых слов хантыйским языком (причем этот признак взаимосвязан с двумя предыдущими). При этом будем учитывать два момента: 1) является или не является русское слово в свою очередь заимствованным; 2) есть или отсутствует язык-посредник (например, язык коми или сибирских татар).
Адаптированные лексические единицы отражают хантыйско-русское взаимодействие на различных языковых уровнях. Различия в звуковом строе, грамматике, семантико-словообразовательных свойствах между языками ведут к тому, что чужое слово изменялось, приспособлялось к фонетическим нормам, грамматическим правилам, словообразовательным моделям и семантическим законам хантыйского языка.
Прежде необходимо заметить, что прежние «старые заимствования» русских лексических заимствований адаптировались и функционировали исключительно по правилам хантыйского языка. В этом плане уровни словообразования и морфологии (в отличие от лексического уровня) остаются консервативными. А «новые заимствования», особенно, проникшие в последние десятилетия, сохраняют свой «иноземный облик». В лексике хантыйского языка явно ощущаются как чужие, но, тем не менее, хорошо приживаются. Они не претерпевают фонетических модификаций, но приспосабливаются к грамматической системе заимствующего языка, в связи с этим предполагают соответствующие изменения в грамматическом оформлении (переоформление).
Итак, не давая полного описания всех проявлений этого многообразного процесса, покажем его на примере некоторых позиций.
Заимствованные из русского языка лексемы подвергались фонетическим изменениям в соответствии с требованиями и особенностями звукового состава слов хантыйского языка, в соответствии с законами принимающего языка. Более радикальная переработка заимствованного слова происходит тогда, когда оно было заимствовано с голоса. У заимствованного слова в таком случае легче заметить фонетические изменения. Наиболее сильное фонетическое воздействие испытывали русские слова со стечением согласных в начале слова и слова с несвойственными для хантыйского языка согласными.
Известно, что хантыйскому, как и обско-угорским языкам, вообще, несвойственно стечение согласных в начале слова. При стечении согласных звуков в начале заимствованного слова вставляется между ними или перед ними гласный. И преодоление стечения согласных в начале слова происходило следующим образом, например:
1) способом вставки между начальными согласными гласного, капа§ ‘князь’, кйгра ’крупа’ ка1а8 ‘класс’ кйт§ка ‘кружка’, Штра ‘труба’,
2) способом прибавления к началу слова гласного: а$кп1а ‘школа’, а§кар ‘шкаф’, а81акап ‘стакан’, аsweca ‘свеча’,
3) способом отбрасывания начальных согласных: 1шдШ ‘служить’, йпа ‘вино’}ак ‘писарь’ < русск. ‘дьяк’.
Характерными в этом отношении являются так называемые советизмы, то есть заимствования, органически вошедшие в словарный состав хантыйского языка в советское время. Приведём лишь примеры, являющиеся до сих пор актуальными в современном языке. Хотя следует отметить, что на русскую речь представителей старшего поколения родной язык продолжает оказывать определенное влияние. Они частично заменяют на совпадающие по звучанию русские фонемы. Так, например, наблюдается смешение глухих и звонких согласных (отождествление их в глухом варианте). В интервокальной позиции и перед сонорным эти согласные приобретают медиальный (=серединный звук слога) характер.
В заимствуемых словах с несвойственными для хантыйского языка согласными последние замещались другими согласными, по своему характеру и природе наиболее близкими замещаемым звукам. В области фонетического освоения русских заимствований наиболее интересным является довольно частое оглушение звонких согласных [Баландин 1949:74-76]. Это явление можно рассматривать как диссимиляцию глухих согласных, связанную с относительно большим распространением глухих согласных в хантыйском языке, как и в других финно-угорских языках по сравнению с русским языком. Указанные замещения распространялись на следующие согласные:
1) звонкие [b] б, [g] г, [d] d,[z] з замещались соответствующими глухими [p] п, [х] х, [t] т, [k] к, [m] м, например, kapak ‘кабак’, tUka ‘дуга’, kasir ‘козырь’, poloto ‘болото’ ,pil ‘был’, kora ‘гора’ и мн. др.;
2) согласные [s] ш, [zh] ж, [с] ц, [с] ч и замещались твёрдым или среднеязычным [s] с/ [s] щ, например, rakasi ‘рогожа’, laras ‘ларец’, kalas ‘калач’,
pol'soj ‘большой’, и др.;
3) замещением [f] ф на [p] п, в связи с тем, что в исконно хантыйском языке нет собственного согласного [f], при заимствовании из русского языка он часто звучит как [п]. Например: ponar ’фонарь’, xoptan ‘кафтан’, pajna ‘Фаина’ pupajka ‘фуфайка’,piskul'tura ‘физкультура’ и др.
Среди гласных, чаще всего, с гласной -а происходят трансформации:
1) в заимствованиях из русского языка существительных среднего рода на -о, в хантыйском способны замещаться на гласную -а, например: wetra ‘ведро’, una ‘вино’, metra ‘метро’, naprasna ‘напрасно’, otcestwa ‘отчество’, ótcestwa ‘отчество’,pisma ‘письмо’ и т.д.
2) некоторые имена существительные, оканчивающиеся на безударную гласную -а, оказываясь в хантыйском языке теряют её, например: minut ‘минута’, käset ‘газета’ и др.
Причём в первом случае «ударение переходит на первый слог», являясь важным основанием изменения заимствованных слов, ибо в хантыйском языке в большинстве случаев оно находится на первом слоге. Ср.: wétra ‘ведро’, úna ‘вино’, métra ‘метро’, naprasna ‘напрасно’. Но иногда, ударение в хантыйском языке может стоять и на втором и последующих слогах, например: kanás ‘князь’, что объясняется разноместным характером ударения в языке-источнике или влиянием русских акцентологических моделей.
От многих русских основ в хантыйском языке осуществляется деривация с использованием хантыйских словообразовательных суффиксов. Например: sistam ‘чистый, чисто, чистота’ образовано от основы sist- по образцу хантыйских слов типа wewt=am ’плохой, плохо, нечто плохое’, kark=am ’бодрый, бодрость’ и т.д.; sopas=la= ’запасать’, sistam=ta= ’чистить’ (становясь глаголами, получают тот или иной суффикс каузативности [ср.: Каксин, 1999] (=имеющий значение причины (повода) для действия). Заимствованные из русского существительные могут образовывать имена прилагательные в хантыйском языке с
помощью словообразовательного форманта -эу, -ay, со значением обладания.
Например, sopas ‘запас’ - sopas эу ‘запасливый’, sakkar ‘сахар’ - sakkariï] ‘сладкий’, soi ‘соль’- sölay ‘солёный’ и др.
Словоизменение заимствованных слов происходит путём перенесения отдельных форм из одного языка в другой, в частности предполагается соответствующие изменения в морфологическом оформлении. Значительное количество
новых иноязычных слов способны принимать фактически все имеющиеся грамматические категории в зависимости от того или иного лексикограмматического класса. В словоизменении имен существительных принимают категории числа (единственное, двойственное, множественное), падежа (латив, локатив), поссесивности. В словоформах askulajem ’(моя) школа’, askulajew
’(наша) школа’, askulaja ’к школе’, askulajnn ’в школе’ и т.д. корень/основа
askula ‘школа’ заимствован из русского языка, а морфемы -jem -jew, -ja, -j9n
представляют собой словоизменительные аффиксы хантыйского языка. Утрачивают свое прежнее родовое различие русские лексемы типа lekkar ‘врач’ lek-kar iki ‘врач (мужчина)’ lekkar imi ‘врач (женщина)’. Несвойственные хантыйскому языку иноязычные слова имена существительные, оканчивающие на -ая, типа: столовая, а также имена прилагательные на -ий, -ый, типа: finskij, part'ijnij в шурышкарском диалекте принимают -ij, stolowij, а прилагательные, в отличие от казымского диалекта сохраняют прежний вид: finskij, part'ijnij. Русские существительные, имеющие только форму множественного числа (финансы, хлопоты, консервы), в хантыйском языке принимают форму единственного числа, путем отбрасывания -ы: xolopata, konserwa, farfora и образуя формы как
и двойственного числа: xolopatajy эп, konserwajynn, farforajydn, ockajynn так
множественного xolopatajnt, konserwaj nt, farforajnt, ockajnt.
Заимствованные из русского языка глаголы в хантыйском языке образует большинство грамматических категорий без каких-либо особенностей, аффиксы лица-числа, которые определяются фонетикой финала основы, субъектнообъектных форм, форм актива-пассива и аффиксы времени. Личные аффиксы маркируют лицо-число объекта данного прямого объекта, аффиксы пассивного
спряжения - лицо число грамматического субъекта. Например: ma rupitlnm ’я
работаю’, nay rupitsnn ’ты работал’ и т.д.
Все заимствованные хантыйским языком слова, особенно в речи старшего поколения, при словоизменении получают соответствующие аффиксы хантый-
ского языка. Из морфологических особенностей очень характерны ошибки в согласовании в роде и падеже русского языка. Например, ripnij iskat'el'nij ispuska ‘рыбная искательная избушка’, mal'enkij recka ‘маленькая речка’, ranesnij jürti ‘ранешные юрты’, süxoj kedrovij ozero ‘сухой кедровый озеро’, golij mesto ‘голый место’, wisokij mesto ‘высокое место’ и др. В речи наблюдается также пропуск предлогов. Ср.: tuci, id'it'e tuda etu storonu ‘тучи, идите туда, [в] эту строну’; tridcat' ol'en'ej pilo twux semej ‘тридцать оленёй было [у] двух семей’.
На лексико-семантическом уровне результаты хантыйско-русского взаимодействия явны. Отмечены названия, возникшие на основе разных типов калькирования: прямые и метонимические, полные и неполные, точные и неточные кальки. Полные кальки представляют собой полный перевод названия, но он может быть неточным, если русское название не повторяет структуру
хантыйского названия или его дословную семантику. Ср.: jemdj nol ‘святой
мыс’, sej ür ‘песчаная возвышенность’, sortdj maldj ‘щучье озеро’, un maldj ‘большое озеро’ и т.д. Неполные кальки сохраняют без перевода один или несколько компонентов названия: un sojdm или bol'soj sojdm ‘большой ручей; un
kisdj sojdm ‘большой каповый ручей’.
Особый случай при калькировании представляют названия (топонимы), в составе которых есть непереводимый субстратный компонент: река aj jüs joxan - малый юш юган ‘река ай юш ёхан’ ^ un jüs joxan - большой юш юган ‘река ун
юш ёхан’; oldj кat spel'joxan ^ kimet кat spel'joxan (названия рек на уральских горах, где каслают, кочуют сынские ханты).
В данном статье мы не ставили себе целью исчерпывающее рассмотрение всех случаев влияния русского языка на грамматический строй хантыйского. Мы стремились на отдельных примерах показать, насколько такое влияние отражается на развитии хантыйского языка и при каких условиях получается наиболее полезный результат.
Анализ состава и структурно-семантических особенностей заимствований в хантыйском языке показывает, что в современных условиях существенно изменились характер и тенденции лексического заимствования. В последние десятилетия количество заимствований намного возросло и продолжает увеличиваться, и идут они только из русского языка. Большая часть новых заимствований сначала становится лишь фактами речи. В дальнейшем становятся и фактами языка, при этом вытесняя даже те слова (корни, основы), которые могут быть переданы исконными средствами хантыйского языка, например: werti -
t'elajdtti - d'elajdtti ‘делать’,porton - l'ekarstwo ‘лекарство’, woj - masla ‘масло’ и т.д.
С расширением и углублением форм участия ханты в общественной жизни новые заимствования проникают во все стилевые разновидности хантыйского языка. В первую очередь в публицистику, в настоящее время много заимствованных слов можно встретить в публицистике газет «Ханты ясац», «Лух авт». Новые слова появляются в языке учебных пособий, как например, в названиях частей речи, их грамматических категорий и пр. Проникают также в бытовую речь (разговорный язык), что хорошо можно наблюдать в речи современной молодёжи. Непроницаемым до сих пор остается только язык фольклора.
Получает сильное развитие тенденция перенимания слов почти всех частей речи: существительных, прилагательных, глаголов, а не только преимущественно имен существительных, как было некогда. Особенно широко заимствуются последнее время глагольные формы, например, goworit- ‘говорить’,
kotowit- ‘готовить’, porwerajdt- ‘проверять’, zwonit- ‘звонить’. Усваиваются служебные части речи: союзы, a ‘а’, no ‘но’, jesl'i ‘если’; частицы se ‘же’, us ‘уж’, wot ‘вот’. В связи с более широким развитием билингвизма распространяется явление параллельного употребления хантыйских и русских слов (ох -
d'eng'i, toxld] xop - samal'ot, pewdlti xot - bana). Естественно, что взятое из русского языка слово в хантыйском языке продолжает приспосабливаться, подчиняться законам хантыйской фонетики, но в меньшей степени. В значительной
степени по-прежнему адаптируется по законам грамматики, точнее правилам хантыйского словопроизводства и семантической системы. Между тем следует заметить, что до сих пор неуязвимыми в языке шурышкарских ханты остаются, наречия (исключения: sora ‘скоро’, naprasna ‘напрасно’), местоимения (исключение kasny ‘каждый’), числительные (исключения: milion ‘миллион’, mil'art ‘миллиард’).
В условиях массового хантыйско-русского билингвизма все это создает угрозу уникальности и самобытности хантыйского языка, с одной стороны, а с другой, процесс освоения хантыйским языком некоторых заимствованных фактов не был явлением отрицательным, он обогащал его новыми реалиями жизни.
Библиографический список
1. Крысин, Л.П. Заимствование //Русский язык. Энциклопедия [Текст] /Ред. Ю.Н. Караулов. - 2-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1997. - С. 132-133.
2. Каксин, А.Д. Хантыйские заимствования из русского языка в области лексики, связанной с бытом и хозяйственной деятельностью (на материале казымского диалекта) //Языки коренных народов Сибири: Сб. науч. тр. Вып. 5. [Текст] /Под ред. Н.Н. Широбоковой. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999. - С. 221-224.
Bibliography
1. Kaksin, A.D. The Khanty Borrowings from the Russian Language into the Vocabulary Related to Everyday Life and Economic Activity (Based on the Kazym Dialect) // Languages of the Siberian Indigenous Peoples: Collected Scientific Treatises. 5th Issue. [Text] / Edited by N.N. Shi-robokova. - Novosibirsk: Sibirsky Chronograph, 1999. - P. 221-224.
2. Krysin, L.P. Borrowings // The Russian Language. Encyclopedia [Text] / Edited by Yu.N. Karaulov. - 2nd Ed. M.: The Great Russian Encyclopedia; Drofa, 1997. - P. 132-133.
