Особенности политического дискурса по проблемам взаимозависимости безопасности и развития в европейском союзе Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Вестн. Моск. ун-та. Сер. 25: Международные отношения и мировая политика. 2016. № 1

О.С. Кулькова*

ОСОБЕННОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА ПО ПРОБЛЕМАМ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ БЕЗОПАСНОСТИ И РАЗВИТИЯ В ЕВРОПЕЙСКОМ СОЮЗЕ**

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1

В настоящее время в Европейском союзе развернулись процессы активного переосмысления внутренней и внешней политики объединения, ее целей, задач и перспектив. В центре внимания оказались базовые принципы и механизмы европейской интеграции и взаимоотношений Союза с внешним миром, что, естественно, не могло не отразиться на официальном дискурсе ЕС. С точки зрения понимания специфики и общего направления этих процессов особый интерес представляет анализ эволюции европейских программ и стратегий в области безопасности и развития, которые в последнее время все чаще интерпретируются как неразрывно взаимосвязанные, что выражается, в частности, в появлении и быстром распространении в официальном дискурсе ЕС концепции связки «безопасность — развитие». В первой части статьи проанализированы ключевые концептуальные особенности подходов Брюсселя к решению проблем «нестабильных государств» в духе связки «безопасность — развитие». Автор показывает, что в основе всей политики ЕС в отношении новых вызовов и угроз, источниками которых зачастую оказываются «нестабильные государства», лежит стремление к разработке всеобъемлющего, целостного подхода, направленного на предупреждение или урегулирование конфликтов на ранней стадии с помощью медиации, превентивной дипломатии и укрепления межведомственного взаимодействия. В то же время на этом пути Европейский союз сталкивается со значительными трудностями, в частности с сокращением финансовых и экономических возможностей, несогласованностью действий отдельных стран-членов. В этой связи во второй части статьи автор об-

* Кулькова Ольга Сергеевна — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра изучения российско-африканских отношений и внешней политики стран Африки Института Африки РАН; старший преподаватель кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова, сотрудник Центра проблем безопасности и развития ФМП МГУ (e-mail: kulkova-olga@yandex.ru).

** Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 15-18-30066).

ращается к изучению попыток руководства ЕС повысить эффективность политики в рамках связки «безопасность — развитие» за счет внедрения принципов комплементарности и новых подходов к реформированию сектора безопасности в «нестабильных государствах» на основе концепции «человеческой безопасности». Наконец, в третьей части автор рассматривает еще одно важнейшее направление официального дискурса «безопасность — развитие» в ЕС — проблему взаимоувязки внутреннего и внешнего измерений европейской безопасности. Автор приходит к выводу, что, несмотря на существующие трудности в реализации программ и стратегий в духе связки «безопасность — развитие», Евросоюзу все же удалось добиться в этой области значительных результатов, и эта концепция и в дальнейшем будет играть определяющую роль в официальном дискурсе ЕС.

Ключевые слова: Европейский союз, ЕС, связка «безопасность — развитие», «нестабильные государства», «всеобъемлющий подход», устойчивое развитие, «человеческая безопасность», реформирование сектора безопасности, «секьюритизация развития», «девелопментализация безопасности».

Еще в начале 2000-х годов Европейский союз воспринимал себя как некий оплот мира, безопасности и развития в достаточно нестабильном, но в целом понятном и предсказуемом международном окружении и одной из главных своих задач видел содействие миру и безопасности в отдельных проблемных регионах. К настоящему времени произошла существенная эволюция и самовосприятия ЕС, и его дискурса. Террористические акты 11 сентября 2001 г. в США привлекли повышенное внимание правительств и экспертов к проблематике обеспечения безопасности в новой международной обстановке и взаимосвязям между безопасностью и развитием. Далее в течение 2000-2010-х годов, по мнению европейских экспертов, происходил подъем влияния Китая в международной политике, а роль США стала меняться и в чем-то даже уменьшаться, возросла конфликтность окружающей ЕС среды1. В 2011 г. грянули события «Арабского пробуждения», в результате которых политическая обстановка в ряде стран Северной Африки кардинально изменилась. В основе этих процессов во многом была неудовлетворенность широких масс населения нерешенными вопросами социального, экономического и политического развития. Гражданские войны в Ливии и Сирии, развивавшиеся не без участия Запада, дали богатый эмпирический материал для осмысления проблематики взаимосвязи вопросов безопасности и развития. Стало ясно, что краткосрочные вмешательства в конфликты в других

1 Andersson J.J., Brattberg E. et al. The European Security Strategy: Reinvigorate, revise, reinvent? // The Swedish Institute of International Affairs Occasional Paper. 2011. № 7. P. 3. Available at: http://www.ui.se/eng/upl/files/79289.pdf (accessed: 01.10.2015).

странах, исключительно военными методами, без понимания специфики развития незападных обществ, просто неспособны быть решением проблем, а долгосрочное вмешательство требует политической воли, согласованных действий, вовлеченных акторов, тщательного стратегического осмысления, огромных ресурсов [Наумкин, 2015; Кирегшаи, 2015; СИоИй, Fishman, Кирегшаи, 2015]2. В 2015 г. ухудшившаяся ситуация в Сирии, Ливии, ряде стран Африки южнее Сахары породила небывалые по масштабу миграционные потоки в пределы ЕС, что стало настоящим вызовом всей парадигме решения проблем безопасности и развития, сформировавшейся в Европейском союзе к тому времени. Профессор О.Ю. Потемкина отмечала, что «иммиграционной политике ЕС приходится имеющимися средствами бороться с последствиями непродуманных внешнеполитических действий Европейского союза в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Именно поэтому вопрос о решении миграционных проблем путем объединения усилий в сфере политики развития, ОВПБ3 и других приобретает особую актуальность» [Потемкина, 2015: 29].

Руководству ЕС стало понятно, что, в общем, и сама территория объединения не является свободной от конфликтности и проблем развития. Пришло осознание того, что окружающее ЕС пространство превратилось в практически сплошную «дугу нестабильности» (события «Арабского пробуждения», «украинский кризис», возникновение новых конфликтов в Африке и на Ближнем Востоке, нарастание терроризма, нелегальной миграции и других трансграничных угроз), и это напрямую угрожает миру и безопасности самого Союза4. Как отмечали авторы коллективной монографии «Безопасность Европы» (2011), экономическая безопасность — первостепенная, но не единственная составная часть совокупности проблем, именуемых в последние годы «мягкими», в отличие от «жестких» военных и военно-политических. Спектр «мягких» угроз безопасности достаточно широк и продолжает увеличиваться за счет новых

2 См., например: Richter P., Parsons C. U.S. intervention in Libya now seen as cautionary tale // Los Angeles Times. 27 June 2014. Available at: http://www.latimes.com/ world/middleeast/la-fg-us-libya-20140627-story.html (accessed: 01.09.2015); Kuperman A. Lessons from Libya: How not to intervene. Policy Brief, Belfer Center for Science and International Affairs, Harvard Kennedy School. September 2013. Available at: http://belfer-center.ksg.harvard.edu/publication/23387/lessons_from_libya.html (accessed: 01.09.2015); Obama points finger at European leaders for Libyan 'mess' // Middle East Eye. 11 March 2016. Available at: http://www.middleeasteye.net/news/obamas-cameron-criticism-stokes-libyan-intervention-blame-game-1208111113 (accessed: 01.04.2016).

3 Общая внешняя политика и политика безопасности. — Прим. ред.

4 EU Strategic Review 2015. The European Union in a changing global environment. P. 1. Available at: https://europa.eu/globalstrategy/en/strategic-review-european-union-changing-global-environment (accessed: 01.10.2015).

социальных, гуманитарных, экологических и иных сходных проблем» [Безопасность Европы, 2011: 10].

Внешние угрозы безопасности ЕС накладываются на его внутренние социально-экономические трудности и идейные противоречия, среди которых: кризис еврозоны, необходимость интеграции мигрантов и беженцев, что увеличивает нагрузку на бюджеты и социальные системы стран Союза, сокращение объема средств, выделяемых на оборону, в европейских государствах, уязвимость коллективных институтов, разногласия между различными странами — членами ЕС. Как отмечено в Стратегическом обзоре внешней политики ЕС и политики в сфере безопасности (2015), представленном Ф. Могерини, нарастание национализма, протекционизма и антилиберализма, популизма и расизма усиливает образ Европы как «крепости», что подрывает разумную политику расширения и добрососедства, препятствует формированию новой стратегии в сфере миграции и мобильности и даже наносит удар по принципам либерализации торговли5.

Цель данной статьи — показать на основе анализа официальных документов ЕС и на примере подходов Брюсселя к решению ряда узловых международных проблем эволюцию официального дискурса Евросоюза по проблемам так называемой связки «безопасность — развитие»6. Новизна статьи заключается в том, что это одна из первых в отечественной науке попыток комплексного анализа проблематики «связки» в европейском политическом дискурсе

5 Ibid. P. 8.

6 Проблематика «связки» затронута в целом ряде значимых документов ЕС по проблемам безопасности и развития, принятых в 2000-е годы. К ним относятся: The EU Programme for the Prevention of Violent Conflicts — the 'Gothenburg Programme' (2001); The European Security Strategy 'A Secure Europe in a Better World' (2003); Report on the Implementation of the European Security Strategy 'Providing Security in a Changing World' (2008); The European Union Counter-Terrorism Strategy (2005); The European Consensus on Development (2005); GREEN PAPER 'EU development policy in support of inclusive growth and sustainable development. Increasing the impact of EU development policy' (COM 629, 2010); The Cotonou Agreement with African, Caribbean and Pacific Group of States, revised in 2010 and 2015 (2010, 2015), article 11 'Peace building policies, conflict prevention and resolution, response to situations of fragility'; 'Strategy for Security and Development in the Sahel' (2011); Communications from the European Commission 'Increasing the impact of EU Development Policy: an Agenda for Change' (2011, COM 637), 'A Decent life for All: Ending poverty and giving the world a sustainable future' (2013, COM 92), 'A Global Partnership for Poverty Eradication and Sustainable Development after 2015' (2015, COM 44), Joint Communication 'The EU's comprehensive approach to external conflict and crises' (2013, JOIN 30), EU Policy Coherence for Development reports (2007, 2009, 2011, 2013, 2015), The European Agenda on Security (COM(2015) 185, 2015); Renewed EU Internal Security Strategy (2015), EU Strategic Review 'The European Union in a changing global environment' (2015).

последних полутора десятилетий. С одной стороны, в работах отечественных исследователей по этой теме (преимущественно сотрудников Центра проблем безопасности и развития факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова) затронут широкий круг вопросов, касающихся взаимосвязи вопросов безопасности и развития в глобальной политической повестке дня, места и интерпретаций «связки» в теоретических дискуссиях по поводу обеспечения стабильности и устойчивого развития как на региональном, так и на глобальном уровнях [Бартенев, 2012; Бартенев, 2015; Глазунова, 2015; Дунаев, 2015; Юдин, 2015; Европейский союз в поиске глобальной роли, 2015]. С другой стороны, в этих исследованиях не столь много внимания уделено именно проблематике решения Евросоюзом проблем безопасности и развития в последние два десятилетия, в том числе применительно к «нестабильным государствам» (многие из которых находятся в Африке). Что касается зарубежных работ по теме, то проблематика, затрагиваемая в статье, в них изучена достаточно подробно, но различные аспекты связки «безопасность — развитие» описываются, как правило, по отдельности в целом ряде монографий и статей [European Union politics, 2016; Duffield, 2002; National security cultures, 2010; Lundin, 2015; Hough et al., 2015; European Union foreign and security policy, 2004; The political invention of fragile states, 2016; The Rout-ledge handbook on European security, 2013; The securitization of foreign aid, 2015], в то время как по-настоящему комплексных и масштабных работ, посвященных именно проблематике «связки» в официальном политическом дискурсе ЕС, практически нет.

Данная статья, не претендуя на всеохватность, ставит своей задачей дать некое системное обобщение взглядов западных политиков и ученых на проблемы взаимозависимости безопасности и развития во взаимодействии ЕС с нестабильными регионами и странами мира. Для того чтобы предметно рассмотреть различные аспекты связки «безопасность — развитие», в статье проанализировано их отражение в европейском политическом дискурсе по таким узловым проблемам, как обеспечение «человеческой безопасности», помощь «нестабильным государствам» в предотвращении, урегулировании конфликтов и постконфликтном восстановлении, вопросы реформирования европейской системы помощи развитию, формулирование «всеобъемлющего подхода» к проблемам безопасности и развития и ряд других.

* * *

Следует отметить, что не существует единого четкого определения того, что представляет собой связка «безопасность — развитие» для руководства и экспертного сообщества ЕС. По сути, со-

держание этого термина постоянно меняется в ходе развития политического и аналитического дискурса [Chandler, 2007; Merket, 2013]. В документе «Европейский консенсус по вопросам развития» (2005), к примеру, было закреплено, что «без мира и безопасности невозможны развитие и ликвидация нищеты, а без развития и устранения бедности не может наступить устойчивый мир»7. ЕС также оперирует «широким определением безопасности, относящимся ко всем инициативам, которые содействуют человеческой и государственной безопасности, начиная с предупреждения конфликтов и заканчивая мероприятиями по постконфликтному восстановлению, финансируемыми посредством инструментов содействия развитию»8.

Как отмечала итальянский исследователь Джорджиа Джованетти [Giovannetti, 2007], в европейской политике одновременно присутствуют две взаимосвязанные тенденции, отражающие сближение дискурсов безопасности и развития, приведение их к общему знаменателю: «секьюритизация» политики в сфере развития и «девелоп-ментализация» политики в сфере безопасности. Например, когда зарубежная помощь развитию используется для достижения целей безопасности, борьбы со стратегическими вызовами (терроризмом, миграцией) и направляется донорами в те страны, где, как им представляется, существуют наибольшие реальные или потенциальные угрозы их безопасности, можно говорить о «секьюрити-зации» политики в сфере развития. Этот подход характеризуется особым акцентом на «нестабильных государствах» (fragile states), зачастую обделенных иностранной помощью ('aid orphans'). Неравномерное распределение помощи между странами-реципиентами главным образом зависит от собственных интересов доноров и их стремления избежать рисков и не может быть объяснено различиями в уровне потребностей получателей или их институциональных показателях. «К примеру, 16 стран — членов Комитета по содействию развитию ОЭСР9 выделяют Мозамбик и Эфиопию как приоритетные государства, в то время как Мадагаскар и Того приоритетны лишь для двух стран — членов Комитета»10. Когда же

7 The European Consensus on Development. 2005. P. 27. Available at: https://ec. europa.eu/europeaid/sites/devco/files/publication-the-european-consensus-on-develop-ment-200606_en.pdf (accessed: 01.10.2015).

8 EU Report on Policy Coherence for Development. SEC (2009) 1137 final. 2009. P. 91. Available at: https://ec.europa.eu/europeaid/sites/devco/files/report-eu-policy-coherence-development-2009_en.pdf (accessed: 01.10.2015).

9 Организация экономического сотрудничества и развития. — Прим. ред.

10 К странам-«сиротам», недополучавшим помощь на протяжении 2006—2012 гг., можно отнести Гвинею, Мадагаскар, Непал, Гамбию, Того, Нигер, Малави, Бангладеш, Лесото, Чад, Сьерра-Леоне. См. подробнее: Ericsson F., Steensen S. OECD-DAC

определение безопасности расширяется и включает аспекты содействия развитию, можно говорить о «девелопменталистском» подходе к политике в сфере обеспечения безопасности.

Вопрос о соотношении тенденций к «секьюритизации развития» и «девелопментализации безопасности» во внешнеполитической деятельности ЕС действительно является непростым и актуальным. Как отмечено в книге «Секьюритизация помощи зарубежному развитию» [The securitization of foreign aid, 2015], дискурс «секьюри-тизации» значительно трансформировал мышление политических деятелей ЕС по вопросам помощи развитию, что видно из анализа политических документов Союза, институциональных изменений в нем, выбора политических инструментов. По мнению авторов книги, внешнеполитическая деятельность Брюсселя убедительно показывает, что вопросы безопасности и развития в его дискурсе с течением времени стали намного более взаимосвязанными. Однако исследователи задаются вопросом, была ли именно «секьюри-тизация» как таковая причиной подобных сдвигов. Они полагают, что одним из пусковых факторов указанных изменений стала эволюция самого ЕС как международного актора, особенно в сфере безопасности.

Если в XX в. Евросоюз участвовал в международных отношениях преимущественно в сферах торговли и политики содействия развитию, то затем Маастрихтский и Лиссабонский договоры заложили основу расширения его наднациональных компетенций и в области политики безопасности. «Одна из причин, по которой вопросы содействия развитию были центральным элементом участия ЕС в международных процессах намного дольше, чем вопросы безопасности, заключается в том, что ведущие страны — члены ЕС ревностно относились к политике в сфере безопасности как к суверенной, а не наднациональной, области деятельности. Недостаточное инвестирование стран — членов ЕС в ОВПБ и ЕПБО11 указывает на нежелание пересматривать этот подход» [The securitization of foreign aid, 2015: 156]. С учетом таких позиций участников Союза пришлось начать выработку целостного (холистического, интегрального) подхода (comprehensive/holistic/integral approach) к осуществлению своей внешнеполитической деятельности с реализации политики содействия развитию и оказания гуманитарной помощи. Эта концепция не нова и применялась ЕС ранее: например, в «проблемных» регионах Африки (Сахель, Африканский Рог, регион

development brief: Where do we stand on the aid orphans? OECD Development Co-operation Directorate. 2014. P. 1. Available at: http://www.oecd.org/dac/aid-architecture/ Aid%200rphans%20Development%20Brief.pdf (accessed: 01.11.2015).

11 Европейская политика безопасности и обороны. — Прим. ред.

Великих озер) [см. подробнее: Bagoyoko, Gibert, 2009; Keukeleire, Raube, 2013; Olsen, 2015; Orbie, Del Biondo, 2015].

Ситуация с безопасностью и развитием в «нестабильных государствах» привлекает повышенное внимание руководства ЕС как минимум последние полтора десятка лет. Следует отметить, что повестка «несостоявшихся государств» как угрозы безопасности стала разрабатываться с 1990-х годов. Все чаще проблематика «слабых», «нестабильных», «несостоявшихся» государств начала не только звучать в речи практиков из сфер безопасности и развития, но и проникать в научные работы [Brinkerhoff, 2005; Hout, 2010; Anten, van Beijnum, Specker, 2009; Collier, 2007; Aid the works, 2007; Kaplan, 2008]. Принципы «благого» международного вмешательства в дела таких стран стали активно обсуждаться многими международными и региональными организациями, такими как Всемирный банк, ОЭСР и др. Это отчасти перекликалось с политико-правовым дискурсом в рамках ООН, приведшим к выработке принципа «ответственность по защите» (responsibility to protect). В Европейской стратегии безопасности (2003), пожалуй, впервые в европейском дискурсе отмечалось, что «несостоявшиеся государства» являются важной угрозой для региона [The political invention of fragile states, 2016: 2].

Шведский исследователь Свен Бископ пишет о том, что указанная стратегия 2003 г. предлагала весьма целостный, интегральный подход к вопросам безопасности и развития. Этот подход, по его мнению, мог быть концептуализирован посредством понятия «глобальные общественные блага»12. Они являются общественными в том плане, что их предоставление людям не может быть отдано на откуп рыночным силам, но должно осуществляться под контролем властных институтов разных уровней (местных, национальных, региональных, международных). Ключевые глобальные общественные блага могут быть разделены на четыре категории: физическая безопасность индивида, или «свобода от страха»; участие в политической жизни, право на защиту закона, уважение к правам и фундаментальным свободам человека; открытый и инклюзивный экономический порядок, который содействует процветанию каждого индивида, или «свобода от нужды»; социальное благополучие во всех его аспектах — доступ к здравоохранению, образованию, здоровой окружающей среде и т.д.

В Европейской стратегии безопасности идея глобальных общественных благ воплотилась в виде концепции «структурного предотвращения конфликтов». Реализация такого подхода — серьезная задача, поскольку подразумевает превентивную работу по предостав-

12 Global public goods (GPG).

лению людям доступа ко всем основным общественным благам, пресечению злоупотреблений в этой сфере с тем, чтобы возникающие проблемы не успевали перерастать в угрозы безопасности. В таком понимании подход «структурного предотвращения конфликтов», по сути, является примером синтеза, или «связки», проблем развития и безопасности. Британский эксперт Марк Даффилд так писал об этом: «Развитие более не понимается лишь как содействие экономическому росту, который должен повлечь за собой процветание. Сегодня развитие лучше описать как попытку посредством совместных партнерских соглашений изменять целые общества, поведение и настроения людей в них» ^иШеЫ, 2002: 42]. В широком смысле развитие не только ведет к сокращению нищеты, большей политической свободе, утверждению прав человека, но и закладывает основания для обеспечения мира и безопасности в долгосрочной перспективе.

На новом витке политического дискурса идеи и принципы целостного подхода должны были лечь в основу системы внешнеполитической деятельности ЕС во всех сферах, особенно связанных с предотвращением конфликтов и урегулированием кризисов. В принятом Брюсселем в 2013 г. документе «Всеобъемлющий подход ЕС к конфликтам и кризисам за рубежом» отмечалось, что по мере увеличения числа вызовов безопасности и развитию усложняются и проблемы, а поскольку экономические ресурсы Евросоюза не беспредельны, важность комплексного подхода все больше возрастает. В документе подчеркивалось, что необходимость учета взаимосвязи между безопасностью и развитием является ключевым принципом в применении ЕС «всеобъемлющего подхода». Указывалось, что реакция руководства Союза на новые вызовы должна быть увязана с контекстом, с логикой ситуаций реальной жизни, а не основываться на «готовых решениях». «Всеобъемлющий подход», по мнению авторов документа, является «общей и разделяемой ответственностью всех акторов ЕС в Брюсселе, в странах — членах ЕС и в "третьих странах"»13. Реализовывать данный подход в ответ на новые вызовы предполагалось посредством широкого набора политических инструментов из сфер дипломатии, безопасности, обороны, финансов и торговли, сотрудничества в целях содействия развитию и гуманитарной сферы14. Такую политику Брюссель стремился проводить, в частности, при оказании помощи «нестабильным государствам», уже пострадавшим от конфликта и/или

13 The EU's comprehensive approach to external conflict and crises. Brussels, 11 December 2013. JOIN (2013) 30 final. P. 4.

14 The EU's comprehensive approach to external conflict and crises. P. 3.

находящимся в фазе постконфликтного восстановления, с целью обеспечить их устойчивое развитие и не допустить нового сползания в хаос.

Одним из центральных мотивов комплексного подхода ЕС к взаимодействию с теми же «нестабильными государствами» в последние годы является направленность на предотвращение конфликтов или урегулирование их на ранней стадии, в том числе посредством использования политических или экономических инструментов.

В документах Европейского союза закреплено, что предотвращение конфликтов намного эффективнее, нежели попытки урегулировать полномасштабный разгоревшийся кризис. С этой целью большое внимание уделяется развитию сетей сбора и анализа информации и систем, нацеленных на выявление потенциальных очагов нестабильности (как в самой Европе, так и в других регионах мира). Например, в сентябре 2014 г. в ЕС заработала новая «Система раннего предупреждения конфликтов», нацеленная на обнаружение долгосрочных рисков возникновения или эскалации вооруженных противостояний и предназначенная для преодоления разрыва между ранним оповещением о конфликте или его угрозе и началом действий по урегулированию ситуации. В декабре 2013 г. был создан усовершенствованный «Механизм в области защиты гражданского населения»15, в рамках которого основной акцент сделан на предотвращении катастроф, повышении готовности к чрезвычайным ситуациям и сближении программ по защите гражданского населения и оказанию гуманитарной помощи. Такая координация была зримо проявлена во время ответа ЕС на последствия тайфуна на Филиппинах в ноябре 2013 г. и эпидемию лихорадки Эбола, начавшуюся в марте 2014 г.16

Так, в рамках реакции Брюсселя на гуманитарный кризис в ряде стран Африки (Либерии, Сьерра-Леоне, Гвинее), вызванный распространением вируса Эбола, был принят целый ряд мер, и каждое из направлений помощи служило усилению других. Евросоюз, во-первых, выделил около 1,8 млрд евро на финансирование программ гуманитарной помощи и раннего восстановления в этих государствах; во-вторых, направил своих экспертов по борьбе с инфекционными заболеваниями в данные страны; в-третьих, начал оказывать содействие долгосрочным программам по модернизации системы здравоохранения пострадавших от эпидемии государств; в-четвертых, развивал активную политическую и дипломатическую

15 European Union Civil Protection Mechanism.

16 Policy Coherence for Development 2015 EU Report. Brussels, 3 August 2015 SWD (2015) 159 final. P. 10. Available at: https://ec.europa.eu/europeaid/sites/devco/files/ policy-coherence-for-development-2015-eu-report_en.pdf (accessed: 01.10.2015).

деятельность для координации усилий всех вовлеченных в борьбу с болезнью стран и международных организаций17. Ответ на кризис, вызванный лихорадкой Эбола, показывает обоснованность и результативность комплексного подхода ЕС к решению проблем на стыке сфер безопасности и развития. От обеспечения немедленных потребностей населения этих стран в безопасности, лечении, питании переход был сделан к долговременным проектам стабилизации, результатом которых должно было стать повышение устойчивости данных государств перед лицом возможных новых вызовов.

Миростроительство и предупреждение конфликтов являются основными задачами Европейской службы внешнеполитической деятельности (ЕСВД). Цели сохранения мира, предотвращения конфликтов и укрепления международной безопасности закреплены в Договоре о Европейском союзе (в редакции Лиссабонского договора, ст. 21). Внешнеполитическая деятельность ЕС в сфере предотвращения конфликтов базируется на:

— раннем выявлении риска вооруженного конфликта, подготовке предупредительных действий;

— улучшенном понимании конфликтных ситуаций (их причин, акторов, динамики);

— улучшенном определении опций для вмешательства ЕС;

— оказании внешнего содействия с учетом возможности/наличия конфликтных ситуаций18.

Важным элементом превентивной дипломатии ЕС на местах является посредничество (медиация) как один из инструментов предупреждения конфликтов и миростроительства. Основываясь на «Концепции по укреплению возможностей ЕС в сфере медиации и диалога» (2009), Брюссель существенно развил свои усилия на данном направлении. Такие акторы, как специальные представители ЕС, делегации Союза, миссии по реализации ЕПБО, часто вовлечены в усилия по медиации (встречи на высоком уровне для переговоров, оказание политического содействия, реализация мер по укреплению доверия). Евросоюз также активно вовлечен в диалоговые форматы с участием организаций гражданского общества на низовом уровне (особенно в рамках «Инструмента содействия обеспечению стабильности и мира»19).

17 EU response to Ebola / EU Highlights // Official website of the European Union. Available at: http://europa.eu/newsroom/highlights/special-coverage/ebola_en (accessed: 01.11.2015).

18 Conflict prevention, peace building and mediation // European External Action Service official website. Available at: http://eeas.europa.eu/cfsp/conflict_prevention/in-dex_en.htm (accessed: 01.10.2015).

19 Так с 2013 г. стал именоваться Инструмент обеспечения стабильности (Instrument for Stability, IfS) в связи с принятием нового бюджета ЕС на 2014—2020 гг.

Подразделение ЕСВД, работающее над предупреждением конфликтов, миростроительством и медиацией, поддерживает делегации ЕС, европейских спецпредставителей и высшее руководство службы, которым поручено принятие решений в соответствующих сферах во имя мира. Целью Группы поддержки медиации является продвижение использования средств медиации и диалога как мер первого реагирования на возникающие и разворачивающиеся кризисы. В исследовании, подготовленном Европейским центром по управлению политикой в сфере развития по заказу ЕСВД в 2013 г. и посвященном анализу уроков медиации ЕС в конфликтных ситуациях за рубежом, приводятся примеры приложения таких усилий в целом ряде стран20. В общем, следует отметить, что в различных формах Брюссель занимается медиацией уже свыше 20 лет, и успехов на этом пути больше, чем неудач. Например, эффективным было вовлечение ЕС в медиацию постэлекторального конфликта в Кении в 2007—2012 гг., где европейские делегаты поддержали, в том числе финансово, не афишируя этого, усилия созданной Африканским союзом комиссии медиаторов во главе с Кофи Ан-наном21. В итоге ситуацию в стране постепенно удалось стабилизировать. Евросоюзом в области медиации накоплен колоссальный опыт, который можно изучать, на который можно опираться, и это достойное и результативное направление политики, нацеленной на предотвращение конфликтов и поддержку развития.

Европейский союз также придерживается идей регионального подхода к обеспечению безопасности и содействию развитию, т.е. подчеркивается необходимость учитывать специфику каждой страны и региона — получателя европейской помощи, чтобы взаимодействие было максимально эффективным. К сбору конкретных прак-

20 Грузия (2008-2012), Индонезия (Ачех, 2004-2008), Израиль — Палестина (Ближний Восток, 2006-2012), Кения (2007-2012), Косово — Сербия (2010-2012), Мьянма (2011-2012), Непал, Филиппины (Минданао, 2008-2012), Шри-Ланка (2003-2012), Йемен (2011-2012), Зимбабве, регион Великих озер в Африке (20032009), Чад (2006-2011), Эфиопия (2005), Бывшая югославская Республика Македония (2001), Лаос (2010-2012), Мадагаскар (2009-2012), Сомали и Сомалиленд (2012), Судан (2006-2008), Восточный Тимор (2006-2008), Украина (2004). Приводится по работе: Sherriff A., Hauck V., Rocca C. Glass half full: Study on EU lessons learnt in mediation and dialogue. (Study submitted to the European External Action Service by ECDPM through the AETS Consortium — Cardno.) Maastricht: ECDPM, 2013. P. 6-30. Available at: http://ecdpm.org/wp-content/uploads/2013-Glass-Half-Full-Study-EU-Lessons-Learnt-Mediation-Dialogue.pdf (accessed: 01.10.2015).

21 Sherriff A., Hauck V, Rocca C. Glass half full: Study on EU lessons learnt in mediation and dialogue. (Study submitted to the European External Action Service by ECDPM through the AETS Consortium — Cardno.) Maastricht: ECDPM, 2013. P. 6-30. Available at: http://ecdpm.org/wp-content/uploads/2013-Glass-Half-Full-Study-EU-Lessons-Learnt-Mediation-Dialogue.pdf (accessed: 01.10.2015).

тических сведений на местах активно привлекаются сотрудники делегаций ЕС (по сути, это европейские посольства в разных странах). Одним из таких региональных проектов, направленных на предотвращение и урегулирование конфликтов и стихийных бедствий, является Африканская архитектура мира и безопасности. Брюссель выступает ее основным донором и партнером. Примером регионального подхода может служить и реализация ЕС принятой в 2011 г. «Стратегии во имя безопасности и развития в Сахеле» в таких странах, как Мали, Нигер, Чад. В документе четко указано, что в Сахеле вопросы безопасности и развития неразделимы, и безопасности в регионе не достичь, если не обеспечить устойчивого экономического роста и сокращения уровня бедности22. Отмечено также, что решить проблемы Сахеля в сферах безопасности и развития можно лишь путем усиления на тот момент весьма слабого регионального сотрудничества, и ЕС видел свою миссию в том, чтобы нарастить его потенциал. Подчеркивалось, что стратегия такой помощи должна быть региональной, интегральной и всеобъемлющей.

В целом хотелось бы отметить, что как глобальный актор Европейский союз очень активно продвигает идею интеграции в качестве средства обеспечения мира и процветания и урегулирования конфликтов в различных регионах. Исследователь политики ЕС Дермот МакКанн из Лондонского университета Метрополитен отмечает, что после окончания «холодной войны» развитие в Европе инновационных форм институционального сотрудничества и экономического взаимодействия между странами в итоге привело к возникновению особого «сообщества безопасности» ('security community') и установлению прочного мира [MacCann, 2015: 370—371]. Объединенная Европа, по мнению Д. МакКанна, во многом стала неким образцом для стран из других регионов мира, которые стремятся предотвратить или урегулировать межгосударственные конфликты и найти совместные формы реагирования на новые угрозы безопасности. Более того, и сам Брюссель стремится трансформировать окружающее его пространство, чтобы от его соседей исходило меньше угроз. Этим целям служила политика расширения ЕС, а также Европейская политика добрососедства, в рамках которой странам-соседям предоставляется безвозмездная помощь на реализацию проектов в сфере развития, ведутся переговоры об облегчении им доступа к общеевропейскому рынку, упрощении ви-

22 EU Strategy for Security and Development in the Sahel. March 2011 // European External Action Service official website. P. 1. Available at: http://eeas.europa.eu/africa/ docs/sahel_strategy_en.pdf (accessed: 01.11.2015).

зового процесса для того, чтобы граждане этих государств могли жить и учиться в странах Союза.

Более дальние соседи ЕС также подпадают под воздействие его политики, направленной на усиление их сотрудничества с Брюсселем на основе исповедуемых Европой ценностей. В качестве примера такой комплексной политики Д. МакКанн приводит Соглашение Котону (2000) между Евросоюзом и странами АКТ23. Он подчеркивает: «Стратегия ЕС отражает веру в то, что политически стабильные государства, интегрированные в либеральный международный экономический порядок, несут меньшую угрозу европейской безопасности» [MacCann, 2015: 370-371]. Интеграционные процессы в других регионах мира, по мнению руководства ЕС, создают политико-экономический базис для более плотного взаимодействия государств в той или иной части света, в том числе в вопросах безопасности и развития.

В дискурсе ЕС по проблематике связки «безопасность — развитие» также активно обсуждается необходимость внедрения общеправительственного подхода (whole-of-government approach) стран-доноров к взаимодействию с государствами, находящимися в состоянии комплексного кризиса. Данный подход подразумевает, что для повышения эффективности помощи в решении проблем таких стран в разработке стратегии взаимодействия с ними должны совместно участвовать различные правительственные агентства стран-доноров, ответственные за обеспечение безопасности, политические и экономические отношения, за предоставление помощи развитию и гуманитарной помощи24. Таким образом, словосочетание «общеправительственный подход» вновь подводит к идее расширения и упрочения сотрудничества представителей разных ведомств ЕС, отвечающих за безопасность и развитие, в работе над комплексными проектами и миссиями, осуществляемыми Брюсселем за рубежом.

В целом следует отметить, что руководство Союза на протяжении 2000-х годов стремилось вносить значительный финансовый и организационный вклад в поддержание мира и безопасности и обеспечение устойчивого развития в тех странах и регионах, где стабильность и экономическое благополучие находятся под угрозой. Помощь «нестабильным государствам» является на настоящем этапе одним из приоритетов ЕС (как на наднациональном уровне,

23 Страны Африки, Карибского бассейна и Тихого океана. — Прим. ред.

24 Whole of government approaches to fragile states. A DAC reference document. OECD, 2006. P. 7. Available at: http://www.oecd.org/dac/governance-peace/conflictfra-gilityandresilience/docs/37826256.pdf (accessed: 01.11.2015).

так и на уровне стратегий безопасности отдельных его стран-членов, например Великобритании25).

Однако не все цели, поставленные в программных документах, были реализованы на практике. Так, в рамках своих недавних миссий в Центральноафриканскую Республику ЕС стремился проводить комплексную работу по таким направлениям, как содействие в обеспечении безопасности, преодоление тяжелейшего гуманитарного кризиса, стабилизация в правовой сфере (восстановление базовой системы правосудия, возвращение власти закона, борьба с безнаказанностью преступников), подготовка почвы для устойчивого экономического роста страны после завершения конфликта, учет регионального воздействия кризиса в ЦАР26. В то же время история первой миссии ЕС в эту страну, охваченную межконфессиональным конфликтом после смены режима в 2013 г., весьма показательна в плане иллюстрации разрыва между планами европейского руководства и их реализацией. В феврале 2014 г., когда ЕС решил направить туда свою миротворческую миссию численностью 800—1000 человек, выяснилось, что не все европейские государства готовы предоставить своих солдат и необходимое снаряжение, из-за чего отправка миссии существенно задержалась27. Показателем определенных проблем внутри Союза стало также то, что и в этой миссии 2014 г. боевые группы ЕС, созданные еще в 2007 г., не были задействованы, хотя это как раз их функция, а вместо них участвовали военные контингенты отдельных европейских стран [Dover, Friis Kristensen, 2016: 252].

Произошло это в силу различных причин — недостаточной продуманности подходов, излишней бюрократизации, дублирования функций ведомств, недоучета сложности проблем в «нестабильных государствах», которым оказывалась помощь, разногласий внутри ЕС по тем или иным вопросам. Существенный ущерб интеграционным инициативам Брюсселя в сфере внешней политики, безопасности и обороны был нанесен отсутствием единодушия среди

25 См. документы: Council of the European Union 'An EU Response to Situations of Fragility' (2007); European Commission Communication COM (2007) 643 'Towards an EU response to situations of fragility — engaging in difficult environments for sustainable development, stability and peace' (2007); National Security Strategy and Strategic Defence and Security Review 2015 'A Secure and Prosperous United Kingdom' (November 2015).

26 The EU engagement in the Central African Republic. Fact sheet. 15 December 2014. Available at: http://eeas.europa.eu/statements-eeas/2014/141216_01_en.htm (accessed: 01.10.2015).

27 Croft A. Troop, equipment gaps threaten EU's Central African Republic mission // Reuters. 13 March 2014. Available at: http://www.reuters.com/article/us-centralafrican-eu-idUSBREA2C27L20140313 (accessed: 01.10.2015).

стран-членов по поводу начала вторжения США и их европейских союзников в Ирак, что привело к продолжительной войне в этой стране (2003—2011). Кризис 2008 г. и его последствия повлекли за собой сокращение объемов европейской помощи развитию28. Эксперты Европейского совета по международным отношениям отмечали в 2013 г.: «Оборонные бюджеты сократились, возможности ограничились, расходы на исследования и разработки уменьшились вдвое, и, несмотря на все разговоры об объединении сил, уровень сотрудничества в сфере обороны [между странами ЕС. — О.К.] снизился. В 2003 г. Франция стояла во главе первого военного вмешательства ЕС — операции "Артемис" в Демократической Республике Конго, что послужило импульсом к созданию так называемых боевых групп быстрого реагирования ЕС. Десять лет спустя и Евросоюз, и его боевые группы были проигнорированы, когда Франция предприняла подобную интервенцию в Мали»29.

Брюсселю также пришлось признать ограниченность своих финансовых инструментов влияния на другие общества в рамках анализа событий в Египте и других странах, прошедших через «Арабское пробуждение». Несмотря на то что ЕС гордится своим статусом крупнейшего коллективного донора помощи развитию в мире и стремится использовать экономический доступ к собственным рынкам как политический инструмент, следует отметить, что на фоне кризиса целый ряд стран-членов существенно сократили объемы выделяемой ими помощи развитию, а их программы технической помощи оказались недостаточно гибкими, чтобы содействовать политическим реформам в странах-реципиентах. И если у ЕС все еще есть экономические рычаги влияния на определенные государства, например на Украину, то в случае со странами

Ближнего Востока и Северной Африки их существенно меньше.

* * *

В целях повышения эффективности своих усилий по содействию развитию в 2000-е годы ЕС проводил постепенную модернизацию своей системы оказания помощи. К сожалению, в этой сфере тоже было немало проблем. Во многом в тот период модификация европейской политики содействия развитию осуществля-

28 EU development aid. 15 things you may not know about EU development cooperation in 2015 // European Union official website. Available at: https://europa.eu/eyd2015/ en/content/eu-development-aid (accessed: 01.10.2015).

29 Dennison S., Gowan R., Kundnani H. et al. Why Europe needs a new Global Strategy. European Council on Foreign Relations Policy Brief. October 2013. No. 90. P. 2. Available at: http://www.ecfr.eu/publications/summary/why_europe_needs_a_new_global_ strategy302 (accessed: 01.10.2015).

лась с учетом новых мировых реалий и потребностей «нестабильных государств», а также опыта реализации поставленных в 2000 г. ООН Целей развития тысячелетия (ЦРТ). Принималось во внимание и сокращение финансовых возможностей Союза по выделению помощи развитию.

Основной целью своей политики в этой сфере Еврокомиссия и Совет в 2000 г. провозгласили сокращение бедности в мире в контексте реализации ЦРТ. Помощь ЕС во многом служила продвижению политических приоритетов Союза в разных регионах мира и зачастую рассматривалась и европейским руководством, и отчасти — реципиентами помощи также как средство «мягкой силы» ЕС. Брюссель на протяжении 2000-х годов неоднократно подтверждал свою приверженность курсу на оказание поддержки развивающимся странам, среди которых были и «нестабильные государства», в достижении ЦРТ. Однако по состоянию на 2015 г. не все эти цели были реализованы в запланированном объеме, несмотря на значимые успехи (например, в глобальном масштабе число людей, живущих в крайней нищете, сократилось с 1,9 млрд человек в 1990 г. до 836 млн в 2015 г., и основной прогресс произошел после 2000 г.; страны Африки к югу от Сахары показали очень высокие темпы роста числа детей, получивших доступ к начальному образованию: их стало на 20% больше в период с 2000 по 2015 г.)30.

Евросоюз в течение ряда последних лет активно разрабатывал проблематику перехода к новым целям в сфере развития, чтобы сделать больший акцент на устойчивом развитии, более инклюзивном росте, более высокой отдаче от средств, расходуемых на соответствующие программы. Особое внимание было уделено идее усовершенствовать систему европейской помощи в духе увеличения комплементарности, следуя принципу согласованности политики в целях развития (policy coherence for development, PCD)31, т.е. лучшей координации и взаимодополняемости между различными европейскими программами и инициативами в этом направлении, а также инициативами стран — членов ЕС. Этой тематике были посвящены регулярные доклады Еврокомиссии (2007, 2009, 2011, 2013, 2015)32. В докладе за 2015 г. отмечалось, что принцип согласованности, или комплементарности, является ключевым элементом политики содействия развитию на период после 2015 г.

30 The Millennium Development Goals Report 2015 // UN official website. Available at: http://www.un.org/millenniumgoals/2015_MDG_Report/pdf/MDG%202015%20 rev%20%28July%201%29.pdf (accessed: 01.10.2015).

31 Policy Coherence for Development, PCD.

32 Policy Coherence for Development (Reports). Available at: https://ec.europa.eu/ europeaid/policies/policy-coherence-development_en (accessed: 01.10.2015).

Указанный принцип означает, что, придерживаясь его, ЕС стремится регулярно отслеживать приоритеты развития во всех направлениях своей политики, которые могут повлиять на развивающиеся страны. Принцип нацелен на сокращение противоречий между действиями Брюсселя в различных сферах для повышения эффективности содействия развитию. С 2009 г. по настоящее время Комиссия отслеживает вопросы согласованности политики в целях развития по пяти стратегическим направлениям: в области торговли и финансов, изменения климата, продовольственной безопасности, миграции и безопасности [подробнее см.: Policy coherence and EU development policy, 2009; Carbone, 2008; Carbone, Keijzer, 2016]. В докладе за 2015 г. подчеркивалась важность учета взаимосвязи безопасности и развития. Отмечено, что диалог ЕС с нестабильными и затронутыми вооруженными конфликтами странами, поддержка их Брюсселем являются важной частью работы по реализации «Нового курса» оказания помощи «нестабильным государствам», принятого в Пусане в 2011 г. Придерживаясь принципов «Нового курса», ЕС реализовал ряд инициатив по гибкому реагированию в кризисных ситуациях в различных регионах, в том числе в Африке33.

Евросоюз также осуществляет долговременные меры, направленные на поддержку программ реформирования сектора безопасности в развивающихся странах, переживших конфликт или находящихся в процессе политического транзита. В «Справочнике по международной безопасности и развитию» (2015) указано, что европейский подход к реформированию сектора/сферы безопасности (security sector reform, SSR) в ряде «нестабильных государств» как к направлению деятельности в области развития начал зарождаться как раз в рамках политической дискуссии о необходимости сокращения излишних расходов на военные нужды, модернизации программ помощи и во многом укрепился благодаря работе британского Министерства по международному развитию (DFID, ММР), начиная с 1999 г.

Новая концепция сектора безопасности стала относить к последнему не только акторов из числа военных, полиции, органов правосудия, разведки, но и негосударственных субъектов в этой области. Обоснование подхода к реформированию сектора безопасности в странах, переживших конфликт или кризис, заключалось в том, что обеспечение демократического управления указанной сферой служит интересам всех участников процесса и создает благоприятную обстановку для устойчивого социально-экономиче-

33 Policy Coherence for Development 2015 EU Report. Brussels, 3 August 2015. SWD (2015) 159 final. P. 10. Available at: https://ec.europa.eu/europeaid/sites/devco/files/ policy-coherence-for-development-2015-eu-report_en.pdf (accessed: 01.10.2015).

ского развития в стране [EU strategies on governance reform, 2013]34. Одним из достаточно успешных примеров является осуществление реформы сектора безопасности после гражданской войны в Сьерра-Леоне при британском содействии [Onoma, 2014].

Эти и другие идеи были отражены в публикации ОЭСР «Реформирование системы безопасности и управление ею» (2005)35 и в «Справочнике КСР ОЭСР по реформированию системы безопасности» (2007)36. Последний содержал политические рекомендации сообществу доноров по вопросам взаимоувязки потребностей безопасности и развития при оказании такого рода содействия. Подобные идеи были взяты на вооружение двусторонними и многосторонними организациями в ряде европейских стран, особенно в Нидерландах, Германии, а Великобритания успешно реализовала их на практике посредством работы ММР в некоторых африканских странах и регионах (в районе Великих озер, Южном Судане и Либерии, Сьерра-Леоне). Там были осуществлены программы постконфликтного миростроительства «Разоружение, демобилизация и реинтеграция» (Disarmament, Demobilisation and Reintegration, DDR), основной целью которых провозглашалось прекращение насилия путем разоружения, демобилизации солдат и предоставления экс-комбатантам реальной жизненной альтернативы. В некоторых случаях часть демобилизованных солдат инкорпорировались в заново сформированные или модифицированные национальные вооруженные силы в рамках программы реформирования сектора безопасности. Иногда в отдельных регионах Африки в эту комплексную программу включались дополнительные виды деятельности, например «реабилитация» и «репатриация» экс-комбатантов37. В странах, переживших конфликт, важным фактором предотвращения насилия в будущем стало создание эффективных вооруженных сил и полицейских служб. Например, Великобритания активно содействовала реформированию сферы безопасности в Африке

34 См. также: Ball N., Bouta T., van de Goor L. Enhancing democratic governance of the security sector: An institutional assessment framework. Prepared by the Clingen-dael Institute for the Netherlands Ministry of Foreign Affairs // The Netherlands Ministry of Foreign Affairs, 2003. Available at: http://www.clingendael.nl/sites/default/files/20030800_ cru_paper_ball.pdf (accessed: 01.09.2015).

35 Security System Reform and Governance // OECD. 2005. Available at: http:// www.oecd-ilibrary.org/development/security-system-reform-and-governance_9789264007888-en (accessed: 01.11.2015)

36 The OECD DAC Handbook on Security System Reform (SSR). Supporting Security and Justice // OECD, 2007 edition. Available at: http://www.poa-iss.org/Regional-0rganizations/0ECD/Instruments/0ECD%20SSR%20Handbook.pdf (accessed: 01.11.2015).

37 The Africa Conflict Prevention Pool. An Information Document. A Joint UK Government Approach to Preventing and Reducing Conflict in Sub-Saharan Africa. P. 17 // DFID, 2004.

южнее Сахары. В Сьерра-Леоне она сотрудничала с вооруженными силами и полицией в целях создания профессионального сектора безопасности. Эта программа тесно связана с программой «Безопасность, защита и доступ к правосудию». Помощь и рекомендации по рассматриваемым вопросам были предоставлены и ряду других стран Африки (Эфиопии, Уганде, Нигерии и Гане)38.

Программы реформирования сектора безопасности на практике охватывали не только вооруженные силы и полицию, но и все функции системы правосудия, которые обеспечивают безопасность, защиту и доступ к справедливому суду, особенно для малоимущего населения. Эти программы также играли важную роль в расширении возможностей проведения операций по поддержанию мира. Подход, направленный на реформирование сектора безопасности в пострадавших от конфликта странах в качестве создания основы для стабильного развития данных обществ, получил поддержку и со стороны международных, в том числе неправительственных, организаций, представителей академического сообщества.

Значительная часть средств (2,89 млрд евро), выделенных ЕС только в 2013 г. на программы по улучшению управления и взаимодействия с гражданским обществом, была направлена именно на реформирование сектора безопасности и правосудия в странах-бенефициарах39. Было увеличено также число миссий в рамках Общей политики безопасности и обороны, чьи мандаты часто включали задачи по наращиванию потенциала акторов, занимающихся вопросами мира и безопасности в странах-партнерах.

Концептуальной основой всех подходов ЕС к проблематике «связки» вообще и реализации программ реформирования сектора безопасности в частности является идея «человеческой безопасности». Согласно определению ООН «человеческая безопасность» включает аспекты экономической, политической, продовольственной, личной безопасности, а также безопасности в области здравоохранения, в общественных отношениях (community security), безопасности окружающей среды!40. Таким образом, наблюдаются очевидные пересечения понятий «человеческая безопасность» и упомянутых ранее «глобальных общественных благ».

Обеспечение «человеческой безопасности» в политическом дискурсе ЕС тесно увязано с преодолением нищеты, поскольку она ограничивает различные возможности человека. «Европейский

38 Ibidem.

39 Ibidem.

40 Human Security in Theory and Practice // United Nations Trust Fund for Human Security. 2009. P. 6. Available at: http://www.un.org/humansecurity/sites/www.un.org.hu-mansecurity/files/human_security_in_theory_and_practice_english.pdf (accessed: 01.11.2015).

консенсус по вопросам развития» указывает, что «борьба с нищетой может быть успешной лишь в том случае, если равную значимость имеют инвестиции в людей (в первую очередь и в наибольшей степени в здравоохранение, образование, борьбу с ВИЧ/СПИД, защиту природных ресурсов — лесов, пресных водоемов, морей, и почв — для обеспечения безопасности сельских источников существования) и инвестиции в создание материальных благ (с акцентом на поощрение предпринимательства, создание рабочих мест, доступ к кредитам, защиту прав собственности, развитие инфраструктуры). Расширение прав и возможностей женщин является ключом к развитию в целом, и гендерное равенство должно быть центральным пунктом всех политических стратегий»41. Руководство ЕС также стремится учитывать императивы «человеческой безопасности» при планировании своих действий в сфере внешней политики и политики безопасности [Kartsonaki, Wolff, 2015]42.

Однако, как указывает шведский эксперт по вопросам безопасности Ларс-Эрик Лундин, ряд специалистов критикуют концепцию «человеческой безопасности», поскольку предназначение этого дискурса, по их мнению, состояло в том, чтобы узурпировать ресурсы, выделенные на нужды развития, для обеспечения безопасности или подчинить свободу, в частности неприкосновенность личности, целям борьбы с терроризмом и другим задачам [Lundin, 2015: 258—259]. Так, исследователи С. МакФарлан (Университет Оксфорда), Й. Кхонг (Университет Оксфорда, Институт оборонных и стратегических исследований Сингапура) и П. Лиотта (Военная академия США — Вест-Пойнт) в своих работах указывали, что широкая концепция «человеческой безопасности» может поощрять ненадлежащее использование силовых методов или нелегитимное применение силы при решении политических, социальных и экономических проблем [Liotta, 2002; Liotta, Owen, 2006; MacFarlane, Khong, 2006]. Были и другие поводы для критики этого понятия: его концептуальная противоречивость и слабость; чрезмерная широта, способствующая размыванию приоритетов для политических действий, ведь если каждая из указанных составляющих «человеческой безопасности» приоритетна, то приоритетов становится слишком много, а по сути — не остается [см. подробнее: Khong, 2001; Paris, 2001].

Однако другие ученые не столь критичны, полагая, что для адекватного отражения взаимосвязи безопасности и развития по-

41 The European Consensus on Development. 2005. P. 13.

42 См. также: Sira I.H., Gräns J. The promotion of human security in EU security policies // INEX Policy Brief NO. 7 /MARCH 2009. Available at: http://aei.pitt.edu/ 14987/1/lNEX_PB7_by_Sira_&_Grans_e-version.pdf (accessed: 01.09.2015).

нятие «человеческая безопасность» подходит просто идеально, и именно на основе необходимости обеспечения «человеческой безопасности» может развиться и усилиться сотрудничество правительств, неправительственных организаций, международных агентств в решении проблем как безопасности, так и развития [King, Murray, 2001—2002; Ewan, 2007; Jolly, Ray, 2006]. Несмотря на ее противоречивость, концепция «человеческой безопасности» не может быть проигнорирована, так как вокруг нее идет значительная часть дебатов о том, как должен быть устроен миропорядок. Эта концепция открывает новые направления анализа, дает возможность высказаться различным акторам. Она направлена на расширение возможностей людей в противостоянии угрозам разного рода и тесно связана с понятиями «человеческое развитие» и «защита прав человека»43. С точки зрения темы данной статьи особенно важно то обстоятельство, что на практике во многом именно соображения «человеческой безопасности» обусловливают действия ЕС в рамках целостного подхода к урегулированию конфликтов и постконфликтному восстановлению, а также к решению проблем развития.

Что касается перспектив на будущее, то европейское видение развития до 2030 г. нашло отражение в таких основополагающих документах Союза в этой сфере, как «Увеличивая воздействие политики развития ЕС: повестка дня во имя изменений» (2011)44, «Глобальное партнерство во имя искоренения бедности и за устойчивое развитие после 2015 г.» (2015)45 и др.46 В 2013 г. Еврокомис-сия приняла также «План действий по обеспечению устойчивости в странах, уязвимых перед конфликтами (на 2013—2020 гг.)»47, целью которого является выработка системного и целостного подхода

43 Fukuda-Parr S., Messineo C. Human security: A critical review of the literature // Leven Centre for Research on Peace and Development Working Paper No. 11. January 2012. P. 3. Available at: https://soc.kuleuven.be/web/files/12/80/wp11.pdf (accessed: 01.09.2015).

44 Communication from the European Commission 'Increasing the Impact of EU Development Policy: An Agenda for Change' (2011, COM 637). Available at: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=C0M%3A2011%3A0637%3AFIN%3AE N%3APDF (accessed: 01.09.2015).

45 Communication 'A Global Partnership for Poverty Eradication and Sustainable Development after 2015' (2015, COM 44). Available at: https://ec.europa.eu/europeaid/ sites/devco/files/com-2015-44-final-5-2-2015_en.pdf (accessed: 01.09.2015).

46 Communication 'A Decent Life for All: Ending Poverty and Giving the World a Sustainable Future' (2013, COM 92). Available at: http://ec.europa.eu/europeaid/docu-ments/2013-02-22_communication_a_decent_life_for_all_post_2015_en.pdf (accessed: 01.09.2015); etc.

47 Action Plan for Resilience in Crisis-Prone Countries 2013—2020. Available at: http://ec.europa.eu/echo/files/policies/resilience/com_2013_227_ap_crisis_prone_ countries_en.pdf (accessed: 01.10.2015).

к повышению устойчивости (resilience) в государствах, охваченных кризисом или имеющих высокие риски начала конфликта. Устойчивости планируется достигать посредством поддержки способности населения таких стран справляться с кризисами, адаптироваться и быстро восстанавливаться после шоков и справляться с рисками48, а также путем эффективных интервенций, оказывающих длительное воздействие. Речь идет о повышении устойчивости (как отдельных домохозяйств, так и стран в целом) к кризисам на разных уровнях и работе по реализации «Нового курса» в отношении «нестабильных государств». Иными словами, «План действий...» направлен на то, чтобы реципиенты помощи на государственном и локальном уровнях максимально взяли на себя ответственность за преодоление вызовов в сфере безопасности и обеспечение базовых потребностей населения49. План был принят на фоне необходимости большего учета влияния на безопасность и развитие «нестабильных» и развивающихся стран таких факторов, как продовольственные кризисы 2000-х годов, изменения климата и т.д.50

* * *

Рассматривая развитие официального дискурса «связки» в ЕС, следует отметить еще одно его направление: европейское руководство в последние годы активно продвигает идею о тесной смычке между внешним и внутренним измерениями безопасности Союза. Подчеркивается, что внутренняя безопасность ЕС не может быть обеспечена, если внешние, трансграничные угрозы будут оставлены без внимания. В апреле 2015 г. Еврокомиссия утвердила Европейскую повестку дня в области безопасности на период 2015—2020 гг.51, в том числе в связи с нарастанием угроз внутри самого Союза (учащением террористических актов, увеличением нелегальной миграции, трансграничной преступности). В документе указывалось следующее: «Внутренняя безопасность ЕС и глобальная безопасность взаимосвязаны и взаимообусловлены. Вовлеченность превентивного характера в сотрудничество с третьими странами необходима для того, чтобы бороться с первопричинами проблем безопас-ности»52. Отмечалось также, что Брюссель должен стремиться по-

48 К этим рискам относятся природные бедствия, техногенные катастрофы, экономические потрясения, различные аспекты конфликтов.

49 Action Plan for Resilience in Crisis-Prone Countries 2013—2020. P. 3.

50 Building resilience. The EU's approach. European Commission Factsheet. 2016. Available at: http://ec.europa.eu/echo/files/aid/countries/factsheets/thematic/resilience_ en.pdf (accessed: 01.10.2015).

51 European Agenda on Security.

52 The European Agenda on Security. P. 4—5.

высить эффективность существующих механизмов политического диалога по вопросам безопасности между ЕС и странами, недавно к нему присоединившимися, а также со своими соседями и стратегическими партнерами, соответствующими международными и региональными организациями. В этот диалог с зарубежными союзниками следует включать такие приоритеты, как сотрудничество в борьбе с международной оргпреступностью, терроризмом, незаконной переправкой мигрантов и трафиком людей. Подобные меры должны привести к выработке конкретных совместных планов действий с ключевыми третьими странами и быть отражены в целевом использовании финансовых инструментов ЕС. В Повестке дня отмечалась также важная роль делегаций Евросоюза в третьих странах в вопросах ведения политического диалога в сфере безопасности. Указывалось на необходимость направления в состав этих делегаций большего числа экспертов по вопросам безопасности, особенно в странах — соседях ЕС.

Принятие Повестки дня можно считать весьма своевременной мерой, так как очевидно, что у еврочиновников назревают большие трудности как с обеспечением внутренней безопасности, так и с охраной собственных границ. По сути, миграционный кризис в ЕС стал испытанием всей его системы безопасности и проверкой надежности выстраиваемых ранее договоренностей с третьими странами о сотрудничестве в сфере регулирования миграции. В конечном счете от того, насколько эффективно Брюсселю удастся решить перечисленные проблемы, будет зависеть и объем политических и экономических ресурсов, которые ему удастся выделять на решение проблем безопасности и развития за рубежом.

Повестка дня стала краеугольным камнем принятой в июне 2015 г. обновленной Стратегии внутренней безопасности (предыдущая была принята в 2010 г.)53. В Повестке были обозначены три основные задачи: борьба с терроризмом и предотвращение радикализации граждан ЕС, борьба с организованной преступностью, борьба с киберпреступностью54. Повестка предусматривает ряд инициатив с целью дополнить действия властей стран — членов ЕС в этих направлениях, так как именно страны-члены несут основную ответственность за обеспечение внутренней безопасности всего Союза. Роль Комиссии — управлять трансграничными аспектами борьбы с терроризмом и организованной преступностью и облегчать сотрудничество между национальными правительствами.

53 Internal Security Strategy.

54 The European Agenda on Security. Strasbourg, 28 April 2015. COM (2015) 185 final. Available at: http://ec.europa.eu/dgs/home-afrairs/e-library/documents/basic-documents/ docs/eu_agenda_on_security_en.pdf (accessed: 01.10.2015).

С 2010 г. прогресса удалось добиться по ряду направлений: были внесены юридические и технические улучшения в базу данных Шенгенской информационной системы, разработаны Индикаторы общего риска в отношении зарубежных террористов-боевиков; создан Центр передовых технологий в рамках Сети по отслеживанию радикализации55, который заработал 1 октября 2015 г.; сформирована платформа, объединяющая подразделения финансовой разведки стран-членов; реализованы и другие меры. Конечно, остается еще немало проблем и угроз, с которыми ЕС пока сложно справиться, однако именно сейчас идет стратегическая перестройка систем обеспечения внутренней и внешней безопасности, и это долговременный процесс.

Брюссель также борется с финансированием терроризма и отмыванием денег как на территории Союза, так и за его пределами. Финансовые потоки из третьих стран в ЕС будут проверяться самым серьезным образом, и при необходимости финансовое взаимодействие с этими государствами может ограничиваться.

Как было отмечено, одним из ключевых элементов Повестки дня является сотрудничество с третьими странами в преодолении угроз безопасности, возникающих за пределами ЕС56. Брюссель учредил «Контртеррористическую инициативу на Западных Балканах»57 с целью улучшить региональное сотрудничество и обмен информацией по вопросам борьбы с терроризмом и джихадизмом в соседних с ЕС странах (neighbourhood). Внешние аспекты безопасности будут более подробно рассмотрены в рамках выработки новой глобальной стратегии ЕС, которая должна быть подготовлена к середине 2016 г.58

Летом 2015 г. Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини презентовала европейским лидерам и общественности стратегическую оценку текущей международно-политической обстановки и роли Евросоюза в мировой политике — Стратегический обзор внешней политики ЕС и политики в сфере безопасности. После этого лидеры стран — членов ЕС поручили Ф. Могерини к лету 2016 г. подготовить новую Глобальную стратегию ЕС в области внешней политики и политики в сфере безопасности59, ведь предыдущая стратегия такого

55 Radicalisation Awareness Network (RAN) Centre of Excellence.

56 European Commission — Fact Sheet. European Agenda on Security — State of Play. MEMO/15/6115. Brussels, 17 November 2015. Available at: http://europa.eu/rapid/ press-release_MEMO-15-6115_en.htm (accessed: 20.11.2015).

57 Western Balkan Counter-Terrorism initiative.

58 European Neighbourhood Policy.

59 EU Global Strategy on Foreign and Security Policy.

масштаба была принята уже более десятилетия назад60. В обзоре затронут ряд важных тем, касавшихся помощи развитию, особенно в «нестабильных государствах», вопросов гуманитарного содействия (при его оказании, как отмечено в документе, следует отдавать себе отчет в том, что гуманитарные кризисы становятся «новой нормой», и потребности пострадавших от них будут лишь возрастать)61. Указано также, что, хотя ЕС является крупнейшим коллективным донором в мире и лидером в области содействия развитию, «недостаточная гибкость снижает эффективность помощи на месте ее оказания. Схожим образом реализация политики противодействия терроризму затруднена жесткими процессуальными требованиями»62. Важным направлением совершенствования системы содействия международному развитию авторам обзора видятся усилия по достижению большей координации в этой сфере между странами — членами ЕС. Это повысит эффективность помощи, но лишь при условии преодоления фрагментарности финансовых инструментов, что касается как агентств Еврокомиссии, так и взаимоотношений между ЕС и странами-членами63.

Связан с проблемами развития в «нестабильных государствах» и мучительный для Брюсселя миграционный вопрос. Основной выход из текущего кризиса руководству ЕС видится в сфере интеграции внешнего и внутреннего измерений управления миграционными потоками, направления дополнительных ресурсов своим агентствам, освоения недостаточно использовавшегося потенциала соглашений с третьими странами о мобильности и облегчении визового процесса, а в долгосрочном плане — в обращении к первопричинам массовой миграции по направлениям «Юг-Юг» и «Юг-Север», таким как конфликты, репрессии, экономическое неравенство, демографический дисбаланс, изменения климата. Как отмечают авторы Стратегического обзора, «наибольший вызов состоит в том, чтобы напоминать себе, что стабильность не является заменой устойчивости ^ийатаЫШу). <...> Нам необходимо разработать политику, которая бы без морализаторства поддерживала человеческое достоинство, социальную инклюзию, политическую

60 European Security Strategy (2003). Доклад о ходе ее реализации представлен в 2008 г. Доступ: https://www.consilium.europa.eu/uedocs/cmsUpload/78367.pdf (дата обращения: 20.11.2015). Report on the implementation of the European Security Strategy — Providing Security in a Changing World (2008). Available at: https://europa.eu/ globalstrategy/en/report-implementation-european-security-strategy-providing-security-changing-world (accessed: 20.11.2015).

61 EU Strategic Review 2015. P. 3.

62 Ibidem.

63 Ibidem.

способность к быстрому реагированию, модернизацию образования и власть закона в регионе. В этом плане ключом является разработка на основе индивидуального подхода политики в сферах экономического развития, социальной защиты, вовлечения молодежи, а также обеспечения политической подотчетности, справедливости и безопасности. Важно поощрять инклюзивное и основанное на правилах примирение участников прежних и новых конфликтов»64.

Как видно, задачи в Стратегическом обзоре внешней политики ЕС и политики в сфере безопасности поставлены значительные. Однако их реализация во многом зависит от ряда факторов: найдут ли страны-члены в условиях финансового кризиса, длящегося с 2008 г., необходимые ресурсы, сможет ли руководство ЕС выполнить более глубокий стратегический анализ, а также донести до политических лидеров европейских стран необходимость прилагать серьезные усилия в той или иной сфере, например оборонной [ЪипШп, 2015: 255]. Зачастую бюджеты по различным статьям расходов урезаются в отсутствие четкого анализа выгод и издержек таких решений.

* * *

Подводя итоги, следует отметить, что на данном этапе своего развития Европейский союз находится перед лицом новых вызовов безопасности и развития — нарастания трансграничных угроз (таких как терроризм, нелегальная миграция, киберпреступность, изменения климата), снижения эффективности его помощи развитию и политики безопасности вследствие ограниченности финансовых ресурсов, необходимости выработки новой глобальной стратегии в области внешней политики и безопасности. Все сказанное касается как глобальной стратегии ЕС, его инициатив в этих сферах в различных регионах мира, так и поддержания безопасности и развития внутри самого Союза. Вместе с тем для Брюсселя вопросы внешней политики и безопасности на данном этапе только начинают играть ту роль, которая должна соответствовать его экономической мощи.

Однако ЕС уже есть на что опереться в формулировании ответов на новые угрозы. Связка «безопасность — развитие» получила значительное освещение в политическом дискурсе и практике, ее осмыслению посвящен целый ряд значимых работ европейских экспертов. Особенно плодотворным в плане разработки новых

64 EU Strategic Review 2015. 'The European Union in a changing global environment'. P. 12.

концепций и подходов к «связке» стало взаимодействие Евросоюза с «нестабильными государствами» в 2000-2010-е годы (военные и невоенные миссии ЕС в различных регионах мира). Сотрудничество с ними послужило основой для выработки новых комплексных инструментов в сферах безопасности и развития.

Руководство ЕС смогло найти важные ориентиры, принципы, на которых, как представляется, и дальше будет строиться его стратегия в этих направлениях. К таким ориентирам можно отнести следующие:

— признание необходимости комплексного, целостного анализа и решения возникающих проблем безопасности и развития как внутри ЕС, так и за его пределами;

— акцент на раннем предупреждении кризисов и конфликтов и их предпочтительном урегулировании без применения военной силы на стадии их зарождения;

— осознание важности обеспечения «человеческой безопасности», защиты прав человека, вовлечение представителей гражданских обществ «нестабильных государств» в процессы кризисного урегулирования и постконфликтного восстановления;

— объединение усилий различных агентств ЕС в преодолении новых вызовов, взаимодействие структур, отвечающих за политический диалог, оборону, раннее предупреждение конфликтов, медиацию, содействие развитию, предоставление гуманитарной помощи;

— фокус на политической согласованности в целях обеспечения задач развития (policy coherence for development) и безопасности, стремление избежать дублирования усилий и функций, эффективно использовать имеющиеся ограниченные ресурсы, обеспечить положительную синергию усилий ЕС в самых разных сферах во имя развития и безопасности;

— усиление информационного обмена как внутри европейских структур, так и с зарубежными партнерами по многим каналам, поскольку мир стал более сложным и взаимосвязанным, и только при сложении усилий можно противодействовать трансграничным, гибридным угрозам (таким как терроризм, организованная преступность, киберугрозы, наркотрафик, изменения климата и т.д.);

— индивидуализированный подход к решению проблем в сфере безопасности и развития в «нестабильных государствах», учет местной специфики и потребностей;

— интеграция внутреннего и внешнего измерений политики ЕС в сфере безопасности и развития;

— акцент на использовании «мягкой силы» [Европейский союз в поиске глобальной роли, 2015: 9].

Таким образом, можно отметить, что в официальном политическом дискурсе ЕС вопросы взаимосвязи безопасности и развития применительно к взаимодействию с развивающимися странами и «нестабильными государствами» при урегулировании гуманитарных кризисов занимают большое место и становятся все более актуальными. Руководство Евросоюза тесно увязывает предотвращение, урегулирование конфликтов, постконфликтное восстановление, обеспечение мира и безопасности с преодолением глубинных, «корневых» проблем, влекущих нестабильность (бедности, безработицы, экологических катастроф и т.д.). Акцент делается на содействии своим партнерам в реализации комплексных программ развития, направленных на достижение устойчивости развивающихся обществ перед нарастающими и усложняющимися вызовами, в которых сочетаются угрозы как безопасности, так и экономической и социальной стабильности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бартенев В.И. «Новый курс» оказания помощи «нестабильным государствам»: истоки, компоненты, перспективы // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2012. № 4. С. 113-143.

2. Бартенев В. Связка «безопасность — развитие» в современных западных исследованиях: от деконструкции к контекстуализации // Международные процессы. 2015. Т. 13. № 3. С. 78-97.

3. Безопасность Европы / Под ред. В.В. Журкина. М.: Весь мир, 2011.

4. Глазунова Е.Н. Безопасность и развитие: диалоги на заданную тему // Пути к миру и безопасности. 2015. № 2 (49). С. 44-51.

5. Дунаев А.Л. Связка «безопасность — развитие» как элемент политического дискурса // Пути к миру и безопасности. 2015. № 2 (49). С. 52-56.

6. Европейский союз в поиске глобальной роли: политика, экономика, безопасность / Под ред. Ал.А. Громыко, М.Г. Носова. М.: Весь мир, 2015.

7. Наумкин В.В. Глубоко разделенные общества Ближнего и Среднего Востока: конфликтность, насилие, внешнее вмешательство // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2015. № 1. С. 66-96.

8. Потемкина О.Ю. «Европейская повестка дня по миграции» — новый поворот в иммиграционной политике ЕС? // Современная Европа. 2015. № 4. С. 28-40.

9. Юдин Н.В. Дилеммы помощи «глобальному Югу» // Международные процессы. 2015. Т. 13. № 4. С. 178-182.

10. Aid that works: Successful development in fragile states / Ed. by J. Manor. Washington: World Bank, 2007.

11. Anten L., van Beijnum M., Specker L. 3C approaches to fragile and conflict situations — taking stock of commitments and challenges. Clingendael: Netherlands Institute of International Relations, 2009.

12. Bagoyoko N., Gibert M. The linkage between security, governance and development: The European Union in Africa // The Journal of Development Studies. 2009. Vol. 45. Iss. 5. P. 789-814.

13. Brinkerhoff D.W Rebuilding governance in failed states and post conflict societies: Core concepts and cross-cutting themes // Public Administration and Development. 2005. Vol. 25. Iss. 1. P. 3-14.

14. Carbone M. Mission impossible: The European Union and policy coherence for development // Journal of European Integration. 2008. No. 30 (3). P. 323-342.

15. Carbone M., Keijzer N. The European Union and policy coherence for development: Reforms, results, resistance // European Journal of Development Research. 2016. No. 28 (1). P. 30-43.

16. Chandler D.C. The security-development nexus and the rise of 'anti-foreign policy' // Journal of International Relations & Development. 2007. No. 10 (4). P. 362-386.

17. Chollet D., Fishman B., Kuperman A.J. Who lost Libya? Obama's intervention in retrospect // Foreign Affairs. 2015. Vol. 94. No. 3. P. 154-159.

18. Collier P. The bottom billion: Why the poorest countries are failing and what can be done about it. Oxford: Oxford University Press, 2007.

19. Dover R., Friis Kristensen A.M. The European Union's foreign, security, and defense policies // European Union politics / Ed. by M. Cini, N. Perez-Solorzano Borragan. Oxford: Oxford University Press, 2016.

20. Duffield M. Global governance and the new wars. London: Zed Books, 2002.

21. EU strategies on governance reform: Between development and statebuilding / Ed. by W Hout. Abingdon; New York: Routledge, 2013.

22. European Union foreign and security policy: Towards a neighbourhood strategy / Ed. by R. Dannreuther. New York: Routledge, 2004.

23. European Union Politics / Ed. by M. Cini, N. Perez-Solorzano Borragan. Oxford: Oxford University Press, 2016.

24. Ewan P. Deepening the human security debate: Beyond the politics of conceptual clarification // Politics. 2007. No. 27 (3). P. 182-189.

25. Giovannetti G. The security-development nexus: How to bridge the gap between foreign/security policies and development policies. Introductory notes. New York, 2007.

26. Handbook of international security and development / Ed. by P. Jackson. Cheltenham, Northhampton: Edward Elgar Publishing, 2015.

27. Hough P., Shahin M., Moran A., Pilbeam B. International security studies. Theory and practice. Routledge: Abingdon, New York, 2015.

28. Hout W Between development and security: The European Union, governance and fragile states // Third World Quarterly. 2010. Vol. 31. No. 1. P 141-157.

29. Jolly R., Ray D.B. National human development reports and the human security framework: A review of analysis and experience. Brighton: Institute of Development Studies, 2006.

30. Kaplan S.D. Fixing fragile states: A new paradigm for development. Westport, London: Praeger Security International, 2008.

31. Kartsonaki A., Wolff S. The EU's responses to conflicts in its wider neighbourhood: Human or European security? // Global Society. 2015. Vol. 29. Iss. 2. P. 199-226.

32. Keukeleire S., Raube K. The security-development nexus and securitization in the EU's policies towards developing countries // Cambridge Review of International Affairs. 2013. Vol. 26. No. 3. P. 556-572.

33. Khong YF. Human security: A shotgun approach to alleviating human misery? // Global Governance. 2001. No. 7 (3). P. 231-236.

34. King G., Murray C. Rethinking human security // Political Science Quarterly. 2001-2002. Vol. 116. No. 4. P. 585-610.

35. Kirchner E.J. European Union. Moving towards a European security culture? // National security cultures: Patterns of global governance / Ed. by E.J. Kirchner, J. Sperling. Routledge, 2010.

36. Kuperman A. Obama's Libya debacle. How a well-meaning intervention ended in failure // Foreign Affairs. March/April 2015. Vol. 94. No. 2. P. 66-77.

37. Liotta P.H. The boomerang effect: The convergence of national and human security // Security Dialogue. 2002. Vol. 33. No. 4. P. 473-488.

38. Liotta P.H., Owen T. Why human security? // The Whitehead Journal of Diplomacy and International Relations. 2006. Vol. 7. No. 1. P. 37-54.

39. Lundin L-E. The EU and security. A handbook for practitioners. Santerus Publishsing, 2015.

40. MacCann D. Security in Europe. The triumph of institution-building? // International security studies. Theory and practice / Ed. by P. Hough, M. Shahin, A. Moran, B. Pilbeam. Abingdon; New York: Routledge, 2015.

41. MacFarlane S.N., Khong Y.F. Human security and the UN: A critical history. Indianapolis: Indiana University Press, 2006.

42. Merket H. The EU and the security-development nexus: Bridging the legal divide // European Foreign Affairs Review. 2013. Iss. 4. P. 83-101.

43. National security cultures: Patterns of global governance / Ed. by E.J. Kirchner, J. Sperling. Routledge, 2010.

44. Olsen G.R. After Afghanistan: The European Union as security provider in Africa // Global Society. 2015. Vol. 29. Iss. 2. P. 227-242.

45. Onoma A.K. Transition regimes and security sector reforms in Sierra Leone and Liberia // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2014. Vol. 656. No. 1. P. 136-153.

46. Orbie J., Del Biondo K. The European Union's 'comprehensive approach' in Chad: Securitisation and/or compartmentalisation? // Global Society. 2015. Vol. 29. Iss. 2. P. 243-259.

47. Paris R. Human security: Paradigm shift or hot air? // International Security. 2001. Vol. 26. No. 2. P. 87-102.

48. Policy coherence and EU development policy / Ed.by M. Carbone. London; New York: Routledge, 2009.

49. The political invention of fragile states: The power of ideas / Ed. by S. Grimm, N. Lemay-Hebert, O. Nay. Routledge, 2016.

50. The Routledge handbook on European security / Ed. by S. Biscop, R.G. Whitman. Abingdon; New York: Routledge, 2013.

51. The securitization of foreign aid / Ed. by S. Brown, J. Gravingholt. Basingstoke; New York: Palgrave Macmillan, 2015.

52. Tanner F North Africa: Partnership, exceptionalism and neglect // European Union foreign and security policy: Towards a neighbourhood strategy / Ed. by R. Dannreuther. New York: Routledge, 2004.

O.S. Kulkova

POLITICAL DISCOURSE ON SECURITY-DEVELOPMENT NEXUS IN THE EUROPEAN UNION

Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, Russia, 119991

The European Union has embarked on a course of comprehensive reassessment of internal and external policies, their goals, priorities, and prospects. Even the fundamental principles and mechanisms of the European integration and the EU relations with the outside world have come under scrutiny. These developments have naturally altered the official discourse of the European Union and the content of the European strategies and programmes aimed at ensuring security and development. The latter are increasingly being regarded as intrinsically linked, which is expressed in the emergence and rapid proliferation of the concept of 'security—development nexus' in the EU official discourse. The first section of this paper examines conceptual aspects of the EU approaches to address challenges of state fragility in the spirit of the security— development nexus. The author demonstrates that the EU response to the challenges emanating from fragile states is characterized by a desire to develop a comprehensive, holistic approach based on conflict prevention, early warning, mediation, and inter-agency cooperation. However, contraction of financial resources, a lack of coordination on the part of the EU member states and some other challenges hinder the progress. The second section focuses on the attempts of the EU leaders to increase effectiveness of the security-development policies by introduction and implementation of complementarity principle and adoption of new approaches to security sector reform in fragile states, based on the concept of human security. The final section examines another important aspect of the official EU discourse on security—development nexus — the linkages between internal and external dimensions of the European security. The author comes to the conclusion that, regardless of existing challenges in the implementation of programmes and strategies conceived within the 'security—development nexus' paradigm, the EU has made visible progress, and this paradigm will continue to play a crucial role in the EU official discourse.

Keywords: European Union, EU, security—development nexus, fragile states, comprehensive approach, sustainable development, human security, security sector reform, securitization of development, developmentalization of security.

About the author: Olga S. Kulkova — PhD (History), Senior Research Fellow at the Center for Russian-African Relations and Foreign Policy of African Countries, Institute for African Studies, Russian Academy of Sciences, Senior

Lecturer at the Chair of International Security, Research Fellow at the Center

for Security and Development Studies, School of World Politics, Lomonosov

Moscow State University (e-mail: kulkova-olga@yandex.ru).

Acknowledgements: The research has been accomplished with a financial

support from the Russian Science Foundation, project №15-18-30066.

REFERENCES

1. Bartenev VI. 2012. 'Novyi kurs' okazaniya pomoshchi 'nestabil'nym go-sudarstvam': istoki, komponenty, perspektivy [A 'New Deal' for international engagement in fragile states: Origins, components, prospects]. Moscow University Journal of World Politics, no. 4, pp. 113-143. (In Russ.)

2. Bartenev VI. 2015. Svyazka 'bezopasnost' — razvitie' v sovremennykh za-padnykh issledovaniyakh: ot dekonstruktsii k kontseptualizatsii [Security-development nexus in Western bibliography: From deconstruction to contextualiza-tion]. Mezhdunarodnyeprotsessy, vol. 13, no. 3, pp. 78-97. (In Russ.)

3. Glazunova E.N. 2015. Bezopasnost' i razvitie: dialogi na zadannuyu temu [Security and development: Dialogues on a given subject]. Puti kmiru i bezopas-nosti, no. 2, pp. 44-51. (In Russ.)

4. Dunaev A.L. 2015. Svyazka 'bezopasnost' — razvitie' kak element politicheskogo diskursa [The 'security-development' link as an element of political discourse: Postmodernist interpretation]. Puti k miru i bezopasnosti, no. 2, pp. 52-56. (In Russ.)

5. Gromyko Al.A., Nosov M.G. (eds.). 2015. Evropeiskii Soyuz v poiske global'noi roli: politika, ekonomika, bezopasnost' [The European Union in search of a global role: Politics, economy, security]. Moscow, Ves' mir Publ. (In Russ.)

6. Naumkin VV 2015. Gluboko razdelennye obshchestva Blizhnego i Sred-nego Vostoka: konfliktnost', nasilie, vneshnee vmeshatel'stvo [Deeply divided societies in the Middle East: Conflict, violence, and foreign intervention]. Moscow University Journal of World Politics, no. 1, pp. 66-96. (In Russ.)

7. Potemkina O.Yu. 2015. 'Evropeiskaya povestka dnya po migratsii' — novyi povorot v immigratsionnoi politike ES? ['European Agenda on Migration' — A new turn in the EU's immigration policy?]. Sovremennaya Evropa, no. 4, pp. 28-40. (In Russ.)

8. Yudin N.V 2015. Dilemmy pomoshchi global'nomu Yugu [Dilemmas of development assistance to the Global South]. Mezhdunarodnye protsessy, vol. 13, no. 4, pp. 178-182. (In Russ.)

9. Zhurkin VV (ed.). 2011. Bezopasnost' Evropy [Security of Europe]. Moscow: Ves' mir Publ. (In Russ.)

10. Manor J. (ed.). 2007. Aid that works: Successful development in fragile states. Washington, World Bank.

11. Anten L., van Beijnum M., Specker L. 2009. 3C approaches to fragile and conflict situations — taking stock of commitments and challenges. Clingendael, Netherlands Institute of International Relations.

12. Bagoyoko N., Gibert M. 2009. The linkage between security, governance and development: The European Union in Africa. The Journal of Development Studies, vol. 45, iss. 5, pp. 789-814.

13. Brinkerhoff D.W 2005. Rebuilding governance in failed states and post conflict societies: Core concepts and cross-cutting themes. Public Administration and Development, vol. 25. iss. 1, pp. 3—14.

14. Carbone M. 2008. Mission impossible: The European Union and policy coherence for development. Journal of European Integration, no. 30 (3), pp. 323—342.

15. Carbone M., Keijzer N. 2016. The European Union and policy coherence for development: Reforms, results, resistance. European Journal of Development Research, no. 28 (1), pp. 30-43.

16. Chandler D.C. 2007. The security-development nexus and the rise of 'anti-foreign policy'. Journal of International Relations & Development, no. 10 (4), pp. 362-386.

17. Chollet D., Fishman B., Kuperman A.J. 2015. Who lost Libya? Obama's intervention in retrospect. Foreign Affairs, vol. 94, no. 3, pp. 154-159.

18. Collier P. 2007. The bottom billion: Why the poorest countries are failing and what can be done about it. Oxford, Oxford University Press.

19. Dover R., Friis Kristensen A.M. 2016. The European Union's foreign, security, and defense policies. In Cini M., Perez-Solorzano Borragan N. (eds.). European Union politics. Oxford, Oxford University Press.

20. Duffield M. 2002. Global governance and the new wars. London, Zed Books.

21. Hout W (ed.). 2013. EUstrategies on governance reform: Between development and state-building. Abingdon, New York, Routledge.

22. Dannreuther R. (ed.). 2004. European Union foreign and security policy: Towards a neighbourhood strategy. New York, Routledge.

23. Cini M., Perez-Solorzano Borragan N. (eds.). 2016. European Union Politics. Oxford, Oxford University Press.

24. Ewan P. 2007. Deepening the human security debate: Beyond the politics of conceptual clarification. Politics, no. 27 (3), pp. 182-189.

25. Giovannetti G. 2007. The security-development nexus: How to bridge the gap between foreign/security policies and development policies. Introductory notes. New York.

26. Jackson P. (ed.). 2015. Handbook of international security and development. Cheltenham, Northhampton, Edward Elgar Publishing.

27. Hough P., Shahin M., Moran A., Pilbeam B. 2015. International security studies. Theory and practice. Abingdon, New York, Routledge.

28. Hout W 2010. Between development and security: The European Union, governance and fragile states. Third World Quarterly, vol. 31, no. 1, pp. 141-157.

29. Jolly R., Ray D.B. 2006. National human development reports and the human security framework: A review of analysis and experience. Brighton, Institute of Development Studies.

30. Kaplan S.D. 2008. Fixing fragile states: A new paradigm for development. Westport, London, Praeger Security International.

31. Kartsonaki A., Wolff S. 2015. The EU's responses to conflicts in its wider neighbourhood: Human or European security? Global Society, vol. 29, iss. 2, pp. 199-226.

32. Keukeleire S., Raube K. 2013. The security-development nexus and securitization in the EU's policies towards developing countries. Cambridge Review of International Affairs, vol. 26, no. 3, pp. 556-572.

33. Khong YE 2001. Human security: A shotgun approach to alleviating human misery? Global Governance, no. 7 (3), pp. 231—236.

34. King G., Murray C. 2001—02. Rethinking human security. Political Science Quarterly, vol. 116, no. 4, pp. 585—610.

35. Kirchner E.J. 2010. European Union. Moving towards a European security culture? In Kirchner E.J., Sperling J. (eds.). National security cultures: Patterns of global governance. Routledge.

36. Kuperman A. 2015. Obama's Libya debacle. How a well-meaning intervention ended in failure. Foreign Affairs, vol. 94, no. 2, pp. 66—77.

37. Liotta P.H. 2002. The boomerang effect: The convergence of national and human security. Security Dialogue, vol. 33, no. 4, pp. 473—488.

38. Liotta P.H., Owen T. 2006. Why human security? The Whitehead Journal of Diplomacy and International Relations, vol. 7, no. 1, pp. 37—54.

39. Lundin L-E. 2015. The EU and security. A handbook for practitioners. Santerus Publishsing.

40. MacCann D. 2015. Security in Europe. The triumph of institution-building? In Hough P., Shahin M., Moran A., Pilbeam B. (eds.). International security studies. Theory and practice. Abingdon, New York, Routledge.

41. MacFarlane S.N, Khong Y.F. 2006. Human security and the UN: A critical history. Indianapolis, Indiana University Press.

42. Merket H. 2013. The EU and the security-development nexus: Bridging the legal divide. European Foreign Affairs Review, iss. 4, pp. 83—101.

43. Kirchner E.J., Sperling J. (ed.). 2010. National security cultures: Patterns of global governance. Routledge.

44. Olsen G.R. 2015. After Afghanistan: The European Union as security provider in Africa. Global Society, vol. 29, iss. 2, pp. 227—242.

45. Onoma A.K. 2014. Transition regimes and security sector reforms in Sierra Leone and Liberia. The Annals of the American Academy of Political and Social Science, vol. 656, no. 1, pp. 136—153.

46. Orbie J., Del Biondo K. 2015. The European Union's 'comprehensive approach' in Chad: Securitisation and/or compartmentalisation? Global Society, vol. 29, iss. 2, pp. 243-259.

47. Paris R. 2001. Human security: Paradigm shift or hot air? International Security, vol. 26, no. 2, pp. 87-102.

48. Carbone M. (ed.). 2009. Policy coherence and EU development policy. London, New York, Routledge.

49. Grimm S., Lemay-Hebert N., Nay O. (eds.). 2016. The political invention of fragile states: The power of ideas. Routledge.

50. Biscop S., Whitman R.G. (eds.). 2013. The Routledge handbook on European security. Abingdon, New York, Routledge.

51. Brown S., Grävingholt J. (eds.). 2015. The securitization of foreign aid. Basingstoke, New York, Palgrave Macmillan.

52. Tanner F. 2004. North Africa: Partnership, exceptionalism and neglect. In Dannreuther R. (ed.). European Union foreign and security policy: Towards a neighbourhood strategy. New York, Routledge.