CC BY
75
44. Shumakova O. V., Rabinov M. A. Monitoring ustoichivogo razvitiya sel'skikh territorii regiona (Monitoring sustainable development of rural territories of the region) // Vestnik Altaiskoi akademii ekonomiki i prava (Bulletin of the Altai Academy of Economics and law). 2012. No. 4 (27). P. 40-42. (In Russian).
45. Yakimets V. N. Indeks dlya otsenki i monitoringa publichnoi politiki v regionakh Rossii (The index for evaluation and monitoring of public policy in the regions of Russia) // Trudy ISA RAN (Proceedings of ISA RAS). 2006. Vol. 25. P. 139-147. (In Russian).
УДК 340.153
Д. А. Сумской, И. А. Комаревцева
ОСОБЕННОСТИ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ТЕСТАМЕНТАРНОГО ПРАВА ПЕРИОДА ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ
В последнее время в российской правовой доктрине стало уделяться особое внимание ретроспективному анализу правовых институтов, что способствует их более глубокому и всестороннему изучению. Статья посвящена исследованию вопросов правового регулирования отношений наследования по завещанию на Руси в средневековый период. Содержание тестаментарного права анализируется на основании нормативных источ-
ников (Псковской судной грамоты, Новгородской судной грамоты), которые действовали в период феодальной раздробленности. В работе применительно к рассматриваемому периоду выделены особенности тестамен-тарного права.
Ключевые слова: история наследственного права, завещание, наследование по завещанию, форма завещания, содержание завещания.
D. А. Sumskoy, I. А. Komarevtseva
FEATURES OF THE RUSSIAN TESTAMENTARY LAW OF THE FEUDAL PERIOD
Recently the Russian legal doctrine began to focus on the retrospective analysis of legal institutions, thus facilitating a deeper and more comprehensive study. The article investigates the issues of legal regulation of inheritance by will in Russia in the medieval period. The contents of testamentary law is analyzed on the basis of normative sources (Pskov judicial Charter, the
Novgorod judicial Charter), which operated in the feudal period. The article studies the features of testamentary law during the period under consideration.
Key words: history of the law of succession, testament, testamentary, form of a will, the contents of the will.
Отечественное тестаментарное право прошло долгий путь становления и развития. Зарождение основных его институтов относится к периоду, который ознаменовал переход от первобытнообщинного строя к государственному. Упоминания о завещании можно найти в самых первых письменных источниках права Древней Руси, к числу которых относится договор Олега с греками 911 года. Так, статья 13 договора содержа-
ла правила о наследовании в силу «обряжения» - завещания. Другим источником наследственного права Древней Руси являлась Русская Правда, содержание которой свидетельствует о том, что в современный ей период были известны оба порядка наследования: как наследование по закону, так и наследование по завещанию. Статья 87 упоминает так называемый «ряд» - завещательное распоряжение.
ГУМАНИТАРНЫЕ И ЮРИДИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Дальнейшее свое развитие тестаментар-ное право получило в период феодальной раздробленности. О праве удельных княжеств мы можем судить по таким законодательным памятникам, как Псковская и Новгородская судная грамоты, а также грамоты Белозерская и Двинская. Примечательно, что в рассматриваемый нами период продолжали действовать и другие правовые сборники - Русская правда, Кормчая книга.
Необходимо отметить, что уставные грамоты Белозерская (1488 г.) и Двинская (1398 г.) по своему содержанию не имеют отношения к рассматриваемому нами вопросу. Содержащиеся в них нормы касались, главным образом отношений между наместниками и местными жителями.
Среди сборников местного права XV в. в числе первых может быть названа Псковская судная грамота как по времени своего издания, так и по значимости содержания. Она открыта в одном из списков рукописи XVII столетия в библиотеке князя Воронцова и издана в первый раз в 1847 году [6, с. 197].
В Псковской судной грамоте содержалось достаточно норм, регламентирующих отношения наследования. При этом, различалось наследование по завещанию и наследование по закону. Соотношение указанных оснований наследования по нормам Псковской судной грамоты оценивается учеными по-разному. Так, например, И. Энгельман соотносит основания наследования в зависимости от их значимости. Ученый придавал большее значение наследованию по завещанию: «наследство по завещанию имело преимущество перед наследством по закону» [10, с. 81]. М. Ф. Владимирский-Буданов допускал достаточно противоречивые высказывания по поводу соотношения оснований наследования по нормам Псковской судной грамоты. С одной стороны, сравнивая положения Русской Правды и Псковской Судной грамоты, он указывал на ослабление взаимосвязи между наследованием по закону и наследованием по завещанию [1, с. 472]. Однако, с другой стороны, ученый отмечал, что «несмотря на формальную свободу субъективной воли по закону в деле распоряжения имуществом на случай смерти в действительности фактически наследование по завещанию стоит еще в тесной близости к наследованию по закону.
По-прежнему воля завещателя склоняется следовать указаниям порядка законного наследования, или правильнее, указаниям природы» [1, с. 474].
В данный период «субъективная воля завещателя получает уже большой простор; личность уже не так поглощается правами семейного союза и государства» [1, с. 473]. В силу этого завещание мог составить любой член семьи, например жена при живом муже могла составить завещание: «у кого умрет жена без рукописания, а у ней останется вотчина, то муж владеет тою вотчиной до смерти» (ст. 88). Как видим, жена могла составить рукописание и завещать вотчину постороннему лицу. На наш взгляд, все это свидетельствует о достаточном развитии свободы завещания.
Представляет интерес легальная терминология, которую использовал законодатель в нормах тестаментарного права Псковской Судной грамоты. Наследование по завещанию называлось «приказное» и предполагало, что имущество передается одному лицу (наследнику) по приказу другого лица (наследодателя) (ст. 55). Наследники по завещанию назывались приказниками (ст. 14). Сами завещательные акты назывались «ру-кописаниями» (ст. 14). Как видим, используемый в нормах Русской Правды термин «ряд» не нашел своего отражения в Псковской Судной грамоте применительно к понятию завещания.
Псковская судная грамота содержала норму, посвященную форме завещания. Так, в соответствии со ст. 14 указанного акта, рукописание должно было быть «написано и в Лар положено» [1, с. 473]. Анализ данной нормы позволяет нам с уверенностью утверждать, что для завещания устанавливалась письменная форма. По свидетельству ученых в рассматриваемый период допускались и устные завещания, но только в качестве исключения. Так, например, С. В. Пахман, характеризуя порядок совершения завещаний по нормам Псковской Судной грамоты, отмечает, что «допускались, однако, и словесные завещания, которые совершались в присутствии наследника и духовного отца завещателя или нескольких свидетелей, причем наследнику вручался и завещаемый предмет или акт о праве собственности на этот предмет» [6, с. 200]. Обосновывая свое
предположение, исследователи ссылались на одну из статей Псковской судной грамоты, в которой говорится: «тому тем даньем и владеть, хотя бы и рукописанья не было» [7, с. 433]. Действительно, данная норма указывает на возможность совершения устного завещания и мы считаем возможным поддержать мнение ряда авторов о том, что в силу существовавшего уровня грамотности населения, наряду с письменными существовали и словесные завещания [3, с. 262].
По мнению некоторых авторов, письменная форма рукописания была необходима «лишь тогда, когда имущество отказывается стороннему лицу, а не наследнику по закону» [1, с. 474]. При этом отмечалось, что законные наследники «остаются при тех же правах и обязанностях, оставлено ли в их пользу письменное завещание или нет» [1, с. 474]. В этой связи можно говорить о зависимости письменной формы завещания от субъектного состава указанных в нем наследников.
Что касается второй части нормы ст. 14, требующей поклажи завещания в Лар, то необходимо пояснить, что Ларом являлся публичный архив, предназначенный для хранения документов. Юридические акты частных лиц, переданные на хранение в Лар Св. Троицы, признавались бесспорными судебными доказательствами [9, с. 247]. Отмеченное позволяет предположить, что процесс передачи завещания в Лар можно связывать не только с его хранением, но также с действиями, направленными на удостоверение подлинности воли завещателя. В связи с эти заслуживает внимания точка зрения, согласно которой помещение завещаний в архив рассматривается как их скрепление или утверждение [1, с. 474; 7, с. 433]. Представляет интерес тот факт, что в «положении в Лар» некоторые ученые видели «зарождение будущей явки» [8, с. 74].
Итак, Псковская Судная грамота, применительно к форме завещания, упоминала только о письменном его характере и о необходимости передачи его в архив.
Как известно, Новгородская судная грамота была составлена 11 августа 1471 года при Иоанне III, на вече. Она была открыта Карамзиным в одном из сборников графа Мусина-Пушкина и отпечатана сначала у Карамзина, а потом в актах Археографиче-
ской экспедиции [6, с. 201]. От Новгородской судной грамоты сохранился лишь фрагмент, не дающий представления о завещании, его содержании и о порядке его совершения. Однако, исследования дошедших до нас новгородских завещаний, сохранившихся в виде берестяных грамот, предоставили возможность до определенной степени установить их обычную форму и содержание.
Рассмотрим особенности формальной стороны новгородских завещаний. В. Л. Янин, характеризуя письменный порядок совершения завещания, отмечает: «Любое завещание, чтобы получить официальную силу, должно быть написано на пергамене ...» [11, с. 126]. Учеными единодушно признавался факт участия в совершенных на Новгородской земле завещаниях свидетелей - «послухов». При этом исследователи указывают на ряд особенностей свидетельствования таких завещаний. Так, профессор М. Ф. Владимирский - Буданов отмечал, что в роли свидетеля «был обычно отец духовный, и в таком случае достаточно было одного послуха» [1, с. 476]. По мнению К. А. Неволина, «в Новгородских духовных грамотах был призываем в свидетели сам Бог» [5, с. 292]. При этом автор подчеркивал, что «кроме этого призвания и кроме отца духовного, весьма часто в них не поименовывались никакие другие свидетели» [5, с. 292]. Наряду с послухом, завещание подписывалось писавшим его дьяком.
Характеризуя порядок совершения новгородских завещаний, ученые указывали на необходимость их удостоверения «привешенными или приложенными к ним печатями» [5, с. 292-293]. Уточнением данного положения могут служить рассуждения Т. Е. Новицкой, которая ведет речь исключительно о печати наместника новгородского владыки [2, с. 96-97]. По мнению В. Л. Янина печать привешивалась в канцелярии наместника новгородского архиепископа и придавала документу юридическую силу [12, с. 245]. Итак, использование печати при оформлении новгородских завещаний может расцениваться как особенность завещательного процесса того периода.
В литературе обращалось внимание на отсутствие следов явки в новгородских завещаниях [1, с. 476]. Вероятно, здесь имеется ввиду отсутствие явки в обычном для того времени её проявлении в виде текста о
ГУМАНИТАРНЫЕ И ЮРИДИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
допросе лиц, участвующих при совершении завещания. Вместе с тем, можно предположить, что явка сопровождалась не написанием текста, а приложением печати, о чем говорилось выше.
Проведенный учеными [1, с. 474; 4, с. 217] анализ текстов завещаний рассматриваемого периода позволил выделить некоторые особенности содержания данных актов.
Во-первых, определенные содержательные элементы завещания свидетельствуют о влиянии церкви на данную сферу общественных отношений. Так, например, обычно завещание начиналось призванием Святой Троицы: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Кроме того, наследодатель в завещании обозначался терминами «раб Божий» или же «раба Божия».
Во-вторых, основной, существенной частью завещания являлось назначение главного наследника, который зачастую имел право наследования по закону. В числе наследников по завещанию могли указываться: нисходящие (сыновья), восходящие (отец или мать), боковые родственники (брат или сестра), «или кто ближняго племени» (племянники, свойственники, например, невестка). Представляет интерес тот факт, что в новгородских завещаниях встречается такой вид завещательного распоряжения, как лишение наследства, или, иными словами «эксгередация». Примером может служить завещание Михаля (грамота №42), в котором он назначает наследниками своих братьев, а детей лишает права наследования («до них дела нет»).
В-третьих, отличительной особенностью содержания новгородских завещаний являлось указание наследодателем оснований своих прав на объект наследования. В их числе указывались, в частности. следующие: получение имущества в порядке наследования по завещанию после смерти свекра, договоры займа, как основания возникновения права требования. Состав наследственного имущества, которое упоминалось в новгородских берестяных грамотах был весьма разнообразен: земля, право требования долга, деньги, домашний скот («кобылки»). Встречались и распоряжения неимущественного характера: например, адресованное наследнику требование совершить «поминки» за счет наследства.
В-четвертых, в качестве особого завещательного распоряжения можно указать так называемые выделы, например, в пользу жены. Данная конструкция, на наш взгляд, весьма схожа с древнеримским 1едаШт.
В-пятых, весьма существенной частью завещания выступало назначение исполнителя завещания - душеприказчика. По этому поводу В. В. Момотов пишет следующее: «Последней частью завещания было указание на лицо, которое должно было проследить за тем, чтобы воля завещателя была выполнена в соответствии с завещанием. Такое лицо называлось душеприказчиком. Новгородская берестяная грамота № 689 как раз демонстрирует отчет такого душеприказчика» [4, с. 213].
В-шестых, особо следует указать на так называемые «случайные» части завещания, которые не обязательно составляли его содержание. К ним следует отнести, во-первых, субституцию, то есть подназначение наследника, во-вторых, назначение попечителя главному наследнику, если он является малолетним.
В итоге рассмотрения основных памятников законодательства периода феодальной раздробленности, можно констатировать, что, в отличие от Русской Правды, в них начинает понемногу определяться формальная сторона завещания, в результате чего рукописание выступает более формальным актом, нежели «ряд». Законодательно закрепленные правила позволяют нам судить лишь о некоторых элементах формы завещания - его письменном характере и необходимости хранения в архиве, на практике же при оформлении завещания прибегали к дополнительным требованиям - привлечение свидетелей, число которых не было ещё устоявшимся, собственноручное подписание завещательного акта завещателем и писцом.
Анализ литературных и нормативных источников позволяет нам озвучить предположение о развитии «принципа» свободы завещания в контексте содержательной стороны «тестамента». Прежде всего, расширился круг наследников по завещанию, к числу которых стали относиться не только законные наследники, но и лица посторонние. Также мы уже можем говорить о многообразии видов завещательных распоряжений. Ос-
новным завещательным распоряжением, по-прежнему, остается назначение наследника. Однако, в рассматриваемый нами период получили распространение и иные
виды завещательных распоряжений: эксге-редация, легаты, субституция, назначение душеприказчика, и пр.
Литература
1. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. 640 с.
2. История отечественного государства и права: учебник / под. ред. О.И. Чистякова. Ч.1. М.: Юристъ, 2001. 430 с.
3. Момотов В. Формирование наследования по завещанию в средневековой Руси / Право и жизнь: Независимый правовой журнал. 2003. №52 (9). С. 254-270.
4. Момотов В. В. Формирование русского средневекового права в 1Х-Х1У вв. М.: Зерцало-М, 2003. 416 с.
5. Неволин К. А. Полное собрание сочинений. Том V. История российских гражданских законов. СПб.: Типография Императорской академии наук, 1858. 524 с.
6. Пахман С. В. История кодификации гражданского права. М.: Зерцало, 2004. 872 с.
7. Радин Н. М. Учебник истории русского права. Петроград. б/д.
8. Руднев Л. О духовных завещаниях по русскому гражданскому праву в историческом развитии. Киев: Типография Университета св. Владимира, 1894. 188 с.
9. Самоквасов Д. Я. Курс истории русского права. М.: Типография Императорского Московского Университета, 1908. 616 с.
10. Энгельман И. Систематическое изложение гражданских законов, содержащихся в Псковской судной грамоте. С.-Петербург: типография Эдуарда Веймара, 1855. 199 с.
11. Янин В. Л. Берестяная почта столетий. М.: Педагогика, 1979. 128 с.
12. Янин В. Л. Я послал тебе бересту. М.: Языки славянских культур, 1998. 464 с.
References
1. Vladimirskij-Budanov M. F. Obzor istorii russkogo prava (An overview of the history of Russian law). Rostov-on-Don: Feniks, 1995. 640 p. (In Russian)
2. Istorija otechestvennogo gosudarstva i prava: Manual (History of Russian state and law: Textbook) / ed by O. I. Chistjakov. Part 1. Moscow: Yurist, 2001. 430 p. (In Russian)
3. Momotov V. Formirovanie nasledovanija po zaveshhaniju v srednevekovoj Rusi (The formation of a testamentary inheritance in medieval Russia) / Pravo i zhizn': Nezavisimyj pravovoj zhurnal. 2003. No. 52 (9). P. 254-270. (In Russian)
4. Momotov V. V. Formirovanie russkogo srednevekovogo prava v IX-XIV vv. (The formation of Russian medieval law in the IX-XIV centuries) Moscow: Zertsalo-M, 2003. 416 p. (In Russian)
5. Nevolin K. A. Polnoe sobranie sochinenij. Vol. V. Istorija rossijskih grazhdanskih zakonov (Complete works. Volume V. the History of Russian civil laws). St. Peterburg: Printing of the Imperial Academy of Sciences, 1858. 524 p. (In Russian)
6. Pahman S. V. Istorija kodifikacii grazhdanskogo prava (The history of the codification of civil law). Moscow: Zertsalo, 2004. 872 p. (In Russian)
7. Radin N. M. Uchebnik istorii russkogo prava (The textbook of history of Russian law). Petrograd. (In Russian)
8. Rudnev L. O duhovnyh zaveshhanijah po russkomu grazhdanskomu pravu v istoricheskom razvitii (About spiritual Testaments in Russian civil law in the historical development). Kiev: Printing of University of St. Vladimir, 1894. 188 p. (In Russian)
9. Samokvasov D. Ja. Kurs istorii russkogo prava (The course of history of Russian law). Moscow: Printing of the Imperial Moscow University, 1908. 616 p. (In Russian)
10. Jengel'man I. Sistematicheskoe izlozhenie grazhdanskih zakonov, soderzhashhihsja v Pskovskoj sudnoj gramote (A systematic exposition of the civil laws contained in the Pskov judicial Charter). St.Peterburg: Vejmar Printing Office, 1855. 199 p. (In Russian)
11. Janin V. L. Berestjanaja pochta stoletij (Birch mail of the centuries). Moscow: Pedagogika, 1979. 128 p. (In Russian)
12. Janin V. L. Ja poslal tebe berestu (I sent you a birch bark letter). Moscow: Yazyki slavyanskikh kul'tur, 1998. 464 p. (In Russian)
