CC BY
131© Н.А. Данилова, 2017
(У
Метеор-Сити
НАУКА РАЗВИТИЯ
№2/201 7
ДАНИЛОВА НАТАЛЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
Аспирант кафедры русского языка и методики обучения русскому языку Южно-Уральского государственного гуманитарно-педагогического университета, г. Челябинск, Россия
ОСОБЕННОСТИ ХРОНОТОПА В ПРОЗЕ В.С. МАКАНИНА
Аннотация. В статье рассматриваются особенности категории «время-пространство» в произведениях В.С. Маканина и её языковая организация. Предпринята попытка выявить основные средства выражения художественного времени и пространства.
Ключевые слова: художественное время, художественное пространство, проза В.С. Маканина, языковые средства, организация хронотопа.
Время и пространство как универсальные категории всегда представляли особый интерес для исследования. В художественном тексте действия, явления и переживания человека существуют внутри пространственно-временной картины, отражая или преломляя их.
Теория хронотопа как формально-содержательной категории художественного текста принадлежит М.М. Бахтину. По опреде-
лению М.М. Бахтина, хронотоп — это «существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе», в пределах хронотопа «время... сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением
makanina
22
рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп» [1].
В современной науке рассматриваются различные аспекты художественного пространства и времени. Концепция хронотопа понимается как механизм для расширения возможных подходов к литературному тексту.
К категории художественного времени и пространства как к объекту изучения обращается не только литературоведение, но и языкознание, что продиктовано интересом исследователей к способам и средствам временно-пространственной организации текста, к языковому воплощению авторской концепции хронотопа в художественном тексте.
Вопрос языковой репрезентации хронотопа в художественном тексте подробно изучен на материале классических произведений.
Исследователями анализировалось отражение представлений о художественном времени и пространстве с помощью языковых средств разных уровней [Тураева, 1979; Чернухина, 1987; Матвеева, 1990; Ни-колина, 2003; Болотнова, 2006 и др.].
Для выражения и организации хронотопа в языке сформирована определенная система.
«Художественное время опирается на следующие средства: систему видо-временных форм глагола, их последовательность и противопоставление, транспозицию форм времени; лексические единицы с темпоральной семантикой; падежные формы со значением времени; хронологические пометы; синтаксические конструкции, которые создают определенный временной план (в частности, номинативные предложения, представляющие план настоящего времени); имена исторических деятелей, мифологических героев; номинации исторических событий.
Средствами выражения пространственных отношений в тексте и указания на различные пространственные характеристики
служат такие языковые единицы: синтаксические конструкции со значением местонахождения, бытийные предложения, пред-ложно-падежные формы с локальным значением, глаголы движения, глаголы со значением обнаружения признака в пространстве, наречения места, топонимы, пространственные метафоры и др. [4]».
Современная литература представляет особый интерес с точки зрения исследования языковой репрезентации категории «время-пространство». В центре внимания нашего исследования — функционально-стилистические особенности хронотопа в прозе В. Маканина, который характеризуется как неотъемлемый элемент авторского сознания.
На данном этапе исследования можно выделить некоторые характерные особенности языкового выражения категории «время-пространство» в прозе Маканина.
Категория пространства-времени чаще всего показана сквозь призму восприятия персонажа, хронотоп воспринимается субъективно, психологически. В связи с этим часто происходит его деформация и усложнение.
Структура художественного времени усложнена, так как время воспринимается субъективно и тесно связано с внутренним миром героев.
Время скачкообразно, часто нарушается традиционный линейный ход событий. У героев возникает ощущение того, что они не контролируют происходящее, главным показателем этого в текстах выступает внезапное изменение времени и искажение пространства.
Время измеряется сменой времен года или течением мгновения, минуты, которая быстро проходит, ускользает от героя.
Эта же минута, наоборот, может растягиваться и физически ощущаться как что-то зримое, но неуловимое, в романе «Асан» герой называет это «неопределенностью натянутой минуты». Внутри такой «натянутой минуты» герои В. Маканина существуют во
многих его произведениях. Жизнь проходит на бегу, поэтому описание событий человеческой жизни оформляется как нанизывание однородных членов, бессоюзное перечисление, после которого чаще всего следует наречие с временным значением как осознание течения времени («.а благостная минута вдруг истаяла [2]»). И попытки вернуть это мгновение или почувствовать его еще раз остаются безуспешными.
Важные события, которые традиционно занимают в жизни человека большой временной промежуток, происходят с героями Маканина как будто неожиданно и осознаются внезапно и сразу. Например, в повести «Отдушина» главным словом, описывающим переход от прошлого к настоящему в жизни главного героя, также становится наречие вдруг: «Михайлов вдруг оказывается здесь же, в Москве, на мебельной фабричонке — и это именно вдруг [2]».
Важное место в концепции хронотопа занимает острое ощущение персонажем времени, осознание его движения, которое также происходит внезапно и вдруг. Это расширение времени, момент, когда герой одновременно видит прошлое, настоящее и будущее, часто описывается параллельно с бытовым, повседневным, реальным временем и событиями, которые его наполняют. На языковом уровне это выражается смешением в одном фрагменте текста слов конкретной и абстрактной лексики.
Например: «Вернулся директор, после чего на втором этаже начальники отделов принялись расписывать первый же директорский приемный день, расхватывая его поминутно, а Родионцев вновь остро почувствовал, что жизнь идет мимо [2]» («Отдушина»).
С другой стороны, повествование, наоборот, может дополнительно замедляться прямым вмешательством автора, синтаксически это выражается частым использованием вставных конструкций.
На восприятии героем течения времени построен рассказ «Гражданин убегающий», перемещение, изменение положения в пространстве связано с изменением времени. Герой убегает, движется, так же убегает, движется вслед за ним время его жизни. Поэтому в рассказе лексика с временной семантикой представлена в разнообразных значениях: моменты, минуты, смена дней и недель, месяцев, времен года, нескольких лет и т.д.
С мотивом перемещения, бегства из одного места в другое связан мотив возвращения героя в место, которое его не отпускает. Например, в рассказе «Где сходилось небо с холмами» герой возвращается в родной поселок и на каждом шагу «натыкается на воспоминания», но реальность и воспоминания не сходятся, от прошлого с каждым посещением остается все меньше.
Осознание себя в пространстве в момент времени — неожиданность для человека, встреча с течением собственной жизни лицом к лицу.
Например, в «Повести о Старом поселке» герой размышляет: «.иной раз оглянешься вот так на бегу, окинешь эту громаду домов, толпы людей и толпы собственных забот (это уж внутри себя!) - и вдруг вырвется: И как же это меня сюда занесло? И ведь именно занесло, то есть само получилось» [3].
Текстовое пространство сконцентрировано вокруг двух и более точек локализации событий. При характеристике пространства в текстах Маканина часто встречается противопоставление открытого, где герои осознают свое положение в масштабе Вселенной и замкнутого пространства, в котором они существуют ежедневно и воспринимают как несвободное.
Например, в повести «Отдушина»: «Он раскрывает пошире окно, распахивает — вот он весь перед Богом; в серенькой пижаме он стоит, вытягивая шею и заглатывая для успокоения холодный ночной воздух» [2].
© Н.А. Данилова, 2017
Лексема «окно» здесь указывает на выход героя из замкнутого пространства в свободное как внешне, так и внутренне.
Значимо противопоставление дня и ночи: днем жизнь воспринимается персонажами проще, чем ночью, когда они остаются наедине со своими мыслями, когда время и пространство воспринимается как враждебное:
«Днем ладно — день помогал быть хоть как-то деятельным, зато сейчас Родионцев мучился: ночью неприятное и унижающее подступало к самым глазам». Ночью герои часто оказываются в открытом пространстве улицы, города: «В темноте задрав голову, он тоже видит ночной небосвод во всем его великолепии, хотя бы и окаймленный справа и слева крышами. Что-то непомерное есть в этих звездах, и Родионцев всхлипывает, сам не зная о чем» [2].
В некоторых произведениях герой, наоборот, стремится остаться в тени, в темноте, потому что свет открывает все его чувства и мысли.
В этом случае, в антонимичной паре «свет -тьма» слово «тьма» имеет положительную коннотацию: «Старикан Алабин, весь на свету, тотчас напрягся. На свету (если это внезапно) человеку хочется съежиться. Человеку некомфортно. Человеку даже хочется себя пожалеть. (Вроде как до света, человек в темноте только и делал, что жил полнокровной и правильной жизнью.) Свет с человека спрашивает» [2] («Неадекватен»).
В произведениях Маканина день и ночь выступают не только маркерами, обозначающими время действия, но и, в большей степени, двумя противопоставленными категориями существования героев.
При характеристике пространства в произведениях Маканина подчеркивается его обширность, безграничность, в отличие от ограниченности человека, который выглядит внутри этого пространства одиноко и беспомощно. Поэтому особое значение приобретает характеристика пространства с точки зрения заполненности / пустоты.
метеор-сйти №2/2017
НАУКА РАЗБИТИЯ
Это подчеркивается, когда человек находится в пространстве природы. Например, в рассказе «На первом дыхании»: «Все мы (и наши домишки тоже) лежали на степной глади, как крошки хлеба на большой и ровной скатерти. Будто вот-вот их сгребут великанской ладонью, смахнут. А краями скатерти были еле видные далекие холмы. Такой пейзаж» [3].
Пустое, незаполненное предметами пространство пугает персонажей, им становится неуютно и тревожно, поэтому чаще всего их бытовое повседневное пространство заполнено вещами, квартира уменьшается до размеров «квартирки» или до описания одной конкретной комнаты, чаще всего кухни.
В произведениях Маканина пространство само может становиться участником событий, оно деформируется, границы расшатываются, так же как и время, пространство в произведениях писателя не подчиняется персонажам. Дома стареют, квартиры постепенно становятся сами собой, земля стискивается и не дает дышать или герой осознает, что передвигается по коридорным внутренностям.
Например, в повести «Голоса»: «Желтые горы оказывались не там, где мы сидели и где разжигали дневной костер, а дальше — горы как бы отодвигались. Сколько ни иди, желтые вершины отодвигались, и попасть на них было нельзя — а видеть их было можно» [2].
Пространство здесь не статично, оно не просто воспринимается глазами персонажа, оно динамично и движется независимо от него, что подчеркивается глаголом «отодвигались».
Еще один прием, характерный для описания отношений человека с окружающим пространством — использование по отношению к персонажу глаголов с пространственной семантикой или со значением движения в неопределенно-личных предложениях. Например, в повести «На первом дыхании»: «Угловое помещение, в котором меня заперли, было не какой-то там
© Н.А. Данилова, 2017
конурой, а состояло из двух комнат» [3] или: «Меня выдернули из теплой раскладушки часов в шесть» [3].
Персонаж может терять способность ощущать себя в конкретном пространстве, чаще всего это происходит ночью. Например, в повести «На первом дыхании»: «И неясно, где я. В дороге? В кукуевских степях? Или просто в канаве? Однажды я замерз и спал в хлебе. Залез в зерно, в бурт, — только нос наружу. Господи, неужели ж я в Москве? Уже в Москве! Подумать только!» [3].
Пространство в его произведениях может быть ограниченным и безграничным, открытым и замкнутым, расширяющимся и сужающимся, конкретным и абстрактным, часто персонажи не ощущают себя частью пространства, стараются выйти, перемещаются, переходят границы.
метеор-СЙТИ №2/2017
НАУКА РАЗБИТИЯ
Для произведений Маканина характерно использование коридора, лаза как модели пространства, что подчиняет себе организацию текста, как например, в повести «Лаз», где пространство обозначается вертикалью «наверху - внизу», а время внизу протекает медленнее, чем наверху.
В текстах военной тематики — особая организация хронотопа. Доминантой времени и пространства является война, человек на войне, во время войны, в обстоятельствах войны.
Таким образом, время и пространство в произведениях В.С. Маканина — неотъемлемые координаты художественного мира, в котором конкретное событие жизни героя выходит за рамки обыденного и вписывается в общечеловеческий контекст.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. М.: Худож. лит., 1975. С. 234-407.
2. Маканин В.С. Избранная проза. СПб.: Искусство-СПБ, 2008.
3. Маканин В.С. На первом дыхании. М.: Эксмо, 2009.
4. Николина Н.Н. Филологический анализ текста. М.: Академия, 2003.
5. Печетова Н.Ю. Языковые средства организации хронотопа в рассказах Л. Петрушевской [Электронный ресурс] // Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова. 2013. N5. URL:
http://cyberleninka.rU/article/n/yazykovye-sredstva-organizatsii-hronotopa-v-rasskazah-l-petrushevskoy (дата обращения: 20.02.2017.)
Natalya Aleksandrovna Danilova
Post-graduate student of the Department Chair of Russian Language and Methods of Russian Language Teaching of the South Ural State Humanitarian and Pedagogical University, Chelyabinsk, Russia
Features of the Chronotope in V.S. Makanin Prose
Annotation. The article deals with the features of the category "time and space" in the writings of V.S. Makanin and its language organization. An attempt has been made to reveal the main means of expressing artistic time and space.
Key words: artistic time, artistic space, V.S. Makanin prose, linguistic resources, organization of the chronotope.
