CC BY
34
УДК 811.351.21
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ С ЗООМОРФНЫМ КОДОМ КУЛЬТУРЫ В ТАБАСАРАНСКОМ ЯЗЫКЕ
®2011 Гасанова М.А.
Дагестанский государственный педагогический университет
В статье рассматриваются табасаранские паремиологические образы с зооморфным кодом культуры. Актуальность исследования связана с тем, что они не были предметом специального лингвокультурологического анализа. Между тем исследование образов животных в паремиологических единицах способствует воссозданию одного из важных компонентов национальной языковой картины мира и определению ценностных ориентиров лингвокультуры любого языка.
The author of the article considers the Tabasaran paremiologic images with the zoomorphic culture code. The relevance of the research is connected with the fact that they have not been the subject of a special linguistic and cultural analysis. Meanwhile, the study of the animal images in the paremyologic units contributes to the rebuilding of one of the most important components of the national linguistic world picture and the definition of basic set of the any lingvocultural values in the any language.
Ключевые слова: табасаранский язык, паремии, зоонимы, лингвокультура.
Keywords: the Tabasaran language, paremies, zoonyms, lingvoculture.
Паремиологические образы с зооморфным кодом культуры представлены в языках различных систем. Это связано с одним из универсальных признаков
переноси о-метафоричес-кого употребления названий животных в лексико-фразеологической и
паремиологической системах, что объясняется общечеловеческими особенностями ассоциативнообразного переосмысления
наименований различных реалий. Так, в разных языках мира заяц символизирует трусливого человеке (чаще мужчину), а лев -мужественного и сильного. Вместе с тем имеют место национальнокультурные особенности
формирования фразеологических и паремиологических образов,
мотивируемые характерными для носителей данного языка
особенностями эмоционально-
интеллектуаль-ного освоения
окружающего мира, национальнокультурными эталонами и стереотипами.
В настоящей статье в указанном аспекте рассматриваются
табасаранские паремиологические образы с зооморфным кодом культуры. Актуальность
исследования именно данного типа паремиологических образов связана с тем, что они не были предметом специального
лингвокультурологического анализа. Между тем фразеологические и паремиологические образы, будучи достаточно яркими культуроносными фрагментами языковой картины мира, заслуживают особого внимания со стороны
исследователей.
Паремиологические образы в табасаранском языке формируются с участием названий как домашних,
так и диких животных. Особого предпочтения тем или другим группам названий животных в обозначенном аспекте нами не замечено. Но определенно можно отметить, что многие из наименований животных, имеющих в составе паремий культурносимволический характер,
контекстуально противопоставлены и дают возможность альтернативного выбора культурно значимого образа одного из животных.
О том, что символы имеют национальный характер, написано в соответствующей литературе.
Говоря о символе как о стереотипизированном явлении культуры, В. А. Маслова отмечает, что человек живет не просто в физической среде, он живет в символической Вселенной [2. С. 95]. Следовательно, символы являются продуктом человеческого сознания, результатом его образно-
ассоциативного мышления.
Важнейшими свойствами символов является не только их образность, мотивированность, но и национальнокультурный характер. Такими
символическими качествами
отличаются, например,
цветообозначения, названия
предметов растительного мира, наименований домашних и диких
животных и особенно названия
национально-культурных реалий, используемые как в составе фразеологизмов, так и при формировании паремиологических образов.
Исследуемый нами материал в этом плане представляет конкретный лингвокультурологический интерес.
Анализ материала показал, что в паремиологических единицах
табасаранского языка с зооморфным кодом культуры имеют место как общедагестанские особенности переосмысления наименований животных с последующей их символизацией при формировании соответствующих образов, так и собственно табасаранские, имеющие локально-закрепленный характер.
Интересен в этом плане, например, паремиологический образ Аьхю к!арчар али биц!и кьун
«маленький козел с большими
рогами», где, на наш взгляд,
характеризуется символически
маленький (биц!и), ничем не
примечательный человек с гордыней и большими претензиями (=
амбициозный), так как
символический образ козла (кьун) как горделивого человека здесь
усиливается употреблением
смыслового сочетания «большие
рога». С данным образом перекликается и следующий: Габач ц1игьраз учв чпишси гьугъубжвур к1ур «Безрогий козел себя годовалым козленком считает».
Не менее интересен неожиданный своим «антигендерным» характером паремиологический образ Асланарин жилибна хпиб даршул «У львов мужчин и женщин не бывает», где актуализируются не гендерные признаки, а те главные качества, что заложены в образе льва вообще, -смелость, решительность, сила. Эти качества в сознании носителей языка представляются, судя по
приведенному образу, наиболее определяющими по отношению к человеку, а гендер отходит на второй план как относительно менее чувствительный в обсуждаемом аспекте.
Образ собаки в дагестанских языках в основном имеет негативный характер, что обусловлено, как отмечают исследователи, в том числе религиозными представлениями о дозволенном / недозволенном с точки зрения ислама [3].
В этом плане можно считать обоснованным и культурно-значимым паремиологический образ Бисру хуйиз к1ураб ккипру «Злой / кусающей собаке кость бросают». В этом образе, символизирующем злого человека, знаменательно употребление слово к!ураб «кость» как выражение отношения, оценки: злой человек
другого отношения в представлении носителей языка не заслуживает. Определенно напрашивается
сопоставление данного образа с арчинским фразеологическим образом ч!еле каммуна акъас «камень бросив, оставить» (в смысле «оставить злого, недостойного человека с тем, чтобы он общался с камнем, являющимся
также своеобразным символом зла и агрессии). Ср. также: Гьар гъямп гъап1кьан, хуйиз маргъ йивуз даршул «Собаку не бьют каждый раз, как она залает».
Злой человек сравнивается не только с собакой, но и змеей: Бит!разна пис касдиз йирфар миван «К змее и злому человеку спиной не поворачивайся». Бит!ран мелз айир -бит!ран ч!ал аьгъюр «Со змеиным языком (мелз) и змеиный язык (ч!ал) знающий».
Вместе с тем в сообществе носителей языка, в целом народе даже змея (= злой человек) не столь страшна: Бит!рахьан нир зегьерлу ап!уз даршул «Змея отравить реку (нир) не может» (думаем, что слово нир в данном случае символизирует силу лучших качеств народа, носителей языка). Окончательный «приговор» змее (= злому, плохому человеку) звучит как: Бит!ракан
инсандиз юлдаш даршул «Змея человеку другом не будет».
В разных языках мира пчела символизирует образ
трудолюбивого, созидательного человека. Но в зависимости от культурно-значимых определительных компонентов образ пчелы может трансформироваться и стать негативным: Бувар ап!урашра, йиччв ап!ру варф дар «Пчела, которая хоть и жужжит, но меда не делает». Негатив, выраженный данным образом, связан с отрицанием главного качества пчелы = меда не делает [в отношении человека: много слов, а дела нет].
В этом же смысле интересен и другой паремиологический образ с зооморфным кодом культуры варф «пчела»: Ккадабхъру варфлик гъугъ кабхъур «Упавшая пчела [немощная, не способная трудиться] жужжать начинает».
В концептуализации
характеризуемого образа принимают участие и названия других животных: Гизаф рабгру хюндикк никк даршул «У коровы, которая много мычит, молока мало бывает». Рабгру
хюндикк никк даршул «У мычащей коровы молока не бывает».
Кошка в паремиологической картине мира определенно символизирует хитрость, лицемерие, несоответствие внешних проявлений внутренней сути человека: Гатдиз чиркк ип1уз ккун гъабшиган, диди думу рюкъдиан ибиргъуру «Когда кошка детеныша съесть захочет, она его в золе вываливает». Гатди гатдиз мяв ап!ура «Кошка кошке «мяу» говорит» (= человек водится с себе подобным).
Другое актуализируемое качество кошки - вороватость, по отношению к человеку данное качество выражается компаративным
паремиологическим образом: Гатуси ик!рац, гъюрси гуч!бях «Как кот -воришка, как заяц - трусишка». Ик!ар гъап!у гату ярхлаан хъилигуру «Кошка, которая своровала, издалека смотрит».
Трусливость как типичное качество зайца актуализируется в разных паремиологических образах, по существу характеризующих человека: Гуч!ру гъюр мукьа йибк!ур «Трусливый заяц в норе умирает». Гъубшу гъюран хинк!ар даршул «Из сбежавшего зайца хинкал не сваришь». Гъубшу гъюран шурпа даршул «Из сбежавшего зайца шурпа [вид супа] не получится». Г ъюраз гьебг, хуйиз бис к!уру аьдат ву «Зайцу - беги, собаке держи обычно говорят». Гъюран юк!в айи аждагьа «Аждаха с заячьим сердцем».
Лиса (сул) в табасаранской паре-миологии в основном хитрая, коварная: Гафар шириндар, аьмлар суландар «Слова сладкие, повадки лисьи». Однако она может и поплатиться за свои повадки: Зиренг сул ухди т!ап!ариъ абхъру «Ловкая лиса быстро в капкан попадает» (наказание за излишнюю расторопность). Ср. также другие образы: Султ!ан сулан рижв
аьмалдар шулу «Хитрее лисы ее хвост». Сул гъубшушваз сулан рижвра гъябгъюр «Куда лиса, туда и хвост».
Неожиданным можно считать образ индюка, символизирующего двуличного, лицемерного человека: Кьюб маш гъайи гъяшти «Индюк с двумя лицами» (данный
паремиологический образ почти не встречается в других дагестанских языках). Неожиданность образа связана и с тем, что качество лицемерия, двуличности обычно в дагестанских языках не
символизируется названиями птиц.
Волк в табасаранской фразеологии и паремиологии обычно символизирует отважного, храброго и одновременно опасного человека: Далдамиш гъаши жанавар пис шулу «Повадившийся волк злым бывает». Жанавар гъябкъган, дажди улар улч1юкьюру «Волка увидев, осел глаза закрывает». Жанаврин бякъдикан жанавар шулу «Из волчонка волк вырастает». Жанавар кьаби гъабшиган, чакъал рази шул «Шакал довольным бывает, когда волк стареет (= уже не опасен).
Вместе с тем сильнее оказывается дружба, сплоченность, чем можно дать отпор злу, агрессии: Албагу лижаз жанаварра къурхулу дар «Дружному стаду волк не страшен». Албагу илхибиз жанавригъан гуч1 даршул «Дружному табуну волк не страшен».
Образ осла в табасаранской паремиологической картине мира связан с выражением как положительной, так и отрицательной коннотации. В табасаранских паремиях лексема дажи (осел) используется для описания человека, который постоянно и
Примечания
тяжело трудится: Тай тайназ ухшар, гъагъ даждиз ухшар «Ровесник ровеснику пара, а тяжесть ослу пара», Даждин уьмур либхури, айгърин уьмур жабгъури гъупшу «Осла жизнь - в работе, лошади жизнь - в беге проходят». Зигру даждиин гъагъ гизаф иливуру «На выносливого осла много тяжести накладывают».
Образ осла может
символизировать глупость,
упрямство, неблагодарность,
хвастовство: Даждиз хумравин
гъадри шулин? «Разве может осел оценить финики?», Даждиз хурмайин дад аьгъю даршул «Осел вкус финика оценить не может». Дажи, гъач женнетдиз гъягъюхьа. - Душваъ узуз ип1уз зазар айин?.. - гьерхну дажди. «Осел, пошли в рай. - А там будут колючки, которые я ем? -спросил осел».
В пословицах и поговорках табасаранского языка имеет место противопоставление «лошадь -осел», где лошадь, как правило, символизирует превосходство,
достаток в противоположность ослу: Гьяйвниз - пирпйир, даждиз -хъюрар балгур «Лошади - седло, а ослу - вьючное седло подходят». Гьяйвнилан элдеуриз, даждиин элеуз къемиш даршул «С коня слезая, на осла сесть не захочется».
Проанализированные паремиологические образы с зооморфным кодом культуры свидетельствуют об особенностях концептуализации мира в языковом сознании древнего человека.
1. Гасанов М. М. Табасаранские пословицы, поговорки, загадки. Махачкала : Дагучпедгиз, 1978. 2. Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2004. 3. Самедов М. Д. Фразеологические единицы, обозначающие эмоциональные и интеллектуальные состояния человека, в арчинском и английском языках. Махачкала, 2008.
Статья поступила в редакцию 10.10.2011 г.
