CC BY
87
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 7 (336). Филология. Искусствоведение. Вып. 89. С. 107-110.
ОСОБЕННОСТИ АКТУАЛИЗАЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПОЛЯ ВЕРЛЕНА НА МАТЕРИАЛЕ АНАЛИЗА ЕГО ПОЭТИЧЕСКИХ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ
Исследуется языковая личность автора как важнейшая категория художественного текста, анализируются цветовые образы, порожденные восприятием поэта.
Ключевые слова: языковая личность, цветовая метафора, лингвоцветовая картина мира, синестезия.
В современной лингвистике не существуют единого термина, наиболее точно означающего понятие языковой личности: так, сосуществуют термины «человек говорящий», предложенный Н. Д. Арутюновой, «языковая личность», определенный Ю. Н. Карауловым и В. П. Тимофеевым, «речевая личность» (Ю. Е. Прохоров), «коммуникативная личность» (В. В. Красных) и так далее.
В. Е. Болдырев определяет языковую личность как понятие, призванное охарактеризовать сознание, мышление и деятельность человека во взаимосвязи с языком. Человек в первую очередь является языковой личностью - личностью, пользующейся языком и воплощенной в языке [1].
Ю. Н. Караулов уточняет, что ««языковая личность» - это понятие личности вообще, более углубленное, развитое и насыщенное дополнительным содержанием. Языковая личность выражается в языке и реконструируется в своих главных чертах посредством языка на базе языковых средств» [3].
В данной статье языковая личность будет рассматриваться нами не в конкретных ситуациях общения, а только в художественном -поэтическом - тексте, поэтому мы постараемся проанализировать не только язык личности, но и восприятие ею мира, художественные образы, порожденные данным восприятием.
Проблема изучения языковой личности автора в художественном тексте является одной из актуальных тенденций современного этапа развития языкознания.
Еще в середине ХХ в. академик Б. А. Ларин выдвинул идею о создании словаря писателя. Он видел в речи автора, актуализированной в художественном произведении, воплощение авторского мировоззрения, его убеждений.
Ю. Н. Караулов отмечает, что в образе автора объединяются все качества и особенности стиля художественного произведения. Часто
образ автора не призван в структуре художественного произведения, при этом он является не простым субъектом речи, а концентрированным воплощением сути произведения, «которое объединяет всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем, рассказчиком или рассказчиками и через них является идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого» [3. С. 5].
Д. М. Поцепня предлагает исследовать авторское видение мира с учетом важнейших художественных идей в их словесной реализации, выявлять мотивы, их градации, ключевые слова, семантические поля эстетически эффективных слов, изучать соотнесенность с философскими и литературно-эстетическими веяниями эпохи.
Также следует уделять внимание анализу «образа языка» произведения, который включает в себя описание лексики цветообозначе-ний, «цветописи» писателя, употребления автором системы характерных для него тропов, вовлеченных в образные контексты.
При этом необходимо учитывать и эмоциональный тон произведения, который предполагает характеристику эмоционально-оценочного компонента авторской картины мира [5].
Общепризнанным в лингвистике является тот факт, что время, пространство и цвет являются средствами реализации художественного произведения. Они могут быть выражены посредством метафор, метонимии и прочих стилистических средств.
Нам бы хотелось подробнее остановиться на рассмотрении цветового символизма поэтических текстов Поля Верлена как особой характеристики языковой личности данного автора.
Из проведенного нами анализа стихотворений мы сделали вывод, что пессимистическую философию символизма в полной мере отражает белый цвет, имеющий большую символи-
ческую насыщенность. Следует отметить, что чаще всего он выражен в текстах П. Верлена имплицитно, с помощью определенных характерных образов, которые благодаря явлению синестезии порождают ощущение белого цве-
Так, наиболее часто встречающимися образами являются мертвенно-бледная, траурная луна, белизна молнии, разрезающей темно-коричневое небо во время урагана, как, например, в стихотворении «Marine», («Марина»):
Океан сурово Бьет глухой волной Под немой луной, -Бьет волною снова... .. .В бурых небесах, Злобный и могучий, Разрезает тучи Молнии зигзаг...
L'Océan sonore Palpite sous l'oeil De la lune en deuil Et palpite encore... .. .Tandis qu'un éclair Brutal et sinistre Fend le ciel de bistre D'un long zigzag clair...
(Пер. В. Брюсова)
La lune en deuil (луна в трауре) несет в себе отрицательную коннотацию, ее холодный безжизненный белый свет - словно безмолвный свидетель разрушительного урагана.
Жестокий и зловещий отсвет молнии (...tandis qu'un éclair brutal et sinistre fend le ciel de bistre d'un long zigzag clair..) также несет неминуемую смерть всему живому.
В стихотворении «Promenade sentimentale» («Сентиментальная прогулка») мы встречаем еще один образ, довольно распространенный у символистов - белые лилии, похожие либо на утопленников, либо на призраки. Несмотря на то, что в тексте нет конкретного упоминания цвета, можно вполне четко представить цветовую картину, которую рисует автор символическими образами:
Le couchant dardait ses rayons suprêmes Et le vent berçait les nénuphars blêmes ; Les grands nénuphars entre les roseaux Tristement luisaient sur les calmes eaux. Moi j'errais tout seul, promenant ma plaie Au long de l'étang, parmi la saulaie
Пламенел закат блеском горних слав, И баюкал бриз бледный ряд купав; Крупные, они в камышах склоненных, Грустно промерцав, стыли в водах сонных. Я бродил один, покорен тоске, Вдоль пруда, один, в редком ивняке,
Où la brume vague
évoquait un grand Fantôme laiteux se
désespérant
Et pleurant avec la voix des sarcelles Qui se rappelaient en battant des ailes Parmi la saulaie où j'errais tout seul Promenant ma plaie ; et l'épais linceul Des ténèbres vint noyer les suprêmes Rayons du couchant dans ses ondes blêmes Et les nénuphars, parmi les roseaux, Les grands nénuphars sur les calmes eaux.
(Пер. Г. Шенгели)
Где вставал туман, где за мглою смутной В муке цепенел призрак бесприютный И едва стонал стоном кулика,
Что подругу звал, звал издалека В редком ивняке, где в тоске бездомной Я бродил один, там, где саван темный Сумерек, волной блеклою упав, Затопил собой пышность горних слав
И цветы купав в камышах склоненных, Бледных тех купав,
стывших в водах сонных.
Les nénuphars blêmes (бледные лилии), tristement luisaient (грустно бледнели), brume vague (волнистая дымка), fantôme laiteux (молочно-белый призрак), linceul (саван), ondes blêmes (бледные волны) создают белесый, лишенный цвета и жизни пейзаж, отсылают читателя к символам тоски, холода, вечного сна, смерти.
Аналогичны образы и в «Clair de lune» («Лунное сияние»)
...Tout en chantant sur le mode mineur L'amour vainqueur et la vie opportune, Ils n'ont pas l'air de croire à leur bonheur Et leur chanson se mêle au clair de lune, Au calme clair de lune triste et beau, Qui fait rêver les oiseaux dans les arbres Et sangloter d'extase les jets d'eau, Les grands jets d'eau sveltes parmi les marbres.
(Пер. Г. Шенгели)
... И, воспевая на минорный тон Восторг любви, сердцам любезный юным, Никто на самом деле не влюблен, И песня их слита с сияньем лунным, С печальным, нежным, что мечтать зовет
В широких кронах соловьев несмелых И сладко плакать учит водомет,
Меж мраморов колеблющийся белых.
Здесь даже восторг любви минорен, спокоен и вызывает тихую грусть, а мрамор сливается с печальным нежным светом луны и навевает мысли о надгробных плитах.
Те же мотивы прослеживаются в целом ряде стихотворений:
Pour elle seule, et les moiteurs de mon front blême, (мой бледный лоб)
Son regard est pareil au regard des statues (ее взгляд подобен взгляду статуи), холодный, бесцветный, равнодушный.
«Mon rêve familier» («Моя привычная мечта»)
Tout suffocant
Et blême, quand (все душно и бледно...) Sonne l'heure, Je me souviens Des jours anciens Et je pleure...
«Chanson d'automne» («Осенняя песня»)
Dans un brouillard qui danse la prairie (в тумане)
S'endort fumeuse, et la grenouille crie (в дымке)
Par les joncs verts ou circule un frisson; Et le zenith s'emplit de lueurs sourdes. Blanche, Vénus émerge, et c'est la Nuit... (белая Венера - Ночь)
«L'heure du berger» («Час пастуха»)
Et, dans la splendeur triste d'une lune (торжественная и мертвенно-бледная луна) Se levant blafarde et solennelle, une
Nuit mélancolique et lourde d'été, Pleine de silence et d' obscurité... «Le rossignol» («Соловей»)
Характерными для поэтических текстов Поля Верлена являются чаще всего не непосредственно цветообозначения, а цветовые образы, синестетические метафоры, имеющие в основном отрицательную коннотацию. Белый цвет, являющийся по своей сути нейтральным, символизирует здесь по большей части смерть, умирание, отсутствие ярких жизненных красок. Цветопись поэта, несомненно, отражает его языковую личность: холодная бледная безжизненная луна, безучастно взирающая на мертвенно-белесые пейзажи, белые цветы, похожие на утопленников, туманы, дымки, тра-
урный мрамор, саван, призраки являются излюбленными цветовыми образами автора.
Однако следует отметить, что отрицательная коннотация не является абсолютной в поэзии Верлена. Так, у белого цвета появляется некоторое количество положительных коннотаций, например, в стихотворении «Beams»:
Beams
...Le soleil luisait haut dans le ciel calme et lisse,
Et dans ses cheveux blonds c'étaient des rayons d'or, Si bien que nous suivions son pas plus calme encor Que le déroulement des vagues, ô délice ! Des oiseaux blancs volaient alentour mollement Et des voiles au loin s'inclinaient toutes blanches. Parfois de grands varechs filaient en longues branches, Nos pieds glissaient d'un pur et large mouvement.
(Пер. Ф. Сологуба)
Le soleil luisait haut dans le ciel calme et lisse,
Et dans ses cheveux blonds c'étaient des rayons d'or,
(солнце сверкало в ее светлых волосах)
Des oiseaux blancs volaient alentour mollement
Et des voiles au loin s'inclinaient toutes blanches.
(белые птицы летали вокруг белых парусов)
Данные образы не связаны с обычной для Верлена эстетикой смерти, наоборот, белый цвет дарит ощущения покоя и романтики, бесконечной свободы, с которыми ассоциируется летний отдых на берегу моря.
Совершенно иные образы мы видим в стихотворении «Femme et chatte» («Женщина и кошка»)
... На тверди безоблачной небо сияло
И золотом рдело в ее
волосах, -И тихо качалась она на волнах,
И море тихонько валы развивало. Неспешные птицы вились далеко, Вдали паруса, наклоняясь, белели, Порой водоросли в воде зеленели, -Мы плыли уверенно так и легко.
Elle jouait avec sa chatte,
Et c'était merveille de voir
La main blanche et la blanche patte
S'ébattre dans l'ombre du soir.
Elle cachait - la scélérate!
Sous ces mitaines de fil noir
Ses meurtriers ongles d'agate,
Coupants et clairs comme un rasoir. L'autre aussi faisait la sucrée
Et rentrait sa griffe acérée,
Mais le diable n'y perdait rien...
Et dans le boudoir où, sonore,
Tintait son rire aérien, Brillaient quatre points de phosphore.
(Пер. Г. Шенгели)
Играла с кошкою своей
Она, и длился вечер целый
Прелестный в смутностях теней Бой белой ручки с лапкой белой.
Шалила, - хитрая! -тая
Под кружевом перчаток черных Ногтей агатовых края,
Как бритва острых и проворных. И та хитрила с госпожой,
Вбирая коготь свой стальной, -
Но дьявол не терял нимало;
И в будуаре, где, звеня,
Воздушный смех порхал, сверкало Четыре фосфорных огня.
La main blanche et la blanche patte (белая ручка женщины и белая кошачья лапка) рисуют, на первый взгляд, довольно милую картину: девушка играет с белой кошкой. Но на самом деле эта игра воспринимается как бой двух опасных хищниц; обе ласковы, прекрасны, грациозны и игривы, но прячут в «мягких лапках» смертоносные когти, стальные у кошки, проворные и острые, как бритва, у девушки. Читатель видит явную аллюзию образа женщины к образу очаровательной с виду кошечки,
которая никогда не выпускает из когтей жертву и играет с ней, полуживой, оттачивая свое мастерство убийцы. За внешней красотой образов женщины и кошки прячутся хитрость и дьявольское начало, подчеркнутое метафорой «quatre points de phosphore», (четыре фосфорных огня), четыре светящихся в темноте глаза.
Таким образом, можно сделать вывод, что анализ специфических художественных цветовых образов поэта имеет особое значение для исследования языковой личности Поля Верлена, поскольку они характеризуются разнообразной эмоциональной окрашенностью и в них отражаются не только особенности авторского видения мира, но и эстетика символизма как философско-литературного течения в целом.
Список литературы
1. Болдырев, В. Е. Введение в теорию межкультурной коммуникации : курс лекций. М., 2010. С. 95.
2. Верлен, П. [Электронный ресурс]. URL: http://lib.ru/POEZIQ/WERLEN/stihi.txt_with-big-pictures.html.
3. Караулов, Ю. Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность : сб. ст. М., 1989. С. 3-11.
4. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность. 7-е изд. М., 2010. 264 с.
5. Поцепня, Д. М. Образ мира в слове писателя / С.-Петерб. гос. ун-т, Межкаф. словар. каб. им. Б. А. Ларина. СПб., 1997. 262 с.
6. Paul Verlain. Poesie [Электронный ресурс]. URL: http://poesie.webnet.fr/lesgrandsclassiques/ poemes/paul_verlaine/paul_verlaine.html.
7. Popova, N. L'ambiguïté métaphorique des poèmes de Paul Verlaine // Ambiguité dans les discours et dans les arts. Toulouse, 2012. P. 181-190.
