CC BY
101
О.В. Леонтьева
ОСНОВНЫЕ ВЫЗОВЫ ДЛЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ ПРИДНЕСТРОВЬЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
Аннотация
Исследован феномен политической элиты Приднестровья как самостоятельной общественной группы через призму вызовов, стоящих перед ней на современном этапе. В статье анализируются вызовы, которые являются общими для политической элиты Приднестровья с аналогичными субъектами в других государствах, а также вызовы, которые специфичны с учетом особенностей политической системы Приднестровья и статусом республики. Акцентируется внимание, что обретение внешней составляющей легитимности также является для приднестровской политической элиты важной задачей. В силу непризнанности государства для приднестровской элиты принципиально важно чувствовать себя «на равных» в рамках межэлитной коммуникации, в контактах с политическими элитами других государств. Доказано, что среди качеств, необходимых для эффективного выполнения политической элитой своих функций, то они напрямую зависят от конкретных задач, стоящих перед элитой на конкретном историческом этапе, а также от тех вызовов, с которыми сталкивается правящая элита в процессе своей деятельности. Аргументирован тезис -фрагментация элиты не позволяет ей действовать на основе консенсуса и, как следствие, создает препятствия для реализации политической элитой консолидирующей функции. Делается вывод о том, что некоторые вызовы могут служить не только источником дестабилизации ситуации, но и импульсом для дальнейшего общественно-политического развития. Политические элиты должны быть открытыми к диалогу с внешними партнерами для того, чтобы по возможности использовать имеющийся позитивный опыт - исходя, естественно, из приоритета собственных задач и целей.
O. Leontieva
THE MAIN CALLS FOR POLITICAL ELITE OF TRANSNISTRIA AT THE PRESENT STAGE
Abstract
The article is devoted to research of a phenomenon of political elite of Transnistria as independent public group through a prism of the calls facing her at the present stage. In article calls which are the general for political elite of Transnistria with similar subjects in other states, and also calls which are specific taking into account features of political system of Transnistria and the status of the republic are analyzed. The attention is focused that finding of an external component of legitimacy also is an important task for Dnestr political elite. Owing to unac-knowledgment of the state for Dnestr elite it is essentially important to feel "as equals" within interelite communication, in contacts with political elite of other states. It is proved that among the qualities necessary for effective implementation by political elite of the functions, they directly depend on the specific objectives facing elite at a concrete historical stage and also on those calls which the ruling elite in the course of the activity faces. The thesis is reasoned - fragmentation of elite doesn't allow it to act on the basis of consensus and, as a result, creates obstacles for realization by political elite of the consolidating function. The conclusion that some calls can be not only a source to destabilization of a situation, but also an impulse for further social and political development is drawn. Political elite has to be open to dialogue with external partners whenever possible to make use of the available positive experience - proceeding, naturally, from a priority of own tasks and the purposes.
Ключевые слова: Key words:
политическая элита, Приднестровье; вызо- political elite, Transnistria, calls, competi-вы; конкурентные преимущества. tive advantages.
Политическая элита любого государства является достаточно активной и относительно сплоченной группой, которая реализует стоящие перед ней задачи стратегического, общегосударственного характера. В настоящей работе под «политической элитой» мы понимаем лиц, которые в силу своих позиций в государственной иерархии вправе принимать решения общегосударственного характера, контролировать их выполнение, а также влиять на принятие таких решений. Мы не ставим в данном случае задачей оценку эффективности элит, которая достигается за счет инструментальных показателей [1] в контексте нормативного подхода к исследованию элит, хотя проблематика эффективности элиты нами также затрагивается.
Политические элиты непризнанных государств в своем развитии следуют в целом тем же тенденциям, что и аналогичные акторы в обычных государствах, хотя механический перенос вызовов и задач, стоящих перед «признанными» политическими элитами, явно недостаточен [6; 7].
По нашему мнению, актуальность и новизна исследования связана с тем, что в науке пока недостаточно внимания уделяется изучению конкретных политических элит, в особенности вызовов, стоящих перед ними. Это затрудняет оперативное и качественное реагирование на вызовы самих элит, а также выработку эмпирического инструментария для такого реагирования. Приднестровская политическая элита как непосредственный предмет исследования в настоящее время сталкивается с весьма серьезными вызовами, однако пока не демонстрирует способности к эффективному реагированию на них.
При этом в рамках данной работы мы не рассматриваем внешние вызовы, хотя они, по-видимому, являются довольно значимыми и в значительной степени детерминируют шаги приднестровской политической элиты. Тем не менее, в рамках работы проблематика внешних вызовов будет так или иначе затрагиваться, поскольку для Приднестровья как самоопределившегося государства внешняя проблематика нередко выступает более значимой, чем внутренняя [10].
Мы полагаем, что на нынешнем этапе приднестровская политическая элита сталкивается со следующими вызовами:
1. Признание внешней и внутренней легитимности. Для приднестровской политической элиты вопрос субъектности является одним из ключевых, т.к. само государство пока формально не признано, соответственно, его политическая элита в такой ситуации чувствует себя не вполне «комфортно».
Признание внутренней легитимности в целом достигается через те же механизмы, что и в других государствах, т.е. через процедуры выборов и иные формы прямой и косвенной демократии. В то же время приднестровская политическая элита пока не использует в полной мере современные демократические механизмы формирования элиты через процедуры выборов. Речь идет о том, что в Приднестровье представительные органы государственной власти (Верховный Совет как парламент и местные представительные органы) формируются исключительно на мажоритарной основе, без учета партийных списков. Такая система в значительной мере обесценивает партийную составляющую политического процесса, избавляет местную политическую элиту от необходимости долгосрочного стратегического планирования и конкуренции в рамках партийных проектов.
Приднестровская политическая элита по-прежнему исходит из главенства персонального принципа в ее формировании, что позволяет обеспечивать персональную (а не групповую) лояльность тех или иных представителей основным центрам принятия решений.
Обретение внешней составляющей легитимности также является для приднестровской политической элиты важной задачей. В силу непри-знанности государства для приднестровской элиты принципиально важно чувствовать себя «на равных» в рамках межэлитной коммуникации, в контактах с политическими элитами других государств.
Данный вызов преодолевается посредством формально-юридических, институциональных механизмов, в первую очередь вовлеченности приднестровской политической элиты в различные международные переговорные форматы относительно урегулирования ситуации на Днестре. Участие в различных переговорных форматах с правом подписания документов в качестве самостоятельной стороны позволяет приднестровской политической элите достигать институционального оформления легитимности.
2. Утрата связи между политической элитой и населением, или «ав-тономизация» элиты. Несмотря на то что после распада Советского Союза именно население должно было стать основным субъектом в формирова-
нии политической элиты через механизмы прямых и свободных выборов, ситуация за период «демократического транзита» пока еще далека от модели подлинно демократического правового государства. Население стало «электоратом», однако это не сделало его реальным субъектом, формирующим политическую элиту.
Общепризнанным считается то, что политические элиты в большинстве стран постсоветского пространства стали еще «дальше от народа», нежели советская номенклатура. Этот вызов проявляется через две составляющие.
Во-первых, речь идет о всё более проявляющейся замкнутости элиты. Политическая элита постоянно дистанцируется от населения, превращаясь во всё более закрытую общественную группу, доступ в которую для представителей иных групп существенно ограничен. Это приводит к стагнации политических процессов, снижению общественной мобильности и, в дальнейшем, усугублению противоречий между политической элитой и населением государства.
Представляется возможным рассматривать в этом же контексте и стремление политической элиты ограничить возможности получения населением информации о доходах, расходах, недвижимости, частной жизни. В Приднестровье подобного механизма обеспечения транспарентности элиты нет вообще; информация о персональных данных тех или иных потенциальных представителей элиты становится доступной только в период избирательных кампаний, когда соответствующие лица подают документы на регистрацию в качестве кандидатов на те или иные посты в Центральную избирательную комиссию.
Во-вторых, составным элементом «автономизации» политической элиты является рост ее материального благосостояния.
Благодаря оптимальным стартовым условиям постсоветская политическая элита сумела стать не просто независимой в финансово-экономическом плане, но и получила возможность диктовать свои условия другим элитным группам, прежде всего бизнес-элите. Основы благополучия политической элиты закладывались в период распада Советского Союза, когда, как справедливо отмечает О. Крыштановская, «власть партийно-государственной номенклатуры обменивалась на собственность, а государство приватизировало само себя» [9, с. 58]. Нынешняя внутри-элитная конкуренция нередко сводится к борьбе за передел собственности. Представители политической элиты являются управленцами госсоб-
ственностью, которая занимает в экономике значительное место, и госбюджетом, который чуть ли не везде является главным инвестором. В конечном итоге политическая элита становится индифферентной к реальной ситуации в государстве и к общественному мнению.
Опасность данной проблемы состоит в том, что по мере усиления «автономизации» политической элиты за счет правовых, организационных, имущественных факторов в обществе будет нарастать социальная апатия, чреватая снижением уровня участия населения в социально-политических процессах, прежде всего в избирательных кампаниях и т.д. Это, в свою очередь, будет приводить к деградации конституционной нормы о народе как единственном источнике государственной власти и снижению легитимности государственной власти в целом - как в глазах жителей страны, так и формально-юридической.
Более того, складывается ситуация замкнутого круга: чем больше политэлита становится автономной от интересов государства и населения, тем меньше пространства для политических компромиссов остается на внешнем периметре. Политическая элита вынуждена куда больше времени и ресурсов уделять для сохранения статус-кво и, как следствие, сохранения своих властных позиций, что ограничивает возможности более гибких действий на международной арене.
3. Отсутствие идеологического базиса для действий политических элит, или «деидеологизация» элиты. Деидеологизация политической элиты Советского Союза стала важным элементом тех процессов, которые происходили в СССР в конце 1980 - начале 1990-х. Демократизация социально-политической жизни СССР позволила говорить не только об экономических преобразованиях в виде либерализации жестко централизованной экономики, но и о необходимости появления политического многообразия, которое уже не укладывалось в жесткие идейно-политические рамки.
Однако на современном этапе деидеологизация становится вызовом для государственного развития и для политической элиты, поскольку из-за этого вызова политическая элита утрачивает способность к реализации интегрирующей функции. Иными словами, политическая элита не может внятно сформулировать национальную идею или программную задачу, которая стояла бы перед обществом в целом и перед государством. Данный вызов может также обусловить непонимание политической эли-
той потребностей государства и населения и, как следствие, переориентацию элиты на обеспечение собственного материального благополучия.
Следует согласиться с мнением о том, что «национальная идея должна лечь в основу государственной деятельности, направленной на обеспечение материального благополучия и стабильности, экономической и политической свободы граждан» [4, с. 123] и государства в целом.
Вызов деидеологизации присущ и Приднестровью. Как отметил председатель комитета по экономике и финансам Верховного Совета Приднестровья, новая генерация приднестровской политической элиты «не понимает сути идеологии приднестровского государства, ... и в новый этап развития Приднестровья мы входим с относительно «рыхлой» идеологической подготовкой» [3], что значительно снижает качество действий приднестровской политической элиты, как на внешнем, так и на внутреннем периметре.
Руководство Приднестровья попыталось сформулировать концепт «национальной идеи»: с 2012 года в качестве «национальной идеи» была провозглашена евразийская интеграция (получила нормативное закрепление в Концепции внешней политики), однако в октябре 2015 года Президент Приднестровья заявил, что «национальной идеей» является «признание независимости республики».
4. Фрагментация элиты и наличие внутриэлитных противоречий. По мнению большинства исследователей, поляризация (фрагментация) элит становится одним из ключевых вызовов для постсоветских государств. Естественно, что в каждом из государств данный вызов проявляется по-своему; более того, в некоторых случаях данный вызов может быть трансформирован в опцию для качественного развития элиты.
Так, в Российской Федерации, как отмечается в литературе, существует серьезная поляризация внутри элиты. Она делится на две группы: «с одной стороны, технократы-авторитаристы, с другой стороны, либерал-демократы, а их расхождение по ключевым вопросам со временем усиливается» [13]. При этом ускорителем таких процессов выступает «страх правящего класса перед обострением социально-экономических проблем» [15]. Таким образом, для России характерна поляризация элит по идеологическому принципу, связанному с видением будущей концепции развития государства.
Для приднестровской политической элиты вызов фрагментации также имеет важное значение. По нашему мнению, применительно к политической элите Приднестровья можно говорить о компетенции двух «элитных» проектов: российского и украинского (молдавского).
«Проекция» российского политического проекта на приднестровскую действительность состоит в том, что в Приднестровье исполнительная вертикаль власти (президент и его окружение) используют власть в качестве основной цели своей деятельности. Приднестровский сегмент политэлиты, связанный с президентом, считает, что получение власти сможет стать доминантой для решения вопросов в сфере бизнеса, включая перераспределение отношений собственности.
С другой стороны, еще один сегмент политической элиты Приднестровья стремится воспроизвести здесь украинскую (молдавскую) модель, когда приход тех или иных лиц во власть детерминирован возможностями соответствующих финансово-промышленных групп - в нашем случае ООО «Шериф» и его политической надстройки - партии «Обновление». Для этого «центра силы» власть является не целью (в отличие от «российского концепта»), а средством сохранения экономических интересов, и для этого «холдинг» делегирует во власть своих представителей - как на Украине и в Молдове, где бизнес-среда является основным каналом для рекрутирования политической элиты, а местные олигархические группы заинтересованы в политической власти как в инструменте сохранения своих бизнес-интересов.
Фрагментация элиты не позволяет ей действовать на основе консенсуса и, как следствие, создает препятствия для реализации политической элитой консолидирующей функции. «Разрозненная» политическая элита «не придерживается общепризнанных демократических принципов и ценностей, а борется за свое доминирующее положение» [2, с. 102].
При этом зачастую не только фрагментация элиты является вызовом, но и то, как элита пытается отреагировать на данный вызов. Речь идет о том, что, стремясь получить (укрепить, сохранить) власть, та или иная элитная группа, как правило, апеллирует к различным социальным группам. Нередко это может лишь усугубить раскол в элите, превращая его в раскол в обществе и государстве, актуализацию категорий «свой -чужой». Такая дихотомия способствует дальнейшей общественной дезин-
теграции, и именно политическая элита становится основной «движущей силой» общественной поляризации.
Еще одним способом реагирования на вызов поляризации становится «контролируемая массовая мобилизация» [11, с. 14], а стабильность рассматривается как «более высокая ценность, чем демократизация» [12, с. 139], причем это характерно как для признанных, так и для непризнанных государств. Зачастую таким мобилизующим, или стабилизирующим, фактором становится внешняя угроза в том или ином проявлении (военная, экономическая и т.п.).
Так, для непризнанных государств постсоветского пространства (Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии, Нагорного Карабаха) ключевым мобилизующим фактором, активно используемым местными политическими элитами, является сохранение угрозы со стороны бывших метрополий, с которыми неоднократно имели место вооруженные конфликты (Молдовы, Грузии, Азербайджана). Экономическая блокада против Приднестровья 2006 года была использована тогдашним Президентом Приднестровья для консолидации элиты и общества, что позволило ему в декабре 2006 года избраться на очередной президентский срок и не позволило осуществить смену поколений местной политической элиты в разумные сроки.
Для приднестровской политической элиты по-прежнему сохраняет востребованность т.н. «феномен осажденной крепости», когда Приднестровье позиционируется как последний «славянский бастион» на пути растущего западного присутствия. Приднестровская политическая элита пытается довольно активно использовать данный феномен в массовом сознании, хотя и признает, что синдром «осажденной крепости» негативно сказывается на менталитете местного населения.
Таким образом, добиваясь внутренней мобилизации и решая свои задачи, национальные политические элиты нередко усугубляют внутренние противоречия, а также создают сложности в осуществлении своих внешнеполитических задач в средне- и долгосрочном плане.
5. Старение политической элиты и отсутствие притока молодых кадров. Данный вызов, ставший одним из ключевых при распаде Советского Союза («геронтократия»), вновь приобретает актуальность в некоторых государствах постсоветского пространства, хотя нередко можно наблюдать и обратную сторону данного процесса, когда к власти приходят кадры, не имеющие необходимого опыта управленческой работы.
В Приднестровье прежний глава государства баллотировался на новый президентский срок в 2011 году, отметив своё 70-летие. Другой кандидат, А. Каминский, пользовавшийся поддержкой ряда структур в Москве, в том же году отметивший свой 61-й год рождения, также воспринимался избирателем как представитель «старой гвардии», в то время как 43-летний Е. Шевчук стал олицетворением молодого поколения приднестровской политической элиты и обошел обоих соперников, шансы которых изначально были гораздо выше. Однако в итоге одна крайность сменилась другой: сложно говорить о приходе в приднестровскую власть компетентных представителей, ориентированных на «достижение оптимальных результатов в своей сфере» (по версии В. Парето); более того, в Приднестровье потенциальная «геронтократия» сменилась «властью молодых», т.е. поколения политической элиты, не имеющей ни опыта, ни достаточных знаний для реализации функций политэлиты. Последствия этих электоральных решений в Приднестровье можно наблюдать уже сейчас, на примере отношения населения к действующему руководству государства.
6. Утрата доверия. Приднестровская политическая элита на нынешнем этапе практически перестает пользоваться доверием местного населения, которое преимущественно воспринимает местную политическую элиту только в контексте выражения интересов приднестровского населения на внешнем периметре. Иными словами, народ доверяет местной политической элите в том, чтобы отстаивать его [населения] интересы на международной арене, но в то же время на внутриполитическом периметре уровень доверия местной политической элите падает.
Как свидетельствуют данные местных социологических опросов, рейтинг доверия к нынешнему президенту Приднестровья за последние годы (начиная с 2012 года) снизился примерно в 10 раз на базе Терес-польского государственного университета имени Т.Г. Шевченко.
7. Конфликт лояльностей, или «псевдолояльность». Нами данный термин используется в кавычках для разделения двух типов «лояльности» - персональной лояльности конкретному должностному лицу, которая не зависит от личных качеств члена политической элиты, а также лояльности «идеологической», «лояльности государству» [17, с. 139].
«Псевдолояльность» как вызов, стоящий перед политической элитой, рассматривается нами как подмена принципов, на которых должно строиться рекрутирование в элиту. В тех случаях, когда определяющими для попада-
ния в политическую элиту становятся факторы совместной учебы, родственных, семейных, дружеских отношений, кумовства, личных обязательств, общего региона происхождения и т.п., происходит снижение качества политической элиты в целом. Усугубляется и «автономизация» элиты, поскольку замещение тем или иным лицом «элитных» должностей не зависит от его профессиональных качеств; соответственно, к нему не применимы формулы и механизмы ответственности за ненадлежащее исполнение своих функциональных обязанностей [10, с. 105-113].
Изложенное, безусловно, не снимает важности сохранения персональной лояльности, особенно на высших уровнях политической элиты. Руководитель должен быть уверен в том, что его подчиненные понимают и персональную ответственность перед ним за совершаемые действия.
Для сохранения баланса между личной, политической и идеологической лояльностью в литературе справедливо выдвигается идея установления ряда формальных стандартов лояльности: «прозрачность доходов и расходов, критика страны - только на ее территории, конфликт интересов - повод к отставке, деньги и семья - на родине, т.е. естественно-достаточный патриотизм» [17, с. 140]. Приходится, однако, признать, что пока личная лояльность в большинстве случаев выше любых подобных стандартов.
Вместе с тем, опыт ряда государств показывает, что существуют и более успешные варианты преодоления конфликта лояльностей. В Приднестровье на данном этапе развития государственности лояльность президенту имеет более высокую степень значимости, чем лояльность другим субъектам политического процесса.
8. Низкий уровень общей культуры и образования отдельных представителей политической элиты. Представляется, что данный вызов не нуждается в особой конкретизации и детальной расшифровке. Отметим лишь, что на практике данный вызов приводит к ценностному хаосу у представителей элиты, а также делает мало востребованными такие категории, как справедливость, трудолюбие, честность, искренность, патриотизм и др. Общая подготовленность элиты в базовых категориях, хотя и не является основным критерием для включения тех или иных лиц в политическую элиту, тем не менее, служит важной предпосылкой для успешности и качества реализации представителями элиты своих функций.
Так, отмечается, что в Приднестровье в культурной жизни представители политической элиты практически не участвуют - если только это
не официальное открытие какого-либо мероприятия либо «если присутствие высокого гостя не обусловлено им выполнением своих профессиональных обязанностей (в т.ч. оглашение приветствия, выступление с докладом и т.п.)» [8]. Приходится констатировать, что в малых государствах участие в разного рода культурных мероприятиях, напрямую связанное с общим культурным уровнем конкретного представителя политической элиты, пока не стало нормой, правилом поведения, как это уже происходит, к примеру, в Российской Федерации.
Реальная принадлежность к политической элите пока не зависит от культурного уровня ее представителей. Несмотря на это, отдельные попытки привить членам политического класса более развернутые представления о культуре в качестве обязательных требований всё же предпринимаются, подтверждение чему - разного рода «кодексы поведения», «своды этических правил», утверждаемые руководством тех или иных государств для государственных служащих и приобретающие в связи с этим силу закона. Представляется, что подобные решения - это верные шаги в деле формирования политических элит, ориентированных, прежде всего, на защиту интересов своего государства и граждан.
Что касается качеств, необходимых для эффективного выполнения политической элитой своих функций, то они напрямую зависят от конкретных задач, стоящих перед элитой на конкретном историческом этапе, а также от тех вызовов, с которыми сталкивается правящая элита в процессе своей деятельности. Естественно, такие качества, как лояльность прежде всего своему государству и его гражданам (патриотизм), уважение прав человека, нравственность и адекватный уровень культуры, способность к самоорганизации, ответственность за судьбу страны и народа, способность к адекватному анализу и прогнозу развития ситуации и др. являются безусловными императивами, которые должны проявляться не некоей идеальной или абстрактной элитой, а реальной, ответственной политической элитой в процессе ее повседневной деятельности вне зависимости от конкретной ситуации или политической конъюнктуры.
При этом для политической элиты крайне важно умение трансформировать те или иные вызовы в свои конкурентные преимущества. К примеру, естественные внутренние противоречия в политической элите могут стать мотором перемен, а протестные движения способны сыграть в процессах трансформации элиты позитивную роль при соблюдении ряда ус-
ловий - «массовости, репрезентативности, т.е. наличия социальной базы, и конструктивности» [14]. Наличие конструктивной оппозиции создаёт больше возможностей для использования открытых каналов рекрутирования элит, для более эффективного использования социальных лифтов в обществе и, в конечном итоге, для более полной реализации принципов демократии и верховенства права.
Преодоление вызова «десуверенизации» элиты не должно приводить к ее изоляционизму на внешнем периметре, возникновению синдрома «осажденной крепости». Общепризнанным является тот факт, что «для политических элит государств СНГ резко повысилось значение того, что делается у соседей» [5, с. 5]. Политические элиты должны быть открытыми к диалогу с внешними партнерами для того, чтобы по возможности использовать имеющийся позитивный опыт - исходя, естественно, из приоритета собственных задач и целей.
Литература
1. Буренко В.И. Инструментальное измерение политической элиты // Знание. Понимание. Умение. 2010. №6.
2. Бырлэдяну В., Коадэ Л. Идентичность политических элит в определении внешней политики Республики Молдова // Республика Молдова в контексте воображаемых и действительных границ (паттерны пограничной идентичности): сб. науч. тр. Вильнюс: ЕГУ, 2010.
3. Василатий О.В. Доклад на форуме «Селигер» 11 августа 2013 года // Персональный сайт О. Василатия. URL: http://vov27.ucoz.ru/news/doklad_na_forume_seliger/2013-08-11-173 (дата обращения 16.08.2015).
4. Викторов В.В. Кому служит российская элита // Демократия. Власть. Элиты: Демократия vs элитократия. М., 2010.
5. Задорин И. Евразийский монитор - измеритель интеграции. Вместо предисловия // Интеграция в Евразии. Народ и элиты стран ЕЭП. М., 2006.
6. Златанов Б.Г. Модернизация в политической системе // Евразийский юридический журнал. 2015. №9.
7. Златанов Б.Г. Особенности политической модернизации в современных условиях // Евразийский юридический журнал. 2015. №11.
8. Иванович К. Элита вне культуры? URL: http://cultur-multur-pmr.jimdo.com/публикации/публикация-7/ (дата обращения 16.08.2015).
9. Крыштановская О.В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общественные науки и современность. 1995. №1.
10. Леонтьева О.В., Сковиков А.К. Политические противоречия в механизмах формирования политических элит // Youth World Politic. 2014. №3.
11. Мацузато К. Непризнанные государства в макрорегиональной политике черноморского побережья // Приднестровье в макрорегиональном контексте черноморского побережья: сб. ст. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2008.
12. Муцушика Ш. Евросоюз и Россия о проблеме Приднестровья // Приднестровье в макрорегиональном контексте черноморского побережья. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2008.
13. Панарин И. «От демократов до автократов» // Московские новости. 2013. 12 августа. URL: http://pda.mn.ru/politics/20130812/353362701.html (дата обращения 16.08.2015).
14. Раскол элиты как шанс для оппозиции // Независимая газета. 2013. 23 июля. URL: http http://www.ng.ru/editorial/2013-07-23/2_red.html (дата обращения 16.08.2013).
15. Самаркина А. Кремлевский сопромат. На фоне снижения популярности первых лиц страны растет фрагментация элит // Независимая газета. 2012. 24 августа.
16. Сковиков А.К., Леонтьева О.В. Рекрутирование политической элиты: опыт на постсоветском пространстве // Youth World Politic. 2014. №4.
17. Третьяков В.Т. Что делать? М., 2009.
References
1. Burenko V.I. Instrumental'noe izmerenie politicheskoi elity. Znanie. Po-nimanie. Umenie. 2010. №6.
2. Byrledyanu V., Koade L. Identichnost' politicheskikh elit v opredelenii vneshnei politiki Respubliki Moldova. Respublika Moldova v kontekste voobraz-haemykh i deistvitel'nykh granits (patterny pogranichnoi identichnosti): sb. nauch. tr. Vil'nyus: EGU, 2010.
3. Vasilatii O.V. Doklad na forume «Seliger» 11 avgusta 2013 goda. Per-sonal'nyi sait O. Vasilatiya. URL: http://vov27.ucoz.ru/news/doklad_na_forume_seliger/2013-08-11-173 (data obrashcheniya 16.08.2015).
4. Viktorov V.V. Komu sluzhit rossiiskaya elita. Demokratiya. Vlast'. Elity: Demokratiya vs elitokratiya. M., 2010.
5. Zadorin I. Evraziiskii monitor - izmeritel' integratsii. Vmesto predis-loviya. Integratsiya v Evrazii. Narod i elity stran EEP. M., 2006.
6. Zlatanov B.G. Modernizatsiya v politicheskoi sisteme. Evraziiskii yuridi-cheskii zhurnal. 2015. №9.
7. Zlatanov B.G. Osobennosti politicheskoi modernizatsii v sovremennykh usloviyakh. Evraziiskii yuridicheskii zhurnal. 2015. №11.
8. Ivanovich K. Elita vne kul'tury? URL: http://cultur-multur-pmr.jimdo.com/publikatsii/publikatsiya-7/ (data obrashcheniya 16.08.2015).
9. Kryshtanovskaya O.V. Transformatsiya staroi nomenklatury v novuyu rossiiskuyu elitu. Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 1995. №1.
10. Leont'eva O.V., Skovikov A.K. Politicheskie protivorechiya v mekha-nizmakh formirovaniya politicheskikh elit. Youth World Politic. 2014. №3.
11. Matsuzato K. Nepriznannye gosudarstva v makroregional'noi politike chernomorskogo poberezh'ya. Pridnestrov'e v makroregional'nom kontekste chernomorskogo poberezh'ya: sb. st. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2008.
12. Mutsushika Sh. Evrosoyuz i Rossiya o probleme Pridnestrov'ya. Prid-nestrov'e v makroregional'nom kontekste chernomorskogo poberezh'ya. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2008.
13. Panarin I. «Ot demokratov do avtokratov». Moskovskie novosti. 2013. 12 avgusta. URL: http://pda.mn.ru/politics/20130812/353362701.html (data obrashcheniya 16.08.2015).
14. Raskol elity kak shans dlya oppozitsii. Nezavisimaya gazeta. 2013. 23 iyulya. URL: http http://www.ng.ru/editorial/2013-07-23/2_red.html (data obrashcheniya 16.08.2013).
15. Samarkina A. Kremlevskii sopromat. Na fone snizheniya populyarnosti pervykh lits strany rastet fragmentatsiya elit. Nezavisimaya gazeta. 2012. 24 avgusta.
16. Skovikov A.K., Leont'eva O.V. Rekrutirovanie politicheskoi eli-ty: opyt na postsovetskom prostranstve. Youth World Politic. 2014. №4.
17. Tret'yakov V.T. Chto delat'? M., 2009.
