CC BY
50
УДК 355.231 (47).083/084.1
А.Н. Гребенкин
канд. ист. наук, доцент, ГКОУ ВПО «Академия Федеральной службы охраны Российской Федерации»,
г. Орел
ОРЛОВСКИЙ-БАХТИНА КАДЕТСКИЙ КОРПУС В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Аннотация. В статье рассмотрена деятельность Орловского-Бахтина кадетского корпуса в годы Первой мировой войны. Большое внимание уделено организации учебно-воспитательной работы, учебным успехам и поведению кадет. Проанализированы изменения в жизни корпуса, вызванные Февральской революцией. Автор приходит к выводу о том, что обстоятельства военного времени не помешали Орловскому-Бахтина кадетскому корпусу продолжать плодотворную работу.
Ключевые слова: Орловский-Бахтина кадетский корпус, Первая мировая война, Февральская революция, учебно-воспитательная работа, кадеты.
A.N. Grebenkin, Academy of Federal Security Guard Service of the Russian Federation, Orel
OREL BAKHTIN MILITARY SCHOOL DURING THE FIRST WORLD WAR
Abstract. This article gives the analysis of activity of Orel Bakhtin military school during the First World War. The main attention is devoted to organization of educational work, school success and behavior of pupils. Author characterizes the changes in school life caused by the February revolution. The conclusion is that the circumstances of war time did not hindrance to continue the productive work of Orel Bakhtin military school.
Keywords: Orel Bakhtin military school, First World War, February revolution, educational work, cadets.
Первая мировая война, затронувшая все стороны жизни российского общества, особенно сильно повлияла на военно-учебное ведомство. Гибель в течение первого года войны большей части кадровых офицеров младшего звена поставила на повестку дня вопрос об ускоренной подготовке новых командиров. Срок обучения в военных училищах был сокращен, по всей стране были открыты школы прапорщиков. Война не обошла стороной и кадетские корпуса: воспитанники с большим интересом следили за событиями на фронтах, читали газеты, выписывали карты, следили за движением войск и даже составляли сжатые обзоры военных действий [6, с. 10]. Самые отчаянные из них пытались бежать на фронт, чтобы лично принять участие в боях, и многим это удавалось. Корпуса, находившиеся на территории, захваченной неприятелем, были эвакуированы вглубь России (например, Суворовский кадетский корпус переместился из Варшавы в Москву).
Орел располагался далеко от театра военных действий, поэтому дыхание войны ощущалось в нем гораздо слабее, нежели в Киеве или Одессе. Тем не менее, события, происходившие на фронте, так или иначе касались всех кадет, что не могло не отразиться на их настроении и учебных успехах. Так, во второй четверти 1915-1916 учебного года из 459 аттестованных кадет 146 (почти треть) имели неудовлетворительные отметки. Среди причин неуспеваемости далеко не последнее место занимало «приподнятое нервное настроение среди кадетской массы, благодаря чрезмерно затянувшейся тяжелой, небывалой доселе войне» [3, л. 25 об.]. В младших классах кадеты не могли следить за курсом из-за своей крайне слабой начальной подготовки (к тому времени право на казенное воспитание в корпусах получили дети отличившихся в боях подпрапорщиков, и они поступали в заведения фактически без навыков чтения и письма), поэтому процент неуспевающих в младших классах доходил до 37%. Особенно трудно было младшеклассникам осваивать иностранные языки и математику.
По итогам первой четверти 1916-1917 учебного года из 486 аттестованных кадет неудовлетворительные отметки были у 231 (что составляло 47% от общего числа). Столь большое число неуспевающих инспектор классов корпуса полковник князь Вадбольский объяснял не только слабоволием многих кадет и трудностью привыкания новичков к условиям жизни в интернате, но и обусловленными военным временем снисходительной оценкой познаний абиту-
риентов и оставлением в корпусе малоспособных кадет, которые в мирное время подлежали бы исключению. Многие кадеты переживали за находившихся в рядах армии отцов и братьев, что не могло не отражаться и на их учебных успехах. Низкий уровень начальной подготовки мешал правильной организации занятий. Каждый четвертый кадет корпуса не успевал по математике; в младших и средних классах был чрезмерно велик процент безграмотных воспитанников (в четвертом классе - 19%, в третьем классе - 24%).
Примерно такая же картина обрисовалась и по итогам третьей четверти - с той лишь разницей, что к факторам, мешавшим правильному ходу занятий, добавились болезни преподавателей, пропустивших в течение суровой зимы 401 урок [4, л. 57 об.]. Организация послеобеденных занятий для отстающих почти не дала результатов: к концу дня воспитанники, измученные почти непрерывной работой, засыпали прямо за партой.
В конце каждого учебного года значительная часть кадет получала переэкзаменовки по одному или нескольким предметам и в августе, как правило, успешно преодолевала испытания с переводом в следующие классы. Педагогический комитет корпуса не останавливался перед тем, чтобы ходатайствовать об оставлении на второй или третий год воспитанников, отстававших по болезни или по причинам личного характера (переживания из-за гибели отца, тяжелое материальное положение семьи и т.д.). Кадеты, которых нельзя было оставить в заведении из-за совершения ими тяжких проступков (воровство, проявления цинизма), увольнялись лишь в крайних случаях. Как правило, сирот или выходцев из бедных семей педагоги корпуса ходатайствовали перевести в другое военно-учебное заведение.
Поведение кадет в целом оставалось в прежних рамках, их отношение к преподавателям и воспитателям не изменилось. Однако нервное напряжение воспитанников проявлялось в эксцессах на национальной почве, которые происходили за пределами корпусных стен. Так, 1 февраля 1915 г. кадетами было устроено настоящее побоище в центре Орла - на Болховской и Кромской улицах. За несколько дней до инцидента кадет шестого класса Алексей Семенов гулял по Болховской с дамой и нечаянно наступил на ногу австрийскому поляку Владимиру Сохе, высланному в Орел из Северо-Западного края. Соха заметил кадету, что порядочные люди в таких случаях извиняются. Семенов же промолчал, но затаил обиду. 1 февраля в первом часу дня он с группой поддержки (в числе около 20 человек) подкараулил Соху на Болховской. С криком «Сторонись, сволочь, господа офицеры идут» кадеты напали на Соху и его приятеля-студента. Не поздоровилось и некстати оказавшимся поблизости и видевшим стычку гимназистам-полякам - Драминскому, Грудзинскому и Орлянскому. Один из них имел неосторожность громко сказать по-польски, показывая в сторону кадет: «Что нужно этим сумасшедшим дуракам?». Кадет Кекушев, знавший польский язык, подошел к говорившему и после недолгих объяснений ударил его по лицу [2, л. 23]. Кадеты гнались за гимназистами по Александровскому мосту до реального училища на Кромской улице, а когда настигли, то стали избивать кулаками. Драминский после нескольких ударов в лицо упал на тротуар, Орлянский отделался разбитым носом. Вероятно, кадеты, несмотря на то, что их окружила возмущенная толпа, продолжили бы избиение гимназистов. Однако, заметив проезжавшего мимо преподавателя корпуса, хулиганы постыдно разбежались [1, л. 3].
После наказания виновных всем кадетам было сделано строгое внушение по поводу того, как следует себя вести. В приказе директор корпуса генерал-лейтенант Р.К. Лютер указывал воспитанникам старших классов на то, что они уже взрослые люди и обязаны давать себе отчет в своих проступках, бросающих тень на доброе имя корпуса. Пристыдив хулиганов, директор объявил им, что они не могут быть достойной сменой своих отцов и братьев, сражавшихся на фронте: «Кадет должен быть юношей вполне благовоспитанным, выдержанным, скромным и, вместе с тем, сильным духом, мужественным, честным и правдивым, а не распущенным, дерзким и малодушным трусом» [1, л. 5-6 об.]. Правила предос-
тавления кадетам отпусков были ужесточены.
Принятые генералом Лютером меры оказались эффективными: в 1915-1916 учебном году, несмотря на то, что война продолжалась, крупных проступков зафиксировано не было. В отчетах отделенных офицеров-воспитателей фигурировали в основном записи о классных обманах (подсказывании, шпаргальстве, подчистке дурных оценок), о дерзости преподавателям, возвращении из отпуска в нетрезвом виде, самовольных отлучках, курении, проявлениях цинизма и упорной лени. Принципиально новым нарушением правил жизни в заведении стала самовольная отлучка на театр военных действий кадет средних классов, продолжавшаяся иногда несколько месяцев. Инспектор классов замечал по этому поводу: «Совершенно не отрицая благородства подобных порывов со стороны нашей молодежи, не могу не обвинить ее в легкомысленности таких поступков» [3, л. 46 об.]. Кадеты не увольнялись за это из корпуса, однако обязаны были наверстывать упущенное, что большинству из них было не под силу.
В мае 1916 г. на заседании общего педагогического комитета корпуса рассматривался случай длительной травли кадета четвертого класса барона Левендаля его одноклассниками, завершившейся объявлением бойкота. Причиной приставаний была не немецкая фамилия пострадавшего, как это можно было ожидать, а его высокомерие и пренебрежительное отношение к товарищам. В итоге преследователи были наказаны понижением балла за поведение и сокращением каникулярного отпуска, а Левендаль был переведен в Киевский кадетский корпус.
В начале 1916-1917 учебного года поведение кадет оставалось удовлетворительным; характер проступков «не выходил из разряда мелких нарушений порядка и шалостей» [3, л. 258]. Новым явлением было лишь поражавшее преподавателей и воспитателей распущенное поведение воспитанников первого класса, тогда как прежде новички всегда отличались скромностью. Теперь же, когда в заведение стали поступать мальчики, плохо воспитанные дома, ситуация осложнилась: они дурно влияли на массу кадет и мешали их продуктивной работе.
Февральская революция 1917 г. открыла последнюю страницу в истории кадетского корпуса. 6 марта кадетам были прочитаны манифесты об отречении Николая II и великого князя Михаила Александровича. 10 марта «по случаю перехода нашего отечества к новому государственному строю» в корпусной церкви было отслужено благодарственное молебствие, а на кадетском плацу состоялся парад войск гарнизона, в котором участвовала строевая рота корпуса [5, л. 62]. 31 марта приказом по военно-учебным заведениям № 33 князь Георгий Константинович, учившийся в Орловском-Бахтина кадетском корпусе с 1913 г., был исключен из списков кадет.
8 марта был избран корпусной комитет, в который вошли: от офицерских и классных чинов - полковник Коптев и статский советник Поспелов, а от солдат - писарь Фомин и рядовой Масленников. В апреле собрание солдат корпуса переизбрало в корпусной комитет 6 человек из своей среды сроком на три месяца и избрало корпусной дисциплинарный суд в составе одного офицера и двух солдат. Офицерами и классными чиновниками корпуса были избраны два члена полкового корпусного комитета.
Директор корпуса, заботясь о самообразовании кадет с целью развития «способностей и сил для служения народу», призвал их принять активное участие в работе возникшего в Орле «Союза учащейся молодежи». При этом Р.К. Лютер подчеркивал: «Громадное значение этой организации несомненно, ибо она даст возможность молодежи ближе подойти к жизни с ее хорошей идейной стороны, привьет ей уважение к личности и чужому мнению, будет способствовать разрушению сословных предрассудков и тем подготовит юных граждан к роли ответственных общественных деятелей впоследствии» [5, л. 89]. Директор разрешил отпускать кадет четырех старших классов на заседания кружков «Союза учащейся молодежи» и рекомендовал ходить туда и педагогам.
Каждый кадет мог записаться не более чем в два кружка, а если отделенный офицер-
воспитатель приходил к выводу, что посещение кружков негативно сказывалось на учебных успехах воспитанника, он мог на время запретить их посещение. Вопрос о запрете быть членом «Союза учащейся молодежи» решался ротным командиром. Поскольку резко поднялись цены на продукты питания, 18 марта было принято решение завести огороды при корпусе и в корпусном лагере.
В апреле 1917 г. на заседании общего педагогического комитета были рассмотрены пожелания кадет относительно касавшихся их вопросов учебно-воспитательного и бытового характера. Перед началом заседания Р.К. Лютер обозначил свою позицию так: «Идеалом школы является заведение, где педагоги и ученики идут рука об руку, где интересы одной стороны дороги и близки интересам другой» [4, л. 110 об.]. Он предложил отнестись к просьбам кадет, имея в виду эту цель, к которой должен идти кадетский корпус.
Рассмотрев пожелания воспитанников, педагогический комитет пришел к следующим выводам. Просьбы официально признать институт старост как организацию, имеющую право «в необходимых случаях входить в сношения с педагогическим персоналом корпуса по выяснению вопросов, касающихся внутренней жизни кадет» [4, л. 111], и создать товарищеский суд были удовлетворены, а для разработки соответствующих положений были организованы комиссии. Были также разрешены собрания, не мешающие учебным занятиям, свободное ношение причесок для старших классов («с тем, чтобы прическа удовлетворяла требованиям скромности и благовоспитанности»), послеобеденный отдых в спальне для кадет двух старших рот и доступ в приемную всем лицам, желающим видеть кадет.
Право выбора старших кадет в двух старших ротах было предоставлено самим воспитанникам, а стояние на штрафу для кадет средних классов было отменено. Было расширено право кадет на отпуск в праздничные дни, причем педагогический комитет по собственной инициативе разрешил отпуск также и в предпраздничные дни на тех же основаниях. Руководство корпуса согласилось принять меры, направленные на улучшение покроя форменного платья, и даже согласилось допустить представителей кадет на заседания педагогического комитета с правом совещательного голоса.
Вместе с тем, ряд кадетских ходатайств были либо вовсе отклонены, либо удовлетворены не полностью. Например, отпуск кадет в театр и на увеселения в будние дни был поставлен в зависимость от решения отделенного воспитателя, а просьба отменить лишение отпуска в качестве наказания за плохие успехи в науках и дурное поведение была отклонена. Ряд ходатайств - о замене баллов за поведение разрядами, уничтожении оценки познаний баллами, отмене экзаменов, ликвидации уроков пения, введении в учебный курс английского и латинского языков и др. - был сообщен комиссии по реорганизации кадетских корпусов.
В начале 1917-1918 учебного года в жизни корпуса произошли некоторые изменения. Была введена пятибалльная система оценки познаний кадет. По просьбе самих воспитанников им поручили уборку классных помещений и коридоров, а также чистку платья. Из-за повышения цен на материалы занятия ручным трудом в младших классах были отменены. Занятия строем, гимнастикой и фехтованием велись по-прежнему, однако их продолжительность была сокращена, чтобы офицеры-воспитатели имели возможность беседовать с воспитанниками на интересующие их темы.
В остальном жизнь заведения осталась такой же, как и до Февральской революции. Летом для кадет, оставшихся на каникулярное время в корпусе, были организованы занятия гимнастикой, ручным трудом и фотографией. Помощником инспектора классов был закуплен спортивный инвентарь для игр в городки, крокет, футбол и даже лаун-теннис. Проводились беседы по поводу прочитанных книг, предпринимались прогулки в город. Примечательно, что в это тяжелое для страны время рацион воспитанников остался прежним: на кадетском столе, как и раньше, были борщ, котлеты, голубцы, пирожки и колбаса.
Предписанием Главного управления военно-учебных заведений № 27127 от 5 сентября 1917 г. директор Орловского-Бахтина кадетского корпуса был уведомлен, что Положением Военного Совета от 31 августа 1917 г. корпус был переименован в Орловскую-Бахтина гимназию военного ведомства.
Подводя итоги, следует отметить, что, несмотря на все трудности как материального, так и морального характера, вызванные Первой мировой войной, Орловский-Бахтина кадетский корпус справлялся со своей главной задачей - обучением будущих офицеров. Организация учебно-воспитательной работы находилась на должной высоте: добросовестный труд преподавателей и воспитателей, разумная строгость их в сочетании с допустимым милосердием привели к тому, что кадеты получали необходимые знания, даже если их приходилось оставлять для этого на второй и третий год.
Индивидуально подходя к каждому кадету, учебно-воспитательный персонал во главе с директором находил возможность дать шанс на исправление двоечникам и хулиганам, избавляясь лишь от самых безнадежных воспитанников. Практически не изменился и быт кадет: их сытно кормили и хорошо одевали. Внеклассные занятия, хотя и с большим трудом, все-таки велись. Даже в условиях революционной разрухи 1917 года заведение продолжало функционировать в нормальном режиме, подтверждая тем самым свою репутацию лучшего кадетского корпуса России.
Список литературы:
1. Выписка из приказа по Орловскому-Бахтина кадетскому корпусу «О правилах поведения кадетов на улицах г. Орла в связи с уличными беспорядками» от 20 февраля 1915 г. // Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 512. Оп. 1. Д. 3.
2. По жалобе действительного статского советника Васича на несправедливое отношение начальства Орловского-Бахтина кадетского корпуса к его сыну // Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 725. Оп. 49. Д. 824.
3. По журналам педагогического комитета Орловского-Бахтина кадетского корпуса за
1916 г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 53. Д. 2594.
4. По журналам педагогического комитета Орловского-Бахтина кадетского корпуса за
1917 г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 53. Д. 2595.
5. По приказам Орловского-Бахтина кадетского корпуса за 1917 г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 52. Д. 481.
6. Самович А.Л. Военная школа России в 1914-1918 гг.: кадетские корпуса. М.: Компания Спутник+, 2002. 50 с.
