CC BY
63УДК 348.98.067
Волынский А. Ф.
Заслуженный деятель науки России, Заслуженный юрист России, Д.ю.н., профессор, профессор кафедры криминалистики Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
Тишутина И. В.
Д.ю.н., профессор кафедры криминалистики Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
ОРГАНИЗАЦИЯ РАСКРЫТИЯ И РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ЭФФЕКТИВНОСТИ
В статье рассматриваются вопросы эффективности раскрытия и расследования преступлений, в целом эффективности уголовно-процессуальной деятельности.
Ключевые слова: эффективность раскрытия; расследование преступлений; организация раскрытия и расследования.
Эффективность выступает в качестве одного из важнейших принципов научного управления обществом, существующими в нем явлениями и происходящими процессами. К их числу относятся преступность и борьба с ней. В научном плане понятие и содержание эффективности наиболее разработаны применительно к экономической деятельности, в которой в отличие от сферы социальной деятельности есть возможность оперировать конкретными математически выраженными характеристиками затрат и получаемых результатов. В рыночной экономике эффективность определяется «как сотрудничество людей в достижении результата, произведенная ценность которого превышает издержки производства так, что продукт может быть продан с прибылью... Суть установки на эффективность состоит в направленности на поведение, которое станет свойственно организации в целом [2, с. 135].
Эффективность уголовно-процессуальной деятельности, как и законодательного решения ее проблем можно рассматривать лишь условно, поскольку нет конкретных единиц измерения ее составляющих (затрат и результата). Сложно сказать, что мы что-то улучшили, если это нельзя измерить. Поэтому применительно, например, к деятельности по раскрытию и расследованию преступлений эффективность можно понять (но не оценить), изучая редкие случаи совершенства или, наоборот, просчетов, а не ориентируясь на усредненные данные, за которыми зачастую скрываются факты того и другого. Но именно этим заканчивались все попытки, начиная с 80-х годов прошлого века, разработать критерии оценки деятельности органов внутренних дел.
Естественно, при определенных условиях «редкие» случаи совершенства или просчетов все-таки из количества перерастают в качество и появляются фактические данные, позволяющие говорить о достоинствах и недостатках всей системы. С этих позиций можно понять все чаще высказываемые суждения о том, что наш уголовный процесс чрезмерно затратный и крайне забюрократизирован, а потому малоэффективен. Эта проблема, в определенной мере, досталась современной России в наследство от советского прошлого и сохранена, а в чем-то и преумножена в действующем УПК РФ.
В современных условиях глобализации международных отношений, кризисного состояния нашей экономики, действия западноевропейских санкций и негативных изменений нашей «новорыночной» преступности эта проблема крайне обострилась. Эффективность уголовно-процессуальной деятельности, важнейшими составляющими которой являются не только сроки решения задач, но и материальные затраты, в этих условиях приобрела характер крайней необходимости. Разумеется, эффективность предполагает, прежде всего, рациональное результативное использование материальных, финансовых и трудовых ресурсов, а не их формальное сокращение. В этой связи соответствующие вопросы возникают в отношении, как содержания УПК РФ, так и практики реализации его предписаний.
Во-первых, крайне низкой в нашей стране остается эффективность научно-технического обеспечения уголовно-процессуальной деятельности. При этом очевидны причины не только правового, но и организационного характера, сложившиеся исторически и возникшее как следствие все еще продолжающегося реформирования системы правоохранительных органов. В последнем случае имеется ввиду не только формирование организационно разобщенной полисистемы правоохранительных министерств и ведомств, но и скачкообразно возросшая техноемкость их деятельности, оказавшаяся в очевидном противоречии с явно устаревшей организацией практического использования научно-технических методов и средств в раскрытии и расследовании преступлений.
Это противоречие обострялось по мере освоения правоохранительными органами современных информационных технологий, средств компьютерной техники, возможностей биометрии и иных достижений науки и техники, достигнув к настоящему времени критического состояния.
Вновь созданные правоохранительные министерства и ведомства, естественно, испытывая потребности в судебно-экспертном и технико-криминалистическом обеспечении своей деятельности, пошли по пути формального клонирования системы экспертно-криминалистических подразделений, традиционно действующих в МВД России. Не надо быть экономистом, чтобы реально представить многократное увеличение расходов на создание, техническое и материальное обеспечение функционирования таких подразделений, особенно в части производства ими судебных экспертиз, где без дорогостоящей исследовательской техники не обойтись. Полная
комплектация исследовательской техникой и расходными материалами одного экспертно-криминалистического подразделения, с ориентацией на производство всех видов (включая нетрадиционные) криминалистических экспертиз, обойдется в десятки миллионов долларов. А эту сумму следует умножить на количество таких подразделений, вновь создаваемых по линии СК РФ, ФСКН РФ, ФТС и иных министерств и ведомств.
Более того, будучи рассредоточенной по множеству ведомств, такая техника будет использоваться от случая к случаю, приумножая примеры неэффективности, нерациональности использования государственных средств в уголовно-процессуальной деятельности. При этом межведомственная разобщенность судебно-экспертных подразделений правоохранительных министерств и ведомств неизбежно влечет рассредоточение уникальных в своем роде специалистов — экспертов-криминалистов, обрекая их на «гордое одиночество» в формировании своих знаний и умений, ограничивая возможности их узкой и более основательной специализации. При этом проблемными остаются организация научных исследований, согласование системы методик экспертных исследований и их разработки. А это неизбежно будет сопряжено с конфликтными ситуациями при рассмотрении уголовных дел в судах.
Во-вторых, формальное воспроизведение системы экспертно-криминалистических подразделений (ЭКП) во вновь созданных правоохранительных министерствах и ведомствах по образцу и подобию того, что исторически сложилось в МВД России, не оправдано по многим соображениям.
Стоит учитывать, что эффективность их деятельности остается крайне низкой, в среднем с одного места происшествия, осматриваемого с участием экспертов этих подразделений (выступающих в качестве специалистов), изымается в среднем немногим более одного следа преступления. Ретроспективный анализ результативности этого следственного действия путем сравнения данных об изъятых следах преступлений и опроса лиц, задержанных за их совершение, свидетельствует, что с участием экспертов изымается один из 3-4 возможных следов преступлений. Практически не изымаются следы биологического происхождения, за исключением следов пальцев рук. Это к вопросу о, набирающих популярность ДНК-анализу и в целом биометрии.
Кроме того, возможности экстенсивного развития и повышения эффективности деятельности ЭКП системы МВД России себя исчерпали. Сложившаяся еще в 20-е годы прошлого века организация деятельности их сотрудников, предполагающая совмещение в одном лице функции экспертов и специалистов-криминалистов, сегодня не соответствует ни решаемым ими задачам, ни конструктивным особенностям и функциональным возможностям используемых ими научно-технических методов и средств, ни реальным потребностям следственной практики в постоянном технико-
криминалистическом сопровождении процесса раскрытия и расследования преступлений.
Организационное разграничение функции экспертов и специалистов-криминалистов предопределяется принципиальным различием судебно-экспертной и технико-криминалистической видов деятельности [3, с. 201 -204]. Не случайно в некоторых западноевропейских странах действуют самостоятельные службы как «научной полиции» (экспертов), так и «технической полиции» (специалистов). Последние находятся там, где раскрываются и расследуются преступления, а не там, где проводятся экспертизы. Таким образом, создаются условия для более основательной специализации: одних в поиске, собирании и предварительном исследовании следов преступлений в «полевых» условиях, других в их исследовании в лабораторных условиях.
Деятельность специалистов-криминалистов многократно усложнилась и актуализировалась по мере освоения правоохранительными органами, в том числе в целях раскрытия и расследования преступлений, современных технических средств обнаружения, фиксации, передачи и накопления криминалистически значимой информации. Без их участия просто немыслимо производство отдельных следственных действий, предполагающих применение современной поисковой техники, средств аудиовидеозаписи, кстати, с которыми связывается возможность исключения участия в них понятых. Невозможно переоценить роль специалистов-криминалистов в обеспечении реализации возможностей современных информационно-поисковых систем криминалистического назначения. Она заметно возрастает после издания федеральных законов о дактилоскопической и геномной регистрации граждан в нашей стране[3, с. 201 - 204]. По самым скромным подсчетам, положительное решение обозначенных проблем позволит повысить эффективность использования научно-технических методов и средств, в раскрытии и расследовании преступлений не менее чем в два раза.
В-третьих, изменение правовой оценки результатов предварительных (предэкспертных) исследований следов преступлений, проводимых специалистами-криминалистами, следует рассматривать как потенциальную возможность повышения эффективности использования научно-технических методов и средств, в раскрытии и расследовании преступлений. Имеются ввиду простые, не требующие применения сложной, дорогостоящей техники исследования. В некоторых зарубежных странах признанные в качестве доказательств заключения специалистов составляют около 90% от всех исследований вещественных доказательств, включая экспертизы. Последние назначаются только тогда, когда заключение специалиста по каким-то причинам вызывает сомнение. Таким образом, исключен огромный объем формально дублируемой работы, когда результаты исследования специалиста переписываются в виде заключения эксперта. Предпринятая в нашей стране попытка решения этой проблемы в федеральном законе № 23-ФЗ от 4 марта
2013 года оказалась полумерой, хотя бы потому, что им допускается до возбуждения уголовного дела производство исследований, результаты которых признаются доказательством при расследовании преступлений в упрощенной или протокольной форме.
В криминалистической литературе высказывалось, по нашему мнению, заслуживающее внимания предложение признать, при определенных условиях, в качестве доказательств результаты проверки по криминалистическим учетам, оформляемых либо в виде заключения специалиста, либо в виде справки, относящейся к иным документам (ст. 74 УПК РФ).
В-четвертых, дискуссионной с точки зрения эффективности остается проблема, касающаяся возбуждения (отказа в возбуждении) уголовных дел. Можно по-разному относиться к высказываемым по этому поводу предложениям, вплоть до исключения этой стадии из уголовного процесса. Суть дискуссии по этому поводу сводится к тому, что лишать ежегодно около 8 миллионов граждан конституционного права на судебную защиту их прав и законных интересов, не справедливо и не гуманно, да еще при этом расходуются значительные материальные средства и рабочее время сотрудников правоохранительных органов [4, с. 16 - 23].
В то же время сторонники консервативных взглядов утверждают, что это традиция, и она себя оправдывает, хотя бы потому, что таким образом ограничивается количество расследуемых уголовных дел — нельзя же объять необъятное. При этом не обращается внимание на опыт западноевропейских стран, где такая практика отсутствует, не придается значение и тому, что в нашей стране, а точнее в Советском союзе начало этой традиции было положено в 1937 году Циркуляром №41/26, подписанном А.Я. Вышинским, которым устанавливался порядок учета преступлений по возбужденным уголовным делам. Поэтому до сих пор у нас учитываются фактически не преступления, а возбужденные уголовные дела и уже этим предопределено лукавство уголовной статистики. А, как известно, ущербная статистика приводит к ошибочным выводам, влекущим не состоятельные решения реагирования на криминогенную ситуацию.
И, наконец, в-пятых, с позиции эффективности уголовно-процессуальной деятельности небесспорной представляется проблема использования результатов оперативно-розыскной деятельности (ОРД) в процессе доказывания, в том числе получаемых с применением научно-технических средств. В нашей стране, по данным различных исследователей, результаты ОРД фигурируют в качестве доказательств, в приговорах судов от 3 до 5 процентов рассмотренных ими уголовных дел.
В странах, где оперативно-розыскные мероприятия в виде специальных следственных действий включены в УПК, этот показатель достигает 30 процентов и более. Иначе говоря, при положительном решении этого вопроса эффективность деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, да и в целом борьбы с преступностью, может увеличиться, примерно, на треть.
Обращая внимание на этот факт, В.Ф. Статкус отмечает, что в УПК РФ не урегулирована даже процедура использования данных ОРД в качестве доказательств и далее, касаясь эффективности, а вместе с тем и экономичности деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, он пишет: «И большие средства, намного превышающие расходы на содержание органов предварительного следствия, которые затрачиваются на осуществление оперативно-розыскной деятельности, оказываются пущенными на ветер[5, с. 43].
В этом отношении показателен анализ предписаний УПК РФ, касающихся ОРД и взаимодействия следователя с лицами, ее осуществляющими;
1) ст. 38, ч. 2, п. 4 — определено право следователя, давать органу дознания письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий. Отсутствие в уголовном деле соответствующей переписки рассматривается руководством следственного подразделения как упущение в организации взаимодействия, влекущее дисциплинарное наказание. Чтобы избежать таких последствий, следователи вместе с заданием пишут и ответ на него, а подписать у нужного сотрудника органа дознания такой ответ — дело техники. Причем такая практика, по данным наших исследований, приобрела системный характер, наглядно демонстрируя бюрократическую сущность и названного предписания УПК РФ и малоэффективную практику его исполнения;
2) ст. 89 УПК РФ — по существу запрещает использование данных ОРД в процессе доказывания. С этого начинается ее текст, а, как известно (это знают студенты первого года обучения в юридических вузах), в правовой норме сначала излагается то основное, главное, что определяет ее сущность, а затем возможные исключения или пояснения. Кстати, следующее в этой статье после «запрета» исключение из общего правила также не отличается определенностью и конкретностью. Во всяком случае, именно так воспринимают ее редакцию, по данным различных исследователей этой проблемы, более 70% следователей и оперативных работников;
3) ст. 163 ч. 2 — «... к работе следственной группы могут быть привлечены должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность». Предписание откровенно противоречивое (а могут быть и не привлечены), но самое главное оно не соответствует реалиям следственной практики, где по-прежнему создаются следственно-оперативные группы, в которых под руководством следователя, но на паритетных началах работают сотрудники оперативных аппаратов, взаимодействуя не по переписке, а в форме совместной деятельности.
Из изложенного можно сделать только один вывод: законодатель по незнанию или по предубеждению к ОРД авторов указанных статей УПК РФ, лишает возможности органы, призванные раскрывать и расследовать преступления в нашей стране, повысить эффективность своей деятельности.
Во всяком случае, очевидно, что введение в нашу уголовно-процессуальную деятельность принципа состязательности, расширение в этой связи прав стороны защиты, объективно обусловливает необходимость законодательного задействования дополнительных возможностей стороны обвинения добывать доказательства. В этом контексте, по нашему мнению, и следует рассматривать решение вопроса об использовании данных ОРД, в процессе доказывания, а соответственно, формы взаимодействия следователей с сотрудниками оперативно-розыскных подразделений, которое фактически должно выражаться в их совместных действиях.
В заключение заметим, что изложенные проблемы, так или иначе, но нашли свое разрешение во многих зарубежных странах, в том числе в бывших советских республиках, и что показательно, в ныне союзных с Россией государствах. Например, в Республике Беларусь создан Государственный комитет судебных экспертиз, находящийся в прямом подчинении Президента этой страны, в Казахстане сформирована система судебно-экспертных учреждений в структуре Минюста. Что лучше, а что хуже — покажет практика. Для нас важен сам факт реформирования этих учреждений, и наличие убедительных свидетельств необходимости аналогичных преобразований и в нашей стране. Важно и то, что в этих странах все более явно заявляют о себе частные судебно-экспертные учреждения, беря на себя значительную часть нагрузки, а соответственно и расходов по производству экспертиз.
Названные и им подобные причины низкой эффективности уголовно-процессуальной деятельности существенно осложняются нестабильностью законодательства. С начала 2001 года, по оценкам различных ученых, в УПК РФ внесено от полутора до двух тысяч изменений и дополнений, в связи с чем, было издано более полутора сотен федеральных законов. И конца этому «законотворчеству» пока не видно, поскольку изначально не была должным образом проработана концепция этого закона с учетом многовекового опыта борьбы с «рыночной преступностью» в зарубежных странах. Необходима разработка концептуально иного уголовно-процессуального кодекса, в котором эффективность и экономичность уголовно-процессуальной деятельности будут обозначены в качестве принципа, одного из приоритетов ее организации. Полагаем, что авторам проекта такого УПК полезным будет привлечь на помощь специалистов-экономистов.
Литература
1. Афанасьев В.Г. Научное управление обществом (опыт системного исследования). — 2-е изд. — М.: Политиздат, 1974.
2. Строссман Поль А. Информация в век электроники. Проблемы управления. Пер. с англ. — М.: Экономика, 1987.
3. Волынский А.Ф. Судебно-экспертная и технико-криминалистическая виды деятельности: общее и особенное // Общество и право. — 2013. — №1 (43).
4. Гаврилов Б.Я. Уголовно-процессуальное законодательство. Современные реалии и перспективы развития // Вестник Московского университета МВД России. — 2012. — №2.
5. Статкус В.Ф. Следователь по особо важным делам. — М.: Интеркрим-пресс, 2007.
