Организационно-правовые аспекты правоохранительной деятельности крестьянской общины во второй половине ХIХ века Текст научной статьи по специальности «Право»

130

Вестник Российского УНИВЕРСИТЕТА КООПЕРАЦИИ. 2019. № 1(35)

УДК 34.03

ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБЩИНЫ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХК ВЕКА

С.А. Ильясова, Н.И. Петренко, И.Н. Смирнов

В статье анализируются организационно-правовые особенности правоохранительного и правоприменительного механизма крестьянской общины во второй половине XIX в. Крестьянская община выступала в качестве субъекта правового регулирования отношений внутри общины, с довольно широкими судебными полномочиями, включая применение к виновным лишения сословных прав, изгнание из общины с последующей высылкой в специально определенные местности, наложение материальных взысканий.

Авторы акцентируют внимание на полномочиях общины в сфере противодействия мелким правонарушениям и судебных полномочиях волостной юстиции. Отмечается, что особое место в правоохранительной деятельности крестьянской общины играл такой институт обычного права, как крестьянский самосуд. Делается вывод о том, что общинное управление было положено в основу функционирования волостной крестьянской юстиции и регулятивных механизмов крестьянского общества.

Крестьянская община осуществляла правоохранительную и регулятивную функции на основе действовавшего законодательства и норм обычного права, а также использовала в правоохранительной практике такие неформальные институты, как старики, соседи, семья и самосуд, нередко сопряженный с телесными и позорящими наказаниями.

Ключевые слова: крестьянская община; волостной суд; мировые судьи; земский начальник; волость; самосуд; обычное право; общинный староста; сотский старшина.

S.A. Ilyasova, N.I. Petrenko, I.N. Smirnov. LEGAL ASPECTS OF LAW ENFORCEMENT ACTIVITIES OF THE PEASANT COMMUNITY IN THE SECOND HALF OF THE NINETEENTH CENTURY

The article analyzes the organizational and legal aspects of law enforcement and law enforcement activities of the peasant community in the second half of the XIX century. The peasant community acted as a subject of legal regulation of relations within the peasant community, with fairly broad judicial powers, including the application to the guilty of class rights deprivation, expulsion from the community with subsequent expulsion to specially designated areas, imposition of material penalties.

The article focuses on the powers of the community in the sphere of combating minor offenses and judicial powers of the district justice. It is noted that a special place in the law enforcement activities of the peasant community played such an institution of customary law as peasant lynching. It is concluded that community management was the basis for the functioning of the volost peasant justice and regulatory mechanisms of peasant society.

The peasant community carried out law enforcement and regulatory functions on the basis of existing legislation and customary law, and also used in law enforcement practice such informal institutions as the elderly, neighbors, family, as well as lynching, often associated with corporal and disgraceful punishment.

Keywords: peasant community; parish court; justices of the peace; Zemsky head; parish; mob law; customary law; community warden; Sotsky foreman.

Крестьянская община, будучи субъектом регулирования правовых отношений, внутри общинных отношений имела ряд полномочий по борьбе с мелкими правонарушениями в крестьянской среде. Существенное место в правоприменительной практике крестьянской общины занимали конфликты, связанные с потравами скотом чужих земельных участков, лугов и

огородов. Владелец участка либо члены его семьи имели право на своей земле задержать на потраве скот и держать пойманных животных до возмещения ущерба.

Процедура рассмотрения данной категории дел подробно регламентировалась. Хозяин земельного надела, где произошла потрава, был обязан не позднее трех дней после происшест-

вия заявить об этом общинному старосте или сотскому старшине в волости. Если хозяин не хотел, чтобы ему компенсировался ущерб по принятым в общине расценкам, а желал экспертной оценки ущерба, то таковая производилась старостой или сотским «при добросовестных сторонних свидетелях» в течение суток. Отказ должностных лиц в независимой экспертизе причиненного ущерба мог быть обжалован у земского начальника. До вступления в силу решения волостного суда хозяин потравленного участка обязан был содержать надлежащим образом задержанную скотину и требовать от хозяина отдельную компенсацию за корма и уход [1].

В компетенцию общины также входили контроль за выполнением договорных обязательств и регламентация труда наемных работников. В частности, община следила за тем, чтобы нанятый крестьянином работник вел себя благопристойно и трезво, бережно обращался с хозяйским имуществом. За нарушение установленных правил община имела право строго наказать нарушителя, вплоть до наложения денежного штрафа, ареста и изгнания из общины с последующей высылкой.

Если к нерадивому работнику община не принимала необходимых мер, наниматель имел право обратиться через участкового земского начальника в волостной суд, который был вправе оштрафовать виновного работника на сумму, равную его трехмесячному заработку [1].

Важное место в правоохранительном механизме крестьянской общины занимали волостные суды. Сельские общества волости каждые три года на сходе избирали кандидата в волостные судьи из числа авторитетных и грамотных крестьян, в возрасте не моложе 35 лет. Из числа предложенных кандидатов мировые судьи уезда избирали председателя волостного суда, а земский участковый начальник назначал трех судей.

Слушания волостной суд проводил в помещении волостного правления по мере необходимости, но не реже двух раз в месяц. Проводились также выездные заседания суда. Юрисдикция волостного суда определялась Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Но волостные суды, в отличие от мировых судов, наделялись правом налагать наказания ниже низшего предела, установленного Уставом о наказаниях, налагаемых мировыми судьями [2]. Также волостной суд имел право рассматривать имущественные споры и дела о наследстве не на основании норм гражданского права, а руководствуясь местными обычаями и приговорами сельских сходов [3].

Основаниями для принятия волостным

судом дела к своему производству являлись письменные или устные обращения сторон к земскому начальнику, председателю суда или волостному старшине. Основной задачей суда в процессе всего производства было примирение сторон [2]. Не допускалось примирение сторон по делам, связанным с оскорблением должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей [3].

Решение суда подписывалось всем составом суда и оглашалось сторонам под роспись. Спустя тридцать суток оно вступало в законную силу и подлежало исполнению. Сторона, не согласная с решением суда, имела право в течение этого срока письменно обжаловать его, направив прошения на имя земского начальника и председателя волостного суда. Последний, получив прошение, направлял материалы дела земскому начальнику, который имел право единолично пересматривать решения по уголовным делам с санкциями в виде штрафа до 5 руб. или ареста до трех суток, а также по гражданским делам с ценой иска до 30 руб. Оставление решения суда в силе земским начальником давало право осужденному подать апелляцию в губернское по крестьянским делам присутствие. Остальные категории обжалованных дел земский начальник направлял для решения по существу в уездный съезд мировых судей [2].

По справедливому замечанию М.В. Не-мытиной, волостная юстиция являлась важным форпостом поддержания правопорядка в сельской местности, и другие суды очень уважительно относились к ее работе, старались оказать волостным судам всяческое содействие [6]. Помимо волостной юстиции, регулятивные функции осуществляли и другие неформальные институты, такие как старики, соседи, семья, которые обладали правом разрешать спорные ситуации в сфере наследования, земельных переделов, договорных отношений, нанесения оскорблений, улаживания конфликтов в семьях и между соседями, а также воздействовать на совершивших аморальные проступки [4].

Особое место в правоохранительной деятельности крестьянской общины играл такой институт обычного права, как крестьянский самосуд. Н.В. Калачов определял крестьянский самосуд как решение исков и осуждение проступков членами общины с использованием любых по форме общинных судов [5]. Т.В. Шатковская совершенно справедливо уточняет, что термин «самосуд» употребляется еще и применительно к совокупности действий тех сельских общинных судов, деятельность которых прямо не определена в законе [8].

132

вестник Российского университета кооперации. 2019. № 1(35)

В.А. Птицын отмечал, что чаще всего самосуд сельского общинного схода, как реализация норм обычного права, выражался в личной или групповой расправе потерпевших от преступлений над реальными или предполагаемыми нарушителями. Под юрисдикцию самосуда попадали уличенные в прелюбодеянии, конокрады, базарные воры и пойманные с поличным при краже [7]. Т.В. Шатковская подчеркивает, что в материалах Комиссии М.Н. Любощин-ского часто встречались приговоры сельских общинных сходов с позорящими наказаниями, которые по форме реализации не отличались от самосуда, и приводит цитату: «В некоторых местностях сохранился обычай водить вора, в виде наказания, с покраденным им, по селу, для срама...» [9].

Таким образом, крестьянская община выступала в качества субъекта правового регулирования отношений внутри общины, с довольно широкими судебными полномочиями, включая применение к виновным лишения сословных прав, изгнание из общины с последующей высылкой в специально определенные местности, наложение материальных взысканий. Полномочия в правоохранительной сфере проявлялись также в предоставлении права ареста и изоляции крестьян, нарушивших общественный порядок или совершивших преступление, передаче виновных в руки государственных правоохранительных органов; в организации контроля за лицами, прибывающими в общину на жительство; в обеспечении мобилизационных и призывных мероприятий на действительную военную службу. Крестьянский сход выступал основным механизмом регулирования внут-риобщинных отношений. Именно общинное управление было положено в основу функционирования волостной крестьянской юстиции.

Крестьянская община осуществляла правоохранительную и регулятивную функции на основе действовавшего законодательства и норм обычного права, а также использовала в правоохранительной практике такие неформальные институты, как старики, соседи, семья, и самосуд, нередко сопряженный с телесными и позорящим наказаниями.

Список литературы

1. Свод Законов. 1903. Т. XII, ст. 164, 171, 176. 185, 188.

2. Общее положение о крестьянах (изд. 1902 г. и по Прод. 1912 и 1913 гг.): с разъяснениями Правительствующего Сената по 20 ноября 1914 г. / сост. И.М. Тютрюмов. 3-е изд., испр. и доп. Петроград: Изд. юрид. кн. магазина И.И. Зубкова под фирмою «Законоведение», 1915. 1248 с. Ст. 118.

3. Решения Правительствующего Сената. 1876. № 295; 1885. № 8.

4. Алексейченко Г.А. Приговоры сельских сходов как источник по истории крестьянской общины в России второй половины XIX века (по материалам Тверской губернии) // История СССР. 1981. № 6. С. 45-52.

5. Калачов Н.В. Об отношении юридических обычаев к законодательству // Записки Русского географического общества по отделению этнографии. СПб., 1878. Т. 8. С. 65-66.

6. Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX - начало XX века: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1999. 40 с.

7. Птицын В.А. Обычное судопроизводство крестьян Саратовской губернии. СПб., 1886. 183 с.

8. Шатковская Т.В. Закон и обычай в правовом быту крестьян второй половины XIX века // Вопросы истории. 2000. № 11-12. С. 96-106.

9. Шатковская Т.В. Правовая ментальность российских крестьян второй половины XIX века: опыт юридической антропометрии. Ростов н/Д., 2000. 223 с.

References

1. Svod Zakonov. 1903. T. XII, st. 164, 171, 176. 185, 188.

2. Obshchee polozhenie o krest'yanakh (izd. 1902 g. i po Prod. 1912 i 1913 gg.): s raz''yas-neniyami Pravitel'stvuyushchego Senata po 20 no-yabrya 1914 g. / sost. I.M. Tyutryumov. 3-e izd., ispr. i dop. Petrograd: Izd. yurid. kn. magazina I.I. Zub-kova pod firmoyu «Zakonovedenie», 1915. 1248 s. St. 118.

3. Resheniya Pravitel'stvuyushchego Senata. 1876. № 295; 1885. № 8.

4. Alexejchenko G.A. Prigovory' sel'skikh skhodov kak istochnik po istorii krest'yanskoj ob-shchiny' v Rossii vtoroj poloviny' XIX veka (po materialam Tverskoj gubernii) [Sentences of rural gatherings as a source on the history of the peasant community in Russia in the second half of the XIX century (based on the Tver province)] // Istoriya SSSR. 1981. № 6. S. 45-52.

5. Kalachov N.V. Ob otnoshenii yuridicheskikh oby'chaev k zakonodatel'stvu [About the relation of legal customs to the legislation] // Zapiski Rus-skogo geograficheskogo obshchestva po otdeleniyu e'tnografii. SPb., 1878. T. 8. S. 65-66.

6. Nemy'tinaM.V. Sud v Rossii: vtoraya polovi-na XIX - nachalo XX veka [Court in Russia: second half of XIX - beginning of XX century]: avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk. M., 1999. 40 s.

7. Ptitsyn V.A. Oby'chnoe sudoproizvodstvo krest'yan Saratovskoj gubernii [Ordinary proceedings of the peasants of the Saratov province]. SPb., 1886. 183 s.

8. Shatkovskaya T.V Zakon i obychaj v pra-vovom by'tu krest'yan vtoroj poloviny' XIX veka [Law and custom in the legal life of the peasants of the second half of the XIX century] // Voprosy' isto-rii. 2000. № 11-12. S. 96-106.

9. Shatkovskaya T.V. Pravovaya mental'nost'

rossijskikh krest'yan vtoroj poloviny' XIX veka: opy't yuridicheskoj antropometrii [Legal mentality of Russian peasants of the second half of the XIX century: experience of legal anthropometry]. Rostov n/D., 2000. 223 s.

ИЛЬЯСОВА Светлана Альвиртовна - аспирант. Межрегиональный открытый социальный институт. Россия. Йошкар-Ола. E-mail: svetlanchik21@mail.ru.

ПЕТРЕНКО Николай Иванович - доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: pr.petrenko@mail.ru.

СМИРНОВ Илья Николаевич - аспирант. Межрегиональный открытый социальный институт. Россия. Йошкар-Ола. E-mail: ilyasmirnov01@gmail.com.

ILYASOVA, Svetlana Alvirtovna - Postgraduate. Interregional Open Social Institute. Russia. Yoshkar-Ola. E-mail: svetlanchik21@mail.ru.

PETRENKO, Nikolai Ivanovich - Doctor of Sciences (Law), Professor, Head of the Department of Theory and History of State and Law. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of the Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: pr.petrenko@mail.ru.

SMIRNOV, Ilya Nikolaevich - Postgraduate. Interregional Open Social Institute. Russia. Yoshkar-Ola. E-mail: ilyasmirnov01@gmail.com.

УДК 343.57

КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНЫХ ПОСЛЕДСТВИЙ В ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ГЛАВЫ 23 УК РФ

К.М. Кириллов

В представленной статье рассматриваются объективные признаки состава преступления - общественно опасные последствия, при этом отмечается, что в уголовно-правовой науке им уделяется особое внимание, они становились объектом многочисленных теоретических дискуссий на различных научных форумах. Акцент делался на установлении общественно опасных последствий в результате совершенных посягательств, связанных с интересами службы в коммерческих и иных организациях. Законодатель в конструкции диспозиции статей главы 23 УК РФ включил в качестве общественно опасных последствий признак существенного вреда, который имеет важное значение для квалификации преступления. Такой законодательный подход следует признать оправданным, однако в процессе конструирования признака наступления последствий в виде существенного вреда законодатель не конкретизировал его, что затрудняет применение на практике. Предпринятые попытки в уголовно-правовой доктрине разъяснить понятие существенного вреда не дали положительного результата, при этом толкования отличаются полисемичностью, что не способствует правильному применению уголовного закона. Учитывая возникшие трудности, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своих разъяснениях также не дал ответа по вопросу толкования признака существенного вреда.

Ключевые слова: Уголовный кодекс Российской Федерации; Пленум Верховного Суда РФ; толкование закона; доктринальное толкование; квалификация преступления; общественно опасные последствия; существенный вред; тяжкие последствия; значительный имущественный ущерб; вред здоровью человека.

K.M. Kirillov. CONSTRUCTION OF SOCIALLY DANGEROUS CONSEQUENCES IN CRIMES OF CHAPTER 23 OF THE CRIMINAL CODE

The article deals with the objective features of the crime-socially dangerous consequences, it is noted that in criminal law they are given special attention and they have become the object of numerous theoretical discussions at various scientific forums. Particular attention was paid to the establishment of