CC BY
35
УДК 316.77:004:159.9
DOI 10.17726ДОШТ.2019.1.16.2
Опыт моделирования эксперимента скриптокоррекции коллективных страхов в сетевой коммуникации1
Бакшутова Екатерина Валерьевна,
доктор философских наук, кандидат психологических наук,
заведующий кафедрой психологии и педагогики Самарского государственного технического университета. 443100, г. Самара, ул. Молодогвардейская, 244 bakshutka@gmail.com
Аннотация. В статье обсуждается актуальность психотерапевтического «апдейта» коллективных страхов в сетевых коммуникациях для ослабления напряженности астенических состояний сообществ - уныния, аномии, одиночества, отверженности, социальной ненависти, тревожности, агрессии. Автор противопоставляет концепции борьбы с коллективными страхами представление об иной природе задач их терапии. Коллективные страхи невозможно уничтожить, но их можно трансформировать, снижая их влияние на общий уровень ресентимента в обществе. В работе описывается эмпирический материал - тексты онлайн-дискуссий в социальной сети Facebook, анализируемый при помощи контент-анализа; представлена разработанная модель эксперимента по выявлению коллективных страхов и их трансформации. Предложен критерий, обусловливающий необходимость и возможность скриптоимплантации в той или иной дискуссии. Таким критерием служит тернарный либо бинарный потенциал в дискуссии, причем «имплант» формируется на основе высказываний самих коммуникантов, а не привносится извне. На примере анализа коммуникации в трех онлайн-дискуссиях автор показывает различные модели коммуникации и возможность конструирования и внедрения текста - «импланта». Автором делается вывод о формах выражения коллективных страхов в сетевых дискуссиях, таких как угрозы, оскорбления, газлайтинг; обобщается предположение о возможности скрипто-имплантации в те или иные дискуссии; приводится алгоритм процедуры моделирования эксперимента по выявлению и трансформации коллективных страхов в общественно опасной сетевой коммуникации.
Ключевые слова: коллективные страхи; сетевая коммуникация; направленность дискуссии; скрипт; «имплант»; моделирование процедуры скриптоимплантации.
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ. Проект № 18013-00171 А.
Experience of modeling the experiment on the script correction of collective fears in network communication
Bakshutova Ekaterina V.,
Dr. Phil. Sci., Cand. Psych. Sci., Samara State Technical University 224, Molodogvardejskaya Str., Samara, Russia, 443100
bakshutka@gmail.com
Abstract. The article discusses the relevance of the psychotherapeutic «update» of collective fears in network communications. This is considered by us as a way of easing the tension of the asthenic states of communities -despondency, anomie, loneliness, rejection, social hatred, anxiety, aggression. The author contrasts the concept of struggle collective fears with the idea of a different nature of the tasks of their therapy. Collective fears cannot be eliminated, but they can be transformed by reducing their impact on the overall level of resentment in society.The paper describes empirical material - texts of online discussions on the social network Facebook, analyzed using content analysis; the developed model of the experiment to identify collective fears and their transformation is presented. A criterion is proposed that determines the necessity and possibility of script implantation in a given discussion. Such a criterion is the ternary or binary potential in the discussion. The «implant» is based on the statements of the communicants themselves, and not brought in from the outside.Using the example of the analysis of communication in three online discussions, the author shows various models of communication and the possibility of constructing and implementing the text - «implant».The author makes a conclusion about the forms of expression of collective fears in online discussions such as threats, insults, gazlayting; generalizes the assumption about the possibility of script implantation in various discussions; the algorithm of the procedure for modeling the experiment to identify and transform the collective insurance of socially dangerous network communication.
Keywords: collective fears; network communication; focus of the discussion; script; «implant»; modeling of the procedure of script implantation.
Введение
Коллективное бессознательное живет своей собственной жизнью, и время от времени в нем обязательно возникают групповые «фантазии», которые должны тем или иным способом удовлет-
воряться и таким образом гаситься. Ранее в истории коллективов функционировали ритуализированные отводные каналы для сброса напряжения. Но политические и рыночные мифы борьбы за превосходство как идеология современности усугубляют невротическое напряжение общества, порождая сознание никчемности, основанное на отчуждении человека от социальных норм. Наиболее распространённой формой отчуждения сегодня является деятельность общественно опасных кампаний провокационного характера, распространение агрессивных и экстремистских настроений. Это становится возможным при идеологической эксплуатации коллективных страхов. Поведенческие химеры обескровленных духовно, аномичных масс, пораженных танатоформенными страхами, множатся по мере обострения социальных противоречий, умаляя роль рациональности в моральном и политическом сознании общества. Цель данной работы - презентация опыта моделирования эксперимента по скриптокоррекции коллективных страхов в сетевой коммуникации.
Теоретическое обоснование
По заключениям многих психотерапевтов, практически 95 % населения планеты - невротики. Невротик - это ущемленная личность, находящаяся под воздействием невроза, так как плохо приспособляется к внешней среде [1]. Представление о феноменологии невроза менялось в разные периоды истории (см., например, З. Фрейд [2], К. Хорни [3], Н. Мак-Вильямс [4]). Остается неизменной доминанта поведения невротика. Чаще всего это эмоционально-инстинктивные реакции страхов, беспомощности, неуверенности, вызываемые переживанием хронического стресса. Согласно З. Фрейду, невротизм объясняется преобладанием принципа удовольствия над принципом реальности как почвой установок общественного инфантилизма [2]. М. В. Ефремова и Л. К. Григорян на примере эмоций вины и стыда проводят обширный анализ научной литературы [5], заостряя внимание на том, что социальные эмоции разграничиваются на коллективные [6] и эмоции, основанные на групповой принадлежности [7].
В чем отличие коллективных страхов от социальных? И за первыми, и за вторыми скрывается индивидуальный страх. Социальный страх - страх, порождаемый жизнью в обществе, его тре-
бованиями, условностями, установками (страх начальника, страх ответственности, страх успехов и неудач, страх слияния и противоположный - одиночества, страх бедности и долгов и т.п. [1]). Понятно удивление З. Фрейда: «.. .сколько этих феноменов зависимости входит в нормальную конституцию человеческого общества, как мало в нем оригинальности и личного мужества, и насколько каждый отдельный индивид находится во власти установок массовой души ...» [8, с. 171]. Принуждение и подчинение индивида внешним условиям может быть представлено в различных формах: внеэкономическое, экономическое, технологическое и идеологическое [1], [9], [10], [11], из которых идеологическое принуждение более всего ориентировано на то, чтобы сделать индивида частью массы.
На наш взгляд, наиболее близка к расшифровке «коллективных страхов» концепция Л. де Моза, утверждающего неизбежность смены групповых фантазий в случае неэффективности интрапси-хических защитных механизмов [12, с. 181]. Групповые фантазии и есть защитные механизмы групповой психики от тотальных коллективных страхов, различных для каждого поколения. Так как коллективные фантазии - это инструменты активизации коллективного бессознательного, то под каждым кодом коллективных образов дешифруется устойчивое представление, утратившее описательность, но приобретшее суггестивность. Особенно суггестивны танатоформенные страхи: «.страхи - мощное орудие манипуляций массовым сознанием. Они мобилизуют и сплачивают нас сильнее, чем надежды», - утверждает Т. А. Нестик [13].
Массовая деидентификация и деиндивидуализация постсоветских народов создала глобальное поле успешных и неуспешных экспериментов по этнической либо религиозной коллективной реидентификации личности. Например, более пассионарный ислам позволил мусульманским этносам эффективнее консолидироваться в процессах культурного самовоспроизводства и активно включиться в этническую реидентификацию [14]. Русский народ, утративший в эпоху СССР психологическую связь с православием, в большей степени лишен психологических основ для культурной консолидации и социальной активизации. В таких условиях человеческая деятельность теряет смысл, что и служит психологическим основанием превращения нормальной жизнедеятельности в патологическую [15], в особенности если она подавляется кол-
лективными страхами. От страхов избавиться невозможно: «политический порядок без страха - это недостижимая утопия, - как пишет Д. Кин, - но его можно «сублимировать, ослаблять и творчески использовать» [16, с. 160]. Речь идет о воздействии на групповое сознание.
Культурный код групповых первичных установок не носит формализованный характер, но объективно воссоздается семантикой общения. И. Паркер определяет структуру группы не просто как совокупность чего-то индивидуального и загадочного, обрушивающегося на индивидов, образующих группу. По его мнению, «групповые структуры содержатся в культурных образах групп, а также в системах дискурса и институтах, которые определяют, кто мы есть и как нам следует понимать наши отношения с другими» [17, с. 85]. То есть язык позволяет накапливать информацию, упорядочивать ее и с ее помощью управлять социальными процессами. Это справедливо и для социальных сетей, кумулирующих ключевые смыслы и настроения коммуникантов, несмотря на то, что траектории продуцирования смыслов в сетевых коммуникациях неустойчивы.
Материалы и методы исследования
Распространение агрессии в обществе, протестной активности протекает как изменение субъектом влияния коллективного объекта влияния в системе его установок и намерений, что может быть выявлено при помощи моделей «с порогами, независимых каскадов, просачивания и заражения и др.» [18, с. 33]. Однако математическое моделирование, столь распространенное в современной когнитивной психологии, в исследовании психологии групп не может быть исчерпывающим в смысловом обосновании психологических феноменов группового генезиса в силу инструментальных ограничений (математические формулы лишь спекулятивно отражают социально-когнитивные процессы). В противоположность этому, следуя идее Б. Фраассена о конструктивном эмпиризме, в соответствии с которой научная деятельность является «скорее конструированием... моделей, которые должны быть адекватны явлению, а не открытием истины, имеющей отношение к ненаблюдаемому» [цит. по: 19, с. 196], мы используем психолингвистический инструментарий для объяснения не только группового
мышления, но и групповых эмоций, доступ к которым мы получаем через язык.
Важными концептами и теоретической, и прикладной составляющих нашего исследования являются: 1) «скрипт» [20] - вербальный или визуальный «месседж», представляющий собой некую провокацию к действию [21], [22] (в ситуации российских социальных сетей это - коммуникативные действия), в то же время каждый скрипт - составляющая того или иного идеологического дискурса, в локальном виде представляющая неосознаваемую групповую установку; 2) «скриптоимплант» - сообщение, послание, опровергающее тем или иным способом влияние исходного (матричного) скрипта; 3) скриптоимплантация - процедура внедрения скриптоимплантов с целью предотвращения деструктивных форм вербального (в перспективе - социального) поведения.
Методический подход теории установки и понимания взаимоотношений разработан в школе Д. Н. Узнадзе. А. Е. Шерозия пишет, что установка - принципиально бессознательно-психическое, имея в виду первичную (нефиксированную) установку [цит. по: 23]. Соотнося психологию группы и индивида, в том числе их эмоциональные проявления, можно предположить, что если социальный страх вместе с идеологическим принуждением не осознается и распространяется на значительную часть общества на протяжении длительного времени, то это - коллективный страх.
В научной литературе обсуждаются маркеры страхов, прежде всего это номинации, обозначающие страх - «страх», «ужас», «боязнь», «испуг» и т.п. Также это могут быть нарративные цепочки, как пишет Э. Г. Матвеева, - «связки единичных маркеров друг с другом» [24, с. 122]. Очевидно, что так описываются личные, индивидуальные страхи - именно описываются осознанно, реф-лексируются. В момент переживания страха эмоция выражается более ярко и менее рефлексивно. Мы предполагаем, что коллективный страх выражается как актуально переживаемая реакция на угрозу - очень эмоционально, хотя он не ситуативен, а продолжителен во времени. По этой причине коллективный страх «выглядит» как рефлексия, оценка, размышление, но выраженная совсем другой семантикой - агрессии и угроз, чем изобилует сетевая коммуникация. Индикатором деградации социального сознания является рост агрессии как мотивированного деструктивного состояния, противоречащего нормам и правилам сосуществования людей
в обществе [25], [26], наносящее вред и провоцирующее подъем коллективных страхов и ресентимента (неприязни, враждебности, ненависти, зависти).
Исследование проводилось в феврале-августе 2019 г. на материалах социальной сети Facebook. В работе использовались тексты онлайн-дискуссий, изначальные «посты» которых вызвали более 20 комментариев. При помощи контент-анализа выявлены и описаны вербальные маркеры коллективных страхов, выраженные в семантике оскорблений, угроз, газлайтинга, враждебности. В качестве единиц анализа использовались смысловые единицы, выражающие направленность комментатора по отношению к автору поста. Это может быть одно слово («патриот», «гаденыш»), словосочетание («унылые люди», «послать подальше»), высказывание («сильный народ словом не оскорбишь», «зашибись в стране родной»). Частотный анализ семантических единиц определил доминирующую направленность сетевой дискуссии, за которой опознается установочное отношение сообщества к обсуждаемой проблеме.
Результаты исследования и их обсуждение
Целевая задача моделирования эксперимента по скриптокоррекции коллективных страхов в сетевой коммуникации - выявление фанатического поведения коммуникаторов сетевых сообществ как приверженности радикальным идеям феноменов экстремизма, сепаратизма, терроризма, нетерпимости к иным идеям, что оформляется вербальными намерениями оскорблений, угроз, враждебности, газлайтинга, в основе которых определяются коллективные страхи.
Модель процедуры определения скрипта - импланта на данном этапе поискового исследования выглядит следующим образом:
1. Определение коллективного страха, выраженного в дискуссии.
2. Работа с текстом (контент-анализ) - выявление семантики коллективных страхов - вербальных индикаторов агрессии.
3. Определение модели сетевой дискуссии и тернарного потенциала текста.
4. Разработка скриптоимпланта.
5. Апробация импланта.
В эмпирическом анализе нами использовано 50 текстов он-лайн-дискуссий в социальной сети БаееЬоок в группах с высокой публикационной активностью («Политпорно», «Группа поддержки Путина В. В.», «Граждане СССР за возрождение своей великой Родины», «Русские», «Политическая эмиграция», «Павел Груди-нин - народный президент России», «Россия и мы - группа патриотов великой страны», «Усы Пескова», «Ешкин Крот», «За социализм и социалистическое движение», «НПСР.Народ России за справедливость, за социализм, Грудинин - народный лидер» и др.), а также на личных страницах политических и общественных деятелей, имеющих большое число подписчиков и комментаторов текстов (Н. Холмогоров, А. Миронова, З. Прилепин, А. Проханов, Н. Исаев). Были выявлены коллективные страхи социальной стигмы («лузер»), остракизма, страха перед будущим, перед вождем, страха старости, смерти, иного, инаковости и др. Нами выделены следующие семантические признаки коллективных страхов: оскорбление, угроза, враждебность, газлайтинг, шаблоны социальных норм, троллинг (внутригрупповая агрессия). Контент-анализ позволил выделить наиболее значимые скрипты, формирующие направленность дискуссии в сетевой коммуникации.
Как правило, дискуссии в сетевых сообществах имеют большое количество комментариев, если матричный скрипт сам имеет амбивалентный (биполярный) характер. Модели сетевой дискуссии в связи с этим могут принимать следующие формы:
- биполярная модель без тернарного потенциала (тернар-ность - третий путь по Ю. М. Лотману [27]);
- биполярная модель с тернарным потенциалом;
- монополярная модель с бинарным потенциалом;
- монополярная модель без бинарного потенциала.
Тип модели служит основанием для решения о продуктивности скриптоимплантации в случае наличия тернарного потенциала. Наряду с определением формы модели сетевой дискуссии в качестве ресурса для конструирования скрипта-импланта используются комментарии, семантика которых квалифицируется как «шаблоны социальных норм». Шаблоны могут носить деструктивный («травят русских людей», «пособники - это НКВД, именно эти органы вели борьбу с советским народом», «родственник родствен-
нику рознь») и конструктивный, консонансный («не судите да не судимы будете», «у каждого своя правда») характер.
Приведем примеры дискуссий: 1) требующей имплантации с целью ослабления сетевого коллективного страха, не имеющей для этого потенциала тернарности, но имеющей потенциал би-нарности, т.е. возможность расколоть группу, лишив ее тем самым агрессивного заряда; 2) не требующей скриптоимплантации, поскольку страх имеет позитивную коннотацию; 3) требующей скриптоимплантациии и имеющей для этого потенциал консо-нансной тернарности.
Пример 1. Стимульный материал: Публикация от 24 февраля 2018 г. Татьяны П., поделившейся публикацией Во1^а 2. в сообществе «Группа поддержки Путина В. В.». Публикация включает в себя фотографию режиссера А. Звягинцева и текст, представляющий собой комментарий выступления актера А. Серебрякова. Фрагмент поста: «.. .Потому что, господа хорошие, дело не в Серебрякове и не в его словах Дудю, дело в самом народе. Измельчал, коли так горячо реагирует на слова, предложенные к свободной дискуссии; возможно, не до конца промысленные, спонтанные, но зато смело им выхваченные из самой атмосферы духовного удушья, заполонившего наши с вами сердца.». Коммуникативные реакции на публикацию: 76 читателей - возмущены, 56 поставили «лайк», 16 - «смайлик», 13 репостов и 281 комментарий.
Мы полагаем, что в данной дискуссии доминирует страх перед инаковостью. Контент-анализ семантики высказываний как фрустрированных реакций, порождаемых коллективным страхом иной идеи, выявил 402 эмоциональных реакции. Их процентное распределение представлено в таблице 1.
Таблица 1
Распределение семантики вербальных индикаторов агрессии
в дискуссии «Звягинцев не одинок» (%)
Категория Кол-во (%) Примеры (орфография и пунктуация - из «ленты»)
Оскорбления в адрес поста 49 гаденыши; продажные твари; «умники»; мерзопакостные фильмы; уроды; дрянные людишки; дрянь пакостная; пендосовская шваль; унылые люди-иждивенцы; жалкий; гниды продажные; надень вторые очки и др.
Взаимные оскорбления 13 «выньте головы из песка страусы!»; «сиди, уж на своей Окраине и критикуй её недостатки, может тебе голову быстро сунут в горячий песок» и др.
Угрозы 3,5 «выслать из страны и не пускать обратно)»; «получишь еще на западе. жди.»; «кулаком по морде, одиночество Серебрякова скрасим!!»; «пусть попробует в глаза конкретному россиянину всё это сказать! Сразу в лоб получит» и др.
Враждебность 17 «Я что-то не поняла за что ему так стыдно, что он не может гордится страной живя где-то и так рассуждать. Сбежал, а теперь старается громко о себе заявить. Как же вы надоели такие умные беглецы, поганите и поганите свою страну»; «Тебя забыли спросить. Гнать вас всех надо, валите к Серебрякову. Только сюда не приезжайте деньги зарабатывать, имейте гордость раз так говорите о своей стране. А мы будем такими какие есть» и др.
Газлайтинг 5,5 «что они курят вообще?»; «Это люди которые не смогли найти своё место в жизни, а то, которое они занимают, их не устраивает. Они прекрасно понимают своё ничтожество и то, что нигде и никому они не нужны, но жить хочется хорошо»; «ем с икрою бутерброд. вспоминаю ..как народ.» и др.
Шаблоны социальных норм 12 «Что-то сделать, а не рассуждать издалека»; «Любишь страну - живи в ней и вкладывай максимум в то, что сделать ее лучше. Не любишь - уезжай и не позорься.мне больно, что происходит в стране!»; «он просто сказал свое мнение, и от части они правы.»; «Так делай что-нибудь чтоб гордиться страной а не плакать» и др.
Отметим, что оскорбления практически не повторяются. Например, только по 2-3 раза встречаются такие эпитеты, как «тварь», «шваль», «подонок», «скотина», «лицедеи», «иуда», но
большинство - уникальны. Оскорбления могут состоять из одного слова, могут быть более развернутыми: «дрянные людишки», «навозные мухи», «психические травмы», «насосались тут, а потом льют грязь на народ», «хрюкать в сторону России можешь сколько угодно» и т.д. Наиболее активно эксплуатируется то, что Звягинцев на фотографии к посту - в очках. Из всех оскорблений в адрес Звягинцева - 7 про очки: «купи вторые очки», «зряче незрячий», «глаза протри» и т.п.
Данная дискуссия строится по монополярной модели с бинарным потенциалом. В качестве бинарного потенциала определяются шаблоны ослабления коллективных страхов (шаблоны социальных норм, сформулированные самой группой), например: «сильный народ нельзя оскорбить словом. Его можно оскорбить нищетой, враньем, воровством и убийством» или «Серебряков высказал свою точку зрения и свое мнение и ее нужно уважать», а также «Родину можно любить не только когда все хорошо». Данный материал перспективен для разработки скриптов для ослабления деструктивных эмоциональных состояний группы.
Пример 2. Стимульный материал: Публикация от 21 июля 2018 г. на личной странице А. Мироновой «Остракизм как единственный способ самозащиты» - комментарий к опубликованному списку фигурантов событий в Ярославской колонии. Фрагмент текста: «С этими людьми нельзя иметь никаких дел. Вообще. Ни с ними, ни с теми, кто подает им руку. Если вы дружите с их друзьями и родственниками, которые продолжают поддерживать с этими людьми хорошие отношения, вам тоже нельзя подавать руку. Это единственный способ хоть как-то защищать себя от беспредела: каждый человек, получив власть от государства, должен знать, что в конечном итоге он будет обречен коротать свой век среди подлецов и людоедов - к нормальным людям путь ему окажется закрыт». Текст получил 145 реакций, 14 репостов и 65 комментариев.
Контент-анализ позволил нам выявить 65 экспрессивных высказываний. В данной дискуссии нами были выявлены еще 2 семантические категории, не встреченные в других дискуссиях -«поддержка поста» и «обсуждение проблемы».
Таблица 2
Распределение семантики вербальных индикаторов агрессии в дискуссии «Страх остракизма» (%)
Категория Кол-во (%) Примеры (орфография и пунктуация - из «ленты»)
Оскорбления в адрес поста 3,6 «Вот такой безнаказанный шейминг» и др.
Взаимные оскорбления 34 «Чушь»; «уныло вы живете, если даже в свободное время только о работе говорите»; «сидит обрюзгший кисель в мешковатых штанах и рассуждает так, будто он в центре политической информации» и др.
Угрозы 0 -
Враждебность 7,2 «ну тоись он такой дубинкою тебе по мордасам, а ты такой - остракизмом прикрылся и сидишь.спасибо за идею!»; «Интересно, а быдло это кто в данный час?» и др.
Газлайтинг 8,9 «боже! какая ахинея! как только это уживается в одной отдельно взятой голове - осуждать пещерные нравы и жить ими? у вас, пардон, какая то жуткая каша в голове.»
Поддержка 10,7 «я точно не готова. мне просто повезло, что среди моих близких нет людоедов. и если окажется - я не смогу отвернуться точно. правда я в этом случае считаю справедливым для себя самой оказаться в изоляции»; «полностью поддерживаю» и др.
Обсуждение проблемы 19,6 «надо требовать реального наказания. если приплетать семьи, сразу возникнет много вопросов. например, с какого возраста сын еще не отвечает за отца, а с какого уже начинает? а дочь?»; «Заблуждаетесь. Профессиональный круг общения самый устойчивый. Вне его обычно нет тем для общения, банально» и др.
Шаблоны
социальных
норм
16
«Вы просто на себя примерьте: представьте, что завтра вашу жену уличат в чем-то людоедском. Вы будете с ней жить? Я, например, с таким мужем бы не жила. И я не желаю даже близко приближаться к тем, кто готов с такими людьми жить»; «Механизмы остракизма в Штатах действуют намного сильнее, чем в РФ» и др.
Модель данной дискуссии - бинарная без тернарного потенциала. На наш взгляд, данная дискуссия не требует коррекции, т.к. здесь отсутствуют угрозы, а страх остракизма следует отнести к конструктивным для социальной жизни.
Пример 3. Стимульный материал: Публикация от 31 августа 2018 г. Ольги Ф. в сообществе «Группа поддержки Путина В. В.». Пост представляет собой белую карточку с текстом, набранным крупными буквами следующего содержания: «В этой стране снижали цены на продукты, платили неплохие пенсии, отправляли в санатории на бесплатный отдых. Коммуналка стоила 3-5 % от зарплаты и были смехотворно дешевы газ и бензин, а дизтопливо не имело никакой ценности. А потом на шею народу сели подни-матели с колен» (орфография авторская). Текст получил 358 реакций: 18 «плачущих» смайликов, 26 - возмущенных, 314 лайков, а также 97 репостов и 228 комментариев.
Таблица 3
Распределение семантики вербальных индикаторов агрессии в дискуссии «А потом на шею сели...» (%)
Категория Кол-во (%) Примеры (орфография и пунктуация - авторские)
Оскорбления в адрес поста 4,6 «А вы с ТУПОЙ головой пытаетесь будоражить народ прошлым!!!»; «Вы уж дамочка или крест снимите или трусы наденьте, а то ишь какая народная защитница в министерстве нашлась» и др.
Взаимные оскорбления 30,5 «Женщина не ваше дело, где я работаю, о чем думаю, какие посты выставляю.. смотрите в свой огород! можно не отвечать, мне ваше мнение не интересно»; «Ирина, поменяйте кашу в голове)))))»; «вон отсюда провокатор» и др.
Угрозы 2 «вот вы то у народа в расстрельном списке первые»; «в нашей стране много демократов и псевдолибералов, а их бы как сказал бы то-варищь Сталин расэтрэлять.» и др.
Враждебность 20,5 «Работает и жрет с рук этих «поднимателей с колен» и тявкает на руку что ее кормит. ну вот что от таких ожидать?»; «Интересно сколько сребреников, или бочек варенья и корзин печенья стоят эти посты?»; «Откуда вас столько повылазило, не знающих жизни и пишущих о том, чего не знаете?» и др.
Газлайтинг 2 «А теперь появились вот такие авторы..об-росшие тремя слоями жира при поднимателе с колен и хотят поставить Россию не только на колени но и утопить ее в . Эти авторы предатели» и др.
Обсуждение проблемы/ Воспоминания 18,5 «ну да довели до талонов и на них фиг чего можно было купить только через великий блат с комуноначальниками сам заводил блат как и многие кто пошустрее был» и др.
Шаблоны социальных норм 21,9 «Мы учились не жалуясь, собирали металлолом, помогали пожилым, выполняли домашние обязанности не за деньги, а так было заведено в семьях. Люди были добрее, ответственнее и честнее!!!»; «СССР был великий проект, но его время ушло, спор не о том, нужна ли перестройка, а как её осуществили» и др.
Мы полагаем, что здесь актуализируется коллективный страх настоящего (в дискуссии обсуждаются прошлое и будущее, которых нет). Модель данной дискуссии - бинарная с тернарным потенциалом. Предполагаем, что следует обратиться к «шаблонам
социальных норм», но не для раскола группы как в первом примере, а для конструирования действительно - третьего, общего мнения, обращающего аудиторию к настоящему времени, о чем высказываются некоторые из комментаторов - к пониманию объективных исторических и актуальных фактов.
Заключение
Скриптотворчество как методологическая «расшивка» ментальных схем - ключ к коллективному мышлению через текст, понимаемый как содержание и структура сознания группы. В отличие от гуманитарного анализа текста скриптологический анализ амплифицирован интерпретацией контекста, надтекста, то есть системами непрерывных отношений, закрепленных в изменяющемся проблемном поле сознания и подсознания группы, а также перекодировкой их смысловых дефектов, которые выявляются в процессах исследования. Ремоделирование скриптов имеет значимость, если основано на изобретении методов новой концептуалистики смыслов реальности. Этот способ воздействия приобретает гуманистическую направленность, когда построение новых ментальных процессов способствует ослаблению хоррологических практик общества.
Производство групповой субъективности в сетевых полилогах с помощью текстоимплантирования является технологией «быстрого реагирования» в ситуации социальных кризисов и катастроф. Категориальные инклюзии, имплантация кодов роста полезных мемов и новых психологических укладов, блокировка вирусных фреймов социального поведения достижима в процессах моделирования целевой коммуникативистики.
Тексты дискуссий оказываются сконструированными из автономных импликаций темы, внутренняя структура которой позволяет поддерживать самовоспроизводство и оперативную замкнутость её развития.
Таким образом, опыт моделирования скриптокоррекции коллективных страхов на данном этапе разработан на уровне процедур редукции текста:
1) выделение вероятной направленности дискуссии, отражающей смысл всего текста;
2) перевод эмпирики текста (фактов) в факты сознания (схе-
мы, скрипты, фреймы) как способы бессознательной упаковки смысла;
3) классификация скриптов в регистре моделей: биполярная без тернарного потенциала, биполярная модель с тернарным потенциалом; монополярная модель с бинарным потенциалом; монополярная модель без бинарного потенциала. Ориентируя сообщество на укрепление связей и установление отношений, указывая на перспективу конструктивной аутентичности группы, мы способствуем приобретению и развитию искомой позиции как новой коллективной идентичности. Процесс обретения группой аутентичной идентичности исключает имитацию или симуляцию старых форм воплощения, так как основан на регенерации социально здоровых частей групповой психики, а именно: мобилизации нового смысла, изменения ситуации, роста социального капитала: взаимопомощи, общего будущего, инотерпимости, преодоления деструктивных зависимостей и страхов.
Литература
1. Романюха С. А. Социальный страх. Общество потребителей страхов // Пси-фактор [Электронный ресурс]. URL: https://psyfactor.org/lib/ socialniy_strah.htm (Romanyuha S. A. Social fear. Society of consumers of fears // Psi-faktor [Elektronnyy resurs]. URL: https://psyfactor.org/lib/ socialniy_strah.htm).
2. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. М.: Прогресс: Литера, 1992. 569 с. (Freud Z. On the other side of the principle of pleasure. M.: Progress: Litera, 1992. 569 s.).
3. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.: Академический проект, 2009. 208 с. (Horney K. The neurotic personality of our time. M.: Akademicheskiy proyekt, 2009. 208 s.).
4. Мак Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М.: Независимая фирма «Класс», 2001. 480 с. (Библиотека психологии и психотерапии, вып. 49). (Mac Williams N. Psychoanalytic Diagnostics: Understanding the Personality Structure in the Clinical Process. M.: Nezavisimaya firma «Klass», 2001. 480 с. (Bibliotekapsikhologii i psikhoterapii, vyp. 49)).
5. Ефремова М. В., Григорян Л. К. Коллективные эмоции вины и стыда: обзор современных исследований // Современная зарубежная психология, 2014. Т. 3. № 4. С. 71-88. (Efremova M. V., Grigoryan L. K. Collective emotions of guilt and shame: a review of modern research // Sovremennaya zarubezhnaya psikhologiya, 2014. Т. 3. № 4. S. 71-88).
6. Goldenberg A., Saguy T., Halperin E. How group-based emotions are shaped by collective emotions: evidence for emotional transfer and
emotional burden [Electronic resource] // Journal of Personality and Social Psychology, 2014. Vol. 107, no. 4, pp. 581-596 // URL: https://www.ncbi. nlm.nih.gov/pubmed/25133721
7. Тихомирова С. В. Эмоции коллективного субъекта // Философ-ско-психологическое наследие С. Л. Рубинштейна / К. А. Абульхано-ва, С. В. Тихомирова; под редакцией К. А. Абульхановой. М.: Институт психологии РАН, 2011. С. 308-319. (Tikhomirova S. V. Emotions of a collective subject // Filosofsko-psikhologicheskoye naslediye S. L. Rubinshteyna / K. A. Abul'khanova, S. V. Tikhomirova; pod redaktsiyey K. A. Abul'khanovoy. M.: Institut psikhologii RAN, 2011. S. 308-319).
8. Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого я // Психология масс. Хрестоматия / Ред.-составитель Д. Я. Райгородский. Самара: Издательский дом «БАХРАХ-М», 2006. С. 131-194. (Freud Z. Mass psychology and analysis of the human self // Psikhologiya mass. Khrestomatiya / Red.-sostavitel' D.YA. Raygorodskiy. Samara: Izdatel'skiydom «BAKHRAKH-M», 2006. S. 131-194).
9. Жижек С. О насилии. М.: Европа, 2010. 184 с. (Zizhek S. About violence. M.: Yevropa, 2010. 184 s.).
10. Ремезов М. Русский национализм как идеология модернизации // Логос. 2007. № 1 (58). С. 195-202. (Remezov М. Russian nationalism as an ideology of modernization // Logos. 2007. № 1 (58). S. 195-202).
11. Гарр Т. Р. Почему люди бунтуют. СПб.: Питер, 2005. Серия «Мастера социологии». 461 с. (Garr T. R. Why do people rebel. SPb.: Piter, 2005. Seriya «Masterasotsiologii». 461 s.).
12. Де Моз Л. Психоистория. Ростов-на-Дону, 2000. 512 с. (De Moz L. Psychohistory. Rostov-na-Donu, 2000. 512 s.).
13. Чеснокова Т. Интервью с Т. Нестиком: «Коллективные страхи - мощное орудие манипуляций массовым сознанием» [Электронный ресурс] // Росбалт, 2.04.2014. URL: http://www.rosbalt. ru/main/2014/04/02/1251134.html (Chesnokova T. Interviews with T. Nestik: «Collective fears are a powerful tool for manipulating the mass consciousness» [Elektronnyy resurs] // Rosbalt, 2.04.2014. URL: http://www.rosbalt.ru/main/2014/04/02/1251134.html).
14. Рулина Т.К., БакшутоваЕ. В. Категориальные концепты языкового подсознания больших социальных групп // Мир психологии. 2016. № 2. С. 191-199. (Rulina T. K., Bakshutova E. V. Categorical concepts of language subconscious of large social groups // Mir psikhologii. 2016. № 2. S. 191-199).
15. Рулина Т. К. Нечеловеческое в человеке и проблема нормализации ненормального: историко-психологический подход // «Психология безопасности жизнедеятельности человека и общества в современном мире»: материалы всероссийской конференции 25-27 октября 2010 г., Москва. М.: Изд-во МосГУ, 2010. С. 122-125. (Rulina T. K. Inhuman in man and the problem of the normalization of the abnormal: historical-psychological approach // Psikhologiya bezopasnosti zhiznedeyatel'nosti
cheloveka i obshchestva v sovremennom mire: materialy vserossiyskoy konferentsii 25-27 oktyabrya 2010 g., Moskva. M.: Izd-vo MosGU, 2010. S. 122-125).
16. Кин Д. Страх и демократия // Логос. 2004. № 2 (43). С. 157-179. (Kin D. Fear and Democracy // Logos. 2004. № 2 (43). S. 157-179).
17. Паркер И. Психоаналитическая культура: психоаналитический дискурс в западном обществе. Ижевск: ERGO, 2013. 392 с. (Parker I. Psychoanalytic Culture: Psychoanalytic Discourse in Western Society. Izhevsk: ERGO, 2013. 392 s.).
18. Новиков Д. А., Чхартишвили А. Г. Прикладные модели информационного управления. М.: ИПУ РАН, 2004. С. 33-34. (Novikov D. A., Chkhartishvili A. G. Applied models of information management. M.: IPU RAN, 2004. S. 33-34).
19. Философия науки / Под ред. А. И. Липкина. М.: ЭКСМО, 2007. 608 с. (Philosophy of Science / Pod red. A. I. Lipkina. М.: Eksmo, 2007. 608 s.).
20. Rumelhart D. E. Schemata: The building blocks of cognition // R. J. Spiro etal. (eds) Theoretical Issues in Reading Comprehension. Hillsdale NJ: Lawrence Erlbaum, 1980. P. 33-58.
21. Жельвис В. И. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М.: Научно-издательский центр «Ла-домир», 2001. 349 с. (Zelvis V I. The battlefield: Foul language as a social problem in the languages and cultures of the world. M.: Nauchno-izdatel'skiy tsentr «Ladomir», 2001. 349 s.).
22. Степанов В. Н. Провоцирование в социальной и массовой коммуникации. СПб.: Роза мира, 2008. 268 с. (Stepanov V. N. Provoking in social and mass communication. SPb.: Rozamira, 2008. 268 s.).
23. Иосебадзе Т. Т. Проблема бессознательного и теория установки школы Узнадзе [Электронный ресурс]. URL: http://www.vash-psiholog. info/b/252-2013-11-13-10-53-59/21155-problema-bessoznatelnogo-i-teoriya-ustanovki-shkoly-uznadze.html (Iosebadze T. T. The problem of the unconscious and the installation theory of the Uznadze school [Electronic resource]. URL: http://www.vash-psiholog.info/b/252-2013-11-13-10-53-59/21155-problema-bessoznatelnogo-i-teoriya-ustanovki-shkoly-uznadze.html).
24. Матвеева Э. Г. Когда душа в пятках, а глаза на лбу: маркеры страха и режимы вовлечения в детских страшных историях // Вестник РГГУ Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2017. № 12 (33). С. 120-129. (Matveeva E. G. When the soul is in heels, and the eyes on the forehead: markers of fear and modes of involvement in children's horror stories // Vestnik RGGU. Seriya «Istoriya. Filologiya. Kul'turologiya. Vostokovedeniye», 2017. № 12 (33). S. 120-129).
25. Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века: (По материалам междунар. исслед.) / Моск. обществ.науч. фонд, Ин-т социологии РАН, Ун-т штата Мичиган; Под ред. В. Шляпентоха, В. Ядова, В. Шубкина. М., 1999. 346 с. (Catastrophic Consciousness in the Modern World at the End of the 20th Century: (According to materials
of the Intern. Research.) // Mosk. obshchestv.nauch. fond, In-t sotsiologii RAN, Un-t shtata Michigan; Pod red. V. Shlyapentokha, V Yadova, V. Shubkina. M., 1999. 346 s.).
26. МаринаХ.А. Анатомия страха. Трактат о храбрости. М.: Астрель, 2010. 384 с. (Marina H. A. Anatomy of fear. Treatise on courage. M.: Astrel, 2010. 384 s.).
27. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М.: Гнозис; Издательская группа «Прогресс», 1992. 272 с. (Lotman Yu. M. Culture and explosion. M.: Gnozis; Izdatel'skaya gruppa «Progress», 1992. 272 s.).
