Научная статья на тему '«Они» и «Мы» в рецензиях А. И. Куприна: к проблеме этноидентичности автора'

«Они» и «Мы» в рецензиях А. И. Куприна: к проблеме этноидентичности автора Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
341
73
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
А.И. КУПРИН / НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ / РЕЦЕНЗИЯ / A.I. KUPRIN / NATIONAL IDENTITY / THE REVIEW

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Кулагин С. А.

Статья посвящена проблеме национальной идентичности в публицистике А.И. Куприна (1870-1938). На примере жанра рецензии рассматриваются механизмы и формы национальных сопоставлений одного из основных способов авторской этноидентификации.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

They and we in A.I. Kuprin's reviews: to a problem of ethnoidentity of the author

Article is devoted to a problem of the national identity in A.I. Kuprin's publicism (1870-1938). On an example of a genre of the review mechanisms and forms of national comparison -one of the basic ways of author's ethnoidentification are considered.

Текст научной работы на тему ««Они» и «Мы» в рецензиях А. И. Куприна: к проблеме этноидентичности автора»

как явление имеет, с точки зрения Щедрина, причины и корни более глубокие, чем кажется на первый взгляд. Самодурство на русской почве не просто признак непросвещенности и отсталости, а один из базовых архетипов русской мифологии власти. М.Е. Салтыков-Щедрин показывает Россию как архаическую страну, в которой жива языческая магия власти, страну, в которой не удалось просвещение и которая, несмотря на внешне принятые «западнические» формы общественных отношений, по сути этих отношений осталась где-то далеко в «темном» средневековом прошлом.

1. Безансон А. Убиенный царевич: русская культура и национальное сознание: закон и его нарушение / пер. с фр. М. Розанова,

Н. Рудницкой. М., 1999. С. 101.

2. Панченко А.М., Успенский Б.А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха // Труды отдела древнерусской литературы. Т. XXXVII. Л., 1983. C. 54-78.

3. Салтыков-Щедрин М.Е. Современная идиллия // Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч.: в 20 т. М., 1973. Т. 15, С. 71. Далее цитируется это издание с указанием тома и страниц.

4. Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи К.Г. Юнга. СПб., 1996. С. 35.

5. Полосин В. Миф. Религия. Государство. Исследование политической мифологии. М., 1999. С. 175.

6. Успенский Б.А., Живов В.М. Царь и Бог (Семиотические аспекты сакрализации монарха в России) // Успенский Б. А. Избр. тр. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1996. С. 219.

7. Ключевский В.О. Исторические портреты.

Деятели исторической мысли. М., 1990.

С. 104.

8. Повесть о походе Ивана IV на Новгород в 1570 году // «Изборник» (Сборник произведений литературы Древней Руси). М., 1969. С. 485.

9. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. М., 2002. С. 185.

Поступила в редакцию 7.04.2009 г.

Postnikova E.G. The archetype of the fierce tsar of Moscow kingdom in Saltykov-Shchedrin’s novel “Pompa-dury I Pompadurshi”. The author asserts that the cyclus “Pompadury I Pompadurshi” written by M.E. Saltykov-Shchedrin, contains all the most ancient archetypes and fundamental paradigms of Russian mythology of the power. In the analyzed chapters the archetype of the fierce, chastising and punishing tsar of Moscow kingdom is represented.

Key words: mythology; power; archetype; tsar; Salty-kov-Shchedrin.

УДК 882

«ОНИ» И «МЫ» В РЕЦЕНЗИЯХ А.И. КУПРИНА: К ПРОБЛЕМЕ ЭТНОИДЕНТИЧНОСТИ АВТОРА

© С.А. Кулагин

Статья посвящена проблеме национальной идентичности в публицистике А.И. Куприна (1870— 1938). На примере жанра рецензии рассматриваются механизмы и формы национальных сопоставлений - одного из основных способов авторской этноидентификации.

Ключевые слова: А.И. Куприн; национальная идентичность; рецензия.

Жанр рецензии в творчестве А.И. Куприна (1870-1938) представлен многопланово, однако по отношению к излюбленным публицистическим формам писателя - очерку, статье - занимает несколько периферийное положение. Прежде всего, это проявляется в том, что форма рецензии используется

Куприным, как правило, не в чистом виде, а переплетается с элементами других жанров (исключение составляет лишь «Рецензия на повесть Р. Киплинга «Смелые мореплаватели» (1903), где характер материала обозначен уже в заголовке). Рецензии Куприна не замыкаются в собственных жанровых рамках, а

перерастают, как правило, в очерки творчества или, при условии «выдвижения каких-нибудь общественно-значимых проблем» [1], в литературно-критические статьи, отчасти утрачивая самостоятельную функцию. Несмотря на это, обращение Куприна к произведениям современников представляется важным, поскольку несет в себе ярко выраженную аксиологическую составляющую. В рецензиях писателя, как нигде, четко просматриваются грани его философии: бытовой, творческой, национальной.

Если обращаться к этнической компоненте рецензий Куприна, то в соответствии с ней можно дифференцировать объекты внимания публициста на творчество зарубежных писателей и творчество соотечественников. Такое разделение обнаруживает весьма характерную особенность Куприна-критика. Судя по его публицистике, включенной в девятитомное собрание сочинений (1964), можно сделать вывод, что непосредственно критическим разбором произведений российских писателей Куприн практически не занимался, и единственное его выступление здесь - «Рецензия на книгу Н.Н. Брешко-Брешковского «Опереточные тайны».

Таким образом, в выступлениях Куприна, посвященных деятелям отечественной литературы и журналистики, жанр рецензии присутствует лишь однажды. Причины этому видятся в свойственной Куприну ориентированности на передачу живого впечатления, основой которого служит собственное наблюдение, а часто - непосредственное участие в событиях и личное знакомство с героями. Именно так создавались творческие портреты «Памяти Богдановича» (1907), «Памяти Михайловского» (1908), два материала «Памяти Чехова» (1904, 1905). В заметке «О том, как я видел Толстого на пароходе «Св. Николай» автор уже при помощи названия подчеркивает акцент именно на собственном впечатлении от встречи с живым классиком.

Основная доля рецензий Куприна приходится на творчество зарубежных писателей. Но и здесь автору больше интересны их личности, судьбы, поэтому часто в подобных материалах акцент сделан не только на оценке произведения, изучении содержания, формы, определении его места в истории литературы. Рецензия на произведения стано-

вится для публициста единственным средством составить впечатление о зарубежном авторе, поскольку Куприн не был лично знаком ни с Киплингом, ни Гамсуном, ни с Лондоном, что сам неоднократно и подчеркивал: «Я ничего не знаю о биографии Кнута Гам-суна» [2]; «довольно несвязанно переданы переводчицей» [2, с. 433] основные вехи жизни Лондона.

Помимо «Рецензии на повесть Р. Киплинга «Смелые мореплаватели» творческое наследие писателя обнаруживает такие материалы, как «О Кнуте Гамсуне» (1908), «Заметка о Джеке Лондоне» (1911). Кроме них литературные портреты современников Куприн представляет в критическом очерке «Редьярд Киплинг» (1908) и в заметке, написанной в день кончины Марка Твена, «Умер смех» (1910), хотя два последних материала уже не обращаются к конкретным произведениям и к жанру рецензии не относятся.

Своеобразие формы и функций жанра рецензии диктует и особые способы их построения. Чрезвычайно весомыми для Куприна здесь становятся экстралитературные факторы, всякий раз оказывающие влияние на восприятие как самого произведения, так и его создателя. Главной особенностью публикаций Куприна, посвященных творчеству зарубежных писателей, становится их сопоставительный характер. Иногда явно, иногда в более скрытой форме, он проводит параллели между объектом исследования и собственным национальным «мы». Первое включает, как было показано, не только литературное произведение, но, главное, личность писателя, а вместе с ней и чужую культуру, ее породившую. Второе - собственно этническая принадлежность Куприна, диктующая и направление, и сами формы национальных сопоставлений.

Можно выделить три уровня таких параллелей в рецензиях Куприна, отличающихся друг от друга, прежде всего, степенью этнического обобщения. На первом из них находятся самые широкие панорамные сопоставления, транслирующие существующие национальные авто- и гетеростереотипы. Под автостереотипами в данном случае понимаются наиболее общие, но, притом, прочно устоявшиеся представления носителя той или иной культуры о себе, своей нации, государстве, истории, а гетеростреотипы отра-

жают знания нации о других народах. Как правило, эти категории активно участвуют в процессе восприятия иностранного произведения, влияют на оценку его значимости и ключевых характеристик.

Так, «Заметка о Джеке Лондоне» открывается фразой «Как это ни странно, но в Америке, стране штампа, деловых людей и бездарностей, появился новый писатель...» [2, с. 493]. Смысл именно такого начала, построенного по дедуктивному принципу от общего к частному, заключается в противопоставлении, которое явствует из дальнейшего развития мысли рецензента. Джек Лондон видится Куприну именно «талантливым писателем» [2, с. 493], доказавшим свою состоятельность в литературе «прекрасными, мужественно-жестокими, удивительными

рассказами» [2, с. 495].

Актуализировать именно негативные стороны многогранного стереотипа Америки вынуждают Куприна сами рецензируемые произведения, ведь разбираемый рассказ «Закон жизни» повествует о последних индейских племенах, вымирающих под натиском цивилизации. Куприну импонирует в Лондоне его сочувствие к «гостеприимным, кротким» коренным жителям американского континента. Именно эта черта подмечается рецензентом, становясь гранью, отделяющей Лондона от общей массы фактов и мнений, лежащих в основе стереотипа Америки.

Получается, что Куприн нарушает признанные каноны жанра рецензии, призванного быть аполитичным и иметь своим предметом лишь факты творчества. В рассказе «Закон жизни», по выражению рецензента, Лондон начинает «двоиться» [2, с. 495]: сочувствие угнетенным соседствует в нем с симпатией к завоевателям, чьей культуре принадлежит и он сам. Именно эти неоднозначность и двойственность, помноженные на сомнение, которое становится залогом всякого поиска, уже не вписываются в рамки стереотипных представлений об Америке и наиболее импонируют русскому сознанию. Через несколько лет в другой заметке «Джек Лондон» (1916) Куприн напишет: «Нам, именно нам, русским, вечно мятущимся, вечно бродящим, всегда обиженным и часто самоотверженным стихийно и стремящимся в таинственное будущее, - может быть, страшное,

может быть, великое, - нам особенно дорог Джек Лондон» [2, с. 513].

Начало литературно-критического очерка «Редьярд Киплинг» построено по тому же принципу, что и в «Заметке о Джеке Лондоне»: от стереотипа Англии автор переходит непосредственно к художнику, порожденному культурой этой страны. Однако в данном случае имеет место не факт противопоставления писателя и стереотипа, а наоборот: Киплинг рассматривается рецензентом как типичный представитель своей нации: «. Только такая страна могла породить свою теперешнюю национальную славу - Редьяр-да Киплинга» [2, с. 478]. Значит, в этом случае, стереотип Англии становится платформой, на которой строится видение самого рецензируемого писателя, и первоначально заявленная характеристика страны без изменений проходит через весь материал.

Однако, в отличие от представлений об Америке в «Заметке о Джеке Лондоне», несколько однозначных по своей природе, Англия, думается, в рецензии на произведения Киплинга представлена более объективно. Куприн старается отметить как ее достоинства, так и недостатки: «страна, делающая лучшую в мире сталь, варящая лучший во всем свете эль, изготовляющая лучшие бифштексы» [2, с. 478], и в то же время - «страна презрительной государственной обособленности и беспримерно жестокой колониальной политики» [2, с. 478]. Полярность авторского восприятия страны проявляется и на временном уровне. Ушедшая в прошлое Англия -«добрая, старая, веселая» [2, с. 480] - связывается с именем Диккенса, настоящее «жестокой, алчной, купеческой современной Англии» [2, с. 479] олицетворяет собой Киплинг, чьи произведения оправдывают жестокость колонизаторов. Джек Лондон и Редьярд Киплинг представлены рецензентом в свете некой двойственности, отмечаемой и исследователями русского национального характера. Поэтому авторское видение этих писателей подчиняется в данном случае распространенному автостереотипу.

Второй уровень сопоставления «они» и «мы» в рецензиях Куприна гораздо уже, но не менее значим. Сюда возможно отнести все литературные параллели, творческие взаимосвязи художников, национальные переклички, преемственность. Для жанра рецензии

эти факторы имеют определяющее значение. Внимание публициста обращено и к технической стороне произведений зарубежных классиков. Он отмечает «простоту, ясность, дикую своеобразную поэзию» [2, с. 494] рассказов Лондона, «достоверность» [2, с. 482] как главное качество манеры Киплинга. В романах Гамсуна «ни одного сомнения, ни колебания, ни недомолвок, язык сжат и почти груб» [2, с. 475]. Но при этом в каждом материале Куприн так или иначе обращается к русской классике: об отсутствии «терпеливой <...> выдумки» у отечественных писателей «меланхолично вздыхал Тургенев» [2, с. 478]; Гамсуна, малоизвестного даже на родине, у нас уже отметил Чехов.

Однако этот сопоставительный уровень не столь масштабен по сравнению с предыдущим. Это говорит о том, что проблема творчества рассматривается публицистом чаще не сама по себе, а в более широком культурном контексте. «Рецензия на повесть Редьярда Киплинга «Смелые мореплаватели» своей целью имеет не только критический разбор произведения, сколько популяризацию в России особого рода литературы, предназначенной для детства и юношества. Хотя оценочная функция в рецензии традиционно выделяется исследователями как одна из жанрообразующих, но имеется в виду, как правило, творчество конкретного мастера. Здесь же Куприн свои рассуждения начинает с посыла к тому, что в сфере детского чтения русская классическая литература «почти ничего не дала» [2, с. 460], и зарубежный пример, с его точки зрения, весьма положителен и показателен.

И, наконец, третий уровень можно обозначить как «они» и «я»: автор формирует и апробирует в рецензиях на литературное творчество зарубежных авторов собственную художественную философию, которая раскрывается через его оценки чужих произведений, комментарии, дополнения. Здесь центром становится сам Куприн. Параллель между ним и писателями, к творчеству которых он обращается в своих рецензиях, очевидна. Однако, важно, что сам публицист прямых сравнений не делает, эта информация диагностическая и может быть доступна только в контексте остального творчества Куприна.

Рецензия, вышедшая из-под пера состоявшегося художника слова, подспудно соче-

тает в себе и признаки другого жанра - эссе о собственном творчестве. Анализируя манеру письма Киплинга, Лондона, Гамсуна, выделяя достоинства творческой философии Твена, Куприн обнажает и собственные эстетические приоритеты, комментируя достижения зарубежных авторов, он укрепляет незримый план своих будущих произведений.

Выбор тем рецензий для Куприна не случаен. К середине 1900-х гг. на пике известности он уже может позволить себе относительную свободу творчества. Имена, попавшие в поле его зрения, не просто популярны за рубежом и у нас, они свидетельствуют об устоявшихся художественных интересах писателя.

Киплинг, Лондон - признанные мастера приключенческой прозы; начинающий Гам-сун, «антиинтеллектуалист» [3], удививший мир особой философией, сочетающей языческое восприятие природы и удивительную тонкость в изображении мельчайших подробностей движения человеческой души; Твен как выдающийся художник слова, обладающий блестящим стилем, тонким юмором -отразили творческие приоритеты и предпочтения самого Куприна. «Они» как объект внимания публициста в какой-то степени становятся его собственным отражением.

Основные узлы анализируемых Куприным произведений обнаруживают и другие формы сопоставления «они» и «я». В каждом из материалов эти формы различны и диктуются особенностями помещаемых в центр внимания публициста проблем. Рыбаки из «Смелых мореплавателей» удивительно похожи на балаклавских Листригонов: «простые, великодушные люди, соединяющие детскую чистоту сердец с хладнокровной отвагой закаленных моряков и откровенное невежество с житейской мудростью» [2, с. 462]. Здесь Куприн не цитирует Киплинга, а представляет свое видение команды, спасшей главного героя, которое впоследствии полностью реализуется в цикле о балаклавских греках. То есть «Рецензия на повесть Редьярда Киплинга «Смелые мореплаватели» является и своеобразным этюдом к серьезному художественно-публицистическому

произведению, заслуженно считающемуся одним из самых ярких в творчестве Куприна.

Эта схема, отражающая особенности творческого процесса писателя, неоднократ-

но повторяется и в рецензиях на произведения Гамсуна. Например, здесь находит отражение и одна из магистральных для прозы Куприна тема любви. Несмотря на внимание к ней со стороны современных исследователей [4], вопрос о творческой связи Куприна и Гамсуна в осмыслении феномена любви не рассматривался. А между тем проблема любви становится той преломляющей линзой, сквозь которую рецензент смотрит на романы Гамсуна «Пан», «Голод», «Виктория». Как и в «Рецензии на повесть Редьярда Киплинга «Смелые мореплаватели», статья «О Кнуте Гамсуне» содержит программные высказывания, затем реализованные Куприным не только в публицистике, но и в прозе.

Так, знаменитый «Гранатовый браслет» (1910) основывается на положении, намеченном уже в статье «О Кнуте Гамсуне»: «Как ничтожны в сравнении с любовью все остальные земные вещи, понятия и условности» [2, с. 473]. В своем рассказе Куприн высказывается схожим образом: «Любовь

должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчеты и компромиссы не должны ее касаться» [2, с. 227].

Анализируя творчество Гамсуна, рецензент также приводит цитату из библейской «Песни Песней», которая впоследствии проходит и через «Гранатовый браслет», и через эмигрантское «Колесо времени» - не вошедший в академическое собрание сочинений роман, ставший своеобразным итогом художественных исканий Куприна в теме любви. Фразой «Сильна, как смерть, любовь» [2, с. 476] он, опять-таки подобно Гамсуну, стремится подчеркнуть несостоятельность попыток «окутать ее цепями условности» [2, с. 477].

Еще одно проявление сопоставления «они» и «я» в рецензиях Куприна основывается на биографическом принципе. Похожие по духу Куприн и Киплинг оказались близки и по тому перечню ремесел, которые обоим довелось попробовать в жизни. Говоря об истоках таланта Киплинга, рецензент замечает: «Ему знакомы мельчайшие бытовые черты из жизни офицеров, чиновников, солдат, докторов, землемеров, моряков; он знает самые сложные подробности сотен профессий и ремесел; ему известны все тонкости любого спорта; он поражает своими научными и

техническими познаниями» [2, с. 483]. Почти в тех же словах биографы Куприна передают многообразие его собственных занятий: «. Он был актером, псаломщиком, грузчиком, кладовщиком, репортером, разводил табак, изучал зубоврачебное дело, был управляющим имением, репетитором.» [5]. Обобщающим в этом смысле звучит и высказывание К. Паустовского относительно Куприна: «Он изъездил всю Россию, меняя одну профессию за другой» [6]. Таким образом, выбирая темы для рецензий, персоналии писателей, выделяя те или иные факты их биографий, Куприн, прежде всего, раскрывает свою сущность как художника и человека.

Итак, предметом рецензий Куприна стали в основном произведения зарубежных писателей. Сами элементы жанра играют здесь вспомогательную роль, вытекающую из нацеленности автора на создание их творческих портретов, строящихся по принципу национального сопоставления «они» - «мы». Эта параллель - один из наиболее ярких способов проявления этноидентичности Куприна - выражается через вовлечение в текст авто- и гетеростереотипов, «профессиональных» писательских сближений на уровне взаимодействия как национальных литератур, так и конкретных имен.

1. Тертычный А.А. Жанры периодической печати. М., 2006. С. 142.

2. Куприн А.И. Собр. соч.: в 9 т. М., 1964. Т. 9. С. 476.

3. Коллоэн И.С. Неизбежное крушение? // Иностранная литература. 2005. № 11. С. 221-230.

4. Неретина Г. В. Новый тип героя в рассказах о любви А.И. Куприна 1908-1913 годов // XIV Державинские чтения. Институт русской филологии: материалы Общерос. науч. конф. Февр. 2009 г. Тамбов, 2009. С. 42-47.

5. Крутикова Л.В. А.И. Куприн. Л., 1971. С. 9.

6. Паустовский К.Г. Собр. соч.: в 9 т. М., 1983. Т. 7. С. 483.

Поступила в редакцию 9.07.2009 г.

Kulagin S.A. “They” and “we” in A.I. Kuprin's reviews: to a problem of ethnoidentity of the author. Article is devoted to a problem of the national identity in A.I. Kuprin's publicism (1870-1938). On an example of a genre of the review mechanisms and forms of national comparison -one of the basic ways of author's ethnoidentification are considered.

Key words: A.I. Kuprin; national identity; the review.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.