CC BY
725
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2015. № 1 (42). С. 104-113.
УДК 341
ОФИЦИАЛЬНОЕ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ ТОЛКОВАНИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ КАК КОМПОНЕНТ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ РОССИИ
OFFICIAL INTERNATIONAL LEGAL INTERPRETATION OF TREATIES AS A COMPONENT OF THE RUSSIAN LEGAL SYSTEM
О. А. КРИВОРУЧКО (O. A. KRIVORUCHKO)
Определяется, является ли каждый судебный акт, содержащий ссылку на международный договор, актом толкования такого договора; каким толкованием международного договора обязан руководствоваться правоприменитель; какую роль играет официальное международно-правовое толкование в правовой системе России. Предложен ряд возможных путей преодоления проблем, возникающих в ходе толкования международных договоров российским правоприменителем, на примере арбитражных судов Российской Федерации.
Ключевые слова: международный договор; толкование; правоприменитель; судебный акт; правовая система; компонент; арбитражные суды; применение норм.
The article is based on the research questions: every judicial act, which contains a link to an international treaty, is an act of interpretation or not; which interpretation of international treaty should be used by enforcers; what is the role of official international legal interpretation of treaties in the Russian legal system. The author proposes a list of possible ways to overcome the problems in interpretation of international treaties by Russian enforcers, for example, the arbitration courts of the Russian Federation, based on conclusions to suggested questions.
Key words: international treaty; interpretation; enforcers; judicial act; legal system; component; commercial courts; administration of the law.
Международные договоры как источники норм международного права являются составной частью правовой системы Российской Федерации, что предусмотрено п. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации.
Так закреплено включение элемента одной правовой системы (международной) в состав другой правовой системы (национальной).
Международные договоры являются компонентом правовой системы России, в связи с чем участвуют в процессе правоприменения. Например, арбитражные суды Российской Федерации, разрешая экономические споры и рассматривая иные дела, отнесенные к их компетенции, обязаны руководствоваться наряду с нормами российского законодательства также нормами права международного [1].
Процесс применения норм права тесно взаимосвязан с процессом их толкования.
Сложно представить, как без уяснения содержания и смысла нормы с её помощью может быть урегулировано какое-либо правоотношение или разрешен конкретный спор. Однако это есть два самостоятельных процесса. Как отметил профессор Д. Харасти, «толкование имеет своей целью разъяснение смысла текста договора, тогда как применение предполагает установление последствий, вытекающих для сторон, и, в исключительных случаях, также для третьих государств в конкретной ситуации» [2].
Невозможно определить содержание нормы права вне обстоятельств, в которых она создана, вне той системы, которая её породила. Как правильно отмечает профессор С. В. Бахин, «право не может рассматриваться вне того контекста, в котором оно формируется и функционирует» [3]. Данная идея должна быть основополагающей в процессе
© Криворучко О. А., 2015
104
Официальное международно-правовое толкование международных договоров...
применения нормы права, даже если такая норма сформирована в одной правовой системе, а функционирует, наряду с этой правовой системой, в другой.
Будучи включенными в национальную правовую систему России, международные договоры, сохраняя статус нормативных правовых актов международного права, становятся нормативными правовыми актами, подлежащими реализации (применению) во внутригосударственных отношениях субъектов российского права.
В такой ситуации национальному правоприменителю не избежать в конкретных случаях установления правового значения, смысла и содержания подлежащего применению нормативного акта - международного договора.
Чтобы не нарушать нормы международного права, добросовестно соблюдать принятые на себя обязательства, необходимо правильно применять положения международных договоров. Более того, говоря о соблюдении норм международного права, отметим, что профессор И. И. Лукашук ещё в 1997 г., анализируя положения внутреннего права о взаимодействии с международным, отмечал, что в «практике государств утверждается принцип благожелательного отношения к международному праву, в соответствии с которым предпочтение должно отдаваться таким толкованию и применению внутреннего права, которые соответствуют принципам и нормам международного права» [4].
Международное право оперирует общечеловеческими категориями и понятиями, его согласительный характер обуславливает необходимость в процессе толкования соблюдать общий интерес и учитывать общую волю, выраженную в соответствующем нормативном акте.
Нормативной основой процесса толкования норм международных договоров в первую очередь являются положения ст. 31-32 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.
В данных нормах нашли отражение все три основных подхода к толкованию норм международного права: школа намерений (большее значение придается подготовительным материалам), школа текстуалистов (выяснение смысла договора путем анализа его
содержания) и телеологическая школа (толкование видится в уяснении объекта и целей договора, причем оказывается возможным в этом случае путем толкования изменить содержание договора для его приспособления к изменившимся с момента его принятия обстоятельствам).
Проблема толкования международноправовых норм вообще и норм, содержащихся в международных договорах в частности, сложна, о чем писали в своих посвященных данному вопросу исследованиях И. С. Пере-терский, О. И. Лукашук [5] и другие авторы. Здесь помимо сугубо юридических нюансов возникают сложности с различием правовых систем договорившихся государств, их менталитетом, правопониманием, а также с языковыми различиями. Более того, в процессе толкования необходимо постоянно иметь в виду, что нормы международного права порождены конкретными потребностями государств и других субъектов международных отношений; следовательно, анализ содержания таких потребностей и корреспондирующих им воль (намерений) сторон должен стать первичным [6].
Закрепление трехкомпонентного подхода к процессу истолкования норм международных договоров целесообразно с точки зрения устранения возможных противоречий, возникающих по указанным причинам.
Так, например, неоднократно критиковалось, но имеет под собой основание утверждение о том, что «историческое основание договора, подготовительные работы, обстоятельства, в которых находились стороны во время заключения договора, изменение этих обстоятельств, которые договор стремился осуществить, последующее поведение сторон при применении положений договора и условия, существовавшие в то время, когда толкование производилось, должны быть принимаемы во внимание в связи с общей целью, на удовлетворение которой договор направлен» [7]. Договорное право вообще исходит из необходимости буквального толкования слов и выражений, содержащихся в договоре (причем как в частноправовой, так и публично-правовой сфере), в связи с чем подход, основанный на необходимости выявления в ходе толкования международного договора намерения заключивших его сторон,
105
О. А. Криворучко
противоречит установлению смысла текста в соответствии с юридической формулировкой. В случае с международными договорами непременное следование данному принципу вообще может ошибочно исключить применимость норм конкретного договора к спорным правоотношениям либо привести к искажению существа договорной нормы и порядка регулирования, ею предусмотренного. Однако с учетом, как было отмечено, закрепления в Венской конвенции о праве международных договоров трехкомпонентного подхода к толкованию сведены к минимуму возможные недостатки в толковании.
При этом правильная реализация правовых норм есть цель процесса толкования независимо от субъекта, осуществляющего эту деятельность [8].
С целью соблюдения национальным правоприменителем правил толкования норм международного права в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 разъясняется, что «при осуществлении правосудия суды должны иметь в виду, что неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации может являться основанием к отмене или изменению судебного акта. Неправильное применение нормы международного права может иметь место в случаях, когда судом не была применена норма международного права, подлежащая применению, или, напротив, суд применил норму международного права, которая не подлежала применению, либо когда судом было дано неправильное толкование нормы международного права» [9].
При этом в п. 10 данного Постановления указано, что «толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. (разд. 3; ст. 31-33)». И особо отмечено, что «согласно пункту “b” ч. 3 ст. 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования».
Очевидно, что толкование норм права играет существенную роль в процессе право-
применения. При этом понятие «толкование права» объединяет уяснение требований норм как внутренний интеллектуальный процесс и разъяснение их как выражение вовне своих заключений. Отдельными авторами толкование международного договора определяется как «установление его правового значения, смысла и содержания» [10], исходя из согласованной в момент заключения воли сторон.
Независимо от того, правовая норма какой правовой системы - международной или национальной - подлежит истолкованию, мера ясности конкретного правового изъявления, выраженного в конкретной норме, для разных его пользователей разная. Очевидным и неизменным является только то, что содержание конкретной правовой нормы, прежде чем оно будет применено (реализовано), должно быть выяснено. Возможно даже, что в процессе такого уяснения содержания правовой нормы, подлинной воли её создателей может выясниться неотносимость данной нормы к существу спорных правоотношений. Поэтому профессор В. С. Нерсесянц для характеристики данного правового явления выделяет в качестве объекта толкования нормативные правовые акты и их совокупность, а в качестве предмета толкования - историческую волю нормодателя, выраженную в нормативном акте [11]. Такой подход к процессу толкования является общим для обеих рассматриваемых правовых систем.
Сформулируем следующие ощутимо возникающие как на практике, так и в теоретических разработках вопросы, требующие разрешения в случае необходимости применения какой-либо нормы международного договора национальным правоприменителем, в нашем случае - арбитражным судом:
1. Каждое применение нормы международного права российским судом есть акт правоприменения, который по существу тесно связан с толкованием, каковы же в таком случае правовая природа этого акта и последствия его принятия для государства в целом как участника соответствующих международных правоотношений?
2. Каким именно толкованием международных договоров обязан руководствоваться российский правоприменитель, какое толкование он обязан отыскивать, насколько такое
106
Официальное международно-правовое толкование международных договоров...
толкование является обязательным, «официальным» и возможна ли критическая оценка имеющегося толкования нормы международного права российским правоприменителем как полноправным участником международного сотрудничества?
3. Для обеспечения правильного и эффективного процесса применения и толкования норм международных договоров необходимо определиться с ролью соответствующего толкования в правовой системе России.
Для определения роли того или иного понятия в правовой системе рационально воспользоваться критериями включения в данный сложный комплекс тех или иных структурных единиц.
Между тем, сложность видится в отсутствии тех самых научных критериев выделения элементов правовой системы, о чем ещё в 1998 г. в своей диссертационной работе писала Т В. Кухарук [12]. Приходится признать, что с тех пор принципиально ничего не изменилось, единства и взаимопонимания в научной среде по данному вопросу не достигнуто. Однако отсутствие согласованного мнения в отношении критериев определения элементов и компонентов правовой системы не свидетельствует об отсутствии попыток их отыскания.
При характеристике правовой системы и её структурного содержания общая теория права предпочитает использовать общие, абстрактные категории. Правовая система отражает правовые процессы применительно к правовым явлениям, в её составе выделяют, как правило, элементы, компоненты и части правовой системы. Элементы характеризуют свою систему, представляют собой предел её членения. Компонент является следующим уровнем организации системы, имеет собственное строение, характеризуется внутренней целостностью, единством и относительной независимостью. В свою очередь, частями системы принято именовать любую произвольно выделенную группу элементов.
Входящие в правовую систему компоненты неодинаковы по своему значению, юридической природе, удельному весу, самостоятельности, степени воздействия на общественные отношения, но в то же время они подчинены некоторым общим закономерностям, характеризуются единством.
Как отмечает В. В. Сорокин в рамках исследования понятия правовой системы, её компоненты имеют определенные функции по отношению друг к другу и, следовательно, тесно связаны между собой [13].
Все исследователи в данной области сходятся в одном - право есть эпицентр правовой системы. Юридические нормы, будучи обязательными эталонами общественно необходимого поведения, опираясь на возможность государственного принуждения, выступают интегрирующим и цементирующим началом. Это своего рода каркас, несущие конструкции правовой системы, без которых она могла бы превратиться в простой конгломерат элементов, не связанных между собой единым нормативно-волевым началом [14].
Таким образом, если право - это составная, системообразующая часть правовой системы, то что же есть толкование, если не фактор, влияющий на характеристики системы права?
Как справедливо пишут М. И. Брагинский и В. В. Витрянский в своем фундаментальном труде в области договорного права, «любая правовая норма как таковая представляет собой абстрактное правило поведения, которое реализуется в актах его применения», а «связующим звеном между нормой и её применением служит понимание нормы, или, иначе, её толкование» [15]. Именно это, на наш взгляд, обуславливает то обстоятельство, что толкование есть компонент правовой системы.
Почему компонент, а не элемент? Потому что, хоть зачастую данные понятия и ставят в ряд синонимов, элемент является пределом деления системы как комплексного явления, а компонент представляет собой такую её составляющую, которая характеризует данную систему, т. е. её качественную характеристику, однако является комплексным явлением. При этом от качественных характеристик компонента зависит качество самой системы - её индивидуализация. Толкование нормы права представляет собой сложный процесс, сопряженный с необходимостью использования различных стратегий и механизмов, в связи с чем нельзя констатировать за ним элементной характеристики. Вместе с тем, параметры и характеристики толкования
107
О. А. Криворучко
напрямую зависят от характера самой системы и оказывают свое влияние на качество данной системы, поскольку от результатов толкования зависит соответствующая правоприменительная деятельность.
Таким образом, констатируем, что международно-правовое толкование нормы международного права есть компонент международной правовой системы.
В таком случае, принимая во внимание тот факт, что нормы международных договоров России включены в национальную правовую систему Российской Федерации, следует прийти к выводу о том, что международно-правовое толкование норм международных договоров становится, наряду с последним, частью национальной правовой системы, её компонентом, оставаясь при этом качественно международным явлением.
Формально Конституция РФ включает в правовую систему России только перечисленные в ней источники международной правовой системы, ни о каком их толковании речи не идет. Однако ограничительное понимание данного положения не позволит в полной мере применить включенные в правовую систему нормы и исполнить принятые на себя в международном плане обязательства. В противном случае может быть создана ситуация вакуума правого пространства - норма международного права есть, правоприменитель обязан её применить, но как её понять и применить, может быть совсем не понятно либо порядок её применения может быть понят неправильно в силу особенностей национальной правовой системы.
Таким образом, применяя нормы международного права, российский арбитражный суд обязан руководствоваться международноправовыми правилами их толкования, которые являются компонентом национальной правовой системы.
Конвенция о праве международных договоров не устанавливает субъектный состав лиц, полномочных давать официальное аутентичное толкование. Такое указание отсутствует как в тексте самой Конвенции, так и в подготовительных материалах по её разработке и принятию на соответствующей конференции.
По-мнению И. И. Лукашука, «толкование, осуществляемое субъектами междуна-
родного права, является официальным, а не субъектами - неофициальным» [16]. Однако представляется недостаточным квалифицировать толкование как официальное только по отношению субъекта, его осуществившего, к субъектам международного права. Официальный характер толкования отличает его от остальных не только тем, что оно дано субъектом, создавшим саму норму, но и тем, что такое толкование обладает признаками нормативности и общеобязательности. «Обязательность официального толкования вызывает, во-первых, обязанность правоприменительного органа по отысканию и изучению актов разъяснения и, во-вторых, следование им в случае расхождения собственных представлений о содержании применяемых норм с указаниями, содержащимися в актах официального толкования» [17].
Если говорить о толковании норм международных договоров государствами как основными субъектами международного права, то для квалификации толкования как официального, на наш взгляд, необходимо признание такого толкования хотя бы большинством договаривающихся сторон, в то время как И. И. Лукашук квалифицирует данное толкование уже как «общее» после того, как оно уже являлось «официальным»
[18] . О. Шехтер утверждает, что «в теории международного права толкование договора, принятое всеми участниками, считается “аутентичным” толкованием, обладающим той же юридической силой, что и сам договор»
[19] . В этом случае следует оговориться, что официальное и аутентичное толкования международного договора должны совпадать по объему на момент неизменившихся обстоятельств в рамках, регулируемых нормой правоотношений, однако в случае изменения таких обстоятельств именно официальное толкование будет направлено на правильное применение нормы.
Субъектами международного права также являются международные органы и организации, роль которых в толковании норм международных договоров неуклонно растет. Следует признать, что акты толкования таких субъектов, безусловно, носят рекомендательный характер. Однако, как обоснованно отмечает И. И. Лукашук в отношении Организации Объединенных Наций, в силу её авто-
108
Официальное международно-правовое толкование международных договоров...
ритета понимание ею тех или иных норм учитывается государствами [20]. Такое положение применимо и к иным организациям международного сообщества. Имеются также резолюции международных межправительственных организаций, создаваемых на основе заключаемых государствами договоров, призванных содействовать реализации этих договоров. Однако вопрос о юридической силе актов таких органов разрешается достаточно просто, когда стороны договорились считать их для себя обязательными относительно разрешения спора о толковании.
В данной связи особый интерес представляют акты органов международных организаций, создаваемых с целью содействия развитию той или иной области международного права. Например, Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) создана как вспомогательный орган Гене -ральной ассамблеи ООН для содействия прогрессивному согласованию и унификации права международной торговли. Комиссия разрабатывает конвенции, типовые законы, правила, правовые и законодательные руководства и рекомендации, а также осуществляет иную деятельность, направленную на реализацию её целей. Таким образом, Комиссия является специализированным органом в области права международной торговли и международного коммерческого оборота. Очевидно, что проводимое ею обобщение практики в указанной области международного правоприменения является специальноюридическим анализом, на основе которого делаются выводы о порядке понимания и реализации тех или иных норм. Данные выводы можно квалифицировать как компетентное международно-правовое толкование норм международного права, которым, несмотря на рекомендательный характер актов ЮНСИТРАЛ, должны руководствоваться национальные суды государств. Такая обязательность проистекает именно из компетентности в конкретной области данного органа, из того, что выводы о толковании делаются на основе сложившейся практики государств и направлены на обеспечение единообразного применения норм международных договоров. В свою очередь, арбитражные суды РФ обязаны в своей деятельности придерживаться принципов законности и единообразия ар-
битражной практики. В данной связи отметим, что информационные письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ также не обладают обязательной юридической силой, однако обязательны для руководства судами при разрешении аналогичных споров, поскольку содержат толкование норм права применительно к конкретным ситуациям в наиболее обобщенном виде.
ЮНСИТРАЛ имеет официальный сайт в сети Интернет (русскоязычная версия), где размещены, помимо прочего, принимаемые данным органом документы. Между тем, учитывая колоссальную нагрузку судьи арбитражного суда, невозможно возложить на него обязанность при подготовке к рассмотрению дела также знакомиться с имеющейся в сети Интернет практикой применения норм международных договоров; с другой стороны, Арбитражный процессуальный кодекс РФ не регламентирует правовой статус и юридическую силу материалов сети Интернет. Выходом может служить, например, ссылка сторон на соответствующую практику, с учетом по большей части профессионального характера представительства в арбитражных судах. Однако более эффективным было бы издание на государственном уровне нормативного акта, отсылающего правоприменителя к материалам соответствующего международного органа или организации в случае возникновения необходимости определения содержания той или иной нормы; а также обеспечение информационной доступности такой отсылки как на уровне публикации в официальных источниках, так и на уровне включения соответствующего раздела с справочноправовые системы [21].
Е. Куделич обоснованно приходит к выводу о том, что «вопросы применения и зачастую сопряженного с этим процесса толкования норм международных договоров носят исключительно сложный характер, что обуславливается существенным отличием системы международного права от более привычной для судьи системы норм национального права. Однако расширение участия российских предпринимателей в международном коммерческом обороте всё чаще ставит перед судьями арбитражных судов нелегкую задачу по толкованию международных актов» [22].
109
О. А. Криворучко
Таким образом, на наш взгляд, несмотря на то, что разъяснениям международных органов и организаций не придается формы официального толкования, не представляется правильным освободить правоприменительный орган от обязанности соотнести свое понимание нормы международного договора с официальной точкой зрения специализированного органа или организации.
Теперь обратимся к ещё одному поставленному нами вопросу.
Необходимо помнить о том, что «в любом правоприменительном акте, в любом решении юридического дела уже выражено понимание права правоприменителем, хотя бы буквально в тексте об этом не говорилось» [23].
А. В. Дарда обоснованно исходит из того, что даже когда суд общей юрисдикции обязан придерживаться толкования, которое дал Верховный Суд Российской Федерации, судьи всё равно должны самостоятельно осмысливать соответствующий правовой материал и высказывать свои суждения, поскольку решение исходит именно от данного суда [24]. В подтверждение можно указать, что принцип независимости судей не только является гарантией беспристрастности принимаемого решения, но и возлагает обязанность на каждого конкретного судью по отысканию правильного значения норм применяемого права и разрешения спора на основе собственного усмотрения.
Однако в данном случае не стоит преувеличивать: не каждый акт национального суда любого уровня становится актом толкования. Из существа построения нашей системы арбитражных судов следует, что правомочием издавать акты толкования и разъяснения порядка применения норм права обладает лишь высшая судебная инстанция.
В данной ситуации полагаем возможным разделить понятие токования на субъективный процесс уяснения существа правовой нормы международного договора и процесс изложения вовне сущности нормы, как его должен понимать каждый правоприменитель. Исходя из этого, можно констатировать, что каждый судебный акт российского арбитражного суда является актом толкования нормы права в субъективном смысле. В свою очередь, толкование как результат соответст-
вующей профессиональной деятельности уполномоченных на то органов и организаций по разъяснению существа норм международных договоров не может быть характеристикой каждого судебного акта.
Отметим также, что упомянутый выше трехкомпонентный подход к толкованию норм международных договоров весьма сложен и трудозатратен на практике, поскольку, принимая решение по существу спора или предоставляя официальные разъяснения в отношении той или иной правовой ситуации, арбитражный суд любого уровня сталкивается с необходимостью отыскания, помимо текста подлежащего применению договора, огромного набора информации, которая к тому же не может быть охарактеризована как общедоступная. При этом следует отметить большую абстрактность языка изложения международных норм по отношению к нормам российского законодательства, что также создает необходимость официального международно-правового толкования порядка их применения.
Таким образом, применяя норму международного договора, судья национального суда неизбежно сталкивается со сложностями отыскания различного рода информации по порядку такого применения. Не последнюю роль в таком процессе играет и временной фактор, поскольку на сегодняшний день прогрессирует количество дел в производстве арбитражных судов России, прослеживается тенденция к усложнению категорий таких дел. Информационно-техническое обеспечение деятельности судей находится на высоком уровне и постоянно развивается, однако не может покрыть все потребности, сопутствующие правильному толкованию и применению норм международных договоров.
Следует отметить, что применение норм международных договоров подчас требует не просто правовой оценки конкретной ситуации применительно к установленному в норме правилу поведения, которую призваны осуществлять судьи в своей профессиональной деятельности, а наличия специальных познаний в области международного права как комплексной отрасли. И в таком случае у судьи арбитражного суда (помимо высшей судебной инстанции) на сегодняшний день отсутствует возможность получить консуль-
110
Официальное международно-правовое толкование международных договоров...
тативное заключение по вопросам применения нормы международного права.
При возникновении у судей арбитражной системы спорной ситуации по вопросу толкования нормы международного договора отсутствуют правовые возможности получить какое-либо специальное разъяснение. Это обстоятельство создает очередное препятствие на пути правильного применения норм международных договоров судами всех уровней арбитражной системы России. Судья, связанный необходимостью соблюдения процессуальных сроков, отсутствием возможности получить консультативное заключение или официальное международноправовое толкование, обремененный огромным количеством дел в производстве, становится заложником обстоятельств и вынужден принимать решение, опираясь только на свою субъективную оценку нормы международного права, полагаясь на последующее её толкование вышестоящим судом. Представляется, что такая ситуация может существенно повлиять на соблюдение принципа единообразия судебных актов как формы их законно -сти и обоснованности и принципа правовой определенности как результата правильного толкования норм права.
Несмотря на это, на сегодняшний день сохраняется ситуация, когда именно за высшими судами ветвей судебной власти сохраняются полномочия по поддержанию единообразного применения и толкования применяемых нормативно-правовых актов и соответствующие правомочия по отысканию путей такого поддержания.
Европейский суд по правам человека отмечал, что роль высшего национального суда заключается именно в урегулировании противоречий в прецедентной практике, связанных с отсутствием её единообразия. На такой суд возлагается функция устранять подобные противоречия и утверждать толкование, которому должны следовать нижестоящие суды [25]. Не отрицая необходимости такой функции высшего суда и не умаляя её достоинств, следует отметить, что решение суда любого уровня должно отвечать критериям законности и обоснованности, а высший суд не может охватить толкованием все возможные вариации применения норм действующих в отношении России международ-
ных договоров. Более того, разъяснения и рекомендации высшей судебной инстанции предлагаются после обобщения имеющейся судебной практики и в случае возникновения конкретного вопроса по конкретному делу. Условно говоря, для того чтобы констатиро -вать правильное применение нормы международного права, необходимо, чтобы конкретное дело прошло все судебные инстанции. В такой ситуации можно также говорить о том, что толкование норм права не может быть исчерпывающим и окончательным. Применительно к конкретной ситуации и с учетом изменившихся обстоятельств действительности (будь то политическая обстановка или экономические условия либо какие-либо конкретные действия сторон международного договора, могущие повлечь соответствующие санкции или контрдействия) истолкована и соответственно реализована норма международного права может быть по-разному.
Решением такой проблемы могло бы стать введение в арбитражное судопроизводство института «процессуального запроса», который мог бы направить арбитражный суд любой инстанции в высший суд «в целях обеспечения единообразного толкования и применения арбитражными судами норм права в связи с принятием закона, коллизией норм материального или процессуального права, отсутствием нормы права, подлежащей применению в рассматриваемом деле, которые могут привести к нарушению прав и свобод человека и гражданина и законных интересов неопределенного круга лиц» [26].
И. И. Лукашук правильно утверждает, что «законодательные и судебные органы государства не всегда подготовлены к должному учету предписаний международного права и тем более к толкованию его норм» [27]. Он подчеркивает, что решение задач толкования норм международного права «требует основательных знаний не только в области права, но и в области политики, экономики и др.» [28].
В обязанности судьи при принятии решения по конкретному спору входит правовая оценка обстоятельств дела, определение подлежащих применению к спорному правоотношению норм. Специально-юридический анализ положений международных догово-
111
О. А. Криворучко
ров с использованием специальных, комплексных познаний в этой области (то есть международно-правовое толкование в его широком, объективном понимании) не может быть отнесен к компетенции национального судьи, поскольку представляет собой скорее область экспертного исследования. Тем не менее, вынося судебный акт по существу спора с применением нормы международного права, арбитражный судья действует от имени Российской Федерации, как орган го -сударственной власти и должен обладать полным объемом информации о порядке подлежащей применению нормы. Такое возможно, на наш взгляд, при наличии общедоступного официального международно-правового толкования соответствующих норм международного права нормативного характера (изложение общего содержания нормы применительно ко всем случаям). О необходимости наличия у судьи возможности получить соответствующее официальное казуальное толкование сказано выше.
Подводя итог, дополнительно хотелось бы отметить следующее.
Любое и каждое применение нормы международного договора арбитражным судом является актом толкования. Однако лишь применение и разъяснение такой нормы высшей судебной инстанцией РФ является актом официального международно-правового толкования от имени Российской Федерации. Такое толкование обязательно для всех нижестоящих судов арбитражной системы. Решения же таких судов, содержащие ссылки на нормы международных договоров, могут расцениваться только как акты уяснения существа таких норм. Формально вынесение арбитражным судом решения, содержащего неправильное толкование нормы международного договора, является нарушением Российской Федерацией своих международноправовых обязательств. Между тем, такое нарушение может быть исправлено в процессе обжалования незаконного постановления суда в соответствующий вышестоящий суд. Со стороны высшей судебной инстанции РФ нарушения в порядке толкования норм международных договоров недопустимы; при таком толковании должны быть учтены все правила толкования норм международного права, имеющиеся разъяснения специализи-
рованных органов и организаций, сложившаяся практика применения данного международного договора. Вместе с тем, Российская Федерация является полноправным субъектом международных отношений, и сформировавшаяся в пределах нашего государства практика применения конкретного договора, не вызвавшая нареканий со стороны иных субъектов - участников договора, должна квалифицироваться как официальная и учитываться при составлении соответствующих обобщений. Российская Федерация также может высказывать свои возражения в рамках работы специализированных органов и организаций по обобщению практики и, соответственно, формированию официального международно-правового толкования норм международных договоров.
1. Данное утверждение следует из ст. 4 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации», п. 3 ст. 3, п. 4 ст. 13 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ). Причем следует отметить, что обязательность для арбитражного суда руководствоваться нормами международного права имеет место в области как процессуального, так и материального права.
2. Haraszti G. Some Fundamental Problems of the Law of Treaties. - Budapest, 1973. - P 18, 29.
3. Бахин С. В. Международная составляющая правовой системы России // Правоведение. -2007. - № 6 (275). - С. 127.
4. Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. - М., 1997. - С. 14.
5. См.: Перетерский И. С. Толкование международных договоров. - М., 1959 ; Лукашук О. И. Толкование норм международного права : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -Киев, 1980.
6. Дарда А. В. Общие принципы и правила судебного толкования общепризнанных принципов и норм международного права // Вестник РУДН. - 2004. - № 1. - С. 118.
7. The American Journal of International Law. -1935. - № 4, October. - Vol. 29. Supplement.
8. Доктрина международного права оперирует понятием толкования в ходе исследования не только стадии реализации правовых норм, но и стадии нормообразования, однако в рамках настоящего исследования толкование правовых норм на стадии нормообразования не рассматривается.
9. Несмотря на то, что наименование данного постановления - «О применении судами об-
112
Официальное международно-правовое толкование международных договоров...
щей юрисдикции (выделено мной. - О. К.) общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», данные разъяснения применяются в практике арбитражных судов по изложенным в них вопросам, что не противоречит принципу законности.
10. Кузнецов В. И., Тузмухамедов Б. Р. Международное право. - М., 2010. - С. 157.
11. Нерсесянц В. С. Проблемы общей теории права и государства. - М., 2006. - С. 443.
12. Кухарук Т. В. Правовая система и систематика законодательства : дис. ... канд. юрид. наук, -СПб., 1998. - 233 с.
13. Сорокин В. В. К понятию правовой системы // Правоведение. - 2003. - № 2(247). - С. 4-14.
14. Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. - URL: http://all-books.biz/ teoriya-gosudarstva-prava-uchebnik/pravo-pravovaya-sistema.html (дата обращения:
15.10.2013).
15. Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. - Кн. 1 : Общие положения. - М., 2011. - С. 137.
16. Лукашук И. И. Современное право международных договоров. - М., 2004. - С. 642.
17. Нерсесянц В. С. Указ. соч. - С. 451.
18. Лукашук И. И. Указ. соч. - С. 642.
19. Schachter O. Law-Making in the United Nations // Perspectives on International Law. - London, 1995. - P. 126.
20. Лукашук И. И. Указ. соч. - С. 645.
21. В этой связи нельзя не упомянуть о наличии сопряженной с этим проблемы официального опубликования международных договоров в Российской Федерации, которая, однако, не является предметом настоящего исследования.
22. Куделич Е. Теоретические и практические аспекты толкования арбитражными судами Российской Федерации норм международных договоров // Вопросы международного права в правоприменительной деятельности суда. Актуальные проблемы судебной практики в сфере защиты интеллектуальной собственности. - М., 2006. - С. 27.
23. Нерсесянц В. С. Указ. соч. - С. 442.
24. Дарда А. В. Указ. соч. - С. 118. Отметим также, что предложенное утверждение касается судов общей юрисдикции, однако является справедливым и в отношении вопросов международно-правового толкования общепризнанных принципов и норм международного права арбитражными судами РФ.
25. Постановление Европейского суда по правам человека от 6 декабря 2007 г. по делу «Беян против Румынии» (№ 1), жалоба № 30658/05.
26. См.: Крымский Д. И. Подходы к пониманию «единообразия» судебной практики по арбитражным делам: критический взгляд // Арбитражная практика. - 2009. - № 11. - С. 51-52.
27. Лукашук И. И. Указ. соч. - С. 654.
28. Там же. - С. 657.
113
