CC BY
41
УДК 94(470)
1
ОБЩЕСТВЕННОЕ МИРОВОСПРИЯТИЕ: ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЙ ТРАДИЦИИ РОССИИ
PUBLIC PERCEPTION OF THE WORLD: THE FUNDAMENTAL VALUES OF NATIONAL-
CULTURAL TRADITIONS OF RUSSIA
© Васильев Андрей Анатольевич
Andrey A. Vasilyev
профессор, доктор исторических наук, профессор кафедры экономической и политической истории России, Саратовский социально-экономический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «РЭУ им. Г. В. Плеханова», Россия. DSc (History), Professor, Saratov Socio-Economic Institute of Plekhanov Russian University of Economics, Russia.
'' andrey-23 l(®mail.ru © Соловьёв Валерий Юрьевич
Valery Yu. Solovyov
профессор, доктор исторических наук, профессор кафедры экономической и политической истории России, Саратовский социально-экономический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «РЭУ им. Г. В. Плеханова», Россия.
DSc (History), Professor, Saratov Socio-Economic Institute of Plekhanov Russian University of Economics, Russia.
И Soloviev66@mail.ru
© Гордеев Алексей Евгеньевич
Alexey E. Gordeev
кандидат социологических наук, доцент, Институт социального образования (филиал) РГСУ в г. Саратове, Россия.
PhD (Sociology), Associate Professor, Institute of Social Education (branch) RGSU in Saratov, Russia.
И gordeev@bk.ru
В статье, через призму идей по национальному вопросу, на основе анализа социально-исторической иэтноконфессиональнойпрактики, мироощущения этнических групп России, творческого наследия отечественных мыслителей, авторы попытались составить целостное научное представление об асимметрии региональных социокультурных, экономических и этноконфессиональных процессов в российском обществе.
Ключевые слова: традиции, нация, культура, этнос, конфессия, православие, община.
Analyzing socio-historical and religious practices of traditional institutions the authors tried to create a holistic scientific view about asymmetry of the regional socio-cultural, economic and ethno-confessional processes in Russian society.
н
е отрицая возможности изменении .в национальной культуре, мы настаиваем на том, что при всех видоизменениях она, тем не менее, сохраняет определённую устойчивость, константность, постоянно воспроизводится на протяжении всей своей истории. Особенности национально-культурной
Key words: tradition, nation, culture, ethnic group, religion, orthodox, community.
традиции России определяются неприятием частной собственности на землю, приверженностью основной массы народа к общинным формам хозяйствования, государственному и общественному управлению жизнью.
Поэтому представляется необходимым, обобщая имеющиеся данные в многочисленных
1 Статья подготовлена в рамках государственного задания Министерства образования и науки 6.8137.2013: «Исторические традиции в развитии современного российского общества: этнокультурная асимметрия хозяйствования».
источниках, рассмотреть те сущностные черты личности автохтонных этносов нашей страны, которые имели трансисторический характер и могут оказывать определённую роль в сегодняшней жизни.
Историки и писатели потратили массу творческой энергии, чтобы осветить, раскрыть душу народа. Говоря о противоречивости национального характера жителей государства Российского, на основе обширного этнографического материала, можно выделить некоторые специфические особенности, определяющие жизнедеятельность народа от поколения к поколению. В исследовании мы исходим из констатации нравственно-психологических черт национального характера, а также системы ценностей, усвоенных народами в процессе исторического развития.
Русская философская мысль склонна отвергать идею западноевропейского прогресса как преимущественно научно-технического, материального. Этой концепции русская философия противопоставляла идею преображения греховной природы человека. Русские богословы традиционно считали, что идея православия есть не прогресс, но преображение. Дело в том, что Новый завет не знает развития в европейском смысле этого слова как движения вперёд в одной и той же плоскости, но говорит о преображении естества и о движении вследствие этого не вперёд, а вверх, к небу, к Богу. Поэтому в умах русских людей единственный путь преображения - искоренение греха в самом себе [1, с. 42-43].
Хозяйственная система, сложившаяся на Руси, резко отличалась от западноевропейской модели хозяйствования. Западная цивилизация опиралась на традиции, идущие от европейской средневековой «бюргерской» морали, постепенно отделившейся от традиционной культуры земледельческих обществ с их натуральным хозяйством, патриархальным укладом и общественным образом жизни. Что же касается истории нашей страны, то преобладающее значение здесь имели традиции деревенской, крестьянской общинно-патриархальной жизни, в сочетании с традициями жизни родовой и земельной аристократии. Отделение города от деревни, а затем - промышленности от земледелия не было доведено в России до полного завершения. Отмечая безусловное подчинение русских городов центральной власти и слабую подключенность к торговым потокам, можно констатировать, что русские города не господствовали над своей огромной деревней, скорее, она двигала ими, чем они навязывали свою волю исключительно сильному в биологическом отношении крестьянскому миру, пусть
нищему, беспокойному и постоянно подвижному [2, с. 995].
Огромные земельные просторы и неисчислимые природные богатства России были важными предпосылками, определившими процесс развития народно-хозяйственного механизма и экономического поведения населения. Разбросанность его по огромной территории (требующей к тому же постоянной защиты от внешних посягательств), необходимость принятия самостоятельных решений и, вместе с тем, постоянная нужда в объединении выработали самостоятельного, самоотверженного и трудолюбивого хозяина, действовавшего в рамках самоуправляющихся объединений: дружин, сотен, общин, артелей, кооперативных союзов и товариществ. Особенностью этих общественных слияний было то, что их коллективные начала, основанные на обычае и традиции, не подавляли самостоятельности хозяина. Быть может, хозяйственная жизнь народа сильнее природы и крови определяет его психологический мир. В этом отношении история российского народного хозяйства есть история поземельной общины, которая представляла собой парадоксальное явление, сформировав и закрепив тот тип труженика, не зависимо от конфессии, который сильнее всего окрашивал тип национальный. Подобная хозяйственная деятельность на благо всего общества постоянно воспроизводила традиционные народные ценности. Общественное мировосприятие россиян, в свою очередь, также определялось фундаментальными ценностями, входившими в национальный характер, и принималась в повседневной жизни русской, татарской, мордовской, марийской, чувашской и немецкой общин [3, с. 127].
В течение многих веков община была самым огромным национальным достоянием для наших предков. Основы её существования лежали в самом духе народа, в складе народного ума. Понятие «мир» для россиян отражало всю глубину их духовно-нравственного сознания, олицетворяя не просто арифметическое сложение, а нечто большее - соборное соединение, имевшее характер высшего закона [4, с. 85-88].
Необходимо отметить, что община выступала как основная предпосылка существования любого человека социума и определяла на протяжении столетий социальную этику народа. Как справедливо отмечал А. Н. Энгельгардт, «...деревня и общинное владение спасает многих малоспособных к хозяйству от окончательного разорения» [5, с. 309].
Для стариков, не способных работать, вдов, инвалидов делались ослабления при выплате повинностей, либо они их вообще не платили. Одна из высших ценностей общины - человек,
понимаемый и как биологическое существо, жизнь которого нужна миру для продолжения самого существования общины, и как субъект деятельности, «труженик», чьи усилия облегчают бремя, накладываемое извне (помещиком или государством). Поэтому сложилась своеобразная этика выживания, которая присуща всем традиционным обществам, на этапе, когда человек нуждается в поддержке. Характерная особенность общины - система «помочей», посредством которых выполнялись работы, необходимые как для всего общества, так и для отдельного хозяина. В крестьянском обществе знали друг о друге всё, осуществлялся строжайший социальный контроль, были поощрения за трудовые успехи и нравственные качества и, напротив, осуждались нерадивые, пьяницы, нарушители норм поведения. Община выступала институтом, который обеспечивал социализацию индивида, его существование в рамках данного объединения, накладывая одновременно вето на девиантное поведение, что обеспечивало целостность и постоянное воспроизводство социального организма. Будучи элементом традиционного общества, крестьянский социум отличался известной автономностью, которая позволяла ему поддерживать относительную независимость от исторической и социальной среды. Это выражалось в хорошо известной «антемпоральности» и экстерриториальности крестьянства, в удержании какой-то части социального производства, бытия и сознания вне непосредственного контроля государства, вне господствующего порядка и классового господства. Государственная власть воспринималась крестьянином как природный катаклизм, грозный, но редкий, к которому можно было приспособиться. Благодаря общинному укладу жизнедеятельности существовал механизм здорового общественного мнения, которое освобождало мир труда и созидания от нежелательных элементов и придавало равновесие состоянию души. Жизнь миром, коллективом, по обычному праву - таковы черты российского быта, определяющие характер и идеалы народной культуры.
По мнению некоторых авторов, жизнь в условиях коллективного хозяйства делала людей ленивыми, недобросовестными. Неразвитость индивидуальных начал, отсутствие свободного почина приводили, якобы, к свойственной российскому национальному характеру «нерыноч-ности». Действительно, сама по себе деревня не даёт импульса к образованию рыночной экономики и правового государства. Такая экономика, основываясь на свободном предпринимательстве, зарождалась впервые в городе с его ремёслами, торговлей и культурой и лишь затем распростра-
нялась на деревню, существенно преобразуя её. На самом деле, община, связанная с жизнью широких народных масс, находила возможность приспосабливаться и совершенствоваться, применительно к экономике и новым взглядам на жизнь. Так, например, в тех местностях, где требовалось удобрение полей, краткосрочные переделы земли не практиковались, а там, где (как в большей части чернозёмной полосы) удобрения не нужны, переделы, даже ежегодные, не могли вредить успешному ходу земледелия. Прознав о невиданном - общинной жизнедеятельности менонитов, немецкий исследователь А. Н. Гакстгаузен надеялся увидеть, скорее, религиозную общину, чем экономическую, этническую, социальную. Вскоре он понял, что в России эти аспекты проблемы перекрывали друг друга, а община воспринимала современные, крупные улучшения: единственный пример искусственного травосеяния он встретил как раз на общинных землях менонитских колонистов. Ни в одном из сотен осмотренных им помещичьих хозяйств, существовавших на праве полной личной собственности, ничего подобного он не нашёл [6, с. 35].
Можно согласиться, что в силу природных особенностей страны труд людей, населявших её, носил неравномерный характер. В России человек знал, что природа отпускает ему мало удобного времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет ещё укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляло великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в очень ограниченное время и в пору убраться с поля, а затем оставаться без земледельческого занятия осень и зиму. Так, например, великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и «споро» [11, с. 150-153].
Конечно, всё это рождало умение к тяжёлому упорному труду, самостоятельность, энергичность и инициативу.
Русский человек, как отмечал историк Д. И. Иловайский, представлял замечательный образец «характера деятельного, расчётливого, домовитого, способного к неуклонному преследованию своей цели, к жёсткому или мягкому образу действия смотря по обстоятельствам... » [8, с. 277].
По мнению видного общественного деятеля, одного из авторитетнейших исследователей крестьянства XIX в. К. Д. Кавелина, мысль, что в мнимом отсутствии почина нашего крестьянина виновато общинное землевладение, просто забавна и доказывает наивное незнание самых простых вещей. Всем и каждому известно, что
из всего крестьянства России самые предприимчивые - крестьяне-общинники. Они во всей Империи и на её окраинах являются мелкими торгашами, ремесленниками, содержателями постоялых дворов и трактиров и мелкими банкирами, полевыми, огородниками, возчиками, конкурируя с жидами даже в местах их постоянного жительства. Все прочие крестьяне, уступающие им в промышленной предприимчивости, не выдерживающие с ними, в этом отношении, никакого сравнения, владеют землёй на участковом праве [9, с. 36-37].
Следовательно, в общине не могли быть не признаны такие, слишком важные показатели социальной значимости, как богатство, дело, собственность, мастерство. Только все эти ценностные принципы окружала атмосфера почитания идеалов добра, правды, устойчивости и преобладания духовно-нравственных мотивов жизненного поведения и труда. Зажиточные крестьяне в деревне были всегда, как правило, они пользовались уважением односельчан. Так, например, по свидетельству корреспондентов В. Н. Тенишева (татарина по национальности), при встрече, здороваясь, первым снимал шапку бедный крестьянин, в то время как более «справный», зажиточный лишь приподнимал её. При этом в крестьянском обществе всегда осуждалась жадность, скупость. Богатые снисходительно относились к беднякам, если, конечно, бедность их проистекала не от безделья, неумения и нежелания работать [7; 10, с. 52-57].
Если судить по количеству народных пословиц, то к лентяю у крестьянина было больше неприязни и даже ненависти, чем к представителям эксплуататорских классов. Трудолюбие, желание старательно и добросовестно работать всегда были главным народным идеалом, определяющим жизнеспособность народа. Как известно, в России все начинания объяснялись неудержимым и необъяснимым желанием трудиться... Уже само это рвение делает человека, этническую группу, а то и целый народ предрасположенными к творчеству и поэтому жизнеспособными. Такому народу не грозит гибель от внутреннего разложения. Творческое начало обусловлено в нашем человеке желанием работать, жаждой деятельности. Трудолюбие как главная добродетель крестьянина, добросовестное отношение к работе, ставшее устойчивым обычаем и привычкой, потребность в труде, превратившаяся в один из главных мотивов жизнедеятельности, составили неотъемлемую часть мировоззрения крестьянина. Таким образом, труд крестьянина-общинника имел ценнейшую духовно-нравственную основу. Стремление выполнить работу как можно лучше обусловливалось духовно-нравственной
культурой крестьянина. Говоря о главном, что составляло сущность российского труда, следует подчеркнуть, что он никогда не сводился к совокупности действий или навыков. Отношение к труду у наших предков традиционно является важнейшим элементом духовной жизни человека. Было бы недостаточным и наивным сказать, что трудолюбие воспитывается в процессе работы. Трудолюбие как важнейшая черта морального облика воспитывается и в процессе духовной жизни: интеллектуальной, эмоциональной и волевой. Не может быть трудолюбивым человек, мало думающий, мало переживающий. Развивая мысль, отмечаем, что труд крестьянина всегда имел умственный характер в большей степени, чем труд рабочего мануфактуры, подчинённого разделению труда. Общеизвестно, например, что городской рабочий более развит, чем сельский, только потому, что характер его деятельности заставляет его жить в обществе, тогда как труд земледельца заставляет его общаться непосредственно с природой. Этот «умственный характер» крестьянского труда явился основным препятствием, не позволившим многовековому тяжкому служению Отечеству искоренить человеческое в российском труженике: его духовный, нравственный, эстетический мир [12, с. 32].
Даже в жесточайших условиях жизни наши предки не теряли свободы действий на поле. Они особо ценили то, что их не понукают, не поучают, как надо пахать, что сеять. Эта свобода, не без ограничений, разумеется, поддерживалась мирским самоуправлением. Община была владельцем, хозяином земли, а крестьянин выступал в роли наёмщика, берущего на себя обязанности за льготы и пособия. Как только крестьянин становился по обязанностям членом общины, он приобретал многие права на землю как на общую собственность, а не как на чужую вещь, взятую в пользование. Поэтому они всегда называли её «нашей землёю». Если же приходилось судиться, то крестьянин защищал принадлежащий ему общинный участок как свой собственный.
В своих разговорах об общине крестьяне, независимо от национальной и конфессиональной принадлежности, обычно употребляли термины «мир» или «общество». В их мировоззрении эти слова пересекались и исторически соединяли в себе правотворческие и исполнительные функции. Крестьянский мир выражал мнение общины и одновременно корректировал его в соответствии с нормами обычного права.
Таким образом, органическая связь между хозяйственным укладом и мировоззрением крестьян являлась существенным качеством, характеризующим общественную жизнь народа.
Не следует забывать, что мировоззрение и духовный мир наших предков веками формировались под влиянием веры. В условиях России вера есть знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живёт. Вера есть сила, постоянный спутник жизнедеятельности в России. В ней удивительно простое, доступное содержание. Это единство, этот духовный стержень крестьян хорошо просматривается до сих пор, вспомним хотя бы героев рассказа В. Шукшина «Верую».
Хотелось бы подчеркнуть, что особенностью России является географическое, историческое и этнографическое единство народов. Поэтому такое понятие, как нация определяет для россиян не только представителей славянского этноса, но и те народы (тюркские, финно-угорские), которые привнесли в образование, становление и развитие нашего Отечества особую миссию. Русский мир как бы объединил под своей сенью различные этносы в единую многонациональную, «многонародную» семью. Например, у нас в Поволжье, в Саратовском крае, состав населения отличался от старой центрально-чернозёмной житницы пестротой национально-хозяйственных укладов, ведущая роль русского крестьянина с религиозно-православной традицией являлась неоспоримой.
Необходимо отметить, что православие сложилось далеко не сразу по пришествии христианства на Русь, хотя ростки новой религии упали в духовно богатую почву с развитой аграр-но-обрядовой системой религиозных верований. Прежде народные массы должны были хотя бы минимально освоить обрядовые и догматические основы новой религии. Как известно, всякое постижение предмета начинается с внешнего признака, с наружной формы. Поэтому вполне естественно, что усвоение православной веры для русского человека началось через богослужение и обряды. Это было наиболее правильное действие, ибо в условиях огромных земельных просторов и многочисленности и своеобразности населения путь истины через чувства и сердце к сознанию и разуму гораздо проще, легче и естественнее, чем обратный путь через сознание и мысль к сердцу и чувству. Богослужение и обряды православной церкви ясно отражали на себе догмат и воплощали его в себе, служили самым лучшим средством к тому, чтобы через образное представление переводить в сознание истину, нелегко доступную по своей отвлечённости. В области религиозного познания такой путь имел ещё одно неоспоримое преимущество, при котором многие непостижимые для познания истины, всё их значение для религиозного воспитания основывались на сердечном восприятии.
В структуре культа бытового православия крестьян в Поволжском регионе в указанный период важное место принадлежало церковной обрядовости и молебствиям. Общеизвестно, что крестьяне плохо знали молитвы. Их смысл из-за непонимания церковно-славянского языка искажался и часто терялся. Но, по традиции, молитвам предавалось предохранительное значение, ими начинали все важнейшие семейные дела, каждый день начинался с молитвы и заканчивался молитвой. Поэтому крестьянки зашивали в ладанки вместе с кусочками росного ладана записанные на бумажках псалмы и молитвы, иногда духовные стихи. В этом обычае нашли выражение поверия, связанные с магией слова и средневековым восприятием букв как персонифицированных одушевлённых символов. Сам факт начертания знаков, несущих определённую символику, имел в средневековье сакральное значение. Своеобразным отголоском средневекового отношения к сакральным текстам стало довольно распространённое среди русских крестьян хранение при себе записи молитв, «живых помочей», апокрифов и других текстов с религиозными сюжетами.
При изучении церковных источников XIX - начала XX в. отчётливо прослеживается многочисленность жалоб священников на плохое посещение храма в базарные дни, а в селениях, близко расположенных к дорогам, и в воскресные дни. В источниках упоминается, что в XVI-ХVII вв. русские редко причащались и исповедовались. Даже наиболее набожные люди ограничивались принятием таинства один раз в год на пасху. В широких массах исповедь отнюдь не имела того большого значения, какое придавала ей церковь. Вообще было мало православных, которые говели. Некоторые исповедовались, но не причащались. Таких «не-радимцев» было немало. Зато очень даже часто встречались дожившие в сознании и поведении народных масс древнейшие религиозные верования и культы. Например, популярным был обычай клясться землёй и просить прощения (каяться) у «матери сырой земли». Почитались в качестве святых культы источников, колодцев, родников. Им приписывалась «чудодейная» сила исцеления. Все эти обычаи не просто связаны с земледелием. Они были вплетены в крестьянский труд, являлись составной частью повседневной жизни.
В России языческая основа была видна во многих праздниках и обрядах крестьян других национальностей. Например, в мордовских деревнях и у удмуртов регулярно отмечались русальские обряды (или заговенья). В них сохранялись элементы ритуального смеха и борьбы, завершавшиеся мистерией «похорон» русалок.
После этого парни и девушки плясали у костра и прыгали через огонь, чтобы, по поверью, предохранить себя от болезней, злых духов и колдунов. Вообще, историческая глубина обрядов и традиций такова, что они уходят корнями во времена общеславянского и даже индоевропейского единства. Столь давняя языческая древность крестьянских обрядов объяснялась соотношением язычества и христианства в народных представлениях, в крестьянском быту.
Отсутствие принципиальных религиозных различий между язычеством и христианством зачастую сводило вопрос лишь к внешней форме. Христианство и язычество непрерывно сталкивались друг с другом в разных исторических позициях, но это происходило не потому, что они представляли собой диаметрально противоположные религиозные системы, а лишь в силу односторонней классовой направленности христианства, распространявшегося на Руси из верхушечных княжеско-боярских кругов. Исходя из теории общественного примирения христианство стремилось слиться с народным язычеством, создать ту амальгаму «двоеверия», которая позволила бы не осложнять социальные противоречия ещё дополнительными религиозными конфликтами. Поэтому языческие обряды были «воцерковлены», освоены церковью и считались ею вполне христианскими. Язычество, переработанное системой официально-церковных взглядов, стало частью христианства.
Важно иметь в виду, что религия всегда занимала значимое место в духовном мире россиян, она лежит в основе всякой культуры, особенно в рамках традиционного общества. В первую очередь, религиозность определяла бытовую культуру народов России. Будучи регулирующим моментом социальных связей, религия формировала определённый тип нравственности, например в традициях христианской морали. Так, о необыкновенной доброте наших предков писали многие исследователи. Одно из проявлений этого качества - чуткое восприятие чужих духовных состояний и, как следствие, отсутствие личного и семейного изоляционизма, живое общение даже малознакомых людей друг с другом.
Некоторая противоречивость религиозного чувства, наблюдаемая в крестьянском обществе, отмеченная выше, объяснима своеобразием национальной психогенетики многих народов нашей страны. Например, простой человек в России не умел отделять своей веры от быта, сознательно выделять из проявлений религии несущественные элементы. Вместо сознательно продуманной и тонко детализированной богословской системы, в России получалась некоторая, словами не выраженная «подсознательная
философская система», стройная, несмотря на свою формальную несознательность, и нашедшая выражение не в богословских трактатах, а во всём житейском укладе, на ней покоящемся.
Можно сделать вывод, что российский религиозный дух нравственно укреплял народ в его будничной трудовой жизни. Идея Бога занимала заметное место в народной «картине мира». Она являлась составной частью общества и была необходима как привычное обоснование традиционных нравственных устоев. Без веры в Бога, наши предки как бы теряли связь с миром, нарушалась устойчивость их бытия. Эта идея представляется особенно ценной в свете накопленного исторического опыта, который показал, что разрушение традиционного общества подрывает не только земные экономические и правовые отношения, но и отрывает от духовного корня жизни нравственные ориентиры народа.
Обобщая всё вышесказанное, а также согласно понятию культурно-исторической традиции правомочно рассматривать русский народ как носителя семантического действия. Русские князья и государи через язык и культуру своего народа, через обряд православного крещения объединили в русском государстве множество народов и народностей. Русь должна была ради спасения своей целостности хранить свою религиозную самобытность. Главным прозрением первого русского митрополита Иллариона стало его утверждение о духовной природе той силы, которая соединила разрозненные славянские племена в единый народ. Митрополит говорит о русском народе как о целостности, объединённой под властью Божией вокруг религиозного христианского начала, идеал которого воплощён в Православной церкви.
Вместе с тем это государство не являлось национальным, хотя славянский этнос в нём превалировал и составлял более восьмидесяти пяти процентов, то есть больше, чем французов во Франции, которая всегда считалась мононациональной страной. Наряду с цивилизационно образующей русской культурой и благодаря ей в России развивались многие национальные культуры. Но только присоединение к русской культуре выводило российские народы к мировым измерениям. Поэтому никогда и никто не оспаривал очевидное, что русский народ - образовательное и созидательное ядро российской нации, а русская православная цивилизация -стержень самобытной российской цивилизации. Эти доминирующие исторические реальности позволяют современному российскому государству обрести свою историческую идентичность. Отсюда понятно, что подлинное российское возрождение пролагается через русское наци-
ональное возрождение - духовное, культурное, государственное. В условиях современности, главный интерес автохтонных этносов в том, чтобы возродилась жизненная сила и творческая энергия русского народа. Только тогда возможно создание перспектив для дальнейшего существования и культурного развития всех этносов и конфессий в России. Более того, можно с уверенностью утверждать, что русский народ тысячелетиями отстраивал государство для всех народов нашего Отечества, всегда был соборным, отличался терпимостью к другим верованиям и национальностям, и нет никаких исторических оснований подозревать его в са-
мовозвеличении и национализме. Необходимо помнить, что общность территории и происхождения соединялись с общностью религиозной судьбы. Так было положено начало образованию русской православной государственности. На этом основании строится концептуальная авторская позиция, выражающая в стремлении к национальному согласию на просторах нашего Отечества.
Материалы поступили в редакцию 23.12.2013 г.
Библиографический список (References)
1. Соловьёв В. Ю. Русская крестьянская община Поволжья в 1861-1900 годы. Саратов : СГСЭУ, 2008. 296 с. ISBN 978-5-87309-774-6.
2. Васильев А. А. Особенности национального самосознания и русская национальная идея / А. А. Васильев, В. Ю. Соловьев // Известия ПГПУ. Гуманитарные науки, Пенза. 2012. № 27. С. 994-998. ISSN 1999-7116.
3. Снычёв И. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания // труды Митрополита Иоанна. СПб. : Алгоритм, 1997. 528 с. ISBN
5-7624-0003-4.
4. Васильев А. А. О некоторых моментах современного исторического воспитания и формирования русской самоидентичности / А. А. Васильев, В. Ю. Соловьев // Власть. 2011. № 1. ISSN 2071-53-58.
5. Энгельгардт А. Н. Из деревни. 12 писем. 1872-1887. СПб. : Наука, 1999. 714 с. ISBN 5-02028375-4.
6. Гакстгаузен А. Н. Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России. М. : тип. А. И. Мамонтова, 1869. 803 с.
7. TACO (Государственный архив Саратовской области). Ведомость o населении, числе жителей и вероисповеданий и другие статистические сведения по Петровскому уезду за 1879 г. Ф. 421. Оп. 1. Д. 317. Л. 12.
8. Иловайский Д. И. История России. Т. 2. Московско-литовский период или Собиратели Руси. М. : Книга по Требованию, 2011. 611 с. ISBN
978-5-4241-7427-8.
9. Кавелин К. Д. Общинное владение. СПб. : Лань, 2013. 61 с. ISBN 978-5-507-10865-7.
10. Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян в XIX в. М. : Наука, 1986. 280 с. ISBN 5-92680229-6 / 5926802296.
1. Solovjov V. Yu. Russian peasant community in the Volga 1861-1900 years. Saratov, SGSEU, 2008. 296 p. ISBN 978-5-87309-774-6.
2. Vasil'ev A. A., Solovjov V. Yu. Features of national identity and the Russian national idea. IzvestijaPGPU. Gumanitarnye nauki. Penza. 2012. № 27. P. 994-998. ISSN 1999-7116.
3. Snychjov I. Autocracy spirit. Essays on Russian identity, trudy Mitropolita Ioanna. SPb, Algoritm, 1997. 528 p. ISBN 5-7624-0003-4.
4. Vasil'ev A. A., Solov'jov V. Yu. On some aspects of modern historical education and formation of Russian self-identity. Vlast'. 2011. № 1. ISSN 2071-53-58.
5. Engel'gardt A. N. From the village. 12 letters. 1872-1887. St. Petersburg, Nauka, 1999. 714 p. ISBN 5-02-028375-4.
6. Gakstgauzen A. N. Studies of the internal relations of people's life, and especially rural institutions in Russia. Moscow, tip. A. I. Mamontova, 1869. 803 p.
7. GASO (State Archive of Saratov region). Sheet about the population, including residents and creeds and other statistical information on Petrovsky county for 1879. Inventory 1. Case 317. Page 12.
8. Ilovajskij D. I. History of Russia. Vol 2. Muscovite- Lithuanian period or Gatherers Russia. Moscow, Kniga po Trebovaniju, 2011. 611 p. ISBN
978-5-4241-7427-8.
9. Kavelin K. D. Collaborative ownership. St. Petersburg, Lan', 2013. 61 p. ISBN 978-5-50710865-7.
10. Gromyko M. M. Traditional norms of behavior and forms of communication Russian peasants in the XIX century. Moscow, Nauka, 1986. 280 p. ISBN 5-9268-0229-6.
11. Васильев А. А. Самоидентичность и традиционные формы жизнедеятельности русского народа / А. А. Васильев, В. Ю. Соловьев // Информационная безопасность регионов. 2013. № 2(13). ISSN 1995-5731.
12. Есиков С. А. Крестьянская община (земельное общество) в общественно-политической жизни в 1920-е годы (на материалах Тамбовской губернии) / С. А. Есиков, М. М. Есикова. Тамбов, 2013. 241 с. ISBN 978-5-8265-1184-8.
11. Vasil'ev A. A., Solov'jov V. Yu. Identities and traditional forms of life of the Russian people. Informacionnaja bezopasnost' regionov. 2013. № 2(13). ISSN 1995-5731.
12. Esikov S. A., Esikova M. M. Peasant community (Land Company) in socio-political life in the 1920s (on the materials of the Tambov province). Tambov, 2013. 241 p. ISBN 978-5-8265-1184-8.
УДК 94(47)
РОЛЬ САРАТОВСКОЙ ВРАЧЕБНОЙ ЗЕМСКОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ В ОРГАНИЗАЦИИ МЕДИКО-САНИТАРНОЙ ПОМОЩИ НАСЕЛЕНИЮ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА Х1Х-НАЧАЛО ХХ ВЕКА)
ROLE OF SARATOV'S MEDICAL ZEMSKY PUBLIC IN THE POPULATION'S HEALTH (SECOND HALF OF XIX - EARLY XX CENTURY)
CARE
© Куркина Елена Александровна
Elena A. Kurkina
аспирант кафедры экономической и политической истории России, Сара- ■ товский социально-экономический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «РЭУ им. Г. В. Плеханова», Россия.
postgraduate student of department of economic and political history of Russia, Saratov Socio-Economic Institute of Plekhanov Russian University of Economics, Russia.
m
ж
f \
j
i ' \
И kurkinahelena@mail.ru
В настоящее время озабоченность областного правительства состоянием здравоохранения в Саратовской губернии области свидетельствует о неблагополучии в этой сфере. Высказывание Президента РФ В. В. Путина, о том, что государство делает всё необходимое, чтобы профессия земского врача вновь стала привлекательной для специалистов, позволяет судить о статусе и значимости данного вопроса. Несмотря на реализацию приоритетного национального проекта «Здоровье» в Саратовской области, предстоит ещё очень многое сделать для преломления неблагоприятной демографической ситуации, в которой находится наш регион с 90-х годов ХХ века, для чего автор прослеживает историю организации здравоохранения в Саратовской губернии в дореволюционный период.
Ключевые слова: санитарное состояние Саратовской губернии, общество санитарных врачей, земство, земская деятельность, земская общественность.
w
Regional government cares about the state of citizens' health in Saratov province, where things are not going well. President Vladimir Putin said that the government should do everything so that the profession of a country doctor would again become attractive to professionals. It points to the national importance of the issue. Despite the implementation of the national priority project «Health» in Saratov region, there is still much to be done to stop the unfavorable demographic situation which dates back to the 90s of theXXcentury. The author traces the history of the organization of health care in Saratov province in the pre-revolutionaryperiod.
С
егодня жителей Саратовской области лечат 11 тыс. врачей государствен-
Key words: sanitary condition in Saratov province, sanitary inspectors, «zemstvo».
ных и муниципальных больниц и 2 тыс. докторов ведомственных и частных организаций
