CC BY
49
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ
УДК 1 (47+57) (091) "19"
Е. А. Счастливцева
Об онтологической проблеме в русской философии:
С. Н.Трубецкой
На примере философии С.Н. Трубецкого автор показывает, как онтологически можно понимать кантовскую гносеологию. С.Н. Трубецкой вырабатывает концепцию «конкретного идеализма», которая выявляет проблему онтологии, характерную для всей русской философии.
Ключевые слова: онтологизм, С.Н. Трубецкой, субъектно-объектная
дихотомия, явление, сущность, «конкретный идеализм».
После Канта в русской и западной философии стала проявляться проблема онтологизма, которую хорошо обрисовал Г. Шпет [3, 4]. Главный итог его изысканий - необходимость осуществления поворота от Кантовой теории познания к онтологии, которую Гуссерль сформулировал в виде краткого призыва: «Назад к вещам!». Суть проблемы состояла в том, в философии Канта была выхолощена предметная основа и на место нее поставлен субъект с его активностью и нормативным долженствованием. По крайней мере, неокантианство обозначило свою позицию в виде лозунга: «Назад к Канту!», отчего, впрочем, и возникла ответная реакция Гуссерля. Дело в том, что гносеологизм Канта способствовал развитию в философии психологического направления, к которому, в частности, примыкал и немецкий логик Христоф Зигварт. Психологическая линия развивалась и в философии известных к тому времени Дж.-Ст. Милля и В. Вундта. Сам Гуссерль наиболее чистое выражение психологизма видел в той линии, которая шла от Локка и Юма через Милля и Спенсера к Вундту. По этому пути продвигался и Шпет. Проблема здесь коренится в понимании кантовской апперцепции, активности сознания как психики человека, замене трансцендентального субъекта психическим субъектом. На эту проблему указывает и С.Н. Трубецкой.
Идеи трансцендентального субъективизма были поняты Трубецким через философию Гегеля как веления объективного разума, мирового духа, как идеи объективные и всеобщие. Субъективность, считает он, тут чисто внешняя, играет не большую и не меньшую роль субъекта коллективного сознания. До Канта никто из философов не совершал «коперниканского переворота» в области категориального познания. Но уже Юм всерьез задумался над проблемой достоверности человеческого знания, но и он не смог побороть в себе тягу к ассоциативному мышлению и привычке. Тут уже мы не говорим о философии Беркли с его первичной и вторичной природой восприятия. Кантовский трансцендентальный идеализм все расставил по своим местам и явил философии коллективное сознание. В эпоху написания С.Н. Трубецким работы «О природе человеческого сознания» (1890), где он излагает собственную философскую концепцию, были приняты понятия личности,
бессознательного, психического. Однако Трубецкой решает спор о природе сознания на уровне коллективного мышления. Субъектом коллективности здесь выступает личность как носитель соборного, всеобщего знания. Природу такого сознания Трубецкой определяет мифологическими верованиями древних людей, их фантазийной деятельностью. Им написана основная работа «Учение о логосе в его истории» (1900), в которой философ выходит на онтологическую проблему, которую, начиная с ХХ века, решает и феноменология.
Существует два определения феноменологии, соответственно - две феноменологии. Первое определение принадлежит Канту, второе - Гуссерлю. Жизнь сознания, описанная как эволюционный исторический процесс, может, конечно, называться феноменологией сознания, но только в смысле природного явления как такового. Как, например, у Канта или Т. де Шардена (эволюционная феноменология, где Т. де Шарден описывает эволюцию сознания, начиная от низших форм материи). И это выход на интуитивную феноменологию Н.О. Лосского и С.Л. Франка. В кантовской философии понятие «феноменология» используется в качестве метафизики природы («Метафизические начала феноменологии»). Гуссерль, как известно, на основе философии Канта и понятия интенциональности Брентано разработал специальный феноменологический метод и ввел в научный оборот феноменологию как строгую науку, вопреки метафизике. Наряду с интенциональностью, основными моментами феноменологии Гуссерля являются коррелятивная логика, трансцендентальный субъект, рефлексия, целый спектр редукций. В основе его феноменологии лежит метод «чистого» субъективного сознания, нередуцируемый остаток «Я». Поздний Гуссерль разрабатывает понятие интерсубъективности, которое мы встречаем и в русской философии, в частности у Юркевича, Шпета, С.Н. Трубецкого.
Чтобы хоть как-то, а по возможности, полнее решить проблему феноменологии в России, нужно применить метод Шпета и выделить в ходе феноменологического анализа сами феноменологические критерии, по которым мы и сможем или не сможем найти предпосылки феноменологического учения.
Мы говорили об онтологизме в русской философии вообще. Однако онтологизм еще не означает самой феноменологической направленности, феноменологической мысли и метода. Интенциональность как таковая родилась задолго до Гуссерля, тем не менее, до Гуссерля мы не можем говорить о развитии феноменологического метода. Обаяние феноменологии, если так можно выразиться, заключается как раз в использовании метода разделения философии на психологию и логику. Если основной вопрос философии решается психологическими средствами, он решается нефеноменологически. Если же все психологические моменты «отбрасываются» и вводится определение «чистого сознания», чистой рациональности и тому подобное и при этом используется понятие интенциональности, корреляции и т. д., то здесь очевидно применение именно феноменологического метода. Покажем это на примере философии С.Н. Трубецкого.
Трубецкой употребляет понятие «объективной логики» и «коллективного сознания». У Шпета мы найдем и то и другое, однако Шпет не принимает самого термина «объективная логика», ибо у него существует либо объект,
либо разум. Признавая за историческим процессом «объективную логику», Трубецкой определенным образом понимает феномен коллективного сознания: оно берет свое начало в родовой бессознательной жизни первобытного коллектива. Казалось бы, князь находит положительное решение основного вопроса философии и сумеет соединить понятие с действительностью. «Новая философия признала мир явлений миром представлений и вместе разрешила все средневековые университетские сущности, все греческие и «родовые идеи» в понятия» [1: 489]. Так возникает понятие личности, и в такой направленности Трубецкой пытается решить проблему абсолютного и индивидуального сознания. По его мнению, сознание коллективное уже содержит в себе действительность хотя бы в силу того, что в нем изначально представлена родовая жизнь коллектива. Он прибегает к исследованию мифа, Священного Писания, средневековой символической схоластики. «Объективная реальность и универсальность вещей, и их свойство есть нечто такое, до чего никто не может дойти личным умом или личным опытом, - нечто такое, что мы вместе со всеми принимаем на веру, предполагая опыт и убеждение всех» [1: 493].
Однако для Трубецкого важным моментом остается проблема индивидуального сознания в ее связке с сознанием абсолютным: как возможно коллективное сознание? Оно не есть сумма индивидуальных сознаний, а специально организовано, структурировано, таким образом, оно вырастает из самых глубин социальной родовой организации, в то время как индивидуальное сознание, по мнению Трубецкого, связано с психикой человека, строем его души и мозговыми функциями.
Проблема индивидуального сознания с точки зрения его связи с реальностью не может быть решена психологически по той простой причине, что, во-первых, ее уже решали до Канта при помощи восприятия (ощущения, чувствования), а во-вторых, психологическим способом не может быть решен вопрос о коллективном сознании: а каким образом в нем представлена реальность? Если индивидуальное сознание ощущает и чувствует, то ведь коллективное лишено такой возможности. Феноменология снимает эту проблему методом корреляции и интенциональности, когда остается один «чистый» предмет сознания. Надо, однако, сказать, что в самой феноменологии заложена проблема мотивационной и реальной причинности в их соотнесенности. Мотивационная деятельность сознания связана с психической нервно-физиологической саморегуляцией головного мозга, а реальная (или логическая причинность) говорит сама за себя - это всеобщая связь вещей.
Кстати говоря, важно упомянуть, что корреляционный метод делает возможным соотношение реальной причинности с логикой (мыслью как таковой). Корреляционная логика (или номинативное мышление) приходит на смену мифологическому ассоциативному мышлению и находит выражение в формальной логике Аристотеля. Таким образом, одна лишь только мотивационная активность сознания без связи его с логикой («чистой» рациональностью) еще ничего не дает для объяснения феномена индивидуального сознания. Отсюда возникает проблема соотношения психического и логического в познании как основной проблемы
феноменологии.
Интересна сама история вопроса, которая идет еще со времен Канта. Немецкий идеализм «оказался совершенно неспособным объяснить из своих абстрактных начал конкретные явления живого сознания». Ученики Канта: Я.Ф. Фризе и Ф.Э. Бенеке - толковали идеи учителя в духе психологизма, обосновывая его трансцендентализм с помощью эмпирической психологии, и «мало-помалу» переходят на сторону Юма и Милля. «Мы должны будем признать, - писал Трубецкой, - в нашем разуме нечто большее, чем простое душевное состояние или психологическое явление: мы найдем в нем особое универсальное начало, в котором мы идеально выходим за пределы нашей субъективной индивидуальности и постигаем объективно другие реальные существа и общие отношения, познаем их идеально и реально в одно и то же время. Если сущее познаваемо, хотя бы только отчасти, - оно сообразно законам нашего разума, то есть общим логическим законам нашей мысли; а, следовательно, и эти общие логические формы, эти категории <«трансцендентальные условия нашего познания». - Е.С.>, которым подчинена наша мысль, суть в то же время и универсальное начало познаваемого нами сущего (онтологический принцип)» [2: 596]. Философ исходит из кантовского трансцендентального принципа, признавая всеобщее абсолютное идеальное начало. Оно коренится в кантовских априорных категориях познания. Интерес здесь видится в применении гегелевского метода к определению явления, при котором оно всегда есть субъектнообъектное единство. «...Существует в моем разуме идеальное и вместе объективное отношение к внешним вещам.» [2: 596-597]. Всеобщий разум рассматривается им как «реальное условие логики». Явление - и субъект и объект одновременно. А отсюда своеобразная философия онтологизма Трубецкого. «Мир явлений, мир, как он представляется нам, есть прежде всего факт сознания. Вне нашей чувственности материя абсолютно неизвестна, ибо она определяется только своими чувственными свойствами, т. е. известна нам только как явление». «Мы не знаем реальности вне сознания» [2: 598599]. Подобное понимание, казалось бы, неминуемо должно привести к феноменологическому методу, но фактически оно приводит к идее интерсубъективности. Весьма интересно, что вторым субъектом у Трубецкого выступает сам объект вне абсолютного сознания. Почему так? Все дело в том, что объект никогда не может быть объектом вне нашего сознания, значит, в этом объекте уже изначально заложена мысль: стало быть, существует два субъекта - тот, который направляет сознание, и тот, на который направлено сознание. Это вне абсолютного сознания существующее «другое», иная материя может считаться началом интерсубъективным, поскольку предполагает общение с себе подобными. Можно сказать, что в философии С.Н. Трубецкого чувствуется сильное влияние и Фихте, и она несколько абстрактна, несмотря на то, что в конце работы философ приходит к понятию «конкретного идеализма», разумея под ним «онтологическое», связанное с сознанием явление. Эта субъектно-объектная диалектика и является важным итогом изысканий Трубецкого.
Трубецкой исходит из гегелевского положения о том, что мысль всегда соответствует действительности, то есть из положения о тождестве бытия и мышления. Из этого постулата он выводит понимание явления как единства
познаваемого и познающего, объекта и субъекта. В явлении заключен объект и одновременно заключена мысль об этом объекте, ибо явление Трубецкой понимает, согласно Канту, как то, что «является» субъекту, в противном случае не будет «явления». «Все явления внутреннего и внешнего мира подчиняются законам сознания, как реальные объекты опыта и восприятия». «Вся особенность последовательного идеализма состоит в том, что он не знает реальности, абсолютно внешней сознанию, или духу, и не признает явления, которое никому не является» [2: 600]. Это положение Кантовой философии сыграло немаловажную роль в понимании последующей тенденции, которую открывает нам феноменология. Между тем мир явлений, если его понимать как мир наших представлений, пусть даже разума, основанного на чистой логике, приводит к тому, что отрицается объективность реальности как таковой. Объективность может присутствовать только в логике, в наших суждениях и мыслях. Реальность, какой бы она ни была, не может быть объективной, но лишь конкретной. Отсюда остается нерешенной проблема явления как единства объективного и субъективного, объекта и субъекта. Как одно может совмещаться с другим и образовывать истину? Как случилось так, что мышление тождественно бытию? Объясняет ли этот момент коррелятивная логика Гуссерля? Трубецкой устанавливает, что единственный неустранимый элемент познания - субъект. Где же здесь истоки онтологизма?
Неудовлетворительное решение вопроса о «вещи в себе» и слишком абстрактное учение Гегеля, в котором действительность теряется за рамками мирового движения духа, создало в философии проблему «конкретного идеализма», в котором основным интересом должна выступать реальность, которую нужно было развернуть и представить как истину.
«Критика опыта показала, что действительность имеет универсальное логическое начало, но, с другой стороны, она имеет также универсальное чувственное начало: пространство и время не сводятся к логическим понятиям или отношениям. Как бы то ни было, в обоих случаях сущее обусловлено субъектом - чувствующим и мыслящим; действительность обусловлена универсальной чувственностью и универсальной логической мыслью. Действительность имеет идеальное начало: сущее определяется идеально. Это неизбежно ведет нас к новому метафизическому определению сущего» [2: 605-606].
Эта линия субъекта в феноменологии (как новом в начале XX века направлении) проявилась в виде нередуцируемого остатка Я, «чистого» разума, чистой логики, в конечном итоге, полной рефлексией Я на самого себя. Если доказано именно «чистое Я», невозможность без субъекта осуществить познание, то нужен другой вариант, другой подход, который бы связал сознание и действительность. Еще один постулат феноменологии -корреляция мышления и действительности. Мышление и действительность -не одно и то же, в то же время, они находятся относительно друг друга в коррелятивной связи. Что это означает? Коррелятивная логика Гуссерля ведет к тому положению, что мир может проявляться во мне как реальность (но, становясь предметом моего сознания), как самоочевидность, объект «схватывается » мной интуитивно, моим чистым сознанием, не отягченным мотивацией и иными психологическими переживаниями. И то, что я таким образом «схватываю» и будет «чистой» реальностью. Однако в сознании у
меня будет находиться не сама реальность, а предмет моего восприятия. Коррелятивная логика объясняет, почему я адекватно воспринимаю предмет, точнее, она объясняет саму возможность адекватного восприятия действительности. Эта возможность кроется не просто в тождественности моего мышления бытию, а в самом объекте, на который направлено мое восприятие. Этот объект существует реально и является объектом восприятия «другого», через которого я и узнаю объект, ориентируясь на него.
В творчестве Трубецкого социальные моменты выражены как «коллективное сознание», «соборное сознание», сознание всего человеческого рода. Тем не менее, согласно Гегелю, понимание возможно в рамках «единства самого принципа понимания (т. е. понятия) с мировым принципом, то есть с причиною мира. Этот вывод, который сделал по-своему уже Аристотель, и послужил исходною точкой философии Гегеля» [2: 624625]. Трубецкой указывает на причинность, как основной логический закон разума. Причинность была возведена в ранг логического закона и могла бы послужить объяснением коррелятивной логики. Но, в то же время «в чистой мысли как таковой не заключается достаточного основания для чего-нибудь вне этой мысли». Гегель «не знал ничего «другого», кроме чистой мысли, и потому, в сущности, не мог объяснить перехода от мысли к действительности иначе как путем антилогического противоречия» [2: 626]. Такой путь ведет к иррационализму, бессознательному, что мы и наблюдаем в философии Шопенгауэра и Гартмана [2: 627]. Трубецкой же поднимает вопрос об отношении бытия (в смысле реальности) к понятию. Причем реальность дана нам как «предмет веры» [2: 628]. И это необходимое допущение нашего мышления. У Гуссерля предмет дан нам как объект в восприятии другого, и потому он является объектом, то есть объективно существующим. Вера заменяется интерсубъективностью «другого», усложнением жизненного пространства.
По сути, Трубецкой приходит к той же мысли, что и Гуссерль: «на самом деле, наша мысль истинна, положительна только в своем возможном (или действительном) отношении к сущему, которое дано ей или неизбежно предполагается ею» [2: 629]. Дедукция логических категорий, как и у Гуссерля, составляет «исконную задачу метафизики» [2: 635]. Сущее понимается по закону достаточного основания, а сам субъект как мыслящий разум понимается как действующая причина, в отличие от пассивной материи вне мысли. «Понятие безусловно сущего логически обусловлено. Отсюда мы приходим к ряду новых определений сущего по категории модальности» [2: 645]. «Сущее есть абсолютная идея, поскольку вообще оно мыслимо». Так, Гегель доказывает тождество бытия и мышления (сущее вообще есть идея). Кантовское единство апперцепции предполагает целостное восприятие предмета в едином познавательном акте. Гуссерлевская коррелятивная логика предполагает безусловное «имманентное» схватывание предмета, безотносительно какой-либо логической структуры (понятие, категория здесь выносятся за скобку). Однако Гуссерль исходил из Кантова учения о логической сущности мира, о едином логическом универсальном его начале. Таким началом для Гегеля было понятие, для Гуссерля - чистое ego. Гуссерль доказывает существование чистого «я» не из единства объективного и субъективного в представлении, как это сделал Кант, а особым способом -
феноменологической редукцией. Связность предмета восприятия с самим восприятием образует функциональную зависимость и называется корреляцией. Речь идет не о познавательном процессе, а о процессе восприятия как мгновенного интуитивного «схватывания» предмета. Таким образом, проблема условного восприятия была решена Гуссерлем. Разрыв между логическим и действительным больше не был столь очевидным, как у Канта, еще в меньшей степени у Гегеля, кроме того, Гуссерль решает и проблему коллективного сознания как проблему «другого» в интерсубъективном мире всеобщего восприятия.
Трубецкой полагает, что абсолютное начало заключает в себе «положительную потенцию своего "другого" и не может быть ему границей, ибо в самой реальности этого "другого" раскрывается истинное конкретное существо абсолютного начала». Здесь не трудно уловить, что под «другим» Трубецкой понимает реальность как противоположность идеальному началу. Тут надо искать истоки его «конкретного идеализма». В то же время, объектносубъектная дихотомия в его концепции наводит на мысль о возможном слиянии «другого» с субъектом, а значит и о возможной проблеме интерсубъективности в границах всеобщего, коллективного разума. Абсолютное начало, всеобщее, идея раскрывается через «другого», который может рассматриваться и как начало субъективное. Вызывает интерес понятие «объективного» у Трубецкого. Скорее всего, под этим определением скрывается субъектно-объектная дихотомия в рамках явления как такового. У Шпета «объективное» относится к «логическому», для него существует разрыв между реальностью и мыслью, субъектом и объектом. В этом направлении видится организация критики учения С.Н. Трубецкого.
Список литературы
1. Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания / С.Н. Трубецкой // Соч. -М., 1994.
2. Трубецкой С.Н. Основания идеализма / С.Н. Трубецкой // Соч. - М., 1994.
3. Шпет Г. История как проблема логики / Г. Шпет. - М., 2002.
4. Шпет Г. Проблема причинности у Юма и Канта. Ответил ли Кант на сомнения Юма? / Г. Шпет. - Ч. 2. - Киев, 1907.
