CC BY
29
Е.Ю. Ильинова, 2005
О СООТВЕТСТВИИ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ФОРМЫ ДИСКУРСИВНОЙ ТРАДИЦИИ ЛИНГВОКУЛЬТУРЫ
Е.Ю. Ильинова
Проблема текста как лингвистической формы представления дискурса относится сегодня к числу актуальных. В теории дискурса и лингвистике текста, ряде исследований лингвокогнитивного и психолингвистического характера создано немало гипотез и предложено немало систем, отражающих, по мнению их создателей, общие дискурсивные признаки функционально значимых сфер общения, конституенты дискурса и категории текста, системы их связей и отношений, задающих смысловое единство и цельность текста, представлены результаты анализа специфики их реализации в рамках отдельных линг-вокультур *. Все это и многие другие системные признаки и аспекты составляют лингвокультурную дискурсивную традицию, понимаемую здесь как способность большинства представителей этнокультуры понимать связные речевые произведения и создавать их в соответствии с принятым в данной культуре стереотипом.
Можно констатировать, что понятие текста в его исходном понимании как письменно зафиксированном речевом произведении значительно расширилось и стало, в отдельных случаях, синонимичным понятию «устная речь». Исследователи весьма увлечены изучением коммуникации как процесса порождения и восприятия живой речи (в первую очередь, устной речи) и не всегда к месту употребляют термин «текст». Однако было бы неверно полагать, что лингвистика знает о тексте все. Весьма перспективным представляется изучение роли текста в процессе коммуникативного взаимодействия лингвокуль-тур. Связано это, во-первых, с изменениями геополитических условий (намерениями современных лидеров России, Европы и США, стран Азиатского региона выстроить новые системы отношений в военной, экономической, научной, информационной и культурной сферах), что, несомненно, привело к активизации общей представленности разных культур во все расширяющихся сферах социального взаимодействия. Эти коммуникатив-@ ные потребности общества косвенно подтол-
кнули усилия современных исследователей к формированию основ теории межкультурной коммуникации как самостоятельной научной дисциплины2.
Межкультурная коммуникация в самом общем виде определяется как «непосредственный или опосредованный обмен информацией между представителями разных лингво-культур»3. В задачи этой новой области лингвистики входит анализ межкультурного общения в контексте глобализации культуры, поиск оптимального баланса между лингвистическим многообразием и языковой интеграцией и сохранение уникальности отдельных лингвокультур. Данное положение ком-муникативистики представляется интересным, поскольку именно поиск баланса между лингвистическим многообразием культур открывает перед специалистами новые перспективы в области типологии текста: в ситуации межкультурного взаимодействия контактные зоны взаимодействия языков расширяются, что неизменно приводит к видимым и невидимым смысловым изменениям текста, которые можно назвать транспонированием и/или трансформацией металингвистических концептов, определяющих содержание общения.
Любые смысловые трансформации неизбежно ведут к изменениям в системе языка. Например, на «поверхности» языковой системы русского языка наблюдается активное заимствование англоязычной лексики4, изменения в сфере сочетаемости (например, изменение предлога в сочетании на Украине—в Украине', частое использование в рекламной речи «новых» и не совсем удачных выражений — посмотрим, на что он реально способен *; экстремально комфортный *). В процессе трансформации находится и система английского языка. Мы становимся свидетелями серьезных изменений в морфологической и синтаксической системах, например: трансформация системы формообразования и словообразования в языке и рост частотности случаев конверсии и контаминации, которые делают менее значимыми морфологические признаки формы слова, усиление аналити-
ческой системности в образовании форм в глагольной парадигме 5, доминирование логических признаков при построении высказываний, о чем свидетельствует усложнение синтаксических структур английского предложения, особенно в письменной речи, представленной в таких разновидностях институционального общения, как политический, юридический, масс-медийный, научный дискурс и т. д.
Представляется, что в рамках процесса лингвокультурных преобразований можно выделить и другие, малоисследованные процессы, например, изменения форм представления информации посредством текста, металингвистических концептов дискурса, обусловленные трансформациями художественной формы в условиях межкультурной коммуникации — транспонирование (перемещение формы без существенных изменений содержания), транспозиция (трансформация, связанная с перестановкой содержательных компонентов в тексте) и адаптация (трансформация, предполагающая приспособление формы и смысла к новым коммуникативным условиям). В результате складываются условия для расширения сферы терминологического участия общих категорий лингвистики в рамках межкультурной коммуникации.
Все приведенные выше признаки изменения когнитивно-языковых систем принято включать в широкое поле коммуникативной компетенции, границы которого можно очертить и как диалектные (локальные), и как моноэтнокультурные (ограниченные функционированием языка в отдельно взятой лингвокультуре), и как полиэт-нокультурные (расширенные до общего пространства межкультурного взаимодействия).
Межкультурная компетенция расходится с общим определением коммуникативной компетенции «как комплекса умений, позволяющих адекватно оценить коммуникативную ситуацию, соотнести интенции с предполагаемым выбором вербальных и невербальных средств, воплотить в жизнь коммуникативное намерение и верифицировать результаты коммуникативного акта с помощью обратной связи»6, поскольку включает, наряду с языковой, дискурсивно-когнитивной, социо-куль-турной, семиотической, и кросс-кулътурную компетенцию, понимаемую как умение интерпретировать специфические для иной культуры сигналы готовности к общению, направлять общение в нужное русло, выбирать адекватную коммуникативной ситуации дистан-
цию, тему, форму общения, как умение чувствовать общий настрой собеседника на общение, умение учесть социальный статус и межкулыурные особенности его презентации, наличие высокой степени готовности к корректировке собственного коммуникативного поведения1. В число значимых компонентов для успешного межкультурного взаимодействия неизменно включаются речевые формулы, жанры общения. Однако в дальнейшем исследователи, к сожалению, рассматривают только устную сферу общения и анализируют характер совпадения/несовпадения лингвокультурных концептов и ценностей.
Как представляется, ситуация межкультурного взаимодействия (понимаемая широко — от устно-речевой до письменной разновидностей) включает и умение интерпретативного прочтения иноязычных речевых произведений институционального, бытового и бытийного содержания, что позволяет выделить весьма сложный объект лингвистического наблюдения — эстетическую форму текста, привлекаемую в типовые ситуации социального взаимодействия, которые обслуживает дискурс отдельной разновидности. Под эстетической формой текста автор понимает весь комплекс собственно лингвистических, этнокультурных и этносоциокогнитивных условий целостности и смысловой объемности текста как единицы лингвокультурной информации. Выбор термина «форма текста» для обозначения данного феномена объясняется тем обстоятельством, что форма текста материальна; это та «рабочая поверхность», от которой начинается любой линеарный и супралинеарный анализ текста. Данный термин имеет металингвистическое значение — это структура текста, организованного по определенным законам, система формальных и смысловых комплексов различной значимости, которые создают информативное поле текста, связанное с общим информативным пространством монокультуры и поликультурным пространством социума. В этом значении форма текста была и остается неразгаданной тайной лингвистики8.
В данной статье автор ставит скромную задачу — представить еще одно системное понимание текста как универсальной лингвокультурной формы представления смысла (в частности, речь пойдет о письменной разновидности литературной речи) и ее способности к этнокультурным и межкультурным трансформациям и адаптации.
Неоднократно подчеркивалось, что смысл имеет этноспецифические формы
представления в разных лингвокультурах9. Самыми яркими примерами уникальности формы являются стихотворные и юмористические формы, которые с трудом поддаются адаптации и трансформации в дискурсивном пространстве иной культуры. Так, многие в России знакомы с доброй детской сказкой о Винни Пухе, которую, как известно, в процессе перевода создал для нас Борис Заходер. Особую трудность вызывали у него, например, рифмовки, которыми сопровождаются приключения главного героя: не только смысл, но и форма не поддавались транспонированию в иную культуру, и автор создал их заново, адаптировав поэтическое звучание к системе темпо-ритма русской речи10. Еще более проблемными для трансформации в русскую лингвокультуру (как, впрочем, и в любую другую) считаются стихотворные формы из книг Льюиса Кэрролла: большинство из них идеально в плане синтаксической структуры поэтических строф, но в семантическом плане они алогичны и парадоксальны и.
В русской и английской культурах в жанре анекдота, наряду с особыми концептами (английский джентльмен, лошадь английского джентльмена, жадный шотландец и другие), выделяются и сходные (глупец-муж, язва-теща). Например, концепт теща там также становится смысловой доминантой текста анекдота. Вербализация негативного отношения, которое составляет эмотивную зону данного концепта, происходит в сходной по теме ситуации (отравление — poison), однако тональность литературной формы получает более мягкую адаптацию, о чем свидетельствует следующая фраза: «I am sorry, sir, but I need the doctor’s prescription with a seal attached. It is not allowed to sell poison upon one’s mother-in-law ’s photo presentation»'2. Как представляется, русский анекдот, в котором пациент жалуется психиатру на то, что у него по ночам в квартире «крокодилы кашляют», а доктор отвечает: «Так Вам, батенька, надо к ветеринару», теоретически может быть транспонирован в англоязычную языковую форму, но его смысл вряд ли получит адекватную адаптацию.
Однако в дискурсивном пространстве этнокультуры существует немало жестко-регламентированных форм (например, дипломатических, юридических, финансово-коммерческих и других деловых документов), степень стандартизации которых обусловлена их финансово-юридической силой и запрограммирована в каждом языке. Как показывает
сопоставительный анализ деловых документов и писем, в культурах делового общения многих стран сложились во многом сходные образцы — модели деловых контрактов, модели жестких жанров деловых писем. Общность форм деловых документов характеризуется их форматной композицией, нейтральным тоном изложения, недопускающим двусмысленного толкования фактов, сложным синтаксическим построением. Существенные различия наблюдаются при тематической и лексико-семантической адаптации смысла 13.
Представление о цельности и смысловой спаянности текста подкрепляется в теории текста выделением универсальной категории текстовой организации — композиции, под которой принято понимать построение художественного произведения, обусловленное его содержанием, характером и назначением и во многом определяющее его восприятие н. В лингвистической теории текста композиция отражает особый подход к тексту как речевому произведению, основанный на изучении правил соединения смысловых частей текста в единое целое: композиция — важнейший организующий компонент художественной формы, придающий произведению единство и цельность, соподчиняющий его элементы друг другу и целому. Законы композиции, складывающиеся в процессе художественной практики, эстетического познания действительности являются в той или иной мере отражением и обобщением объективных закономерностей и взаимосвязей явлений реального мира. Однако эти закономерности и взаимосвязи выступают в художественно претворенном виде, причем степень и характер их претворения и обобщения связаны с видом искусства, идеей и материалом произведения и др.15
Данная категория текста имеет универсальную значимость для смысловой и формально-функциональной цельности художественного текста, поскольку она задает организацию, расположение и связь разнородных компонентов художественной формы литературного произведения. Композиция включает расстановку и соотнесенность характеров, событий и поступков действующих лиц, чередование повествования, вставных рассказов и лирических отступлений, способов или ракурсов повествования, подробностей обстановки, поведения. Важнейшим аспектом композиции является также последовательность, в которой вводятся в текст компоненты изображаемого, временная и пространственная
организация литературного произведения как процесс обнаружения и развертывания художественного содержания. И, наконец, композиция включает в себя взаимную соотнесенность разных планов (уровней) литературной формы. Композиция завершает сложное единство и цельность произведения, становясь венцом художественной формы, которая всегда содержательна. «Композиция — это дисциплинирующая сила и организатор произведения. Ей поручено следить за тем, чтобы ничто не вырывалось в сторону, в собственный закон, а именно сопрягалось в целое и поворачивалось в дополнение его мысли... Поэтому она не принимает обычно ни логической выводимости и соподчинения, ни простой жизненной последовательности, хотя и бывает на нее похожа; ее цель — расположить все куски так, чтобы они замыкались в полное выражение идеи»16.
Универсальность композиции означает «пригодность» формы (каркаса) для использования в разных функциональных зонах и коммуникативных ситуациях. В формальноструктурном плане композиция была разработана еще в классических риториках античной культуры и дошла до наших дней как широко цитируемое положение о трехчастной структуре литературного произведения, чаще как сюжетное развитие (вступление, содержание, заключение), порой как аргу-ментативная организация (тезис, аргументы, следствие). В дискурсивном пространстве современной лингвокультуры понятие композиции расширилось. Системность эстетической формы текста рассматривают и как кон-текстно-вариативное чередование (повествование, описание, лирическое отступление и рассуждение, диалог и монолог и так далее), и как содержательно-вариативное чередование (главы, разделы, части, параграфы). В русле формально-структурного подхода принято анализировать тематическую структуру текста (тема-рематическое членение, референтную и тематическую структуры текста и их компоненты и так далее). Кроме того, в современной типологии дискурса различают композицию как жанрово ориентированную форму художественного текста и как форматно организованную форму институционального текста. Подобная дифференциация представляется необходимой, поскольку система художественных текстов строится по законам поэтики и эстетики, в отличие от системы институциональных текстов, организация (форма) которых стремится к сте-
реотипности и форматности, а, следовательно, для описания композиции этих разновидностей текста будет использоваться иная терминология. Смысловую основу композиции художественного текста составляют сюжет и мотив и их ценностная интерпретация в рамках жанра, а, следовательно, недосказанность и неоднозначность толкования смысла текста будет приветствоваться. Смысловую основу институционального текста составляют факты (события) и их логическая интерпретация в рамках социальной системы. Отсюда следует, что смысл, извлекаемый из форматного текста, должен быть однозначным и не допускает интерпретаций, именно поэтому о композиции письменных текстов (документов и писем), используемых в сфере институционального дискурса, говорят в терминах ГОСТа и стандарта делового документа.
Из предложенных выше рассуждений о значимом участии эстетической формы текста в составе дискурсивного стереотипа сознания следует, что при решении вопроса о композиционном устройстве текста исследователь сталкивается с вариативной интерпретацией формы текста, глубина которой зависит от числа факторов, включаемых в научное описание системности текста.
Современный дискурсивный подход к тексту предполагает его рассмотрение в инт-ра- и экстра-смысловом измерении. Интра-смысловое измерение текста — это послойный анализ смысловой организации текста в направлении от поверхностного уровня (уровня фраз и предложений, лексики) к его глубинной семантике, прагматике или подтексту. Экстра-смысловое измерение текста — интерпретация содержания текста в социальном (информативном) пространстве при его порождении или повторном воспроизведении.
Информативные тексты, в которых превалирует фактуальная информация (содержание текста однозначно и есть представление события), а также практически отсутствует подтекстовая информация, ориентированы на реализацию сиюминутных прагматических мотивов общения, они «хронотопичны», имеют стандартную форму и узкую вариативность выбора языковых средств. Их значимость в общем дискурсивном пространстве измеряется их информативной функцией в институциональном или бытовом общении. На уровне экстра-смысловой интерпретации подобная форма текста коррелирует с социокультурными зонами смысла (которые отве-
чают за введение в текстовое пространство таких компонентов, как сфера коммуникации, регистр и стиль речи, лингвистический образ создателя текста и других) и комму-никативно-прагматическими зонами смысла (которые регулируют выбор типа речевого акта и речевой ситуации в соответствии с прагматическими задачами общения, дозируют количество и качество информации в тексте, определяют импликатуры и пресуппозиции, набор стратегий и тактик речевого поведения). Тексты со стандартным форматом обслуживают типовые ситуации социального взаимодействия.
Художественный текст, погруженный в «жизнь», оказывается связанным с иными культурно-речевыми условиями общения. В нем фактуальная информация, которая представляет литературный сюжет и образ, теряет свою смысловую однозначность, размываются границы хронотопа. Она поддается дальнейшей интерпретации, в процессе которой фактуальные информативные пласты приобретают особую значимость, на их основе возникают смысловые доминанты и ценностные концепты, выражающие глубокое философское осмысление действительности и достижений культуры создателем текста (это направление анализа характеризует, в первую очередь, работу по интерпретации эстетико-художественных разновидностей текста). Экстра-смысловое измерение текста строится на интерпретации характера связи формы текста с содержанием, которое в него заложено автором.
Представление автора о мире и его мировоззрение отличается уникальностью, а поэтому эстетика художественной формы текста, созданного мастером слова, отличается внешним отсутствием стандартных форм. Однако было бы неверно утверждать, что художественная форма не обладает признаками стереотипности. Если бы это было так, то в теории литературы не сложилось бы представления о сходстве метода и средств представления сюжета по аналогии, которое называется литературным жанром. Иными словами, общее дискурсивное пространство оказывает регулирующее влияние на форму художественного произведения через семиотическую зону смысла, которая обладает этнокультурным фондом знаков и символов и придает фигурам речи и смысловым доминантам текста особую аксиологическую ценность.
Смысловое пространство художественного текста может быть рассмотрено как зона
соединения результатов интра- и экстра-смыс-лового анализа. Содержательное наполнение модели художественного текста будет существенно отличаться от текста институционального или бытового. Внутреннее пространство текста организуется соединением формы (выбранной композиционной модели) с семантическим содержанием, которое может иметь тема-рематическую или тематико-смысловую организацию и так далее. Анализ смыслового наполнения избранной автором художественной формы неизменно приводит исследователя к выводам об идейных концептах автора. В рамках информативного подхода к тексту художественному возможно выделение слоев различной по степени значимости для общей идеи информации (содержательно-фактуаль-ной, подтекстовой и концептуальной информации) и выделение тематических цепочек и смысловых доминант. Отдельно принято оценивать эстетическую ценность (поэтической) формы текста.
Композиционная целостность текста образуется сложно организованным набором конституентов, которые приобретают в рамках отдельной лингвокультуры статус стереотипной системы. Набор конституентов и их наполнение варьируется в зависимости от функции, которую форма текста выполняет в монокультурном коммуникативном поле. Множество коммуникативно значимых сфер задает вариативность композиционной формы текста и ее наполнения, однако выбор ограничен специфической культурной традицией.
В рамках ситуации взаимодействия культур значимость вопроса о дискурсивной компетенции существенно возрастает. Поскольку в системе каждой отдельной лингвокультуры складываются свои традиции и литературные формы, следует согласиться, что культура направляет и координирует «коллективное программирование сознания»17. Степень понимания и умения интерпретировать этнос-пецифическую форму текста (конвенциональные конкретизации-реализации формы, вытекающие из культурной традиции) влияет и на качество взаимопонимания в ситуации взаимодействия различных культур. Как представляется, процесс интерпретации текста в таких условиях усложняется, поскольку в сознании участника межкультурного взаимодействия должен сложиться стереотипный образ формы текста отдельного жанра как универсальной дискурсивной модели, а также представление о типовых различиях эстетических форм текстов, используемых в «своей» и «чужой»
лингвокультурах. Степень транспонирования, транспозиции и адаптации формы текста определяется рядом факторов культурного, со-циолингвопсихологического и прагматического разрядов. Жесткоформатные тексты (административно-распорядительные, коммерческие, дипломатические, юридические, технические) стремятся к однозначности, транспозиция формы и смысловая адаптация в них будут минимальны. Тексты фактологические (масс-медийные, научные, сюжетные) при сохранении общей композиции будут подвергаться смысловому транспонированию в разной степени, а тексты художественные допускают максимально свободное транспонирование информации с элементами транспозиции формы и адаптации смысла. На характер и качество лингвистических изменений оказывает влияние весь комплекс этнокультурных и этносоциокогнитивных условий целостности и смысловой объемности текста. Для художественного текста особое значение имеют такие зоны дискурсивного пространства, как зоны связанные с социо-культур-ной традицией (стереотипные и воспроизводимые речевые ситуации), зоны семиотической интерпретации знаков текста (система мифологии и прецедентных текстов), зоны, связанные с особенностями психолингвистической организацией речи (типология лингвистических личностей, типология форм вербализации речи и т. д.).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Исчерпывающие библиографические списки по данному вопросу содержатся в ряде работ, например: Залевская А.А. Введение в психолингвистику. М., 1999; Она же. Текст и его понимание. Тверь, 2001; Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002; Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М., 2003; Олянич А.В. Презентационная теория дискурса. Волгоград, 2004; и др. Практические наблюдения содержатся в многочисленных докторских и кандидатских диссертациях.
2 В данной статье автор не ставит задачу дать обзор современных работ, в которых предпринимаются успешные и не очень попытки сформулировать категориальный аппарат этого нового направления, отметим лишь ряд работ, которые сегодня представляют различные точки зрения на проблему в России: Астафурова Т.Н. Стратегии коммуникативного поведения в профессионально-значимых ситуациях межкультурного общения: Автореф. дис.... д-рапед. наук. М., 1997; Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией и Славянством. М.: Рари-
тет, 1997; Донец П.Н. Основы общей теории межкультурной коммуникации. Харьков, 2001; Иконникова Н.К. Современные западные концепции межкультурной коммуникации: (Модели индивидуального поведения в ситуации контакта культур): Дис. ... канд. филол. наук. М., 1994; Клюканов И.Э. Динамика межкультурного общения: системно-семиотическое исследование. Тверь, 1998; Леонтович О.А. Россия и США: Введение в межкультурную коммуникацию. Волгоград, 2003; Очерк американского коммуникативного поведения / Под ред. И. А. Стернина и М.А. Стерниной. Воронеж, 2001; Павловская А.В. Россия и Америка. Проблемы общения культур. М., 1998; Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000; Фурманова В.П. Межкультурная коммуникация и языковая прагматика в теории и практике преподавания иностранного языка: Дис.... д-ра пед. наук. М., 1994; Шамне Н.Л. Актуальные проблемы межкультурной коммуникации. Волгоград, 1999; Швейцер АД. Некоторые проблемы языковой политики в США // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1996. № 2. С. 11—16; и т. д.
3 Леонович О.А Указ. соч. С. 3.
4 Об этом свидетельствуют многочисленные работы, в частности см.: A Dictionary of European Anglicisms: A Usage Dictionary of Anglicisms in Sixteen European Languages. Oxford Uni Press, 2001; An Annotated Bibliography of European Anglicisms. Oxford University Press, 2002; English in Europe. Oxford University Press, 2002; a также: Максимова T.B. Словарь англицизмов (50—90-е гг. XX в.). Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1998; Она же. Заимствования в контексте лин-гвокультур: англо-русские параллели // Учен, зап. Таврич. нац. ун-та им. В. И. Вернадского. Вып. 15 (10). Симферополь, 2004. С. 100—103.
5 Максимова Т.В. Новые слова современного английского языка // Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации: Сб. науч. ст. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003. С. 4—11; Она же. Способы реализации словообразовательного потенциала в современном английском языке // Лингвистика и межкультурная коммуникация: (Материалы региональной научной конференции Поволжья и Северо-Кавказского региона, г. Волгоград). Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2004. С. 45—50; Максимова Т.В., Олянич А.В. Презентационная функция телескопического словообразования в англоязычной социальной коммуникации // Человек и культура: проблемы социальной коммуникации и межкультурного диалога: Сб. науч. тр. Т. 6. Тула, 2004. С. 122-129.
6 Леонтович О.А. Указ. соч. С. 50.
7 Там же. С. 53—54.
8 Несмотря на многолетний опыт плодотворных исследований в области теории текста, лингвистики текста, лингвопоэтики, функциональной стилистики и весьма популярного сегодня дискурс-анализа, в рамках которых анализируются различные смысловые и формаль-
ные комплексы и выделяются текстовые категории и дискурсивные конституенты, задача созданий типологии многообразных форм текста не была решена по ряду причин.
9 Эти формы различаются по степени спаянности конституентов и свободы выбора языковых средств.
10 Сравним английскую версию с русской: «Isn’t it funny / How a bear likes honey? / Buzz! Buzz! Buzz! / I wonder why he does?» = «Мишка очень любит мед / Почему же? Кто поймет? / В самом деле, почему / Мед так нравится ему?» (Milne A.A. Winnie-the-Pooh. Moscow: Radiga Publishers, 1983. С. 30)
11 Оригинальность формы знаменитой версии Jabberwocky («Бармаглот») заключается в том, что в ней сохранена синтаксическая структура предложения, ритмическая формула, представлены знаки детерминации существительных и глаголов, однако отсутствует смысл: «Twas brillig, and the slithy toves / Did gyre and gimble in the wabe: / All mimsy were the borogoves, / And the mome raths outgrabe». (Цит. по: Кэрролл JI. Алиса в стране чудес. М., 1991. С. 122). В русском вариан-
те переводчики, поддерживая жанр стихотворной головоломки, адаптируют форму текста и сохраняют морфолого-синтаксические показателя русского языка, сохраняя шутливый стиль алогизма: «Воркалось. Хливкме шорькм / Пырялись по нове, / И хрюкотааи зелюкм, / Как мюмзикм в мове». (Там же).
12 В русском варианте: «Простите, сэр, но чтобы купить мышьяк, нужен рецепт с печатью. Одной фотографии Вашей тещи, к сожалению, недостаточно».
13 Ильинова Е.Ю. Деловая документация и стратегии перевода деловых документов. Волгоград, 2004. С. 3—6.
14 См.: Толковый словарь русского языка: В4т./Подред. Д.Н. Ушакова Т. 1.М., 1935. С. 1430.
15 Там же.
16 Теория литературы: В 3 т. Кн. 3. М., 1965. С. 425. А также: Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970; Он же. Анализ поэтического текста. Л., 1972; Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970; Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. М., 1971.
17 Цит. по: Леонтович О. А. Указ. соч. С. 81.
