CC BY
151
Е.А. Долгина
О РОЛИ КОГНИТИВНОГО НАПРАВЛЕНИЯ
В СОВРЕМЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ АНГЛИЙСКОГО АРТИКЛЯ
В статье обосновывается применение когнитивного подхода к изучению английских артиклей, который позволяет определить их роль в системе языка как средства выражения грамматической категории существительного. Когнитивный анализ языкового материала предваряется подробным критическим обзором существующих методов исследования.
Ключевые слова: артикль, категоризация, абстракция, классификация, индивидуализация.
История изучения артиклей в английском языке характеризуется целым рядом особенностей, отличающих их от других языковых единиц. Во-первых, необходимо подчеркнуть неослабе-ваемый интерес языковедов к данной теме начиная с конца XVI в., что представлено обширной литературой, как зарубежной, так и отечественной, включающей научные труды и пособия по грамматике, к которой традиционно относятся артикли [Миронец 1969]. Во-вторых, все серьезные исследования артиклей, оставившие след в лингвистике, на которые опираются современные ученые, всегда учитывали связь языка и мышления, то есть, фактически, использовали когнитивный подход [Гийом, 1992; Есперсен 1958; Смир-ницкий 1959]. В-третьих, изучение артиклей отличается большой противоречивостью взглядов, особенно на системный статус артиклей в языке. В-четвертых, по-прежнему, сохраняется существенное отставание практики преподавания от теории, которое отмечалось исследователями артиклей почти 20 лет назад [Ахметова 1989]. Это выражается в том, что в общедоступных практических пособиях по английскому языку не отражены крупные достижения научной мысли в этой области. В них преобладает сугубо структурный подход, при котором артикли рассматриваются как языковые единицы, употребление которых обусловлено только языковыми, преимущественно лексико-грамматическими свойствами существительного и синтаксическими средствами построения фразы [Hewings 1999; Murphy 2002; Vince 1994].
Задачей настоящей статьи является обоснование необходимости применения и развития когнитивного подхода в артиклеведении и, в частности, при установлении языкового статуса английского артикля. В связи с этим предлагается рассмотрение целого ряда вопросов: определение сущности артикля как языковой единицы, количество форм в системе, его роль в комплексе «ар-
тикль + существительное», характер взаимоотношений компонентов внутри него, а также его категориальное значение.
Рассмотрим сначала существующее состояние артиклеведения по данной проблематике. Оно характеризуется противоборством двух основных теорий. Согласно первой, артикль представляет собой слово служебного характера с самостоятельным, хотя и ослабленным лексическим значением. На этом основании артикль считается разновидностью прилагательного или местоимения [Смир-ницкий 1959; Огуречникова 2006]. В комплексе с существительным образуется словосочетание, между компонентами которого устанавливается синтаксическая (атрибутивная) связь. Противоречивость и непоследовательность этой теории выявляется при включении в систему нулевого артикля, т.е. его значащее отсутствие, что означает рассмотрение «нулевого» слова. Такую постановку вопроса не принимают многочисленные сторонники противоположной теории артикля, согласно которой артикль является аффиксом, и, следовательно, имеет морфемный статус. При этом значащее отсутствие артикля считается нулевой морфемой. В этой связи комплекс артикля и существительного считается грамматической формой существительного, которая служит для выражения его категории [Ильиш 1948; Б1окЬ 1983]. Противоречивость данной теории и недостаток заключаются в том, что, несмотря на структурную раздельность компонентов данного комплекса и возможность включения в него определений в виде прилагательных или местоимений, самостоятельность артикля как слова не признается.
Указанные противоречия, как внутренние, присущие каждому из представленных взглядов, а также между ними, может, по-видимому, устранить третья точка зрения. Согласно ей артикль представляет собой служебное слово, по функции отличное от местоимения и прилагательного, которое является грамматическим показателем или опре-
делителем имени существительного. Иначе говоря, утверждается знаковая природа артикля [Ахме-това 1989; Терещенко 1985; Тымчук 2006]. В целом, комплекс «артикль + существительное» считается аналитической формой имени. В этом случае сохраняется грамматический подход к категории артикля, и подчеркивается его словесный, а не морфемный статус.
Рассмотрим подробнее каждую из указанных теорий артикля.
Теория артикля как слова с лексическим значением обнаруживается в грамматических справочниках уже с конца XVI в., в которых артикль рассматривался как адъективное местоимение [Миро-нец 1969]. В современной зарубежной лингвистике эта точка зрения, практически, отсутствует, тогда как в отечественной науке она достаточно распространена. Ее приверженцы ссылаются, в основном, на взгляды А.И. Смирницкого, который, подчеркивая значительно большую семантическую весомость местоимения по сравнению с артиклем, в частности, при сопоставлении определенного артикля и указательного местоимения that, указывал, тем не менее, на тождественность их функций в английском языке [Смирницкий 1959: 386].
Определения семантики артиклей, данные А.И. Смирницким, сразу же стали классическими и до сих пор не утратили своей значимости: «Определенному артиклю присуще значение индивидуализации. Он характеризует предмет, обозначаемый существительным, как известный конкретный предмет, выделяемый из всего класса однородных с ним предметов» [Смирницкий 1959: 380].
«Неопределенный артикль характеризует предмет, с названием которого он связан, как одного из представителей, любого представителя того или иного класса предметов... Это - артикль классифицирующий» [Смирницкий 1959: 382].
Именно функциональный подход, то есть функциональное сопоставление словесно выраженных форм a и the их отсутствию перед именем существительным позволил А.И Смирницкому ввести в систему нулевой артикль и определить его значение отвлечения. Таким образом было доказано значащее отсутствие артикля, «т.е. такое его отсутствие, которое соотносится и сопоставляется с наличием определенного или неопределенного артикля и которое, подобно им, выступает как несущее определенную семантическую нагрузку». Поскольку «нулевой артикль употребляется тогда, когда предмет, обозначаемый существительным, берется вне какого-либо соотнесения
и сопоставления с классом предметов, т.е. когда отсутствует как момент классификации, так и момент индивидуализации», «... основное значение, вносимое нулевым артиклем, - это полное отвлечение и абстрагирование от классификации и индивидуализации» [Смирницкий 1959: 382-383].
Включение нулевого артикля в систему и определение его функции является чрезвычайно важным этапом в артиклеведении. Но в то же время, оно указывает на явное противоречие в учении А.И. Смирницкого о лексическом статусе артикля, что признают даже его сторонники: ведь при отсутствии слова нет и лексического значения.
Однако особого внимания заслуживают работы, в которых это противоречие преодолевается, и теория получает дальнейшее развитие. Так, Н.Л. Огуречникова, вслед за А.И. Смирницким считающая артикли служебными словами с самостоятельным лексическим значением, проявляет последовательность и исключает нулевой артикль из системы. При этом значения определенного и неопределенного артиклей не связываются ею с индивидуализацией и классификацией. Утверждается, что они несут информацию «о количестве означаемого или содержании тех слов или словосочетаний, которые соответствуют артиклевым синтагмам» [Огуречникова 2006: 525]. Соответственно, лексическое значение определенного артикля состоит в передаче «информации о единичности синтагмы», тогда как лексическое значение неопределенного артикля - это «информация о неединичности (или множественности) синтагмы». Другими словами, по мнению Н.Л. Огуречни-ковой, артикль является показателем не отдельного существительного, а синтагмы, выделяя ее начало или левую границу. Утверждается, что поскольку артикль вообще не является обязательным элементом устойчивых синтаксических моделей, ставить вопрос о нулевом синтаксическом знаке неправомерно [Огуречникова 2006: 245]. К тому же нулевой артикль неспособен обозначить начало синтагмы.
Несмотря на то, что речь идет об указании артиклей на количественное содержание синтагмы или «указании на способ интерпретации соответствующего фрагмента текста» [Огуречникова 2006: 235], а также о том, что значения этих служебных слов не разложимы, что «сближает артикли с грамматическими показателями», об идеографической функции артикля, связанной «с выделением левой границы (или начала) синтагм», то есть, об их знаковых или семиотических функциях, в работе, тем не менее, настойчиво под-
черкивается именно лексический характер их значений [Огуречникова 2006: 530]. Таким образом, исключение из рассуждений одного противоречия компенсируется другим, не менее серьезным.
Что касается установления связи между значением количественности и артиклями, то с этим не только можно согласиться, но и можно говорить о выражении количественности как понятийной категории, коль скоро ее понятийное содержание может быть выражено самыми разнообразными средствами в английском языке. Более того, если бы Н.Л. Огуречникова признала знаковую природу артикля, то стало бы возможным (и необходимым) рассматривать нулевой знак как выражение необъятности или бесконечности количественного выражения или, по терминологии Хьюсона, «значения неограниченного понятия» [Hewson 1997: 101-111]. Добавим, что Н.Л. Огуречникова решительно отвергает возможность выражения ими грамматической категоризации и утверждает, что английские артикли следует рассматривать как «семантическую микросистему, выражающую количественность как семантический контраст в речи» [Огуречникова 2006: 531].
На аффиксальной (морфемной) природе артиклей настаивают, в основном, зарубежные лингвисты, в частности, Дж. Хокинс, С. Йотсукура, П. Кристоферсен, Дж. Хьюсон и др. [Hawkins 1978; Yotsukura 1970; Christophersen 1939; Hewson 1972]. В отечественной лингвистике высказывались похожие, но не столь категоричные мнения. Так, например Б. А. Ильиш считал, что английский артикль представляет собой переходный случай между словом и морфемой агглютинативного типа, а М.Я. Блох указывает на промежуточное положение артикля между морфемой и компонентом аналитической формы [Ильиш 1948: 120; Blokh 1983: 85].
Из-за очевидного противоречия данной теории с языковыми фактами, а именно отрицания структурной самостоятельности определенного и неопределенного артиклей, принять ее можно лишь частично. Целесообразным и ценным в ней является система артиклевых форм, включающая значащее отсутствие артикля, а, главное, рассмотрение комплекса «артикль + существительное» в качестве грамматической формы имени, в которой артикль является его показателем, детерминативом, т.е. знаком. Это и есть третья точка зрения на статус артикля, занимающая серединное положение между двумя представленными полярными теориями.
Знаковая сущность артикля проявляется, прежде всего, в теории дейксиса, которая восходит к О. Есперсену и Р. Якобсону [Есперсен 1958; Якобсон 1970]. Согласно исследованиям С.Г. Ах-метовой и Е.В. Тымчук, артикли представляют собой грамматические средства выражения понятийной категории-универсалии - определенности-неопределенности. Ее категориальным семиотическим содержанием является указание на смещение и фиксацию дейктической ориентации речи. Это означает, что система артиклей, состоящая из 3-х элементов, может смещать и фиксировать дейктическую ориентацию высказывания, соответственно, в направлении индивидуализации, что обозначается определенным артиклем, в направлении классификации, что передает неопределенный артикль, или же в направлении обобщения, что отражает нулевой артикль [Ахме-това 1989; Терещенко 1985; Тымчук 2006].
Артикли представляют собой дейктические слова или знаки-индексы, которые связывают высказывание с действительностью, т.е. «с предметами и лицами, находящимися в том или ином отношении к говорящему/пишущему» [Ахметова 1989: 2], и указывают, соответственно, на индивидуализацию, классификацию предмета мысли, обозначаемого именем, или же отвлечение от него. Утверждается, однако, что семиотика артиклей может проявляться только в случаях свободного варьирования, которое определяется исключительно намерением говорящего/пишущего либо индивидуализировать, либо классифицировать, либо абстрагировать предмет мысли. Напротив, во всякого рода «связанных» употреблениях, под влиянием морфо-синтаксических и лексико-фразеоло-гических факторов артикли считаются знаками-символами, приобретающими для выражения категории определенности-неопределенности собственное лексическое значение индивидуализации, классификации и абстракции [Тымчук 2006: 31].
С этой теорией нельзя согласиться из-за непоследовательности и противоречивости: в этом случае артикли лишаются таких конституирующих категориальных признаков знака, определяющих специфическое соотношение плана выражения и плана содержания, как освобождение от предметно-вещественного значения (disembodiment), функционирование по установлению (arbitrariness) и равенство каждой из поставленных в систему единиц самой себе (singularity) [Назарова 2003: 13-14].
О семиотике артикля правомерно говорить и в том случае, когда артикли считаются формо-
образующим служебным словом, служащим для выражения грамматической категории существительного, а их сочетание с именем представляет собой грамматическую форму. Так, Ю.С. Маслов называет ее категорией определенности-неопределенности [Маслов 1987: 272], М.В. Никитин -логико-грамматической категорией частного и общего [Никитин 1961: 57], Л.П. Винокурова -коммуникативно-грамматической, выражающей то же самое [Винокурова 1954: 38-53], М.Я. Блох - категорией детерминации существительного [Б1окЬ 1983: 85], Д. А. Штелинг - категорией репрезентации сообщаемого [Штелинг 1996: 83-100]. Иногда исследователи устанавливают соотношение между предлагаемой ими категорией и категорией или значением определенности и неопределенности. Так, М.В. Никитин считает, что «определенность и неопределенность существительного - понятия, частично сопряженные своими объемами с частным и общим в значении существительного, и были исходными пунктами в становлении системы артиклей [Никитин 1961: 66].
Хотя категориальный подход является, по-видимому, наиболее оправданным, результаты его применения пока не дали ясных и однозначных ответов на вопросы, составляющие предмет данной статьи.
Основными недостатками существующих теорий, на наш взгляд, являются, отсутствие четкого семантического противопоставления категориальных форм, неубедительность формулировок категориальных значений, и иногда исключение из системы значащего отсутствия артикля. Так, например, в концепции М.В. Никитина понятия частного и общего не могут рассматриваться как категориальные значения определенного и неопределенного артикля, так как между ними нет явного противопоставления: обе формы способны указывать как на частное, так и общее в значении существительного. Именно это противоречие заставляет М.В. Никитина говорить об ограниченности действия этой категории в языке и проявлении ее только при существительном в частной соотнесенности, а также исключении из ее поля действия существительных отвлеченных, вещественных, собирательных и имен собственных [Никитин 1961: 65]. Восприятие этой концепции осложняется также отсутствием каких-либо примеров употребления.
Аналогичное отсутствие четкого категориального разграничения обнаруживается и в концепции М.Я. Блоха, согласно которой артикли выражают категорию детерминации, конституи-
руемой противопоставлением идентификации (identification) и обобщения (non-identification, generalization) предмета. Идентификация выражается определенным артиклем, а обобщение - неопределенным и нулевым артиклями. В свою очередь, обобщение представлено оппозицией относительного обобщения (классификация), передаваемого как неопределенным, так и нулевым артиклями, и абсолютного обобщения, выражаемого нулевым артиклем. Хотя в сущности, определение значений, выражаемых тремя формами артикля, не отличается от определений значений, сформулированных А.И. Смирницким, трудно согласиться с предлагаемой терминологией. Во-первых, наряду с распространенным термином индивидуализация (individualization) М.Я. Блох использует в качестве синонима термин идентификация (а иногда и заменяет его полностью), который означает установление совпадения, идентичности, причисление предмета к классу идентичных ему предметов, т. е. классификацию. Иначе говоря, стирается грань между двумя принципиально разными мыслительными операциями, результатом которых являются соответствующие артиклевые формы, выполняющие столь разные языковые функции. Во-вторых, серьезное возражение вызывает термин обобщение (вместо отвлечения), так как обобщать предметы можно не только, классифицируя их и абстрагируясь от них, но и при индивидуализации. Понятно, что использование такой терминологии устраняет необходимое противопоставление категориальных значений [Blokh 1983: 81-83].
Категория репрезентации сообщаемого в работах Д.А. Штелинга строится на противопоставлении предметного и понятийного или денотативной сферы семантики и сигнификативной сферы семантики. Определенный артикль рассматривается как выразитель предметной или денотативной сферы семантики, а неопределенный артикль вместе со значащим отсутствием артикля считаются выразителями понятийного или сигнификативной сферы семантики. Несмотря на наличие трех составляющих элементов в системе, проводится не два, а одно противопоставление, и поэтому различия между функцией неопределенного артикля и значащего отсутствия практически не определены.
Как и в концепции М.В. Никитина, здесь имеется противоречие, на которое обращает внимание и сам автор. В отличие от определенного артикля, который относит высказывание к реальной действительности, передаваемой объективно, неопределенный артикль (как и значащее отсутствие
артикля) при существительном должен репрезентировать предмет не в его бытии, а как мысль или представление человека о нем. Это положение подтверждается следующим примером: A tree takes many years to reach full growth. Однако то же слово с неопределенным артиклем в другом предложении обозначает предмет именно в его бытии: I saw a tree in the distance [Штелинг 1996: 86-89].
Таким образом, и в этом случае следует констатировать отсутствие четкого категориального противопоставления и даже подвергнуть сомнению само существование категории репрезентации сообщаемого в такой формулировке. Кроме того, в отношении артиклей противопоставление предметного и понятийного не является оправданным, так как необходимо отличать сам предмет или означаемое, т.е. денотат (референт), с одной стороны, и представление о нем, которое передает в речи имя существительное с какой-либо формой артикля, с другой. Иначе говоря, все имеющиеся формы артикля являются показателями каких-либо представлений о предмете мысли.
Приведенный обзор позволяет сделать вывод о том, что, продолжая следовать данному (категориальному) подходу, требуется преодолеть указанные недостатки. В значительной степени этому может помочь применение и развитие когнитивного метода. Речь идет о необходимости принять во внимание процесс категоризации, который определяется способностью человека к абстрагированию и конкретизации и, таким образом, регулирует процесс познания в целом, а также приводит к формированию имен существительных [Кубрякова и др. 1996: 42]. Именно противопоставление и соотношение абстракции и конкретизации в англоязычном мышлении конституирует в данной части речи категорию артикля, призванную уточнять тип значения имени. Большинство существительных допускает 3 формы артикля, что означает наличие 3-х типов категориальных значений. Основной задачей исследования является их определение, хотя в общем виде они уже давно были обозначены и выражаются терминами индивидуализация, классификация, отвлечение (абстракция). Но они обозначают не только функции артиклей, но и определяют соответствующие мыслительные процессы, постоянно совершаемые носителями английского языка, которые в целом составляют процесс категоризации и находят выражение в значении имени существительного, образующего с тем или иным артиклем грамматическую аналитическую форму. Чтобы определить категориальное значение каждой
из них, необходимо выявить мыслительный механизм или операцию, лежащие в основе индивидуализации, классификации и абстрагирования.
При абстрагировании «мысль отвлекает нечто от непосредственно данного воспринимаемого представления и сохраняет для себя некую часть, чтобы использовать ее на последующих этапах мышления» [ФЭС 2001: 8]. При взаимодействии с обобщением, другой логической операцией, при которой происходит «выделение и фиксация относительно устойчивых, инвариантных свойств предметов и их отношений» [Психологический словарь 2006: 249], абстрагирование всегда основывается на противопоставлении категорий, обозначаемых существительными с нулевым артиклем:
Distance is less an affair of space than time. (S. Maugham).
He was never tormented by doubt of his own motives. Right and wrong stood for him as immutable as the two poles. He had never wandered in that twilight country where the nuances of evil and good cast their perplexing shadows. He had great determination and infinite patience. He was kind without being sentimental and meticulous for detail without losing sight of the whole. Looking at his career, no one could have called him brilliant. But if he was incapable of high intelligence he was equally incapable of stupidity (P.D. James).
В приведенных примерах процесс абстрагирования демонстрируют неизменно абстрактные имена. Однако его можно наблюдать и в употреблении существительных, наиболее часто называющих людей и предметы:
Man that is born of woman hath but a short time to live (The Bible).
'Bless you, George', said Miss Brimly, woman enough to believe him (J. Le Carre).
The woman in love attracts: lovers come in shoals or not at all. Eleonor Darcy is intelligent, of course, and intelligence in a woman does turn some men on, though not many. She thought that Hugo was no beauty, woman agreed, but he had charm (F. Weldon).
В первом примере внимание привлекает не столько гендерная оппозиция, сколько имплицитное противопоставление бессмертного Бога и смертных людей - мужчин и женщин. Именно это свойство людей подвергается абстрагированию и обобщению, так как оно отвлекается от других человеческих свойств и фиксируется в грамматических формах существительных man и woman с нулевым артиклем.
Во втором примере, взятом из диалога мужчины и женщины, хотя и сохраняется гендерная оппозиция, на этот раз категория, обозначаемая словом woman, предстает в виде женской интуиции или проницательности, т.е. особой способности женщин, иногда способной удивить лиц противоположного пола. Аналогичным является третий пример, так как в нем речь снова идет о естественной потребности женщин полагаться на чувства, а не на рациональное, логическое мышление, признаваемое, как правило, чисто мужским свойством. В данном случае противопоставление эксплицитно, так как обе полярные категории выражены лексически.
Данные примеры показывают процесс трансформации конкретного имени в абстрактное: какое-либо одно качество или свойство категории, обозначаемой существительным, выделяется в сознании говорящего/пишущего и противопоставляется другому качеству, закрепленному за другой категорией, выражаемой другим именем. Остальные качества, присущие этой категории, в расчет не принимаются или «подавляются» [Кубрякова, Ирисханова 2007: 249]. Вне рассмотрения остались, например, такие женские качества, как красота, нежность, слабость и другие, которые можно было бы противопоставить, мужской силе и грубости.
Не случайно, что результаты процессов абстракции и обобщения нередко выражаются в так называемых параллельных конструкциях:
Every morning of her life, rain or shine, Violet Aird walked to the village to collect, from Mrs Ishak's supermarket, two pints of milk, The Times, and any other small groceries and supplies needed for the sustenance of one elderly lady living on her own (R. Pilcher).
'I can't 'elp that. I been at sea, man and boy, for more than thirty years, and when a chap dies on a British ship he must 'ave a British funeral (S. Maugham).
She ordered her fish unflleted. Delicately and discreetly she parted_flesh _from bone (F. Weldon).
Конкретные имена rain/shine служат поляризации таких более абстрактных категорий, как bad weather - fine weather, существительные man/boy отражают оппозицию категорий maturity и youth, и, наконец, пара flesh - bone обозначает противопоставление the edible - the inedible.
Классификация является едва ли не основным познавательным процессом во всех видах взаимодействия человека с окружающим миром, так как благодаря ему человек идентифицирует предметы, явления и др. При взаимодействии с обобщением этот процесс основывается на мысли-
тельной операции сравнения: руководствуясь определенной точкой зрения, человек сравнивает предметы некоторой группы или класса, т.е. находит, выделяет и обозначает словом их «внешне одинаковые, общие свойства, которые могут стать содержанием понятия об этой группе или классе предметов» [Психологический словарь 2006: 249]. Грамматически этот процесс обозначается именем существительным с неопределенным артиклем:
I have never begun a novel with more misgiving. If I call it a novel it is only because I don't know what else to call it. I have little story to tell and I end neither with a death nor a marriage. Death ends all things and so is the comprehensive conclusion of a story, but marriage finishes it very properly too and the sophisticated are ill-advised to sneer at what is by convention termed a happy ending (S. Maugham).
Интересно, что категории death и marriage в приведенном примере как противопоставляются, т.е. подвергаются абстрагированию, так и сравниваются, т.е. классифицируются. Оба процесса реализуются в разных значениях соответствующих имен и разных артиклевых формах. Отметим, что противопоставление здесь не совпадает с общепринятым, таким как death - life или marriage -divorce, loneliness, «single blessedness», а является индивидуально-авторским. При взаимодействии абстрагирования и обобщения поляризуются наиболее типичные признаки категорий death и marriage, а именно вызываемые этими обстоятельствами чувства - печаль, тоска, с одной стороны, и радость, счастье, с другой. В конце романа читателя ожидает одно из этих переживаний, если полюбившийся герой или героиня уходит из жизни или же вступает в счастливый брак.
Когда эти же категории сравниваются, значения соответствующих имен сужаются до собственно событий - смерти и вступления в брак, которые означают в контексте два вида концовки литературного произведения - счастливую и несчастливую.
Как показывают примеры, в результате когнитивного процесса классификации содержание категории сужается до некоторого класса, в пределах которого допускается сравнение, и происходит переход от абстрактного к более конкретному: существительное приобретает более конкретный смысл, что обозначается неопределенным артиклем.
Подобно противопоставлению, сравнение может быть имплицитным:
Sorrow came - a gentle sorrow - but not at all in the shape of any disagreeable consciousness. Miss Taylor married. It was Miss Taylor's loss which first brought grief. It was on the wedding-day of this be-
loved friend that Emma first sat in mournful thought of any continuance. The wedding over, and the bride-people gone, her father and herself were left to dine together, with no prospect of a third to cheer a long evening. Her father composed himself to sleep after dinner, as usual, and she had then only to sit and think of what she had lost (J. Austen).
Разница в выборе артикля указывает на сужение категории sorrow (противопоставленной категории happiness) до ее разновидности, имплицитно сравниваемой, например, с глубокой печалью - a deep sorrow.
Под воздействием процесса классификации, имена собственные, существующие в любом языке для индивидуализации, переходят в разряд имен нарицательных:
How was she to bear the change? - It was true that her friend was going only half a mile from them; but Emma was aware that great must be the difference between a Mrs. Weston, only half a mile from them, and a Miss Taylor in the house; and with all her advantages, natural and domestic, she was now in great danger of suffering from intellectual solitude. She dearly loved her father, but he was no companion for her. He could not meet her in conversation, rational or playful (J. Austen).
Оба имени относятся к одному персонажу -бывшей гувернантке героини романа и одновременно ее близкой подруге, которая вышла замуж и переехала к мужу, естественно, взяв его имя. Используя неопределенные артикли, автор подчеркивает разницу между незамужней женщиной, более свободной и потому имеющей больше времени для проявления дружеских чувств, и замужней женщиной, более самостоятельной. Это необходимо для того, чтобы ярче показать переживания главной героини, которая, устроив судьбу своей подруги, фактически, лишилась с ней постоянного общения.
Индивидуализация или конкретизация - это мыслительный процесс, который никак не связан с операциями противопоставления и сравнения. В его основе лежит мыслительный механизм выделения предмета из набора предметов или дискретизации, а постоянным грамматическим обозначением является определенный артикль. Этот процесс выявляет еще большее, по сравнению с классификацией, сужение значения имени.
При взаимодействии индивидуализации с обобщением происходит конкретизация класса людей, предметов, понятий и т.д. Имя употребляется при этом в единственном числе:
But Venice, like Oxford, kept the background for romance, and to the true romantic, background was everything or almost everything (O. Wilde).
Но значительно чаще индивидуализация не связана с обобщением и направлена на уточнение отдельных людей и предметов:
She went down to the old man, still hugging his empty glass, and leaning over him, tenderly cajoled him to come with her (W.S. Maugham).
He frowned, moving to inspect the picture more closely. It was an oil painting of a child in a field of buttercups. The _ field was in the shadow, the sun shone on rocks and sea and the distant figures of two older girls (R. Pilcher).
Операцию выделения предмета может дополнять операция соположения:
The spirit is willing but the _flesh is weak.
He spent his life in pursuit of the pleasures of the _ flesh.
Подчеркнем, что категории spirit и flesh не противопоставляются друг другу, а выделяются и сополагаются как составляющие одно неделимое целое - человека, обладающего телом и духом, в первом случае того, кто произносит эту поговорку. Во втором примере та же операция соположения только подразумевается.
Анализ приведенного материала, в основу которого положен когнитивный подход, позволяет утверждать, что комплекс «артикль + существительное» представляет собой грамматическую форму имени существительного, которая указывает на результат совершения определенной мыслительной операции в сознании носителя английского языка и на тип категориального значения имени существительного. В зависимости от формы артикля оно может быть абстрактным, классифицированным или индивидуализированным. Артикли, таким образом, будучи грамматическими показателями или знаками, можно считать средствами выражения логико-грамматической категории абстракции-конкретизации существительных.
Грамматическая форма имени с нулевым артиклем (значащим отсутствием артикля) указывает на категориальное значение противопоставления, форма с неопределенным артиклем имеет категориальное значение сравнения, а категориальное значение формы с определенным артиклем - дискретизация.
Список литературы
Ахметова С. Г. Синтактика и прагматика английского артикля: Дис. ... д-ра филол. наук. М., 1989.
Винокурова Л. П. Грамматика английского языка. Л., 1954.
Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики: Пер. с фр. П.А. Скрелина / Под ред. Л.М. Скрелиной. М., 1992.
Есперсен О. Философия грамматики / Под ред. Б.А. Ильиша. М., 1958.
Ильиш Б.А. Современный английский язык, 1948. С. 120.
Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. С. 42.
Кубрякова Е.С., Ирисханова О.К. Языковое абстрагирование в наименованиях категорий // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 2007. Т. 66. № 2.
Маслов Ю.С. Введение в языкознание: Учебник для вузов. М.: Высшая школа, 1987.
Миронец Ю.А. История учений об артикле в грамматиках английского языка. Л., 1969.
Назарова Т.Б. Филология и семиотика. М.,
2003.
Никитин М.В. Категория артикля в английском языке. Фрунзе, 1961.
Огуречникова Н.Л. Английский артикль. К вопросу о количественности в языковом мышлении. М.: Наука, 2006.
Психологический словарь / Под ред. В.П. Зин-ченко и Б.Г. Мещерякова. М.: АСТ; Астрель; Транзиткнига, 2006.
Смирницкий А. И. Морфология английского языка. М., 1959.
Терещенко Е.В. Английский артикль в прагмалингвистическом освещении: Дис. ... канд. филол. наук. М., 1985.
Тымчук (Терещенко) Е.В. Общее и отдельное в артиклевой системе английского языка: Ав-тореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2006.
ФЭС - Философский энциклопедический словарь. M.: Инфра-М, 2001.
Штелинг Д.А. Грамматическая семантика английского языка. Фактор человека в языке. М., 1996.
Якобсон Р. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Новое в лингвистике. Вып. V. М., 1970.
Blokh M.Y. A Course in Theoretical English Grammar. M., 1983.
Christophersen P. The Articles. The Study of their Theory and Use in English. Copenhagen, London. 1939.
Hawkins A. J. Definiteness and Indefiniteness. A Study in Reference and Grammaticality Prediction. CroomHelm. London. 1978.
Hewson J. Article and Noun in English. The Hague-Mouton. 1972.
Hewson J. The evolution of definite and indefinite articles in English // Trends in Linguistics. Studies and Monographs 101. A Festschift for Jacek Fi-siak on his 60th Birthday / Eds. R. Hickey, S. Puppel. Offprint. Berlin, 1997.
Hewings M. Advanced Grammar in Use. Cambridge University Press, 1999.
Jespersen O. Language. Its Nature, Development and Origin. L., 1949.
Murphy R. English Grammar in Use. Cambridge University Press, 2002.
Vince M. Advanced language Practice. Mac-millan Heinemann, 1994.
Yotsukura S. The Articles in English. A Structural Analysis of Usage. Mouton. 1970.
Y.A. Dolgina
THE STUDY OF THE ARTICLES IN MODERN ENGLISH: A COGNITIVE APPROACH
The article seeks to prove the significance of a cognitive approach to the study of the English articles which allows the researcher to define their role in the language system as means of expressing a grammatical category of nouns. The cognitive analysis of the material is presented after a detailed critical survey of the state of the art.
Key words: article, categorization, abstraction, classification, individualization.
