CC BY
27
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 811. 351. 12
О ПРЕДИКАТИВНОЙ ФУНКЦИИ ПРИЧАСТИЙ
В АХВАХСКОМ ЯЗЫКЕ
®2010 Абдулаева И.А.
Дагестанский государственный педагогический университет
Статья посвящена исследованию предикативной функции причастий в бесписьменном ахвахском языке. Вопрос этот довольно сложный и вызывает споры у исследователей дагестанских языков. Ряд исследователей признает за причастиями предикативную функцию, а другие отрицают, признавая только атрибутивную. Анализ текстового материала позволяет нам утверждать, что ахвахским причастиям наряду с атрибутивностью присуща и предикативность.
The article deals with the study of the participle predicative function in the unwritten Akhvakh language. This problem is rather complex and causes the disputes between researchers of the Dagestan languages. The number of the researchers acknowledges the participles predicative functions, while others deny, acknowledging only their attributive function. The analysis of the text material allows us to confirm that predicativity ia a characteristic of the Akhvakh participles alongside with attributivity.
Ключевые слова: ахвахский язык, инфинитные формы глагола, финитные формы глагола, причастие, предикативные причастия, предикативность, атрибутивность, причастные конструкции, синтаксические функции, придаточные предложения.
Keywords: the Akhvakh language, infinitive verb forms, finitive verb forms, participles, predicative participles, predicativity, attributivity, participle constructions, synthax functions, subordinate clauses.
Причастие в дагестанских языках
- одна из сложнейших форм глагола, характеризующаяся
богатством формообразовательных возможностей и функциональных особенностей. В диахроническом плане в причастных формах исследуемого ахвахского языка прослеживаются значительные исторические изменения.
Реконструкция исходного состояния форм в большинстве случаев
возможна лишь при сравнении нынешнего материала с данными диалектов и говоров, а также близкородственных аваро-андийских языков.
Сложность причастий в ахвахском языке обусловлена рядом особенностей. Во-первых, это объясняется гибридным характером всех причастных образований, совмещающих в себе признаки глагола (семантика действия) и
имени прилагательного
(атрибутивность), во-вторых,
полифункциональностью самого причастия.
Близость причастий к
прилагательным по их
синтаксической функции при наличии некоторых показателей,
свойственных и глаголу, ставит их в ряде языков на особую позицию среди остального лексического состава, в частности, в
индоевропейских языках некоторые
исследователи квалифицируют
причастия как отдельную часть речи. Мнение И. И. Мещанинова,
признающего причастие «за весьма древнюю языковую форму, развившуюся, по-видимому,
параллельно глагольной, а может быть и даже предшествующую ей» подтверждается и на материале
ахвахского языка [6. С. 286]. К аналогичному выводу приходит и Ш. И. Микаилов, анализируя генезис суффикса прошедшего времени близкородственного аварского языка -р: «....-р в аварском языке, как наиболее древний показатель прошедшего времени, восходит к периоду существования еще прааварского языка и еще тогда дал начало образованию формы причастия прошедшего времени, сохранившего свой звуковой облик в неизменном виде во всех диалектах аварского языка» [7. С. 85].
Многие исследователи
дагестанских языков также отмечают древность причастной формы и ее значимость в развитии
грамматических категорий и словообразовательных форм. В частности, М.-С. М. Мусаев полагает, что в основе многих временных, лично-временных, модальных и лично-модальных глагольных форм современного даргинского языка лежат исторические причастия,
имеющие в своем истоке
структурную модель «первичная глагольная основа + классный суффикс» [8. С. 169].
Причастие - это отглагольная форма, обладающая признаками
глагола и прилагательного. Причастие близко к прилагательному и по своей морфологической
структуре. Формальное сходство ахвахского причастия с
прилагательным, прежде всего, в том, что оно, как и прилагательное, располагает краткой и полной формами. Вдобавок к этому причастие и прилагательное имеют общность в функционировании. Они передают сходную семантику: прилагательное - признак предмета и причастие - признак действия. Но признак действия или предмета, обозначаемый причастием, не является постоянным, а изменяется во времени.
Причастию ахвахского языка свойственны следующие
характеристики: а) переходность и непереходность (ма-ц1ц1адабе
«чищенный», ц1ц1аридабе
«пьющий»); б) временные формы настоящего и прошедшего (мац1ц1едабе чистящий», мац1ц1адабе «чищенный»); в) грамматический класс и число (б-ехида-бе «берущий»
- р-ехида-ре «берущие»); г) утвердительные и отрицательные формы (бехи-дабе «берущий» -бехи-кабе «не берущий»). Сходными с именем прилагательным признаками можно назвать: а)
употребление в роли определения; б) употребление в функции подлежащего, дополнения, при этом субстантивированное причастие склоняется по образцу имени прилагательного.
Основным функциональным и структурным признаком причастия в исследуемом языке является использование его в составе предложения в функции имен существительного и
прилагательного. Они образуют синтаксические конструкции,
аналогичные предложениям с глаголами, выступающими в функции сказуемого.
Кроме того, ахвахское причастие, как и глагол в функции сказуемого, в зависимости от семантики своей основы может иметь разный состав и характер построения
словосочетания. Эти специфические особенности объясняются
свойствами причастия,
выступающего во всех причастных конструкциях структурным и
смысловым центром. Довольно значимые отличия между такими моделями причастных
словосочетаний наблюдаются и в количественном составе
конструкций, и в формальнограмматических, а также
семантических взаимоотношениях компонентов, составляющих
причастные словосочетания.
Нередко у прилагательного и
причастия наблюдается
тождественность во многих
контекстуальных позициях. Она происходит в тех случаях, когда
отношения между членами
предложения складываются через причастную форму.
Рассматривая специфические особенности причастия в андийских языках, 3. М. Магомедбекова
отмечает: «Причастие употребляется не только как определение, но и как основной компонент для построения сложного предложения, точнее
предложения, которое заменяет
сложноподчиненное других языков, типа «сегодня пришедший
человек»..., «человек, который
пришел...» [3. С. 119]. Относительно
ахвахского причастия исследователь в другой работе пишет: «Причастные формы настоящего и будущего
времен не дифференцированы:
форма причастия настоящего
времени используется одновременно и как причастие будущего времени» [4. С. 103].
Причастие, имеющее свой субъект отдельно от субъекта сказуемого,
создает причастные обороты или специфические придаточные
предложения, которые
соответствуют русским придаточным предложениям.
Многие исследователи
дагестанских языков высказывались по поводу синтаксической характеристики причастных
конструкций. В последние годы в специальной литературе
высказывалось мнение, что для отдельной причастной формы и для причастной конструкции не
характерны предикативные функции. Но нельзя с уверенностью утверждать, что достаточных
оснований и веских аргументов
полностью отрицать наличие у причастий предикативных функций нет. Более того, исследователи аварского и других дагестанских языков признают наличие предикативности в синтаксических конструкциях с участием причастий. Приводимый ими иллюстративный материал подтверждает эти теоретические положения. На наш взгляд, эти теоретические положения вполне применимы и к ахвахскому причастию.
Причастия в ахвахском языке не создают сложных придаточных предложений, а являются лишь осложненными (или
распространенными) членами в составе простого предложения. Нам представляется, что это связано с отсутствием в исследуемых языках относительного местоимения
«который».
Однако традиционно аналогичные конструкции с причастием в своем составе в исследованиях синтаксиса рассматривались в целом как «определительные придаточные предложения».
На наш взгляд, предикативность достигается в отдельных ахвахских синтаксических конструкциях и с участием причастия при отсутствии в составе предложения финитной формы глагола:
Деде гьудуве ункада(ве) - «Я его накормил». Шуни вокъ1илъа(ве) ваша къел1а - «Не пришел вчера сын домой». Деде кь1адо ич1ада(бе) шиша
- «Я оделся».
Обычно причастие употребляется как простое определение к именным членам предложения. Однако, как и говорилось выше, оно употребляется и как стержневое звено для организации синтаксической
структуры, которое в дагестанских языках названо «осложненным определением».
Исследователь аварского языка М.-С. Д. Саидов утверждает, что причастие выступает в функции сказуемого: «Будучи определением, причастное выражение по своим внутренним отношениям подобно предложению; оно, следовательно, есть не просто определение, а есть придаточное определение, в котором
внутренние синтаксические
отношения развернуты до полной сложности отношений внутри предложения. Итак, сводя все сказанное до сих пор о функционировании причастия в развернутом определении, мы можем сказать, что причастие выполняет роль сказуемого развернутого определения» [10. С. 244]. В теоретическом аспекте
довольно значимо высказывание
ученого: «Причастие довольно часто встречается в качестве сказуемого повествовательного предложения, особенно в текстах сказок, исторических песен, в пословицах, поэтому и смысловое отличие его от обычного глагольного сказуемого
довольно отчетливо даже до сих пор» [10. С. 245].
Не соглашаясь с М.-С. Д. Саидовым и другими авароведами, 3. Г. Абдуллаев настаивает на том, что ни одно атрибутивное словосочетание с причастием не может быть названо предложением, так же, как нельзя квалифицировать само атрибутивное причастие как сказуемое» [1. С. 319]. Безусловно, 3. Г. Абдуллаев прав, если иметь в виду то, что это атрибутивное словосочетание, в составе которого имеется причастие. Ведь причастие может выступать не только в атрибутивной, но и в предикативной функции. Далее он пишет: «Префиксальная классная
координация с именем в именительном падеже, входящая в состав словосочетания, не может служить решающим признаком предикативности, причастие в таких словосочетаниях не может считаться таким же полноценным сказуемым, каким является, например, финитная форма глагола» [1. С. 319]. Отрицая наличие предикативности у аварских причастий, ученый признает за ними лишь одну атрибутивность. Однако иллюстративный материал и свежие выводы специалистов аварского языка по поводу предикативности причастия не вызывают у нас сомнения в значимости
теоретических положений П. К. Услара, А. С. Чикобава, А. А. Бокарева, М.-С. Д. Саидова, Д. С.
Самедова, М. И. Магомедова, 3. М. Маллаевой и др.
Анализ текстового материала ахвахского языка, в том числе и произведений устного народного творчества, еще раз доказывает правильность известного в специальной литературе мнения, признающего причастие за древнюю языковую форму. В этом же нас убеждает и употребление причастий в качестве сказуемого в устойчивых оборотах, приветствиях, пословицах и поговорках.
Вокъ1адаве вушадаве! - «С приездом! (букв. пришедший, вернувший)». Мик1иде решенахъу боц1ц1о-ц1ц1вала хъ1едабе - «Нельзя потакать детским капризам (букв. Ребенок с неба и луну со звездами может попросить)». Андо гъвидийи, инххе ххвидабе - «Все течет, все меняется и проходит (Люди говорят, река течет, журчит)».
В работе «Синтаксис аварского языка» А. А. Бокарев более точно, чем предыдущие исследователи, отметил стилистическую обусловленность предикативных причастий в дагестанских языках [2. С. 72]. Иногда это происходит в тех случаях, когда говорящий хочет придать своему рассказу особую эмоциональную окраску. Однако следует отметить, что предикативное причастие не всегда придает высказыванию
эмоциональную окраску. В ахвахском языке довольно часто его употребляют в предложении в качестве сказуемых простых или сложных предложений наравне с финитными формами глагола без каких-либо эмоциональных окрасок. Наиболее убедительно предикативность причастий без всяких окрасок, в отличие от финитных форм глагола, проявляется в
вопросительных предложениях: Мене гьаго татаххвадаве? - «Ты куда пропал?»; Лълъоде дуга мачадабе? -«От кого ты узнал?»; Лълъол1ира мене вокь1адаве? - «К кому ты подходил?». В этих вопросительных предложениях ахвахского языка причастия являются предикативами, и их вряд ли получится заменить соответствующими
финитными формами глагола.
В своих работах 3. М. Маллаева более корректно и с учетом
содержательных и формальных сторон относится к этой проблеме. Она, на наш взгляд, справедливо утверждает, что причастия в
аварском языке не имеют фиксированного места в
предложении. В зависимости от
позиции по отношению к имени существительному причастие может выполнять синтаксическую функцию определения (препозиция) или сказуемого (постпозиция). [5. С. 260].
Ср.: Деде белълъадабе гьани -«Мною покинутое село». Деде гьубе гьани белълъадабе - «Я покинул это село (мною это село покинуто)».
Следует отметить, что впервые в своей диссертационной работе М. М. Нурмагомедов и далее в монографических исследованиях 3. М. Маллаева отмечали, что некоторые формы, квалифицируемые исследователями аварского языка как причастие, вовсе не являются причастиями, а представляют собой древнюю языковую форму, которая совпала с нынешней формой причастия. Формально они совпали, но синтаксически различаются. В позиции перед именем
существительным в функции определения всегда выступает причастие, в позиции после имени существительного, в предикативной функции, выступают всегда финитные формы с классным показателем в ауслауте. Нам кажется, что не стоит отказываться и от такой постановки вопроса.
Примечания
Употребление причастий
ахвахского языка в предикативной функции 3. М. Магомедбекова рассматривает как зачатки личного спряжения: «В ахвахском языке (в северном диалекте) имеются зачатки личного спряжения» [3. С. 79]. В действительности, то, что исследователь считает зачатками личного спряжения, на самом деле формы причастий в предикативной функции. Употребление причастий в предикативной функции чаще встречается в некоторых
архаических диалектах аварского языка (закатальский, кусурский, анцухский), а также в гунзибском языке, что тоже квалифицируется исследователями как зачаточная форма личного спряжения [5. С. 261].
Таким образом, проанализировав имеющуюся научную литературу по данному вопросу и текстовой материал ахвахского языка, мы можем заключить, что: 1) в
исследованиях по кавказским языкам имеются разные точки зрения на происхождение данных форм глагола, которые полностью совпадают с причастиями; 2) ахвахским причастиям, помимо атрибутивной функции, присуща еще предикативная; 3)
рассматриваемые исследователями формы так называемого личного спряжения есть не что иное, как формы причастия в предикативной функции.
1. Абдуллаев 3. Г. Очерки по синтаксису даргинского языка. М., 1971. 2. Бокарев А. А. Синтаксис аварского языка. М.-А., 1949. 3. Магомедбекова 3. М. Причастие в аваро-андийских языках // ЕИКЯ. Т. XVI11—XIX. Тбилиси, 1992. 4. Магомедбекова 3. М. Ахвахский язык. Тбилиси, 1967. 5. Маллаева 3. М. Глагол аварского языка. Махачкала, 2007. 6. Мещанинов И. И. Глагол. Л., 1978. 7. Микаилов Ш. И. Сравнительно-историческая морфология аварских диалектов. Махачкала, 1964. 8. Мусаев М.-С. М. Роль причастий в формировании глагольного словоизменения даргинского языка // Отглагольные образования в иберийско-кавказских языках. Черкесск, 1989. 9. Нурмагомедов М. М. Структура глагола в аварском языке. Махачкала, 2000. 10. Саидов М.-С. Д. Роль причастия в развитии придаточного предложения в аварском языке // Язык и мышление. Т. XI. М.-Л., 1948.
Статья поступила в редакцию 18.04.2010 г.
