CC BY
149
И. В. Выдрин*
О праве граждан на осуществление местного самоуправления в контексте реформирования городских округов
Аннотация. В статье анализируются сущность и правовые признаки права граждан на осуществление местного самоуправления, которое соотносится с практикой участия населения муниципальных образований в решении различных вопросов местного значения. Особое значение данное право получило в связи с преобразованием городских округов, имеющих районное деление, составляющим суть новой муниципальной реформы в Российской Федерации.
Ключевые слова: право граждан на осуществление местного самоуправления, форма народовластия, население муниципального образования, городской округ с внутригородским делением.
001: 10.17803/1994-1471.2015.60.11.054-061
Местное самоуправление, ставшее чуть более 20 лет назад неотъемлемой институциональной компонентой государственно-общественной системы Российской Федерации, облечено в столь высокий ранг, что порой искренне удивляешься, как прежде наша страна обходилась без него и как существовала она без самоуправленческой идеи и практики. Отечественные пропагандисты и популяризаторы современного местного самоуправления многократно награждали его лестными эпитетами, вроде «цементирующего раствора государственной целостности»1 или «критической точки всей конструкции российской государственности»2, установили День местного самоуправления, но более всего убеждали нас в неисчерпаемом
1 Послание Президента РФ Б. Н. Ельцина Федеральному Собранию РФ. М., 1995. С. 29.
2 Становление новой российской государствен-
ности: реальность и перспективы (открытый доклад). М., 1996. С. 80.
потенциале муниципальной демократии, высочайшем градусе реализующейся в провинции гражданской инициативы. Именно этот аспект, названный судьей Конституционного Суда Н. С. Бондарем «субъективно-личностным началом местного самоуправления»3, нашел чрезвычайно широкое отражение в российском законодательстве в качестве права граждан на его осуществление.
Это субъективно-личностное начало сразу заиграло разными гранями. Оно проявилось то в качестве способа реализации посредством института местного самоуправления целого ряда гражданских прав, получивших к тому же высшее правовое выражение (ст. 32, 33, 40, 41, 43 Конституции РФ), то в значении права «нового поколения» — на осуществление местного самоуправления (ч. 2 ст. 3, ч. 1 ст. 130 Конституции РФ). Послед-
3 Бондарь Н. С. Местное самоуправление и конституционное правосудие: конституционализация муниципальной демократии в России. М., 2008. С. 49.
© Выдрин И. В., 2015
* Выдрин Игорь Вячеславович — доктор юридических наук, профессор заведующий кафедрой конституционного и муниципального права Уральского института экономики, управления и права (УИЭУиП) [inst-vidrin@mail.ru]
620096, Россия, г. Екатеринбург, ул. Луначарского, 194
нее близко «политическому» праву граждан на участие в управлении делами государства (ч. 1 ст. 32 Конституции РФ], соотносится с ним как часть и целое. На фиксации такого контекста данного права сказалось мощное влияние Европейской хартии местного самоуправления4, согласно которой право граждан на участие в ведении государственных дел лучше всего может быть осуществлено именно на местном уровне.
Право граждан на участие или осуществление местного самоуправления нашло отражение в текущем законодательстве страны, степень детализации которого в этом отношении постоянно нарастала. Закон от 6 июля 1991 г. № 1550-1 «О местном самоуправлении в РСФСР»5 только гарантировал всю полноту прав на участие в местном самоуправлении и не допускал каких-либо его ограничений по политическим, национальным, социальным и иным признакам. В последующем Федеральные законы «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» 1995 и 2003 гг. в максимальной мере конкретизировали это право, обговорив формы участия населения в осуществлении местных дел, гарантии этого участия и его допустимые ограничения. Федеральный закон от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»6 (далее — ФЗ № 131] распространил соответствующее право на иностранных граждан, постоянно или преимущественно проживающих в муниципальных образованиях, при наличии заключенных на этот счет международных договоров Российской Федерации с государствами, гражданами которых они являются. Далее оно нашло отражение в спе-
4 Федеральный закон от 11 апреля 1998 г. № 55-ФЗ «О ратификации Европейской хартии местного самоуправления» // Собрание законодательства РФ. 1998. № 15. Ст. 1695.
5 Закон РСФСР от 06.07.1991 № 1550-1 «О местном самоуправлении в РСФСР» // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 29. Ст. 1010.
6 Федеральный закон от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» // Собрание
законодательства РФ. 2003. № 40. Ст. 3822.
циальных законах, допустивших иностранцев к участию в местных выборах, наделивших их потенциальным правом поступления на муниципальную службу7.
Российское законодательство без преувеличения наводнено положениями о праве на осуществление местного самоуправления. Его отзвуки слышатся в законодательном определении данного института в качестве самостоятельного и под свою ответственность решения населением непосредственно (либо через муниципальные органы власти] вопросов местного значения (ст. 1 ФЗ № 131]. В этом определении отчетливо проступают зримые черты принципа народного суверенитета и формы народоправства, сформулированных Конституцией РФ (ч. 1—3 ст. 3]. Фактически ФЗ № 131 провозгласил население (жителей] муниципального образования основным субъектом самоуправленческих отношений, в чем старается убедить и нас, хотя всякий здравомыслящий человек понимает, что самоуправляться непросто даже в подъезде жилого дома, не говоря уже о муниципалитете, тем более крупном. Очевидно ведь, что местные заботы (на официальном языке — вопросы местного значения] — удел главным образом муниципальных властей в лице их органов и должностных лиц. В отличие от российского законодателя-идеалиста, прагматически настроенные европейцы считают местное самоуправление правом и способностью местных органов власти регламентировать значительную часть публичных дел и управлять ею, действуя в рамках закона и в интересах населения. Такой подход более реалистичен, он не вызывает отторжения, непонимания или же недоверия, которые нередко сопровождают официальное представление о местном самоуправлении в России.
В чем действительно не откажешь российскому законодателю, так это в его настойчивости доказать статус населения в ка-
7 См.: Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдумах граждан Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2002. № 24. Ст. 2253 ; Федеральный закон от 2 марта 2007 г. № 25-ФЗ «О муниципальной службе в Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ 2007. № 10. Ст. 1152.
честве главного субъекта самоуправленческих отношений. Эта мысль подается под разными соусами, прослеживается в самых разных положениях федерального законодательства. Так, в характеристике разных типов муниципальных образований всегда фиксируется, что это территория, в которой местное самоуправление осуществляется населением непосредственно или через органы муниципальной власти. Или же в оценке вопросов местного значения: их решение, дескать, осуществляется в первую очередь населением, а потом уже местными властями. И даже из определения муниципального правового акта следует то, что Н. С. Бондарь называет субъективно-личностным началом местного самоуправления, поскольку это решение (правовой акт) принимается в первую очередь непосредственно жителями (ст. 2 ФЗ № 131).
Наконец, с принятием ФЗ № 131 установлен широкий перечень форм муниципальной демократии, впервые официально разделенный на две группы: формы непосредственного осуществления (решения) и формы участия населения в осуществлении местного самоуправления. В первой группе сосредоточены муниципальные выборы и местные референдумы, голосование по отзыву депутата, выборного должностного лица, изменению границ и преобразованию муниципальных территорий, а также сходы граждан. Ко второй отнесены публичные слушания и опросы граждан, принадлежащая им правотворческая инициатива, территориальное общественное самоуправление, собрания и конференции граждан. И этот перечень отнюдь не исчерпывающий: граждане могут быть вовлечены в дела местного самоуправления посредством иных институтов прямой демократии, которые можно зафиксировать, например, в уставе муниципального образования или в законе субъекта Российской Федерации (ст. 33 ФЗ № 131).
Формы осуществления местного самоуправления отличает от форм участия населения в первую очередь юридическая сила принятых в их результате решений. Акты волеизъявления избирателей на выборах, при голосовании по преобразованию муниципалитета или изменению его границ, решения, принятые на местном референдуме
или сходе граждан, всегда подлежат обязательному исполнению и не нуждаются в утверждении органами государственной или муниципальной власти, тем более их должностными лицами. Исключением является только лишь судебная отмена принятых решений в случае нарушения требований законодательства при назначении, проведении или установлении итогов, скажем, местного референдума.
Еще одно, хотя и не столь очевидное отличие, прослеживается в степени обязательности различных форм муниципальной демократии. Что касается местных выборов, то они всегда обязательны и проводятся с определенной периодичностью по истечении срока полномочий выборных органов и должностных лиц местного самоуправления. Когда речь заходит о местном референдуме, то он как институт прямой демократии существует в большей степени гипотетически и в принципе может быть никогда не реализован на практике. Сход граждан в поселении с численностью жителей, обладающих избирательным правом, не более 100 человек должен проводиться с регулярностью заседаний замещаемого им представительного органа муниципального образования. В сущности, в таком муниципалитете местный бюджет и отчет о его исполнении принимается сходом граждан, равно как и иные вопросы местного значения, отнесенные к компетенции представительной власти. Словом, обязательность такой формы муниципальной демократии более чем очевидна. Публичные слушания тоже обязательны по определенному кругу вопросов, но их решения, в отличие от схода граждан, референдума и местных выборов, имеют рекомендательный характер, что снижает правовой и политический ресурс данного института. Точно такой же вывод может быть адресован опросам граждан, проведение которых, в отличие от публичных слушаний, не является обязательным.
Итак, право граждан на решение вопросов местного значения или участие в их решении может быть реализовано с разной степенью успеха. И это еще очень оптимистичный вывод. Более критический взгляд приводит к выводу, что единственным и, пожалуй, самым доступным способом полноцен-
ного участия граждан в осуществлении местного самоуправления являются все те же муниципальные выборы, на которых избиратель всегда желанный гость. Правда, у муниципальных выборов незавидное будущее в связи с попытками центральных и региональных властей навязать муниципалитетам модели власти, сужающие возможности непосредственного голосования. И это уже не перспектива, а реальность наших дней, поскольку количество муниципальных образований, отказывающихся от выборов мэров, постоянно растет. Не за горами время, когда муниципальные выборы будут ассоциироваться исключительно с избранием местных представительных органов.
Востребованы также обязательные институты прямого участия наподобие публичных слушаний, организуемых в особенности по нетривиальным вопросам муниципальной жизни. Такие мероприятия делают участниками слушаний действительно заинтересованных жителей, а не только сотрудников местных администраций, которые по негласным правилам составляют на практике основную массу слушателей. Все остальные публичные акции проводятся от случая к случаю и зачастую становятся предметом манипуляций со стороны самих властей, инициирующих по необходимости проведение того или иного публичного мероприятия.
Особенностью права граждан на местное самоуправление является его принадлежность к новому поколению так называемых политических прав. Данное право вызвано к жизни признанием местного самоуправления в качестве особой (территориальной] формы народовластия, основы конституционного строя России, средства реализации многих социально-экономических и политических прав россиян. Соответствующие качества местного самоуправления, а с ними и право граждан на его осуществление, получают законодательное закрепление, а во многих странах также и конституционное выражение. Значимость, а в определенной степени даже исключительность права граждан на местное самоуправление указывают на невозможность его отчуждения у отдельных граждан и у местных сообществ в целом.
Право на местное самоуправление находит выражение, с одной стороны, в способ-
ности института местного самоуправления содействовать гражданам в осуществлении отдельных прав, например на улучшение жилищных условий или получение образовательных услуг в сфере дошкольного и школьного обучения и воспитания. С другой стороны, право на осуществление местного самоуправления или участие в нем открывает населению потенциальный доступ к управлению собственным муниципальным образованием посредством выборов, референдумов, публичных слушаний и иных форм непосредственной демократии. В таком качестве право на местное самоуправление примыкает к общему конституционному праву граждан на управление делами государства, являясь его частью. Линию на последовательное расширение и углубление содержания права на местное самоуправление российский законодатель проводил неукоснительно, оттачивая и шлифуя разные грани данного права, переведя его регулирование из законодательства об общих принципах организации местного самоуправления в плоскость специализированных законодательных актов, к примеру о выборах или муниципальной службе.
Праву граждан на местное самоуправление корреспондирует обязанность властей защищать это право: «Органы и должностные лица местного самоуправления, — акцентирует внимание на этой связи Е. С. Шугри-на, — обязаны защищать право граждан на местное самоуправление всеми легитимными способами и средствами, в том числе в судебном порядке»8. Полагаем, что эта обязанность в принципе присуща и органам государственной власти.
Свою лепту в «возвеличивание» права граждан на местное самоуправление, в его толкование и защиту внес Конституционный Суд РФ, сформулировавший ряд выводов относительно содержания и значения данного права. В частности, оно, по мнению Суда, открывает для граждан возможность осуществления непосредственно или через органы местного самоуправления публичной власти в границах конкретного муниципального образования. Вывод, в общем, очевидный, под силу студентам-юристам, да к тому
8 Шугрина Е. С. Судебная защита местного самоуправления. М., 2010. С. 5.
же напрямую следующий из норм Конституции и текущего законодательства9. Правда, в середине 1990-х гг. любое, даже на первый взгляд излишне детальное разъяснение конституционного происхождения местного самоуправления было необходимо, поскольку его становление встретило упорное сопротивление на всех уровнях власти.
Другим суждением Суда стала сентенция о том, что население городских и сельских муниципалитетов не может быть лишено права на осуществление местного самоуправления, которое является формой его территориальной самоорганизации10. Желая усилить впечатление, Конституционный Суд не раз запускал в оборот наукообразный термин «местное сообщество» для обозначения главного субъекта самоуправленческих отношений: «Местное сообщество, — отмечает судья Н. С. Бондарь, — не только научно-теоретическое понятие, но и категория действующего права, имеющая признание в региональных и местных нормативных правовых актах». Но не федерального законодательства, которое пользуется общепризнанным, хотя и несколько пресным термином «население». Точка зрения Н. С. Бондаря связана, по всей видимости, с его научными увлечениями муниципальной тематикой. Для него местное сообщество — социально-территориальная основа муниципальной демократии и первичная социально-территориальная груп-
9 Постановление Конституционного Суда РФ от 30 ноября 2000 г. № 15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Устава (Основного закона) Курской области в редакции Закона Курской области от 22 марта 1999 г. «О внесении изменений и дополнений в устав (Основной закон) Курской области» // Собрание законодательства РФ. 2000. № 50. Ст. 4943.
10 См., например: постановление Конституционного Суда РФ от 24 января 1997 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности Закона Удмуртской Республики от 17 апреля 1996 г. "О системе органов государственной власти в Удмуртской Республике"» // Собрание законодательства РФ. 1997. № 42. Ст. 4902 ; постановление Конституционного Суда РФ от 11 ноября 2003 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений п. 2 ст. 81 Закона
Челябинской области "О бюджетном устройстве и бюджетном процессе в Челябинской области"» // Российская газета. 2003. 18 ноября.
па, субъект первичных самоуправленческих прав коллективного характера11.
Внимания заслуживает другое суждение конституционных судей, имеющее отношение к так называемому «курскому делу». Придавая повышенное значение праву граждан на местное самоуправление, Конституционный Суд прямо высказался, что любое изменение территориальных основ местного самоуправления не может привести к отказу от него в принципе, даже если это предусмотрено законом субъекта РФ и решено с непосредственным участием самих граждан в результате местного референдума. Именно это положение в свое время фиксировал устав Курской области. Суд отринул этот подход, заявив, что право граждан на осуществление местного самоуправления возникает на основании Конституции РФ и федерального закона и не может базироваться на волеизъявлении населения муниципального образования.
Действительно, это право возникает на основании нормативных положений, тем более — самой высшей пробы, но никак и ни под каким предлогом не может быть возведенной в абсолют правовой и управленческой обузой. Если бы было так, как говорит Конституционный Суд, невозможно было бы упразднение муниципальных образований. А ведь оно существует в российском законодательстве, причем примерно на тех же условиях, которые предусмотрел устав Курской области в конце 1990-х гг. Для сравнения: в уставе говорилось, что упразднение местного самоуправления допустимо, если решение отказаться «от реализации права на организацию местного самоуправления принято населением самостоятельно и добровольно через референдум». В ФЗ № 131 установлено, что упразднение поселений допускается на территориях с низкой плотностью населения и в труднодоступных местностях, при этом численность населения сельского муниципалитета составляет не более 100 человек, а решение об упразднении принято на сходе граждан (ст. 13.1). В чем различия признанных не соответствующими Конституции РФ положений устава этой области и действующих норм федерального закона? Их нет, просто федеральный законодатель
11 Бондарь Н. С. Указ. соч. С. 89—95.
давно отказался от этого, прямо скажем, не самого удачного вывода Конституционного Суда. Как отмечает Е. А. Кодина, помимо завуалированных случаев упразднения поселений, осуществляемых путем объединения муниципалитетов по процедуре преобразования, с декабря 2008 г. ФЗ № 131 признает прямую возможность упразднения сельских муниципальных образований12.
Право граждан на местное самоуправление, наверное, следует считать благом, но таким, которое при определенных обстоятельствах может обернуться серьезным негативом. Только так следует воспринимать московскую модель власти, где городские районы стали прибежищем государственных органов в лице управ районов и муниципальных структур в виде органов местного самоуправления. Одновременно районы приобрели двойной статус — административно-территориальных единиц столицы и ее же внутригородских муниципальных образований с одними и теми же наименованиями, границами и т.п. Такое соседство стало вынужденным, в том числе из-за жалоб отдельных москвичей на отсутствие у них права на осуществление местного самоуправления13. От муниципальных органов власти правительство Москвы отказаться не может (в силу требований закона], а от управ районов не хочет в силу опасности потерять собственный низовой уровень управления. Так и существует это нагромождение государственных и муниципальных структур, потребовавшее разграничения между ними полномочий, объектов собственности и т.д.
Особое звучание тема прав граждан на местное самоуправление получила в связи с новой муниципальной реформой, направленной на преобразование городов с районным делением. Вот вопрос, где население муниципалитетов, казалось бы, должно сказать веское слово относительно целесообразности дробления таких городов на самостоятельные муниципальные образования по количеству
12 См.: Комментарий к Федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» / под ред. И. В. Бабичева, Е. С. Шугриной. М., 2010. С. 88.
13 См. подробнее: Жихар Ю. П. Управа района в системе исполнительной власти города Москвы : авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2011.
административных районов в них. Это к тому же могло бы стать замечательной иллюстрацией оживления дремлющей муниципальной демократии, однако федеральный законодатель, предлагающий целую россыпь институтов прямого волеизъявления граждан, решения которых носят обязательный характер, в данном случае ограничивается скромным пожеланием об «учете мнения населения». Тут надо заметить, что ФЗ № 131 предусматривает проведение полноценного голосования жителей в случае преобразования муниципалитета (ст. 24], но законодатель намеренно не распространил процедуру голосования на случай изменения статуса городского округа на городской округ с внутригородским делением. Казалось бы, дело серьезное, связанное с крупными городами, являющимися, как принято говорить, «локомотивами» муниципального движения, а потому требующее ясной и недвусмысленной реакции людей.
Возникает вопрос: каким образом это мнение выявить и учесть? Федеральный законодатель возлагает его решение на субъекты РФ, которые в региональных законах должны определить механизм учета такого мнения. Есть регионы, которые не торопятся с принятием соответствующих законодательных актов, справедливо полагая, что в наше трудное время пускаться на сомнительные реформы, да к тому же с непонятными результатами, крайне рискованно. Есть и такие, кто подобные законы уже приняли (Челябинская, Свердловская области] или собираются принимать в текущем году (Самарская область], имея в виду последующие за ними конкретные действия. Общий подход региональных законодателей сводится к выработке таких форм учета мнения граждан, которые были бы минимально затратными и носили бы исключительно рекомендательный характер. В этом отношении самым подходящим вариантом являются публичные слушания, механизм проведения которых хорошо знаком и отработан в деталях. То, что мнение участников публичных слушаний — всего лишь рекомендации, тоже всех устраивает.
В Свердловской области, принявшей 5 ноября 2014 г. закон с труднопроизносимым названием «О выявлении мнения населения городского округа, расположенного на территории Свердловской области, в связи с на-
делением его статусом городского округа с внутригородским делением либо лишением городского округа статуса городского округа с внутригородским делением», пошли по другому пути. Закон предусмотрел три формы выявления мнения населения, которые можно комбинировать: народные слушания, публичные консультации и социологические исследования. Ни одна из этих форм федеральным законодательством не предусмотрена, позволят ли они объективно высказаться гражданам, выявить полноту их мнения, никого особенно не волнует. Несмотря на это, оспаривать положения закона в судебном порядке кажется бессмысленным, ведь ФЗ № 131 предусматривает возможность установления иных форм участия граждан в осуществлении местного самоуправления законами субъектов РФ (ст. 33), а кроме того, принятие подобного рода законов, как уже говорилось, санкционировано федеральным законодателем (ст. 13).
Закон Свердловской области до предела минимизирует разницу между публичными консультациями и социологическими исследованиями. И то и другое — сбор и изучение мнений граждан, зарегистрированных по месту их жительства на территории городского округа. Отличие в том, что при публичных консультациях мнения высказываются в ходе обсуждения вопроса на официальном сайте государственного органа Свердловской области в Интернете. Социологические исследования проводятся в форме социологического опроса, без упоминания каких-либо деталей на сей счет. Что касается народных слушаний, то это не более чем собрания граждан с целью публичного обсуждения вопроса о том, нужны ли в границах, к примеру, пока еще единого муниципального образования «город Екатеринбург» восемь новых муниципалитетов.
Инициаторами выявления мнения населения являются законодательное собрание, губернатор и правительство Свердловской области. При определенных обстоятельствах с инициативой данного вопроса может выступить председатель законодательного органа. Вот, собственно, и весь список инициаторов, в котором отсутствуют органы и должностные лица местного самоуправления, а главное — население муниципального образования. Фактически и юридически судьбу городских округов будут решать не сами муници-
палитеты в лице их жителей и органов местного самоуправления, а региональные органы государственной власти, в руках которых сосредоточен весь инструментарий осуществления очередной реформы местного самоуправления.
Иллюстрацией этого тезиса служит одна из статей комментируемого закона, определяющая «начинку» указов высшего должностного лица области в случае организации народных слушаний, публичных консультаций и социологических опросов. Губернатор, например, единолично определяет дату и сроки проведения таких исследований, устанавливает минимальную численность граждан, в них участвующих. В случае назначения народных слушаний (выбор форм учета мнения населения тоже целиком зависит от губернатора) он фиксирует порядок их проведения, дату, место и время организации, определяет государственный орган, ответственный за проведение таких слушаний.
Зато органы местного самоуправления обязаны оказывать региональной власти содействие, создавать условия для проведения заявленных мероприятий. Отодвинутые от решения вопросов статуса собственного города, определения его дальнейшей судьбы, они поставлены в зависимое и унизительное положение сторонних наблюдателей, этаких волонтеров на подхвате. В этой связи уместны слова академика А. И. Татаркина: «Если у чиновников и отдельных политиков есть желание что-либо изменить, то они по Конституции обязаны согласовать свои предложения с местным сообществом. Люди, проживающие на территории муниципалитетов, должны самостоятельно принимать решения, напрямую их касающиеся»14.
Таким образом, с одной стороны, мы имеем дело с чрезмерным усилением законодательного значения роли населения муниципального образования в решении вопросов местного значения. С другой стороны, при необходимости решения на практике действительно важных вопросов роль местного сообщества явно преуменьшается. Устранить это противоречие — задача и законодателя, и практиков.
14 Дорога, ведущая в никуда. Екатеринбуржцы начали массово выступать против расчленения города // Уральский рабочий. 2014. 6 ноября.
Библиография:
1. Бондарь Н. С. Местное самоуправление и конституционное правосудие: конституционализация муниципальной демократии в России. — М., 2008.
2. Дорога, ведущая в никуда. Екатеринбуржцы начали массово выступать против расчленения города // Уральский рабочий. 2014. 6 ноября.
3. Жихар Ю. П. Управа района в системе исполнительной власти города Москвы : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Челябинск, 2011.
4. Комментарий к Федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» / под ред. И. В. Бабичева, Е. С. Шугриной. — М., 2010.
5. Становление новой российской государственности: реальность и перспективы (открытый доклад). — М., 1996.
6. Шугрина Е. С. Судебная защита местного самоуправления. — М., 2010.
References (transliteration):
1. Bondar' N. S. Mestnoe samoupravlenie i konstitucionnoe pravosudie: konstitucionalizacija municipal'noj demokratii v Rossii. — M., 2008.
2. Doroga, vedushhaja v nikuda. Ekaterinburzhcy nachali massovo vystupat' protiv raschlenenija goroda // Ural'skij rabochij. — 2014. — 6 nojabrja.
3. Zhihar Ju. P. Uprava rajona v sisteme ispolnitel'noj vlasti goroda Moskvy : avtoref. dis. ... kand. jurid. nauk. — Cheljabinsk, 2011.
4. Kommentarij k Federal'nomu zakonu «Ob obshhih principah organizacii mestnogo samoupravlenija v Rossijs-koj Federacii» / pod red. I. V. Babicheva, E. S. Shugrinoj. — M., 2010.
5. Stanovlenie novoj rossijskoj gosudarstvennosti: real'nost' i perspektivy (otkrytyj doklad). — M., 1996.
6. Shugrina E. S. Sudebnaja zashhita mestnogo samoupravlenija. — M., 2010.
Материал поступил в редакцию 28 августа 2015 г..
ON THE RIGHT OF CITIZENS TO LOCAL SELF-GOVERNMENT IN THE CONTEXT
OF URBAN DISTRICTS REFORM
Bydrin, Igor Biacheslavovich - Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Constitutional and Municipal Law
of the Urals Institute of Economics, Management and Law (UIEML)
[inst-vidrin@mail.ru]
620096, Russia, Ekaterinburg, ul. Lunocharskogo, 194
Review. The Article provides an analysis of the nature and legal aspects of the right of citizens to exercise local self-government that is associated with the practice of local municipal citizens participating in resolving different local issues. This right has acquired a special meaning due to the reform of urban districts that are further subdivided into regions. This division constitutes the essence of the municipal reform in the Russian Federation.
Keywords: the right of citizens to exercise local self-government, form of democracy, locals of a municipality, urban district with intracity division.
