CC BY
35
УДК 811.161.1 ББК 81.411.2
О ПОСМЕРТНОЙ ПРАВКЕ В СОВРЕМЕННЫХ СОБРАНИЯХ СОЧИНЕНИЙ Н.С. ЛЕСКОВА
| Е.В. Гаева
Аннотация. В статье рассматриваются политические и гносеологические причины посмертной правки в современных изданиях художественных текстов Н.С. Лескова. По политическим причинам посмертная правка касается преимущественно религиозной сферы в издания текстов Н.С. Лескова советского периода. Гносеологическая правка прежде всего возникает из-за неумения некоторых текстологов работать со справочной литературой, а также из-за незнания языковых особенностей XIX века. В ряде случаев посмертная правка приводит к потере дополнительных стилистических оттенков. Иногда в современных изданиях можно встретить преднамеренную архаизацию стиля, не предполагавшуюся изначально автором. Но чаще всего ученые стремятся привести текст художественного произведения в соответствие с нормами современного литературного языка; при этом четких критериев нет, а потому грамматическая правка стиля проводится весьма непоследовательно. Здесь правке чаще подвергается словообразовательная структура слова. Подправка авторского текста может вылиться в ошибки и на пунктуационном уровне.
В издающемся с 1996 года при поддержке РГНФ «Полном собрании сочинений в 30 томах» Н.С. Лескова далеко не все тексты реально выверялись по прижизненным изданиям. Считаем, что в состав групп, ЭД^ издающих академические собрания сочинений, обязательно должен входить лингвист, являющийся специалистом в исторической лексикологии и грамматике определенного периода.
Ключевые слова: художественный текст, Н.С. Лесков, посмертная правка.
ABOUT POSTHUMOUS EDITING
IN NIKOLAI LESKOV'S MODERN COLLECTED WORKS
| E.V. Gaeva
Abstract. The article focuses on the political and epistemological reasons of posthumous changes in modern editions of literary texts by Nikolai Leskov.
For the political reasons posthumous editing concerns mainly religious area in publishing Leskov's texts of the Soviet period. Gnoseological editing
first of all arises because of inability of some textual critics to work with reference books, and also because of ignorance of language features of the XIX century. In some cases posthumous editing leads to the loss of additional stylistic features. Sometimes in modern editions it is possible to meet the deliberate arkhaization of style which wasn't assumed initially by the author. But most often scientists seek to bring the text of a work of art into accord with standards of the modern literary language with no clear criteria, and therefore grammatical editing of style is carried out very inconsistently. Here a derivational structure of the word is exposed to editing. Editing the text of a copyright may lead to punctuation mistakes.
In Leskov's "Collected works in 30 volumes" which have been published since 1996 with the assistance of RFH not all texts were actually verified according to lifetime editions. We consider that the structure of the groups publishing the academic collected works surely has to include a linguist who is the expert in historical lexicology and grammar of a certain period.
Keywords: artistic text, Nikolai Leskov, posthumous editing.
366
Еще в начале XX века В.И. Чернышев, неоднократно обращавшийся к теме посмертной правки наших писателей-классиков, писал: «Повторные издания русских писателей нередко отличаются невнимательностью издателей к печатным текстам, установленным при жизни писателя. Иногда дело доходит даже до подправок и подновлений старого текста редакторами, не вникающими в образ мыслей и выражений автора и воображающими ошибки там, где они просто не поняли текста. С большой самоуверенностью и смелостью такие редакторы исправляют авторов, а читатели и не подозревают, что у них в руках вместо перепечатки подлинника — реставрация, произведенная весьма неискусною рукою» [1, с. 279].
Как показывает анализ художественных произведений Н.С. Лескова, посмертная правка не редкость и в современных изданиях. Ее причины различны, но в первую очередь можно вычленить политические при-
чины (очень актуальные в советский период) и гносеологические причины (в данном случае слабое знание реалий XIX века).
В частности, на наш взгляд, именно политическими причинами объясняется замена лексемы агитация, зафиксированной в прижизненном собрании сочинений [2, т. 4, с. 424], фонетическим вариантом ажитация в современных публикациях романа «Некуда»: Розанов был у маркизы на минуточку и застал ее в страшной ажитации. Она сидела калачиком на оттоманке, крутила полосочку пахитосной соломинки и вся дергалась, как в родимце [3, т. 2, с. 369; 4, т. 4, с. 334; 5, т. 1, с. 347; 6, т. 4, с. 352]. Думается, что основная причина замены коренится в том, что сегодня в нашем сознании слово агитация связано исключительно с политической сферой, и составители предпочли просто подправить лесковский текст, хотя автор использовал единицу агитация в ее
исконном значении («волнение, возбуждение, беспокойство»), которое до сих пор сохраняется во французском языке (agitation) [7, с. 26].
Также по политическим причинам изменялись и даже выбрасывались лексемы, которые были семантически связаны с религиозной тематикой (причем не обязательно с христианской). В частности, в романе «Некуда» по антиклерикальным соображениям слово богодействие [2, т. 4, с. 394] в рецепте иерусалимского бальзама, который читает доктор Розанов, заменили на благодействие в издании 1956 года. И только такое начертание наблюдается теперь во всех публикациях: <...> помогает от всех скорбей душевных и вкупе телесных, внутреннее ево употребление да Будут Ю или АЪ до 15 капаиума а вта или воды вечер и заутра кто его употребит и самиам искуством1 чудное благодействие разумети Будет [3, т. 2, с. 343; 4, т. 4, с. 311; 5, т. 1, с. 323; 6, т. 4, с. 328].
В другом месте в современных публикациях этого же романа опущена лексема Божий, в итоге в собраниях сочинений Н.С. Лескова 1956-1958 гг., 1993 г. и продолжающегося с 1996 г. полного собрания сочинений окна смотрят уже не на свет Божий [2, т. 4, с. 612], а просто на свет: <...> четыре остальные <окна> с гражданскою самоуверенностью смотрели на свет только одними мелкошибчатыми дубовыми рамами с зеленоватыми стеклами [3, т. 2, с. 531; 5, т. 1, с. 494; 6, т. 4, с. 506]. Только в «Собрании сочине-
ний в 12 томах» 1989 года окна снова смотрят на свет божий2 [4, т. 4, с. 483]. Это является однозначным свидетельством, что составители данного издания действительно попытались обратиться к прижизненному собранию сочинений (правда, к сожалению, весьма непоследовательно) в отличие от составителей постсоветских «Собрания сочинений в 6 томах» 1993 г. и издающегося с 1996 г. «Полного собрания сочинений в 30 томах», которые явно использовали текст романа «Некуда» из «Собрания сочинений в 11 томах» 1956 г. без какой-либо сверки.
Поскольку после революции в значении лексем типа Бог, Господь и т.п. затушевывался сакральный смысл, в советском собрании сочинений Н.С. Лескова 1956—1958 гг. все эти слова начинаются со строчной буквы. А вот с 1989 г. на волне возвращения церкви «в лоно государства» составители кое-где исправили написание подобных слов, преимущественно понадеявшись на свой опыт и практически не заглядывая в дореволюционные публикации текстов Н.С. Лескова. В результате лексемы Бог, Господь, Создатель и производные теперь набраны с прописной буквы (и то не всегда), а малоизвестные сегодня слова, также относящиеся к церковной сфере и писавшиеся ранее с заглавной буквы, — со строчной. В примерах, приведенных ниже, дано написание по прижизненному собранию сочинений, графику в современных изданиях см. в примечаниях: <...> говоря: Отчу3 и
1 Так в тексте.
2 Лексема божий в данном издании напечатана со строчной буквы.
3 Простонародное название молитвы «Отче наш». Кстати, в данном случае требуются кавычки, поскольку это название («Отчу»).
368
помилуй мя, Боже4 <...> («Некуда») [2, т. 4, с. 69]; Он <...> радовался, что правительство разрешило теперь трудиться на пользу Слова Божия5 чужеземным евангелическим пасторам («На краю света») [2, т. 1, с. 381]; Торжествующие ламы уверяли, что уже все наше верховное правительство и сам наш Далай-Лама6, то есть митрополит, приняли буддийскую веру («На краю света») [2, т. 1, с. 410]; А Дмитрий Ростовский на Жен Мироносиц7 всем вельможам прямо в глаза сказал, что у нас в знатных людях не найти Христа <...> («Захудалый род») [2, т. 6, с. 140].
В прижизненных изданиях Н.С. Лескова можно также встретить напечатанные с прописной буквы иноязычные соответствия (нередко в русской графике) нашей лексеме Бог (латинское Deo; немецкое Gott; французское Dieu; польское Pan Bog): Сядьте же, дорогой сосед, поскорее к моему столу и напишите мне все это, по старой формуле, "cum Deo" («Мелочи архиерейской жизни») [8, с. 61]; О, мейн Гот! Дас ист шре-клих! - заговорила моя "прислуга" («Островитяне») [2, т. 3, с. 365]; Ей-Богу, говорит, занапрасно... вот Бог, Дье, Дье меня убей... - и тому подобное, и так горько, так горько бедный плачет, что всего меня
встревожил («Пигмей») [2, т. 2, с. 46]; Нон, Дьо ман гард, говорит, я это просто так, а ву ком вуле ву, и же ву зангаже в цукерьню - выпьемте по рюмочке высочайше утвержденного («Жидовская кувырколле-гия») [2, т. 7, с. 187]; Вот мы, например, первые такей революции не потршебуем: не в нашем характере. У нас земя купиона, альбо тож унаследована. Кажден повинен удоволь-ниться тим, цо ему Пан Бог дал, и благодарить Его («Некуда») [2, т. 4, с. 346]. В изданиях не только советского, но и постсоветского периода такой графики мы уже не находим.
Местоимения, стоящие на месте сакральных лексем, раньше тоже писались с прописной буквы: А Тот, Который имеет ключ Давидов: "от-верзаяй и никтоже отворит, за-творяяй и никтоже отверзет". Или ты Апокалипсис позабыл ? («На краю света») [2, т. 1, с. 409]; Авва Отче! не могу даже изнести Тебе покаяния, но Ты Сам сдвинул светильник мой с места, Сам и поручись за меня перед Собою! («На краю света») [2, т. 1, с. 444-445]; <...> не идет ли Он8 взять на свое святое рамо эту несчастную овцу, может быть невзначай проблеявшую Его имя («Владычный суд») [9, с. 106]. Сегодня составителями собраний сочинений такие местоимения игнорируются
4 Варианты написаний в современных изданиях: отчу, боже [3, т. 2, с. 62]; отчу, Боже [4, т. 4, с. 53; 5, т. 1, с. 61; 6, т. 4, с. 61].
5 Варианты написаний в современных изданиях: слова божия [3, т. 5, с. 451; 4, т. 1, с. 335]; слова Божия [5, т. 4, с. 391].
6 В современных источниках наблюдается написание лексемы со строчной буквы: далай-лама [3, т. 5, с. 476; 4, т. 1, с. 358; 5, т. 4, с. 415].
7 В современных изданиях зафиксировано написание со строчной буквы и через дефис: жен-мироносиц [3, т. 5, с. 122; 4, т. 6, с. 109].
8 Поскольку в прижизненной публикации местоимение Он выделено другим шрифтом, его написание с прописной буквы сохранилось и в современных публикациях [3, т. 6, с. 113; 4, т. 12, с. 285]. Однако местоимение Его в указанных изданиях напечатано со строчной.
вообще, в результате чего смысл текстов нередко затемняется.
В некоторых случаях вообще трудно объяснить, с какой целью производится правка церковных текстов. Сейчас эпиграф к рассказу «Па-губники» выглядит следующим образом: Горе миру от соблазнов, обоче горе человеку тому, им же соблазн приходит [5, т. 4, с. 266]. Однако в журнале «Новь» за 1885 год эпиграф напечатан несколько иначе: Горе миру от соблазн, обаче горе человеку тому, им же соблазн приходит [10, с. 124]. Данная фраза является неточной цитатой из церковнославянского варианта Евангелия от Матфея: Горе мЬру а(т) соблазнъ: нужда бо есть пршти соблазнамъ: обаче горе человеку тому, имже соблазнъ приходитъ [11, с. 1308].
Словоформа соблазн в начале фразы горе миру от соблазн <...> — это старая форма родительного падежа множественного числа у существительных мужского рода 11-го склонения, поэтому в данном случае хотя бы понятна попытка «перевести» невразумительную с точки зрения издателей фразу на современный лад, хотя остается только поражаться такому самоуправству. Но вот замена церковнославянского обаче («а, но, однако») [12, с. 360] несуществующим обоче вообще необъяснима.
Как свидетельствует приведенный выше материал, посмертная правка по политическим причинам преимущественно касается религиозной сферы в советский период издания текстов Н.С. Лескова. Областей, где проявляется правка по гносеологическим причинам, оказалось намного больше. Гносеологическая правка прежде всего возникает
из-за неумения (или нежелания) некоторых текстологов работать со справочной литературой (в первую очередь со словарями), а также из-за незнания языковых особенностей XIX века.
Ярким случаем правки по гносеологическим причинам может стать слово имя из рассказа Н.С. Лескова «Запечатленный ангел»: И что были за во имя разные и Деисусы, и Нерукотворенный Спас с омоченными власы, и преподобные, и мученики, и апостолы, а всего дивнее многоличные иконы с деяниями, каковые, например: Индикт, праздники, Страшный суд, Святцы, Соборы, Отечество, Шестоднев, Целеб-ник, Седмица с предстоящими <...> [3, т. 4, с. 323; 4, т. 1, с. 400; 5, т. 5, с. 225; 6, т. 12, с. 10]. Сомнительно, что читатели понимают, при чем здесь лексема имя с двумя самостоятельными предлогами подряд - за во (имя), противоречащими грамматической системе русского языка. На самом деле здесь было слово воимя с предлогом за: И что были за воимя разные <...> [2, т. 1, с. 467].
Если бы хоть один из составителей прежде, чем править или переиздавать испорченный лесковский текст, заглянул в словарь В.И. Даля, то нашел бы там это необычное несклоняемое существительное женского рода воимя с ударением на первом слоге, которое, как указывает словарь В.И. Даля, имело следующее значение: «образ, икона, изображение святого. Эту воимя мамынька выменяла» [13, т. 1, с. 564], то есть фраза в рассказе «Запечатленный ангел» в «переводе» на современный русский язык будет звучать так: «И что были за иконы разные <...>».
369
370
Знание данного факта позволяет далее задать вопрос о правильности постановки пунктуационных знаков: после выражения воимя разные просится двоеточие, после которого раскрывается, какие именно иконы были у старообрядцев. Думается, названия икон здесь написаны с прописной буквы вовсе не из сверхпочтительности, а потому, что в дореволюционных текстах не принято было заключать названия в кавычки: слова просто писали с большой буквы, в лучшем случае их набирали шрифтом, отличающимся от основного: Мы <...> передавали ей то какой-либо из наиболее нравившихся нам гротесков Калло, то баталию Ван-дер-Мейлена, то Рафаэлевское Святое семейство, гравированное Эде-линком (Маркевич. «Забытый вопрос») [14, с. 213];
Пархоменко, значительно улыбнувшись, вытащил из кармана несколько вчетверо свернутых листиков печатной бумаги, ударил ими шутя по голове Арапова и сказал:
— Семь дней всего как из Лондона.
- Что это: Колокол? («Некуда») [2, т. 4, с. 344-345].
Кстати, в прижизненной публикации текста «Запечатленный Ангел» слово Ангел в названии (и в самом тексте) набрано с прописной буквы (эта орфографическая особенность отсутствует в советских и постсоветских изданиях), что, по нашему мнению, просто указывает на повседневное наименование иконы (как лексема Отча в качестве простонародного названия молитвы «Отче наш»). Следовательно, в заголовке рассказа существительное ангел можно и даже необходимо не только
набирать с прописной буквы, но и заключать в кавычки: «Запечатленный "Ангел"». В этом случае мы уже из названия понимаем, что речь пойдет об иконе под названием «Ангел», которую «запечатлели», то есть отметили печатью в знак запрета.
Необъективную правку можно встретить и в рассказе «Несмертельный Голован»: На низком чердаке жили голландские куры и черный "шпанский" петух, который жил очень долго и считался "колдовской птицей". В нем Голован растил петуший камень, который пригоден на множество случаев: на то, чтобы счастье приносить, отнятое государство из неприятельских рук возвращать и старых людей на молодых переделывать. Этот камень зреет семь лет и созревает только тогда, когда петух пить перестанет [2, т. 2, с. 133].
В современных изданиях петуший камень созреет, когда птица перестанет уже не пить, а петь [3, т. 6, с. 356; 4, т. 2, с. 99; 5, т. 6, с. 201]. Исправление возникло, по-видимому, под влиянием 9-ой главы рассказа, где повествуется о цыганском безголосом (следовательно, который петь не может) петухе: Цыган и цыганка имели тут большую врачебную практику. У них на одном полозе был привязан за ногу большой безголосый "петух", из которого выходили по утрам камни, "двигавшие постельную силу" <...> [4, т. 2, с. 123]. Петух Голована и петух цыгана явно сопоставляются, ибо в обоих случаях речь идёт о петушьих камнях и о «постельной силе». По-видимому, это и послужило причиной правки глагола пить на петь. Однако такой правке противоречит
источник , который лег в основу рассказа, — «Прохладный вертоград»: Тот камень бывает найден в желудке валеного10 петуха, коли петух трех лет вален бывает, а после валения только бы жил седьмь лет; а чем бывает стар, тем будет лучше, а знать потому, как уже в петухе тот камень будет, тогда уже петух ничего не станет пить, а величеством бывает с бобово зерно [16, с. 161]. Кстати, обилие камней у цыганского петуха подчёркивает фальшивость тех лекарственных средств, которые предлагают простодушным покупателям цыган с цыганкой, поскольку, как мы видим, истинный петуший камень (один!) зреет в петухе минимум семь лет после того, как этого петуха в три года кастрируют. Другими словами, в рассказе настоящий петуший камень зрел только в «колдовской птице» Голована.
В ряде случаев посмертная правка приводит к потере дополнительных стилистических оттенков. Например, в прижизненной публикации рассказа «Загон» лексема аболиционист («стремящийся к отмене какой-либо меры или к уничтожению существующего закона, обычая и т. п.» [17, т. 1, вып. 1, с. 4]) имеет нетрадиционное написание: Александр Яковлевич Шкот - сын "старого Шкота" (Джемса), после которого у Перовского служили Веригин и известный "аболяционист" Жу-равский, - многократно рассказывал, какие хлопоты перенес его отец, желая научить русских му-
жиков пахать землю как следует <...> [18, с. 105].
В современных изданиях кавычки сохранились, но несколько искаженный вариант аболяционист уже заменен традиционным написанием аболиционист [3, т. 9, с. 358; 4, т. 12, с. 95]. Вообще-то любое слово, заключенное в кавычки, о чем-то должно сигнализировать. Может, о том, что данная лексема недавно вошла в речь автора, и он воспринимает ее как нечто чуждое? Нет. Форма аболиционист и раньше встречалась в произведениях Н.С. Лескова и не сопровождалась никакими кавычками: Княгиня слыхала и про Журавского и про "самоучного мещанина Семенова", которые оба впоследствии получили у нас оригинальную известность: первый как сотрудник Сперанского по изданию законов и потом искреннейший аболиционист, а второй как самоучка-астроном («Захудалый род») [2, т. 6, с. 186-187]; В гостях у них бывали только три человека: известный русский аболиционист Дмитрий Петрович Журавский, я и еще оригинальный, с виду совсем похожий на крестьянина человек, которого фамилия была Вигура, но все называли его "Фигура" («Фигура») [2, т. 7, с. 305]. Получается, что кавычки при слове аболиционист в рассказе «Загон» бессмысленны. Да, если не восстановить авторскую форму аболяционист. Только в таком варианте кавычки показывают, что подобное написание — не опечатка, а способ передачи легкой насмешки автора.
9 Подробнее об этом см. в нашей статье: Ковалева Е.В. Смертоносный «пупырух» // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - 2005. - № 1. - С. 96-107.
10 Кастрированного [15, т. 2, с. 13].
Аналогичная ситуация наблюдается и в воспоминаниях «Загадочный человек». В прижизненной публикации мы видим лексему жандар: За сим три месяца заключения Бенни окончились и русские жандары отвезли его на ту самую пограничную с Пруссиею станцию <...> [2, т. 8, с. 111]. В посмертных изданиях в этом предложении уже встречается слово жандарм [19, т. 28, с. 98; 3, т. 3, с. 368; 4, т. 8, с. 86; 6, т. 8, с. 91]. Составители, видимо, посчитали форму жандар опечаткой, а потому, исходя из контекста, заменили ее общепринятым вариантом. А вот в «Воительнице» лексическая единица жандар сохранилась без изменений:
Высоко они эту короватку, на самом на верху воза над комодой утвердили, но я вскарабкалась и села. Только что ж бы ты думал? Не успела я со двора выехать, как слышу, низок-то подо мною тресь-тресь-тресь.
"Ах, - думаю, - батюшки, ведь это я проваливаюсь!" И с этим словом хотела встать на ноги, да n-jn трах - и просунулась. Так верхом11 3'2 как жандар на одной тесемке и сижу [3, т. 1, с. 212; 4, т. 5, с. 238; 5, т. 5, с. 214; 6, т. 5, с. 379-380].
Почему текст «Воительницы» не подвергся изменениям? Да потому что, если знать содержание только этого рассказа, непонятно, с каким жандаром сравнивает себя Домна Платоновна. Например, лично для нас жандар в этом отрывке долгое время представлялся каким-то попугаем на веревочке. И подозреваем, что затруднения в толковании данной лексической единицы возникли не только у нас (недаром слово жан-
дар в комментариях не поясняется). Думается, что в воспоминаниях «Загадочный человек» необходимо восстановить авторскую форму. Хотя вообще-то слово жандар не является «авторским». Лексема эта встречается, например, в «Словаре русского языка, составленном Вторым отделением Императорской Академии наук» и имеет помету «простонар.» [17, т. 2, вып. 1, с. 217]. В этом же словаре зафиксировано немало и производных: жандарка, жандариха («жена жандарма»), жандарихин, жандаров, жандарский. Но, невзирая даже на фиксацию лексемы в толковом словаре, в тексте «Загадочного человека» мы наблюдаем правку, хотя нам кажется, что в данном случае включение народной формы жандар в авторскую речь опять-таки является способом передачи иронии автора.
Иногда в современных изданиях можно встретить преднамеренную архаизацию стиля, не предполагавшуюся изначально автором. В частности, в рапсодии «Юдоль» теперь можно увидеть личное местоимение оне, которое в литературе XVIII—XIX веков искусственно использовалось для обозначения форм женского рода во множественном числе: <...> но ведь наша княгиня... оне... больны мнением и, - извините, - по-русски я не смел бы сказать о своей госпоже, а скажу по-французски, - оне совсем как perroquete [3, т. 9, с. 302; 4, т. 11, с. 196]. Однако в прижизненном собрании сочинений в соответствующих местах стояло местоимение они [2, т. 11, с. 256], свидетельствующее только о подобострастном отношении говорящего к княгине.
В издающемся полном собрании сочинений отражена дореволюционная орфография: верьхом.
11
Но чаще всего ученые стремятся привести текст художественного произведения в соответствие с нормами современного литературного языка. В разумных пределах подобную правку можно признать уместной в изданиях для школьников, чтобы облегчить восприятие сложного для детей языка XIX века, но в собраниях сочинений, предназначенных для взрослых, необходимо сохранять оригинальный авторский язык12.
Как показывают наблюдения, четких критериев у «нормализаторов» нет (да и не все текстологи — сторонники такого подхода), а потому грамматическая правка стиля проводится весьма непоследовательно. Например, в прижизненном собрании сочинений можно прочитать: Покупали все это грабительским образом торгаши, которых называют "кошатниками" или "кошкодра-лами". Они покупают кошек и тут же их убивают о колесное шино телеги или о головашку саней («Юдоль») [2, т. 11, с. 214]. В современных же публикациях несклоняемое существительное шино заменено на склоняемую форму шина: Они покупают кошек и тут же их убивают о колесную шину телеги или о головашку саней [3, т. 9, с. 267; 4, т. 11, с. 164]. Причины исправления непонятны, поскольку контекст абсолютно прозрачен и в аналогичном случае в «Совместителях» несклоняемое существительное марли сохранилось, несмотря на то, что сейчас в обиходе используется склоняемое слово марля: <...> окна его были заслонены деревьями и кроме того заставлены
рамками, на которых была натянута темно-зеленая13 марли [2, т. 7, с. 340; 3, т. 7, с. 404; 4, т. 7, с. 252].
Чаще правке подвергается словообразовательная структура слова: сталкиваясь с ошибочной или редкой, с точки зрения ученого, формой, текстолог не долго думая заменяет ее, как ему кажется, более известной. Так, в современных собраниях сочинений в повести «Островитяне» зафиксирована форма бездомник: Навещая нас, бездомников, Фридрих Фридрихович являлся человеком самым простодушным и беспретенда-тельным: все ему, бывало, хорошо, что ни подашь; все ловко, где его ни посадишь [3, т. 3, с. 33-34; 4, т. 3, с. 305; 6, т. 6, с. 34]. Однако на самом деле в прижизненном собрании сочинений Н. Лескова использована лексема бездомовник [2, т. 3, с. 386], которая наряду с прилагательным бездомовный неоднократно встречается и в других произведениях этого автора, не исправляясь при этом: С тех пор Нестор Игнатьевич вел студенческую жизнь в Латинском квартале Парижа, то есть жил 3'3 бездомовником и отличался от прочих, истинных студентов только разве тем, что немножко чаще их просиживал вечера дома за книгою и реже таскался по ресторанам, кафе и балам Прадо («Обойденные») [2, т. 3, с. 89; 4, т. 3, с. 70-71; 6, т. 5, с. 116]; Вот и ты, поп Савелий, не бездомовник! И у тебя своя хатина будет <...> («Соборяне») [2, т. 1, с. 59; 3, т. 4, с. 53; 4, т. 1, с. 89; 5, т. 4, с. 123; 6, т. 11, с. 49]; Эти практиканты начали направлять бездомовных и
12 В данном случае мы не имеем в виду орфографию и пунктуацию, поскольку понять тексты в дореволюционной графике могут только специалисты.
13 В собрании сочинений 1956-1958 гг. данное прилагательное напечатано слитно: темнозеленая.
отбившихся от семейств женщин в типографии («Загадочный человек») [2, т. 8, с. 90; 3, т. 3, с. 350; 4, т. 8, с. 70; 6, т. 8, с. 75].
Близка к изложенной ситуации история со словом конституционалист в современных изданиях сатирических очерков «Смех и горе»: <...> все на себя печати поналожили: тот абсолютист, тот конституционалист, этот радикал... и каждый хочет, чтобы я держал его сторону... [3, т. 3, с. 525; 4, т. 5, с. 133; 6, т. 10, с. 134-135]. В отдельном издании 1880 года и в прижизненном собрании сочинений14 была употреблена форма конституционист [20, с. 211; 2, т. 5, с. 170]. Она не ошибочна и даже зафиксирована в наших толковых словарях: «Конституционист, а, м. Устар. То же, что конституционалист. Все политические партии - абсолютисты, конституционисты, республиканцы - одинаково восставали против этих попыток, которыми пролагался единственный путь к успокоению общества.
„-.. Черныш. Июльск. монархия» [21,
314 т. 5, с. 1317; 22, т. 8, с. 369]. К тому же данная форма не индивидуальна в своей словообразовательной модели: аболиционист, аннексионист, изоляционист, иллюзионист, импрессионист, интервенционист, инфекционист, коллаборационист, обструкционист, операционист, порционист, протекционист, ревизионист, революционист, эволюционист, экспансионист, экспрессионист, эмансипационист [23, с. 529].
Подправка авторского текста может вылиться в ошибки и на пунктуационном уровне. В частности, в ро-
мане «Обойденные» в прижизненном собрании сочинений есть следующее предложение: Немец откашлянулся с особенным чувством, с треском высморкался в синий бумажный платок гамбургского изготовления и приятельским тоном дорф-барби-ра произнес <...> [2, т. 3, с. 155]. В собрании сочинений 1989 года и в издающемся полном собрании сочинений Н.С. Лескова после глагола откашлянулся появился союз «и»: Немец откашлянулся и с особенным чувством, с треском высморкался в синий бумажный платок гамбургского изготовления и приятельским тоном дорф-барбира произнес <...> [4, т. 3, с. 124; 6, т. 5, с. 167]. В итоге несколько сместились смысловые акценты (словосочетание с особенным чувством теперь относится не к форме откашлянулся, а к форме высморкался) и появились ошибки в постановке знаков препинания при однородных сказуемых — откашлянулся и высморкался и произнес, в то время как в прижизненном издании все верно — откашлянулся, высморкался и произнес.
Столкнулись мы и со случаем, если можно так сказать, правки по «объективным» причинам. В рассказе «Умершее сословие» в современных изданиях встречается выражение алавастр мирры: В Трубецком была прелестна и достойна самого любовного наблюдения искренность его губернаторского величия: он его словно нес с собою повсеместно, как бы некий алавастр мирры, с постоянною заботливостью, чтобы кто-нибудь не подтолкнул его под локоть, чтобы сосуд не колыхнулся и
Другие прижизненные издания мы не имеем возможности проверить.
14
не расплескалось бы его содержимое [3, т. 8, с. 458; 4, т. 7, с. 428]. Однако в прижизненном собрании сочинений здесь было выражение алавастр мира [2, т. 7, с. 570] с «ижицей» после буквы «М». Единицы миро и мирра15 не являются родственными16 формами, хотя и используются преимущественно в церковной сфере. Однако почему произошла замена? Вероятнее всего, причина здесь коренится в омонимии, появившейся из-за орфографической реформы 1918 г. До этой реформы в русском языке было три слова, которые в современном написании совпали в форме родительного падежа единственного числа (мира): миръ («отсутствие ссоры, вражды, несогласия, войны» [13, т. 2, с. 857]), м1ръ («Вселенная; земной шар; род человеческий; община» [13, т. 2, с. 862]) и мvро («состав из разных благовонных веществ» [12, с. 325]). А потому текстологи, по-видимому, решили прояснить невольно появившееся «темное» место, заменив одну лексему на другую; не понятно только одно: почему нельзя было дать соответствующее пояснение исходной единицы в комментарии?
Особо хочется остановиться на издающемся с 1996 г. при поддержке РГНФ «Полном собрании сочинений в 30 томах» Н.С. Лескова, которое, как предполагается, будет считаться академическим. Материал, находящийся в данной статье, свидетельствует, что далеко не все тексты ре-
ально выверялись по прижизненным изданиям. Так, сомнения возникают по поводу следующих произведений Н.С. Лескова, опубликованных в полном собрании сочинений: «Некуда», «Островитяне», «Запечатленный "Ангел"», «Загадочный человек», «Смех и горе», «Обойденные». В то же время нельзя не признать, что в издающемся собрании сочинений есть художественные тексты, которые действительно скрупулезно были выверены текстологами.
В частности, в публикации рассказа «Овцебык» в собраниях сочинений 1956 и 1993 гг. наблюдается общепринятая форма министры: Возьмет горсть гороху, выберет что ни самые ядреные гороховины, да и рассажает их по свитке: "Вот это, говорит, самый набольший -король; а это, поменьше, - его министры с князьями; а это, еще поменьше, - баре, да купцы, да попы толстопузые; а вот это, - на горсть-то показывает, - это, говорит, мы, гречкосеи" [3, т. 1, с. 88; 5, т. 6, с. 95], хотя в прижизненном со- „-,.-брании сочинений напечатано ми-нистеры [2, т. 6, с. 314].
Исследователь Т.А. Ильяшенко, готовившая текст рассказа «Овцебык» к публикации в полном собрании сочинений, восстановила написание министеры [6, т. 2, с. 78], и в этом она абсолютно права, поскольку данная форма - обычный полонизм (minister), восходящий к немецкому
15 Миро - «состав из разных благовонных веществ <...>. В XVII в. употребляли для этой цели в России 53-55 разных благовонных веществ, а ныне 28 <...>» [12, с. 325]. Мирра - «смирна, вещество, состоящее из смолы и камеди, пахучее и горькое; добывается из дерева, растущего в Египте, Аравии и Нубии. Употреблялось для курения и умащения на пиршествах и в спальнях богатых женщин <...>, а в порошке и зернах клалась в складки платья. Ею бальзамировались тела умерших <...>» [12, с. 306-307].
16 Слово мирра всегда писалось через «И».
Minister. Полонизмы наряду с украинизмами (хотя полонизмов, конечно, меньше) — частые гости в лесков-ских текстах: Вот мы, например, первые такей революции не пот-ршебуем: не в нашем характере. У нас земя купиона альбо тож унаследована («Некуда») [6, т. 4, с. 346]; Пан Кошут! бондзь-ну пан ласков, зробь нам мазуречку... этакую. -Шульц закусил губу и проговорил: -Этакую, чтоб кровь старая заговорила («Островитяне») [6, т. 3, с. 408]; Напротив, этот мой приятель, после того, как я его выпорол, даже всем меня хвалил - трубою про меня трубил: "остро, говорит, постем-пуе, - але человек, бардзо почтивый" («Смех и горе») [6, т. 5, с. 190].
В другом месте опять-таки в рассказе «Овцебык» Т.А. Ильяшенко восстановила лесковскую форму сафьянный [2, т. 6, с. 319; 6, т. 2, с. 83], которая в собраниях сочинений 1956 и 1993 гг. почему-то заменена на сафьяновый [3, т. 1, с. 92; 5, т. 6, с. 99], хотя лексема сафьянный присутствует как в дореволюционных словарях 3/6 [24, ч. 5, с. 345; 25, т. 4, с. 93; 13, т. 4, с. 37], так и в словарях советского периода [21, т. 13, с. 203; 26, т. 4, с. 30; 27, с. 721].
В этом же рассказе Т.А. Илья-шенко, вернув исконное написание, избавила лесковский текст от грамматической ошибки, имеющейся в собраниях сочинений 1956—1958 и 1993 годов: Только через полгода прислал он матери двадцать пять рублей и письмо, в котором уведомлял нищенствующую старуху, что он пришел в Казань и поступил в тамошнюю духовную академию [3, т. 1, с. 33; 5, т. 6, с. 46]. В этом отрывке причастие нищенствующую вы-
бивается из своего окружения с грамматической точки зрения: причастие здесь настоящего времени, а все остальные глагольные формы (прислал, уведомлял, пришел, поступил) — прошедшего. И в предложениях до и после этой цитаты также используются формы прошедшего времени. Первоначально у Н.С. Лескова этого рассогласования времен не было, поскольку на самом деле автором была использована прошедшая форма причастия нищенствовавшую: Только через полгода прислал он матери 25 рублей и письмо, в котором уведомлял нищенствовавшую старуху, что он пришел в Казань и поступил в тамошнюю духовную академию [2, т. 6, с. 249]. Именно эту особенность и восстановила Т.А. Ильяшенко в «Полном собрании сочинений» [6, т. 2, с. 29].
Хотелось бы коснуться еще одной стороны посмертной правки, а именно списка исправлений, который обычно присутствует в научных изданиях. В «Полном собрании сочинений в 30 томах» не вся правка попадает в эти списки. Например, в рассказе «Котин доилец и Платони-да» еще со времен Н.С. Лескова печаталась форма воскрытие: Он <мотылек> сидел, высоко приподнявшись на тоненьких ножках, и то поднимал, то опускал свои крылышки, словно схимник, осеняющий воскрытиями своей мантии незамкнутую могилу [2, т. 6, с. 475; 3, т. 1, с. 255]. В издающемся «Полном собрании сочинений» Т.А. Ильяшенко абсолютно корректно исправила эту опечатку на лексему воскрылие [6, т. 7, с. 37] - «край, подол, пола верхней одежды» [13, т. 1, с. 608]. Однако среди исправлений данная прав-
ка не указана, только в начале примечаний глухо сказано, что «Печатается по тексту: Собрание сочинений Н.С. Лескова. Т. VI. СПб., 1890. С. 436-483, с исправлением опечаток по журнальной публикации» [6, т. 7, с. 679]. Цитату из этого собрания сочинений мы уже привели выше, так что обратимся к журнальной публикации. Если судить по библиографическому указателю госпожи Inès Muller de Morogues [28], единственный случай публикации рассказа в журнале — это в «Отечественных записках» за 1867 год в составе романтической хроники «Чающие движения воды». Однако в этой хронике отсутствует сравнение мотылька со схимником: Он <мотылек> сидел высоко приподнявшись на тоненьких ножках и то поднимал, то опускал свои крылышки [29, с. 219], а это значит, что исправление опечатки воскрытие на форму воскрылие была произведена текстологом самостоятельно при подготовке текста для «Полного собрания сочинений».
В целом можно заметить, что посмертная правка в первую очередь вызвана тем, что чаще всего подготовкой художественного текста второй половины XIX века к публикации занимается литературовед, который не является специалистом в лингвистической области. Поэтому мы считаем, что в состав групп, издающих академические собрания сочинений, обязательно должен входить и лингвист-историк, который, в частности, должен отвечать за «переложение» текста с дореволюционной орфографии (с пунктуацией это не всегда возможно) на современную.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Чернышев, В.И. Н.А. Некрасов при жизни и по смерти [Текст] / В.И. Чернышев // Чернышев В.И. Избранные труды : В 2 т.
- М. : Просвещение, 1970. - Т. 2. - С. 279293.
2. Лесков, Н.С. Собрание сочинений: В 10 т. [Текст] / Н.С. Лесков. - СПб. : Типография А.С. Суворина, 1889-1890.
3. Лесков, Н.С. Собрание сочинений: В 11 т. [Текст] / Н.С. Лесков. - М. : Гос. изд-во худож. литературы, 1956-1958.
4. Лесков, Н.С. Собрание сочинений: В 12 т. [Текст] / Н.С. Лесков. - М. : Правда, 1989.
5. Лесков, Н.С. Собрание сочинений: В 6 т. [Текст] / Н.С. Лесков. - М. : Экран, 1993.
6. Лесков, Н.С. Полное собрание сочинений: В 30 т. [Текст] / Н.С. Лесков. - М. : Терра, 1996.
7. Гак, Б.Г. Новый французско-русский словарь [Текст] / Б.Г. Гак, К.А. Ганшина. - М. : Русский язык, 1998.
8. Лесков, Н.С. Мелочи архиерейской жизни [Текст] / Н.С. Лесков. - СПб. : Издание книгопродавца И.Л. Тузова, 1880.
9. Лесков, Н.С. Очерки и рассказы [Текст] / Н.С. Лесков. - СПб. : Типография В.В. Комарова, 1892.
10. Лесков, Н.С. Пагубники [Текст] / Н.С. Лесков // Новь. - 1885. - Т. VII. - № 1. - 377 С. 124-143.
11. Библия: Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке [Текст]. - М. : Российское Библейское Общество, 1993.
12. Дьяченко, Г. Полный церковно-славянс-кий словарь [Текст] / Г. Дьяченко. - М. : Издательский отдел Московского Патриархата, 1993.
13. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. [Текст] / В.И. Даль.
- М. : Прогресс, Универс, 1994.
14. Маркевич, Б.М. На повороте. I. Забытый вопрос [Текст] / Б.М. Маркевич // Марке-вич Б.М. Полное собрание сочинений : В 11 т. - СПб. : Типография (бывшая) А.М. Котомина, 1885. - Т. 2.
15. Словарь русского языка XI-XVII веков [Текст]. - М. : Наука, 1975.
378
16. Русские простонародные травники и лечебники: Собрание медицинских рукописей XVI и XVII столетия. [Текст] / сост. В.М. Флоринский. - Казань : Тип. Имп. ун-та, 1879 (на обложке 1880).
17. Словарь русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии наук [Текст]. - СПб. ; Пт. ; Л., 1891-1929.
18. Лесков, Н.С. Загон [Текст] / Н.С. Лесков // Книжки «Недели». - 1893. - Кн. XI, ноябрь.
19. Лесков, Н.С. Полное собрание сочинений: В 36 т. [Текст] / Н.С. Лесков. - СПб. : Издание А.Ф. Маркса, 1902-1903.
20. Лесков, Н.С. Смех и горе [Текст] / Н.С. Лесков. - СПб. : Типография А.С. Суворина, 1880.
21. Словарь современного русского литературного языка : в 17 т. [Текст]. - М. ; Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.
22. Большой академический словарь русского языка [Текст]. - М. ; СПб.: Наука, 2004.
23. Обратный словарь русского языка [Текст]. - М. : Советская энциклопедия, 1974.
24. Словарь Академии Российской : в 6 ч. [Текст]. - СПб. : При Императорской Академии Наук, 1789-1794.
25. Словарь церковнославянского и русского языка, составленный Вторым отделением Императорской Академии Наук : в 4 т. [Текст]. - СПб. : В типографии Императорской Академии Наук, 1847.
26. Словарь русского языка: в 4 т. [Текст]. -М. : Русский язык, 1985-1988.
27. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М. : Азъ Ltd., 1992.
28. Morogues, I. L'œuvre journalistique et littéraire de N.S. Leskov [Text] / I. Morogues // Slavica Helvetica. Berne ; Francfort-s. Main ; New York, 1984. - Bd. 23.
29. Стебницкий, Н. Чающие движения воды [Текст] / Н. Стебницкий // Отечественные Записки. - 1867. - Т. CLXXI. - № 6. - С. 181225 ; № 7. С. 463-513 ; № 8. С. 601-639.
REFERENCES
1. Chernyshev V.I. N.A. Nekrasov pri zhizni i po smerti [Nekrasov during his life and after death], Izbrannye trudy: v 2 vol., M., Pros-veshchenie, 1970, vol. 2, рр. 279-293.
2. Leskov N.S. Sobranie sochinenii [Collected works] : v 10 vol., SPb., Tipografiya A.S. Suvorina, 1889-1890.
3. Leskov N.S. Sobranie sochinenii [Collected works] : v 11 vol., M., Gos. izd-vo khudozh. literatury, 1956-1958.
4. Leskov N.S. Sobranie sochinenii [Collected works] : v 12 vol., M., Pravda, 1989.
5. Leskov N.S. Sobranie sochinenii [Collected works] : v 6 vol., M., Ekran, 1993.
6. Leskov N.S. Polnoe sobranie sochinenii [Complete works] : in 30 vol., M., Terra, 1996—.
7. Gak B.G., Ganshina K.A. Novyi frantsuzs-ko-russkii slovar' [New French-Russian dictionary], M., Russkii yazyk, 1998, 1195 p.
8. Leskov N.S. Melochi arkhiereiskoi zhizni [Trifles of hierarchal life], SPb., Izdanie knigoprodavtsa I.L. Tuzova, 1880, 296 p.
9. Leskov N.S. Ocherki i rasskazy [Essays and short stories], SPb., Tipografiya V.V. Koma-rova, 1892, 132 + 59 p.
10. Leskov N.S. Pagubniki [Destroyers], Nov', 1885, vol. VII, No 1. pp. 124-143.
11. Bibliya: Knigi Svyashchennogo pisaniya Vetkhogo i Novogo Zaveta na tserkovno-slavyanskom yazyke [The Bible], M., Ros-siiskoe Bibleiskoe Obshchestvo, 1993, 1660 p.
12. D'yachenko G. Polnyi tserkovno-slavyanskii slovar' [Full church slavic dictionary], M., Izdatel'skii otdel Moskovskogo Patriarkhata, 1993, 1120 p.
13. Dal' V.I. Tolkovyi slovar' zhivogo velikoru-sskogo yazyka [Explanatory dictionary of the Russian language] : v 4 vol., M., Progress, Univers, 1994.
14. Markevich B.M. Na povorote. I. Zabytyi vo-pros [On the turn. A forgotten issue], Polnoe sobranie sochinenii: v 11 vol., SPb., Tipografiya (byvshaya) A.M. Kotomina, 1885, vol. 2, 385 p.
15. Slovar' russkogo yazyka XI-XVII vekov [Russian dictionary XI-XVII centuries], M., Nauka, 1975-.
16. Russkie prostonarodnye travniki i lechebni-ki: Sobranie meditsinskikh rukopisei XVI i XVII stoletiya [Russian vernacular herbalists : a Collection of medical manuals of the sixteenth and seventeenth centuries], Sostavitel'
V.M. Florinskii, Kazan', Tipografiya Imper-atorskogo un-ta, 1879 [na oblozhke 1880], XVIII + 240 p.
17. Slovar' russkogo yazyka, sostavlennyi Vto-rym otdeleniem Imperatorskoi Akademii nauk [Russian dictionary, compiled by the Second branch of the Imperial Academy of sciences], SPb.-Pt.-L., 1891-1929.
18. Leskov N.S. Zagon [Corral], Knizhki «Ne-deli», 1893, vol. XI, Nov.
19. Leskov N.S. Polnoe sobranie sochinenii [Collected works] : v 36 vol., SPb., Izdanie A.F. Marksa, 1902-1903.
20. Leskov N.S. Smekh i gore [Laughter and sorrow], SPb., Tipografiya A. S. Suvorina, 1880, 274 p.
21. Slovar' sovremennogo russkogo literaturno-go yazyka [Dictionary of modern Russian literary language] : v 17 vol., M.-L., Izd-vo AN SSSR, 1950-1965.
22. Bol'shoi akademicheskii slovar' russkogo yazyka [Great academic dictionary of the Russian language], M.-SPb., Nauka, 2004-.
23. Obratnyi slovar' russkogo yazyka [Reverse dictionary of the Russian language], M., Sovetskaya entsiklopediya, 1974, 944 p.
24. Slovar' Akademii Rossiiskoi [Dictionary of the Russian Academy] : v 6 vol., SPb., Pri Imperatorskoi Akademii Nauk, 1789-1794.
25. Slovar' tserkovnoslavyanskogo i russkogo yazyka, sostavlennyi Vtorym otdeleniem Imperatorskoi Akademii Nauk [Dictionary of Church Slavonic and Russian language, compiled by the Second branch of the Imperial Academy of Sciences] : v 4 vol., SPb., V tipografii Imperatorskoi Akademii Nauk, 1847.
26. Slovar' russkogo yazyka [Russian dictionary] : v 4 vol., M., Russkii yazyk, 19851988.
27. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyi sl-ovar' russkogo yazyka [Dictionary of Russian language], M., "Az" Ltd., 1992, 960 p.
28. Morogues I. L'œuvre journalistique et littéraire de N. S. Leskov, Slavica Helvetica, Bd. 23, Berne; Francfort-s. Main; New York, 1984, 170 p.
29. Stebnitskii N. Chayushchie dvizheniya vody [Hoping for the movement of water], Otechestvennye Zapiski, 1867, vol. CLXXI, No 6, pp. 181-225; No 7, pp. 463-513; No 8, pp. 601-639.
Гаева Елена Владимировна, кандидат филологических наук, доцент кафедры общего языкознания Курганского государственного университета, antiq@rambler.ru Gaeva E.V., PhD in Philology, Associate Professor, General Linguistics Department, Kurgan State University, antiq@rambler.ru
379
