CC BY
88
О последних изменениях и дополнениях, внесенных
в ст. 158, 1593, 1596 УК РФ
О. М. ИВАНОВА,
старший следователь 6 отдела Главного следственного управления
ГУ МВД России по г. Москве E-mail: iom20141985@mail.ru
М. Г. ИВАНОВ,
заведующий кафедрой уголовного права и судопроизводства Чебоксарского кооперативного института (филиала) Российского университета кооперации,
кандидат юридических наук, доцент E-mail: imkafedra54@mail.ru
About the Latest Amendments and Additions to Art. 158, 1593, 1596 of the Criminal Code of the Russian Federation
O. M. IVANOVA,
Senior Investigator 6 of the Department of the Main Investigative Department of the Main Directorate of the Ministry of Internal Affairs of Russia
for the city of Moscow
M. G. IVANOV,
Head of the Department of Criminal Law and Justice of the Cheboksary Cooperative Institute (Branch) Russian University of Cooperation,
Candidate of Law, Associate Professor
В статье отмечается, что Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ Уголовный кодекс Российской Федерации дополнен рядом статей о специальных видах мошенничества (ст. 1591-1596). Несмотря на недолгий период их действия, в указанные нормы законодателем неоднократно вносились изменения и дополнения. В свете указанных событий автором проведен анализ внесенных Федеральным законом от 23 апреля 2018 г. № 111-ФЗ в ст. 158, 1593, 1596 УК РФ изменений. Обращено внимание на то, что не в полном объеме разрешились вопросы законодательной конструкции в ст. 158, 1593, 1596 УК РФ, не сняты существующие противоречия между нововведениями и отдельными положениями действующего постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате».
yflK 343.7
The article notes that the Federal Law of November 29, 2012 No. 207-FZ, the Criminal Code of the Russian Federation was supplemented with a number of articles on special types of fraud (Articles 1591-1596). Despite not a long period of their action, the legislator repeatedly amended and added to these norms. In the light of these events, the author analyzed the amendments introduced by the Federal Law of April 23, 2018 No. 111-FZ to articles 158, 1593, 1596 of the Criminal Code of the Russian Federation. Attention was drawn to the fact that questions of the legislative construction of Articles 158, 1593, 1596 of the Criminal Code of the Russian Federation were not fully resolved, and the existing contradictions between innovations and certain provisions of the current resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of November 30, 2017 No. 48 «On Court Practice on cases of fraud, misappropriation and embezzlement».
Законодательная регламентация, правоприменитель- Legislative regulation, law enforcement practice, crimes ная практика, преступления против собственности, against property, theft, fraud, competition rules. кража, мошенничество, конкуренция норм.
Новое в законодательстве 1
Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ [1] в Уголовный кодекс Российской Федерации введена целая группа норм о специальных видах мошеннических действий, предусмотренных ст. 1591—1596.
В последующем Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 325-Ф3 [2] ст. 1594 УК РФ признана утратившей силу. Вместе с тем основные положения данной статьи в результате внесенных Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 323-ф3 [3] изменений нашли свое отражение в ч. 5-7 ст. 159 УК РФ.
Вместе с тем, законодатель не остановился на представленном варианте и Федеральным законом от 23 апреля 2018 г. № 111-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» [4] существенно видоизменил содержание ст. 158, 1593, 1596 УК РФ.
Часть 3 ст. 158 УК РФ «Кража» в частности расширилась за счет добавления квалифицирующего признака (п. «г») «с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств». Однако при этом законодатель добавляет ссылку на то, что применение квалифицирующего признака возможно только при отсутствии признаков преступления, предусмотренного ст. 1593 настоящего Кодекса.
Значительно изменилось содержание диспозиции ст. 1593 УК РФ. Прежде всего, они коснулись названия самой статьи. В настоящее время она именуется как «Мошенничество с использованием электронных средств платежа». Полагаем, что под прежним названием «Мошенничество с использованием платежных карт» крылось несколько суженное понимание совершения мошенничества с использованием указанных средств.
Важно отметить, что ч. 1 «Мошенничества с использованием электронных средств платежа» также подверглась содержательной реконструкции. Теперь она не содержит ссылку на понятие «хищение» и не раскрывает содержание данного преступления в традиционно понимаемой редакции как хищение чужого имущества, совершенное с использованием поддельной или принадлежащей другому лицу кредитной, расчетной или иной платежной карты путем обмана. Полагаем, что суды и следственные органы при применении данной нормы должны исходить из общего понимания института мошенничества, которое дано в ч. 1 ст. 159 УК РФ, т. е. как хищение, но совершенное с использованием электронных средств платежа.
Внесение в ч. 3 ст. 1596 УК РФ квалифицирующего признака «с банковского счета, а равно
в отношении электронных денежных средств» (п. «в») также можно рассмотреть как неизвестное ранее событие для правоприменительной практики. Полагаем, в данном случае законодателем своевременно учтены как криминологическая ситуация в предупреждении данных видов мошеннических действий, так и пожелания экспертов.
Вместе с тем, как нам представляется, для правоприменения важно правильное понимание той терминологии, которую использует законодатель при формировании диспозиции рассматриваемых статей.
Учитывая бланкетный характер норм, для уяснения содержания применяемой терминологии обратимся к нормативным актам. Так, в Положении об эмиссии платежных карт и об операциях, совершаемых с их использованием, утвержденным Банком России 24 декабря 2004 г. № 266-П (с изменениями и дополнениями) [7] определено единственное электронное средство платежа - платежные (банковские) карты [5].
В качестве справки отметим, что на сегодняшний день платежные (банковские) карты являются самыми распространенными финансовыми средствам платежа, кроме них существуют системы «Клиент-банк», WebMoney, Ян-декс.Деньги.
Вместе с тем отметим, что Федеральный закон от 27 июня 2011 г. № 161-ФЗ указывает, что в качестве электронных денежных средств следует признать денежные средства, которые передаются исключительно с использованием электронных средств платежа [5].
Кроме того, федеральный закон указывает, что электронное средство платежа - это средство и (или) способ, позволяющие клиенту оператора по переводу денежных средств составлять, удостоверять и передавать распоряжения в целях осуществления перевода денежных средств в рамках применяемых форм безналичных расчетов с использованием информационно-коммуникационных технологий, электронных носителей информации, в том числе платежных карт, а также иных технических устройств [5].
В данном случае законодатель не поясняет, что именно относится к электронным средствам платежа. Однако закон определяет те формы действия общего характера, с применением которых предполагается осуществление перевода. Такая процедура возможна как с использованием электронных носителей информации (в нашем случае платежных карт), так и информационных и коммуникационных технологий и иных технических устройств.
Следовательно, внесенные законодателем последние изменения в диспозицию ст. 1593 УК РФ расширили объем уголовной ответственности за счет увеличения способов совершения мошенничества с использованием электронных носителей информации, информационно-коммуникационных технологий и иных технических устройств. Полагаем, что в данную группу следует включить и «старый» квалифицирующий признак «с использованием платежных карт».
Таким образом, в результате данных новаций наблюдается реализация законодателем уголовно-правовой политики в части осуществления криминализации ранее неизвестных уголовно -му праву деяний и защиты «новых» общественно-экономических отношений.
Можно было бы поставить под сомнение вопросы определения уголовного наказания в санкциях ст. 159 и 1593 УК РФ. К примеру, в первых частях указанных статей в качестве максимально строгого наказания указано лишение свободы на срок до 2-х и 3-х лет соответственно. Безусловно, такой подход законодателя отвечает требованиям доктрины уголовного права по той причине, что мошенничество, совершенное с использованием электронных средств платежа, общественно намного опасней, чем традиционное мошенничество. Тем самым можно констатировать, что правовая норма, указанная в ч. 1 ст. 1593 УК РФ, является специальной по отношению к норме, отраженной в ч. 1 ст. 159 УК РФ.
Однако такую же положительную характеристику, к сожалению, нельзя дать в отношении других частей рассматриваемых норм. Сравнительный анализ квалифицирующих признаков и санкций, содержащихся в ч. 2, 3 и 4 рассматриваемых статей, свидетельствует об их идентичности, что объективно вызывает определенные сложности при назначении наказания. Правоприменителю не стало проще ориентироваться в законодательной регламентации уголовной ответственности и положительно разрешать те вопросы, которые связаны с имеющимися случаями конкуренции правовых норм.
Разумеется, при таком положении трудно объяснить поведение законодателя с точки зрения соблюдения общих требований формирования уголовно-правовых норм, и этот случай можно расценивать как нормотворческий пробел.
Вместе с тем мы полагаем, что рассматриваемые изменения в целом можно охарактеризовать как положительную тенденцию в развитии уголовно-правовой политики, имеющую концептуальное значение для совершенствования
уголовного законодательства и собственно доктрины уголовного права и правоприменительной деятельности.
В доктрине уголовно-правовой науки на обсуждение научной общественности неоднократно выносились вопросы влияния внесенных законодателем новаций на правоприменительную практику. В контексте рассматриваемых проблем отметим, что официальное разъяснение применения специальных норм о мошенничестве дано Верховным Судом Российской Федерации лишь в ноябре 2017 г., т. е. спустя пять лет с момента внесения изменений [6].
Внесенные законодателем соответствующие изменения в УК РФ создали дополнительные сложности при квалификации преступлений: в связи с рассматриваемыми вопросами возникают проблемы практического применения, а для этого важно правильное уяснение содержания законодательных нововведений с положениями и разъяснениями Верховного Суда РФ.
Для того чтобы разобраться в некоторых положениях, обратимся к разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» [6]: представляется, что Верховный Суд РФ пытается разрешить конкуренцию норм, возникающую при применении ст. 159 и 158 УК РФ (п. 5), ст. 1593 и 158 УК РФ (п. 17), ст. 1596, 272, 273, 2741 УК РФ (п. 20), ст. 1596 и 158 УК РФ (п. 21), ст. 159 и 1596 УК РФ (п. 21).
Безусловно, практические работники, с учетом имеющейся конкуренции не только общей (ст. 159 УК РФ) и специальных норм (ст. 1593, 1596 УК РФ), но и иных норм (ст. 158, 272, 273, 2741 УК РФ), столкнулись со множеством трудностей при квалификации преступных деяний. В связи с этим полагаем, что появление на свет вышеуказанного Постановления для правоприменительной практики весьма значимо.
Заслуживает одобрения то, что Пленум существенно расширил характеристики содержания объективной стороны мошенничества. В частности, документ указывает на то, что способами хищения чужого имущества или приобретения права на чужое имущество при мошенничестве являются обман или злоупотребление доверием, под воздействием которых владелец имущества или иное лицо не только передает имущество или право на него виновному лицу, но также и не препятствуют изъятию этого имущества или приобретению права на него. Верховный Суд РФ при этом уточняет, что сообщаемые при мошенничестве ложные сведения (либо сведения, о которых умалчивается) могут относиться к любым обстоятельствам, в част-
ности к юридическим фактам и событиям, качеству, стоимости имущества, личности виновного, его полномочиям, намерениям.
Для правоприменительной практики важна позиция Верховного Суда РФ о моменте окончания мошеннических действий, которая остается неизменной. В частности, высшая инстанция еще раз подтвердила, что за окончание мошенничества признается тот момент, когда указанное имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц и они получили реальную возможность пользоваться или распорядиться им по своему усмотрению.
В то же время Верховный Суд РФ уточняет, что мошенничество, связанное с противоправным изъятием безналичных денежных средств, в том числе электронных денежных средств следует считать оконченным с момента изъятия денежных средств с банковского счета их владельца или электронных денежных средств, в результате которого владельцу этих денежных средств причинен ущерб.
Кроме того, следует обратить внимание на следующее обстоятельство: как нам представляется, п. 17 рассматриваемого постановления проводит определенную дифференциацию ответственности лиц, совершающих мошенничество с помощью платежных карт. Полагаем, что в данном случае суд указывает на различные формы использования платежных карт в качестве способа разграничения составов преступлений (ст. 158 и 159 УК РФ): либо путем предъявления карты и сообщения уполномоченному работнику кредитной, торговой или иной организации заведомо ложных сведений о принадлежности указанному лицу такой карты на законных основаниях (ст. 159 УК РФ) или использование карты непосредственно через банкомат (ст. 158 УК РФ).
Тем не менее нас смущает позиция Пленума в отношении определения момента окончания мошенничества. Мы полагаем, что здесь наблюдается определенно двойственный характер к моменту окончания преступления. В первом случае за окончание мошенничества Пленум принимает тот момент, когда «похищенное имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц и они получили реальную возможность (в зависимости от потребительских свойств этого имущества) пользоваться или распорядиться им по своему усмотрению» [6]. В другом случае Пленум указывает, что мошенничество следует считать оконченным с момента изъятия денежных средств с банковского счета их владельца или электронных денежных средств. При этом высшая инстанция ника-
ких дополнительных требований о получении виновным реальной возможности пользоваться или распоряжаться похищенным не ставит.
Вместе с тем, как мы полагаем, такой подход не совсем точно отражает существующее положение дел на практике. Отметим, что хищение денежных средств через банкомат с использованием поддельной платежной карты (кражи) следует, как нам представляется, также считать оконченным с момента их изъятия с банковского счета ее владельца.
Таким образом, возникает потребность в унификации отдельных, необходимых для квалификации понятий и категорий о преступлениях против собственности, расширении разъяснения, в частности о том, что кражу денежных средств из банкомата с использованием похищенной или поддельной платежной карты следует также считать оконченной с момента изъятия электронных денежных средств или денежных средств с банковского счета их владельца. В противном случае формировать логическое объяснение существующего пробела не представляется возможным.
В качестве справки уточним, что получение наличных денежных средств через банкомат не обязательно должно быть связано с участием уполномоченного работника кредитной организации. Данное разъяснение считаем важным, поскольку согласно п. 28 Федерального закона от 27 июня 2011 г. № 161-ФЗ «О национальной платежной системе» под банкоматом следует понимать «автоматическое (без участия уполномоченного лица кредитной организации или банковского платежного агента, или банковского платежного субагента) устройство для осуществления расчетов, обеспечивающее возможность выдачи и (или) приема наличных денежных средств, в том числе с использованием электронных средств платежа, и по передаче распоряжений кредитной организации об осуществлении перевода денежных средств» [5]. Следовательно, банкомат, являясь автоматическим устройством, осуществляет свое функциональное предназначение без участия какого-либо представителя кредитной организации. Кроме того, участие последнего при осуществлении операции вовсе не требуется.
Поэтому следует согласиться с мнением Верховного Суда РФ о том, что «в случае хищения чужих денежных средств путем использования заранее похищенной или поддельной платежной карты и в случае, если выдача наличных денежных средств произведена посредством банкомата, содеянное следует квалифицировать как кражу» [6].
Таким образом, действия законодателя по расширению содержания ст. 158 УК РФ, хотя и с некоторым опозданием, путем включения рассматриваемого квалифицирующего признака весьма уместно и отвечает требованиям правоприменительной практики.
Судебно-следственная практика свидетельствует, что хищения имущества часто совершаются путем неправомерного доступа к компьютерной информации или создания, использования и распространения вредоносных компьютерных программ. Не вызывают возражения положения, указанные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ следующего порядка: «В случае если хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество осуществляется путем распространения заведомо ложных сведений в информационно-телекоммуникационных сетях, включая сеть Интернет (например, создание поддельных сайтов благотворительных организаций, интернет-магазинов и использование электронной почты), такое мошенничество следует квалифицировать по ст. 159 УК РФ, а не 1596 УК РФ» [6]. Данный вывод Пленума у нас вызывает чувства одобрения, поскольку описываемое общественно опасное деяние действительно содержит признаки простого мошенничества.
Определенное беспокойство у следователей вызывают проблемы организационного порядка, связанные с вопросами возбуждения уголовного дела и проведением первоначальных следственных и других действий по факту совершения хищения чужого имущества или приобретения права на чужое имущество путем ввода, удаления, блокирования, модификации компьютерной информации либо иного вмешательства в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей (ст. 1596 УК РФ).
Мы полагаем, что в данном случае законодатель искусственно соединил диспозиции двух статей Уголовного кодекса (ст. 159, 272 УК РФ) и тем самым усложнил процесс правоприменения. Например, для того чтобы установить способ вмешательства в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей в целях хищения, работникам правоохранительных органов требуется проведение соответствующей экспертизы. Достаточно проблемная ситуация складывается с квалификацией деяния и решением вопроса о возбуждении уголовного дела
или по ст. 158 УК РФ или ст. 159 УК РФ, или по ст. 1596 УК РФ, когда экспертизу по тем или иным причинам невозможно провести в короткие сроки.
В подобных случаях общественно опасное деяние, связанное с хищением денежных средств, как правило, практические работники оценивали как кражу, а в последующем времени, исходя из обстоятельств дела, переквалифицировали в мошенничество. В связи с этим полагаем, что есть целесообразность квалификации указанных деяний по соответствующим ст. 158 УК РФ и гл. 28 «Преступления в сфере компьютерной информации» УК РФ по совокупности.
Подводя итоги, отметим следующее: во-первых, внесенные Федеральным законом от 23 апреля 2018 г. № 111-ФЗ в ст. 158, 1593, 1596 УК РФ изменения и дополнения благоприятным образом сказались на законодательной конструкции данных норм; во-вторых, с внесением данных изменений и дополнений обнаружились имеющиеся противоречия с отдельными положениями постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48; в-третьих, указанные изменения и дополнения все же в полном объеме не разрешили вопросы законодательной конструкции ст. 158, 1593, 1596 УК РФ.
Таким образом, законодательные новации, связанные с уголовно-правовой регламентацией ответственности за хищения денежных средств с банковского счета равно в отношении электронных денежных средств (п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ) и мошеннических действий с использованием электронных средств платежа (ч. 1 ст. 1593 УК РФ), а также с банковского счета равно в отношении электронных денежных средств (п. «в» ч. 3 ст. 1596 УК РФ), наряду с положительными характеристиками имеют и проблемные моменты в правоприменении.
Актуальность рассматриваемых проблем не снижается: они требуют более тщательного исследования, ибо преступления против собственности отражают посягательства на всю совокупность материальных производственных общественных отношений, на основу, базис экономического строя общества в целом.
Об этом свидетельствуют статистические данные. Между тем следует отметить, что динамика уголовно-наказуемого мошенничества крайне неблагоприятна. Так, с момента вступления в силу УК РФ 1996 г. их количество увеличилось в разы. Для сравнения укажем, что если в 1997 г. зарегистрировано 77 763 преступления, то наибольшее их число зарегистрировано в 2006 г. и составило 225 326 пре-
ступлений. За десятилетний период количество совершенных мошеннических действий увеличилось в 3 раза [9].
Конечно, в последующие периоды, начиная с 2007 г., имело место определенное сокращение их количества. Например, в 2014 г. зарегистрировано 160 214 преступлений, однако уже в 2015 г. опять зафиксирован всплеск мошеннических действий: зарегистрировано 200 598 фактов, но и они более чем в 2 раза превышают судебную статистику 1997 г. [9].
Статистические данные о мошенничестве (ст. 1591—1596 УК РФ) свидетельствуют, что для периода с 2012 по 2016 гг. также характерны высокие темпы роста преступлений. В частности, в 2011 г. зарегистрировано 147 468 преступлений, в 2012 г. — 161 969, в 2013 г. — 164 629, в 2014 г. — 160 214, в 2015 г. — 200 598, в 2016 г. — 208 926 случаев, в 2017 г. — 222 772, а в I полугодии 2018 года — 110 804 случая.
Необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство, которое имеет, как мы полагаем, важное значение для формирования уголовно-правовой политики: в связи с внесением дополнений в 2012 г. в гл. 21 УК РФ «Преступления против собственности», а именно новых норм об уголовной ответственности за различные формы мошенничества, можно было бы предположить, что общее количество зарегистрированных фактов мошеннических действий должно было распределиться между «старой» нормой о мошенничестве и «новыми» [10].
Тем не менее реальная обстановка показывает, что количество зарегистрированных преступлений о мошенничестве (ст. 159 УК РФ) не только не сокращается, а, наоборот, продолжает расти. Так, в 2013 г. зарегистрировано 134 650 случаев
мошенничества, в 2014 г. — 131 050, в 2015 г. — 172 286, в 2016 г. зафиксировано 188 246 преступлений, в 2017 г. уже зафиксировано 202 622 преступления, а в I полугодии 2018 г. — 110 271 преступление.
Достаточно сложная криминологическая обстановка складывается в части предупреждения мошенничества, предусмотренного статьей 1596 УК РФ. Если, например, в 2013 и 2014 гг. зарегистрировано 693 и 995 преступления соответственно (хотя и здесь рост криминологической обстановки наблюдается на одну треть), то в 2015 г. абсолютное число зарегистрированных преступлений равнялось 5 443 случаями, в 2016 г. — 4 329 [9], в 2017 г. — 2 195, а в 2018 г. — 970.
Ущерб, причиняемый мошенническими действиями, измеряется кратными цифрами. Так, практически каждое второе уголовно-наказуемое мошенническое действие совершено в крупном или в особо крупном размерах. В 2010 г. мошенничество в крупном или особо крупном размерах совершено в 35 случаях, а в 2011, 2012, 2013 гг. зафиксировано 36, 37 и 38 фактов соответственно. Вместе с тем уже в 2014 и 2015 гг. доля крупного или особо крупного ущерба от совершенных подобными действиями составила 50 и 53 %, соответственно.
Таким образом, приведенные обстоятельства криминологического и уголовно-правового характера требуют более глубокого исследования проблем законодательной регламентации и правоприменительной практики об имущественных преступлениях в целях устранения причин их существования как негативного социально-правового явления и поиска оптимальных мер его противодействия [8].
Список литературы:
1. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ // СЗ РФ. 2012. № 49. Ст. 6752.
2. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 3 июля 2016 г. № 325-ФЗ // СЗ РФ. 2016. № 27 (часть II). Ст. 4258.
3. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной от-
ветственности: федер. закон от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ // СЗ РФ. 2016. № 27 (часть II). Ст. 4256.
4. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 23 апреля 2018 г. № 111-ФЗ // СЗ РФ. 2018. № 18. Ст. 2581.
5. О национальной платежной системе: федер. закон от 27 июня 2011 г. № 161-ФЗ // СЗ РФ. 2011. № 27. Ст. 3872.
6. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. № 2.
7. Вестник Банка России. 2005. № 17.
8. Иванов М. Г. О роли уголовного наказания в предупреждении служебно-эконо-мической преступности и коррупции в современной России // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2017. № 3 (39).
9. Иванова О. М. Преступления против собственности: теоретическое и прикладное ис-
следование (история, современность, тенденции). М.: РУК, 2019. С. 40-45.
10. Иванова О. М. Российское уголовное законодательство о мошенничестве в контексте исследования статистических данных // Вестник Российского университета кооперации. 2018. № 2 (32). С. 117-120.
