CC BY
116
АРХЕОЛОГИЯ, ЭТНОЛОГИЯ
УДК 903(1/9) «61/63»
Л.В. Панкратова
О ПЕРИОДИЗАЦИИ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА В СУРГУТСКОМ ПРИОБЬЕ1
Томский государственный педагогический университет
В начале 1970-х гг. Уральской археологической экспедицией Уральского государственного университета было развернуто полномасштабное археологическое исследование урочища Барсова Гора, расположенного на правом берегу р. Оби, в 8-15 км к западу от г. Сургута. В результате обследования было выявлено 55 городищ [1, с. 201]. Для выяснения хронологии и культурной принадлежности памятников были предприняты стационарные исследования, которые ведутся параллельно с разведочными работами. Уральские коллеги активно вводят источники в научный оборот. Накопленный за годы изучения урочища материал позволил археологам разработать культурно-историческую схему развития Сургутского Приобья в целом и периодизацию раннего железного века в частности.
Культурно-историческая периодизация раннего железного века региона разработана Ю.П. Чемяки-ным [2-4]. Первый этап раннего железного века -белоярско-васюганский (УШ-УП - 1У-Ш вв. до н. э.) характеризуется исследователем как переходный период, время распада культурных образований эпохи бронзы и возникновения белоярской и калинкинской культур. Ю.П. Чемякин полагает, что «взаимодействие двух культур завершилось формированием на их основе кулайских древностей» [4, с. 35]. Второй этап - кулайский - распадается на две стадии: раннекулайскую (1У-111 - I вв. до н. э.)
Периодизации раннего
и саровскую (I в. до н. э. - III в. н. э.). На первой стадии происходит «значительная нивелировка материальной культуры в границах северо-западноси-бирской историко-этнической ИЭО2, образуется кулайская культура» [4, с. 35]. Саровская стадия характеризует завершающий этап раннего железного века [4, с. 37].
Однако предложенная Ю.П. Чемякиным периодизация вызывает возражения. Прежде всего, в ней не учитывается сложившаяся и закрепившаяся в историографии науки терминология. Это касается наименования первого этапа раннего железного века - белоярско-васюганского. Исходя из позиции Ю.П. Чемякина, кулайская культура в Сургутском Приобье складывается к концу белоярско-васюганс-кого этапа раннего железного века в результате взаимодействия белоярской и калинкинской культур. Вместе с тем во второй части предложенного названия этапа используется наименование этапа кулай-ской культуры (раннекулайского или васюганского) из периодизации, разработанной Л. А. Чиндиной [5]. Если сопоставить периодизации двух исследователей, то оказывается, что они различаются и по содержанию, и по хронологии (см. таблицу). Белоярс-ко-васюганский этап (по Ю.П. Чемякину) начинается и заканчивается раньше васюганского этапа кулай-ской культуры по периодизации Л.А. Чиндиной. Иначе говоря, васюганский этап разбит Ю.П. Чемя-
железного века Приобья
Чиндина Л.А., 1984, с. 120, 122 Чемякин Ю.П., 1999, с. 35 Данченко Е.М., 1996, с. 81 Полосьмак Н.В., 1987, с. 105
Васюганский (раннекулайский) этап кулайской культуры VI - II-I вв. до н. э. Белоярско-васюганский этап раннего железного века Сургутского Приобья VIII-VII - IV-III вв. до н. э. Журавлёвский тип памятников южнотаежного Прииртышья У1-1У вв. до н. э. Новочёкинская культура Ба-рабинской лесостепи V-III вв. до н. э.
Кулайский этап: 1 раннекулайская стадия IV-III - I вв. до н. э. Богочановский тип памятников 1У-11 вв. до н. э.
Саровский (позднекулайский) этап кулайской культуры II-I вв. до н. э. - V в. н. э. Кулайский этап: 2 саровская стадия I в. до н. э. - III в. н. э.
1 Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 04-01-00379а.
2 ИЭО - историко-этническая общность.
киным на две стадии, причем ранняя стадия кулай-ской еще не является, но называется исследователем васюганской. Вторая стадия - уже кулайская -не имеет собственного названия.
Представляется неточным и утверждение Ю.П. Че-мякина, что «в начале второй четверти I тыс. до н. э. возникают древности кульминского типа, гамаюнс-кая, белоярская, богочановская, новочёкинская культуры, памятники с керамикой 2-4 групп (по Л. А. Чиндиной)» [4, с. 30]. Как видно из приведенных в нашей таблице данных, богочановский тип памятников (третья четверть I тыс. до н. э.) не синхронен белоярским, а совпадает с раннекулайской стадией (по Ю.П. Чемякину). Переходный период от эпохи бронзы к раннему железному веку в Прииртышье Е.М. Данченко связывает с журавлёвским типом памятников [6]. Новочёкинская культура Ба-рабинской лесостепи также датируется только третьей четвертью I тыс. до н. э., что уже хронологии белоярско-васюганского этапа раннего железного века Сургутского Приобья (см. таблицу). Нижняя дата новочёкинских памятников приближается к верхней границе белоярско-васюганского этапа. Отчасти новочёкинские комплексы синхронны поздним журавлёвским и, видимо, ранним богочановс-ким. Учитывая предложенные Н.В. Полосьмак датировки [7], новочёкинские памятники, вероятно, появляются несколько позднее васюганских, но и прекращают существовать раньше последних. Однако этот вывод, исходя из текста монографии Н.В. Полосьмак, неочевиден. Более того, синхронизируя новочёкинские и васюганские памятники, Н.В. Полосьмак некорректно ссылается на хронологию васюганского этапа, предложенную Л. А. Чиндиной. Н.В. Полосьмак пишет, что «керамика новочёкин-ского типа укладывается в хронологические рамки существования васюганского (по Л.А. Чиндиной -IV - II вв. до н. э.)» [7, с. 105], но в тексте, на который ссылается исследовательница, указана другая дата -VI-!! вв. до н. э. [5, с. 106]. Таким образом, сопоставление предложенных периодизаций показывает, что выделенные археологами этапы и культурные образования синхронны лишь отчасти.
Выделяя белоярско-васюганский этап раннего железного века в Сургутском Приобье, Ю.П. Чемя-кин основывается на том, что такие культурные образования, как белоярская, богочановская, новочё-кинская культуры, а также памятники с керамикой 2-4 групп Нарымского Приобья, рассматривавшиеся Л.А. Чиндиной в рамках васюганского этапа кулайс-кой культуры (или общности) не имеют типичных кулайских признаков: сосудов, украшенных штампом уточка, массивных трехгранных наконечников стрел, специфического культового литья [4, с. 30]. Однако Е.М. Данченко указывает, что «в ГУ-Ш вв. до н. э. богочановцами использовались стрелы как
с кулайскими наконечниками... так и с наконечниками степных типов» [6, с. 60]. Керамика с элементом орнамента уточка выявлена на Богочановском городище и поселении Затон [6, рис. 68, 3,5]. Обнаружена на богочановских памятниках и бронзовая металлопластика [6, рис. 56]. О посуде новочёкин-ской культуры известно немного. В отличие от публикаций богочановских или среднеобских керамических комплексов, в монографии Н.В. Полосьмак не приводятся статистические данные ни по памятникам в отдельности, ни по культуре в целом. В рисунках можно увидеть венчики примерно пятидесяти сосудов, среди которых есть и сосуд, орнаментированный штампом уточка [7, рис. 63, 3]. Наконечники стрел кулайского типа обнаружены в могильнике Новочёкино 2 и на поселении Новочёкино 1 [7, с. 71]. Не выявлена в новочёкинских памятниках только металлопластика, сопоставимая с кулайс-кой. Вещи кулайского облика обнаружены и в памятниках белоярско-васюганского времени Сургутского Приобья. Массивный бронзовый трехгранный наконечник стрелы расчищен в очаге белояр-ского жилища селища Барсова гора Ш/38 [4, с. 36, рис. 11, 5; 8, с. 117]. Среди изделий белоярской культуры известны находки девяти плоских бронзовых культовых фигурок [4, с. 32]. Судя по публикации бронзовых изделий, они имеют кулайский облик (городище Барсов городок У3, селище Барсова гора Ш/49) [4, с. 36, рис. 11, 2, 3, 4]. Видимо, поэтому в другой работе Ю.П. Чемякина эти отливки опубликованы в таблице среди артефактов, характеризующих сургутский вариант кулайской культуры [2, с. 71, рис. 5, 25, 26]. Таким образом, «набор типичных кулайских признаков» обнаруживается как в сургутских, так и в богочановских, и в новочёкинских материалах. Для прииртышских и барабинских памятников это не удивительно, ведь и по периодизации Л.А. Чиндиной, и по периодизации Ю.П. Чемякина и те и другие относятся к ран-некулайскому времени. Что касается памятников белоярско-васюганского этапа раннего железного века, то присутствие в них изделий кулайского облика можно объяснить импортом с территорий, где кулайская культура уже сформировалась. Тогда, вероятно, следует предположить, что появление ку-лайцев в Сургутском Приобье есть результат миграции. Либо следует признать, что белоярская и калинкинская культуры входят в состав кулайской культурно-исторической общности.
В начале раннего железного века в Сургутском Приобье действительно появляются мигранты - носители калинкинской культуры. Ю.П. Чемякин не видит в орнаментике калинкинской посуды местных корней и предполагает, что калинкинская культура могла сложиться «в более южных (юго-восточных ?) районах» [4, с. 35]. Учитывая датировку
калинкинских древностей (VI - 1У-111 вв. до н. э.) и богочановских, новочёкинских и васюганских памятников, не сложно предположить, откуда могли появиться мигранты-калинкинцы в Сургутском Приобье. Кстати, Ю.П. Чемякин сам отмечает, что керамика, напоминающая сургутскую, обнаружена в Васюганском Приобье [2, с. 69]. Таким образом, наиболее ранними и синхронными оказываются схожие по керамическому инвентарю памятники Сургутского и Нарымского Приобья. В сложившейся ситуации становится очевидным, что своеобразие выделенных культур и типов памятников сводится к специфике керамических комплексов переходного времени и начала раннего железного века этих регионов.
Исследования томских археологов убедительно доказывают, что в Нарымском Приобье формирование кулайской культуры происходило на местной основе, а эволюция орнаментики имеет непрерывный поступательный характер. Начало раннего железного века в Нарымском Приобье представлено Нововасюганским поселением (р. Васюган) и Кар-бинским городищем (р. Кеть). Керамические комплексы памятников, находящихся на значительном расстоянии друг от друга, декорированы орнаментальными композициями, выполненными по общим правилам синтагматики. Керамика Нововасю-ганского поселения, с одной стороны, имеет сходство с посудой финала эпохи бронзы Среднего При-обья и Прииртышья; с другой стороны, в орнаментике посуды появляются черты, типичные для раннего железного века [9, с. 44, 45]. Среди орнаментов Нововасюганского поселения не выявлены мотивы, выполненные штампом уточка, но на Кар-бинском городище найден один фрагмент, украшенный этим орнаментиром. Кроме того, на городище обнаружена кулайская культовая металло-пластика. Хронология памятников установлена на основании датировок бронзовых наконечников стрел. В культурном слое Карбинского городища расчищены два трехлопастных наконечника стрел с обломанными черешками, аналоги которым широко распространены в «восточных культурах скифского мира в VII—III вв. до н. э.» [10, с. 128]. Трехлопастные наконечники стрел, известные по фрагментам, обнаруженным на Нововасюганском поселении, по мнению Ю.Ф. Кирюшина, предшествовали кулайским наконечникам и «являлись связующим звеном с наконечниками эпохи поздней бронзы» [9, с. 46].
Дальнейшее направление эволюции орнаментики хорошо прослеживается на керамике Нововасю-ганского городища и Степановского комплекса памятников. В материалах Нововасюганского городища выявлены как сосуды, аналогичные посуде Но-вовасюганского поселения и Карбинского городи-
ща, так и сосуды, орнаментированные типичными кулайскими композициями, в том числе с использованием штампа уточка [11, с. 76, рис. 8]. Орнаментальные композиции, содержащие оттиски штампа уточка выявлены в керамических комплексах всех степановских памятников. Эволюция орнаментики васюганского типа керамики и ее генетическая связь с орнаментикой посуды саровского типа убедительно продемонстрирована в исследовании Л.А. Чиндиной [12].
Появление нового фигурно-штампового элемента (уточки) не вызвало радикальных изменений в орнаментике посуды нарымских памятников. Напротив, элемент вписался в общую структуру композиции, и тенденция развития орнаментального декора от геометрического непрерывного к дискретному была продолжена [11]. Фигурно-штампо-вая техника более соответствовала этой тенденции, но само направление развития орнаментики имело имманентный характер. Представляется, что сопоставление орнаментальных композиций на уровне элементарных единиц - элементов орнамента - не дает убедительных результатов, как и появление одного элемента орнамента (уточки) недостаточно для дифференциации керамических комплексов на этапы и культуры. Ведь штампованная уточка появляется еще на посуде памятников финальной бронзы как в Нарымском (поселение Тух-Сигат IV), так и в Сургутском Приобье (селище Барцевка IV) [13, с. 267, рис. 1; 14, с. 108, рис. 1, 17, 20, с. 110, рис. 3, 3, 15]. Из этого следует, что отказываться от гипотезы о формировании кулайской культуры в Сургутском Приобье было бы преждевременно. Однако процесс формирования кулайской культуры в Сургутском регионе, очевидно, отличался от генезиса кулайской культуры в Нарымском Приобье.
Полагаем, что решение проблемы формирования кулайской культуры в Среднем Приобье возможно при рассмотрении орнамента как системы, устойчивые инвариантные характеристики которой образуют ее структуру. Однако нам не известно ни одной работы, в которой было бы проведено изучение и сравнение структуры орнаментальных композиций памятников раннего железного века из разных районов Обь-Иртышья.
Таким образом, ранняя стадия эпохи железа фиксируется схожими керамическими комплексами как в Сургутском, так и в Нарымском Приобье. Однако в Нарымском Приобье прослеживается автохтонная эволюционная линия развития орнаментики, в то время как в Сургутском Приобье появляется лишь пришлый компонент. Исходя их конкретной источ-никовой базы, Л.А. Чиндина и Ю.П. Чемякин используют разные методологические подходы в решении проблемы периодизации. Л.А. Чиндина рассматривает стадию генезиса кулайской культуры в
рамках культуры, а Ю.П. Чемякин склонен дифференцировать периодизацию, выделяя переходные периоды. В методологическом аспекте обе позиции имеют право на существование. Однако позиция Л.А. Чиндиной о формировании кулайской культуры в Среднем Приобье обоснована типологическими построениями, стратиграфическими наблюдениями, данными радиоуглеродного датирования, и она не опровергнута иными исследованиями. Поэтому полагаем, что необходимо придерживаться предложенных данным исследователем наименований в определении периодов эволюции кулайской
культуры: васюганского и саровского. Для характеристики локальных явлений становления культуры необходимо использовать иную, четко обоснованную терминологию, отражающую реальные исторические процессы, происходящие в регионе. Например, начальный этап раннего железа в Сургутском Приобье было бы целесообразно назвать бело-ярско-калинкинским, подчеркнув тем самым двух-компонентный, неоднородный состав населения, а за следующей стадией сохранить название васю-ганского этапа кулайской культуры.
Поступила в редакцию 14.09.2006
Литература
1. Морозов В.М., Чемякин Ю.П. Береговые кулайские городища на Барсовой горе // Археология Урала и Западной Сибири. Екатеринбург, 2005.
2. Чемякин Ю.П. Сургутское Приобье в эпоху бронзы и раннего железа // Культурные и хозяйственные традиции народов западной Сибири. Новосибирск, 1989.
3. Чемякин Ю.П. Проблемы археологии раннего железного века в Сургутском Приобье // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. Барнаул, 1991.
4. Чемякин Ю.П., Карачаров К.Г. Древняя история Сургутского Приобья // Очерки истории традиционного землепользования хантов: Материалы к атласу. Екатеринбург, 1999.
5. Чиндина Л.А. Древняя история Среднего Приобья в эпоху железа. Кулайская культура. Томск, 1984.
6. Данченко Е.М. Южнотаежное Прииртышье в середине - второй половине I тыс. до н. э. Омск, 1996.
7. Полосьмак Н.В. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск, 1987.
8. Чемякин Ю.П., Зыков А.П. Барсова Гора. Археологическая карта. Сургут; Омск, 2004.
9. Кирюшин Ю.П. Нововасюганское поселение // Из истории Сибири. Томск, 1975. Вып. 16.
10. Яковлев Я.А. Карбинское городище I - памятник раннего железного века Среднего Приобья // Жилища народов Западной Сибири. Томск, 1991.
11. Кирюшин Ю.Ф., Панкратова Л.В. Нововасюганское городище // Труды Музея археологии и этнографии Сибири им. В.М. Флоринского. Томск, 2002. Т. 1.
12. Чиндина Л.А. Орнамент керамики степановских памятников // Искусство и фольклор народов Сибири. Томск, 1984.
13. Кирюшин Ю.Ф. Энеолит и бронзовый век южнотаежной зоны Западной Сибири. Барнаул, 2004.
14. Чемякин Ю.П., Кокшаров С.Ф. Новое поселение барсовской культуры (предварительная публикация) // Жилища народов Западной Сибири. Томск, 1991.
УДК 39
М.А. Овчарова
МОРДВА АЛТАЙСКОГО КРАЯ: РАССЕЛЕНИЕ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
Барнаульский государственный педагогический университет
Для понимания современных этнических процессов в России большое значение имеет изучение истории формирования тех или иных этнических групп. В результате интернационализации, урбанизации, увеличения социальной мобильности в наибольшей степени пострадали этнические группы, которые в силу разных причин оказались оторванными от родовой территории и проживают в иноэт-ническом окружении. Перед исследователем встает задача изучения путей и специфики развития таких
групп. Среди факторов, определяющих характер протекания этнических процессов, важное место занимает динамика численности этносов, их миграции, политика государства.
Вопросы формирования этнической группы мордвы Алтайского края, ее этнографические и этнические характеристики до последнего времени находились за рамками интереса региональной этнографической науки. Перед нами стоит задача освещения проблем расселения и численности мордвы
