CC BY
77
Маркунцов С.А. О необходимости введения в научный оборот категории уголовно-правового запрета
С.А. Маркунцов
Маркунцов Сергей Александрович — доцент кафедры уголовного права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», кандидат юридических наук, доцент
E-mail: [email protected]
О необходимости введения в научный оборот категории уголовно-правового запрета
В статье рассматриваются вопросы введения в научный оборот категории уголовно-правового запрета, дается его определение как самостоятельного и интегрального правового образования. Делается вывод о необходимости разработки теории уголовно-правовых запретов в рамках социологии уголовного права.
The article coves the issue of to put scientific use the category of prohibition of criminal law, attempt to formulate definition of this concept as independent integral legal phenomenon. On the basis of the analysis of matter this concepts the author is consider necessary to develop the theory of prohibition of criminal law in the context sociology of criminal law.
Правовые запреты — это государственно-властные, императивные требования воздерживаться от конкретного поведения, поэтому их следует рассматривать как явления, относящиеся к сфере юридического долженствования. Установить запрет значит определить и закрепить юридическую обязанность не совершать действия, которые порицаются государством. Любая обязанность есть не что иное как «должное, требуемое, нужное с точки зрения закона или морали поведение»1.
Категория правового запрета была известна уже в теории дореволюционного русского права. В частности, Н.М. Коркунов под правовым запретом понимал обязанность воздержаться от действия — отрицательную обязанность2. Значительный вклад в изучение теории правовых запретов внесли С.С. Алексеев, А.Г. Братко, О.Э. Лейст, Н.И. Матузов, Н.Н. Рыбушкин и некоторые другие ученые3. В научной литературе советского периода неоднократно отмечалось, что вопрос о правовом механизме действия запретов не вполне ясен4, а по своему месту и функциям в структуре права они представляют собой сложные, многогранные, в определенном смысле загадочные юридические образования5. Итак, и в настоящее время невозможно однозначно определить сущность правовых запретов, их роль и место в механизме регулирования общественных отношений.
В последнее время по теории правовых запретов были защищены диссертации в рамках конституционного, административного, трудового права6. Периодически поднимаются вопросы теории запретов в гражданском, гражданском процессуальном и уголовно-процессуальном праве7.
Но, пожалуй, наиболее детально понятие, основания, сущность, механизм воздействия правовых запретов изучался в рамках уголовного права. Такое положение дел является вполне зако-
номерным. Ю.А. Денисов прямо указывает, что есть все основания полагать, что изначальной формой, в которой право рождалось как право, являлся именно запрет8. Н.М. Кропачев считает, что древнейшие источники права свидетельствуют: чем древнее право, тем в большей степени оно является уголовным9. Некоторые ученые даже утверждают, что уголовное право при переходе общества к цивилизации возникло не вдруг и не на пустом месте: его появление в определенной мере было подготовлено развитием системы социального регулирования первобытных обществ10. Соглашаясь с мыслью автора о том, что институт табу и специфические регулирующие механизмы, складывающиеся на поздних стадиях развития первобытных обществ, стали нормативно-регулятивными предпосылками уголовного права, следует отметить, что уголовное право как самостоятельная часть системы правового регулирования возникло несколько позже, а не при переходе общества к цивилизации. Безусловно, в первобытном обществе не существовало деления запретов-табу на уголовно-правовые, гражданско-правовые, административные запреты, так как не существовало разделения в нормативноправовом регулировании общественной жизни, как, впрочем, не существовало и самого нормативно-правового регулирования общественной жизни. Однако полагаем, что существовавшие в первобытном обществе запреты-табу, по сути, носили уголовно-правовой характер, так как они устанавливались для охраны и одновременно регулирования наиболее важных общественных отношений, соответствующих интересов и ценностей, а табуирование, несмотря на отдельные отличия механизма действия, является по существу первичной формой уголовно-правового воздей-ствия11.
Возможно, в том числе и этими обстоятельствами объясняется тот факт, что у большинства людей запреты, существующие в рамках правового регулирования, ассоциируются, прежде всего, с уголовно-правовыми запретами. Проведенный социологический опрос показал, что примерно у 87% респондентов напрямую возникают такие ассоциации.
Достаточно большие дискуссии в уголовном праве о понятии, содержании, принципах, основаниях и эффективности уголовно-правовых запретов велись в 70—80-е годы XX века в контексте развития уголовно-социологических исследований. Значительный вклад в изучение уголовно-правового запрета внесли М.И. Блум, В.М. Галкин, Г.А. Злобин, С.Г. Келина, В.Н. Кудрявцев, Л.И. Спиридонов, А.М. Яковлев12. Уголовно-правовой запрет рассматривался как содержащееся в уголовном законе предписание, обязывающее воздерживаться от совершения преступления13. Была предпринята попытка разработки концепции уголовно-правовых запретов.
В 90-е годы XX века данная категория была практически забыта в связи с догматизацией отечественного уголовного права. На современном этапе на доктринальном уровне вопросы, связанные с уголовно-правовыми запретами, исследуются лишь небольшим кругом ученых14. На базе Саратовского Центра по исследованию проблем организованной преступности и коррупции 27— 28 февраля 2007 года была проведена Международная научно-практическая конференция «Уголовно-правовой запрет: оценка качества и поиск путей повышения эффективности в борьбе с преступностью». Обзор статей, опубликованных по итогам конференции, показывает, что лишь немногие авторы оперировали самим термином «уголовно-правовой запрет»: многие писали в целом об эффективности уголовного закона, конкретных уголовно-правовых норм, о конструировании санкций этих норм и т. д.15 Все это лишь еще раз подтверждает мысль о том, что в рамках современной доктрины уголовного права категория «уголовно-правовой запрет» не имеет широкого распространения.
Категория «уголовно-правовой запрет» если даже и используется в специальной научной и учебной уголовно-правовой литературе, то зачастую в несколько отличных значениях. В частности, в качестве метода уголовно-правового регулирования, то есть «запрета совершать предусмотренные законом деяния под угрозой применения уголовного наказания»16; в качестве «типичной для уголовного права нормы-запрета17, наиболее полно отражающей отраслевую специфику»18, и, наконец, как «формальное сосредоточение всех уголовноправовых запретов»19 — речь идет о конкретных уголовно-правовых предписаниях. Категорию «уголовно-правовой запрет» можно встретить и в таком контексте: «принятию Уголовного кодекса 1960 г. предшествовали многочисленные дискус-
сии относительно как структуры, так и объема уголовно-правовых запретов, условий уголовной ответственности за конкретные деяния...»20. Полагаем, что речь в данном случае идет об объеме криминализации. Такая смысловая полифония понятия уголовно-правового запрета, с одной стороны, объясняется тем, что даже в теории права однозначно сущность запретов не определена, с другой стороны, отсутствием комплексного исследования данной проблемы в контексте уголовного права.
Такое положение дел имеет место при том, что, на наш взгляд, теория уголовно-правовых запретов — сквозная теория для уголовного права в том смысле, что она прямо или косвенно затрагивает очень многие базовые понятия и концепции уголовно-правовой доктрины. Уголовно-правовой запрет — это понятие, выработанное теорией права и отражающее уголовный закон21. Данная категория должна, на наш взгляд, стать одной из базовых категорий уголовного права, прежде всего, конечно в контексте социолого-правовых исследований.
Неоднозначное отношение к категории «уголовно-правовой запрет» в рамках современной криминологии. Лишь немногие ученые-криминологи из числа тех, кто не противопоставляет криминологию и уголовное право, используют категорию уголовно-правовой запрет. Так, в частности, А.И. Долгова, разделяя криминологический и уголовно-правовой подходы при рассмотрении преступления, приходит к выводу о том, что «наиболее общим критерием качества для всех преступных проявлений может служить следующее: социально обусловленное, но в то же время виновное нарушение уголовно-правового запрета, представляющее собой наивысшую степень общественной опасности по сравнению с иными негативными социальными отклонениями»22. Другие ученые-криминологи либо отказываются от понятия запрета, полагая, что преступление существует как таковое независимо от «договоренности о запрете»23, либо рассматривают уголовно-правовой запрет значимым криминогенным (девиантогенным) фактором, порождает многочисленные «теневые» последствия, расширяя поле коррупции, организованной и экономической преступности24.
Впрочем, и в науке уголовного права отношение к категории уголовно-правового запрета тоже далеко неоднозначное. Представляется, что возражения в вопросе выделения категории уголовно-правового запрета могут возникнуть и у тех ученых, которые считают, что уголовное право не выполняет регулятивной функции.
Выделение категории «уголовно-правовой запрет» с позиций доктрины уголовного права может показаться спорным и не вполне логичным и по некоторым другим основаниям. Ни в одном из советских уголовных кодексов, ни в действующем УК РФ не употребляется термин «уголовно-правовой запрет». Прилагательное «запрещенное», являющееся производным от термина уголовно-право-
Маркунцов С.А. О необходимости введения в научный оборот категории уголовно-правового запрета
Маркунцов С.А. О необходимости введения в научный оборот категории уголовно-правового запрета
вой запрет, используется в УК РФ лишь при раскрытии определения понятия преступления. В официальных судебных актах — указах Президиума Верховного Суда РСФСР, постановлениях Верховного Суда РСФСР, постановлениях Верховного Суда РФ, определениях Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, обзорах судебной практики Верховного Суда РФ по уголовным делам — термин «уголовно-правовой запрет» также не используется. В доктрине уголовного права при характеристике признаков (свойств) преступления чаще используется устоявшееся понятие противоправности (уголовной противоправности), а не зап-рещенности; при характеристике системы уголовного права — понятие запрещающей правовой нормы Особенной части УК РФ, в контексте которой идут постоянные споры о ее структуре; модель преступления определяется через категорию состава преступления и т. д. Вследствие этого может показаться, что введение понятия «уголовно-правовой запрет» будет излишним, отчасти дублирующим. Нам представляется, что использование понятия уголовно-правового запрета позволит во многом по-новому взглянуть на некоторые институты уголовного права и обогатить уголовно-правовую теорию.
Рассмотрим несколько доводов в пользу необходимости выделения уголовно-правового запрета в качестве одной из базовых категорий уголовного права.
Во-первых, полагаем, необходимость выделения понятия уголовно-правового запрета связана с механизмом действия права вообще. В рамках правового воздействия можно выделить два основных уровня действия права: 1) уровень существования; 2) уровень социально-правовых действий (реального функционирования)25. Если второй уровень функционирования (реализации) права изучен достаточно детально, то уровень существования права — нет. Уровень существования отражает главным образом информативное и ценностно-ориентационное действие права, хотя полностью к нему и не сводится. Этот уровень характеризует особое состояние права, а именно проявление его на той стадии внедрения в общественную систему, когда еще не происходит реализация правовых предписаний и принципов в их специально-юридическом значении, однако право уже оказывает ощутимое воздействие на социальную среду, «обнаруживая» в ней своих адресатов и вступая с ними в «контакт». Следовательно, рассматриваемый уровень отражает ту стадию бытия права, когда правовое. оказывает непосредственное влияние на сознание отдельной личности, коллективов людей, предопределяя характер восприятия и реальное поведение в сфере его действия.
На наш взгляд, именно на этом уровне, когда уголовно-правовая норма еще не действует, уже начинают действовать уголовно-правовые запреты. В этом смысле уголовно-правовой запрет первичен по отношению к норме-запрету Особенной
части УК РФ. К сожалению, в настоящее время информативное и ценностно-ориентационное действие права недооценивается или представляется упрощенным, тогда как изучение воздействия права на данном уровне имеет большие перспективы.
В контексте такого механизма действия уголовно-правовой запрет быть может даже ближе к категории субъективного права (являясь его антиподом, как и субъективная обязанность), чем к категории объективного права. Следует констатировать, что как и субъективное право первично по отношению к объективному праву, также и уголовноправовой запрет первичен по отношению к норме Особенной части УК РФ.
Во-вторых, полагаем, что необходимость выделения уголовно-правового запрета в качестве самостоятельного понятия связана с наиболее оптимальной возможностью оценки качества действия уголовного закона (права) с позиций его эффективности, справедливости и т. д. Необходимо отметить сложность и даже практическую невозможность определения эффективности отрасли уголовного права, связанную не только с большим количеством критериев оценки эффективности, но и с тем, что реализация норм Особенной части УК РФ всегда опосредуется через применение норм Общей части УК РФ и достаточно часто — через нормы других отраслей права26. Эффективность нормы Особенной части УК РФ осложняется также «опосредованным» механизмом реализации, она содержит в себе фактически два правила поведения: первое из них — собственно уголовно-правовой запрет совершать деяния, содержащие признаки состава преступления (обязанность воздерживаться от совершения вышеназванного деяния), и второе — обязанность применить меры государственного принуждения в случае совершения этого деяния. В контексте определения эффективности нормы Особенной части УК РФ можно отдельно оценивать эффективность действия санкции соответствующей нормы. Вследствие этого, полагаем, юридически обоснованным и наиболее оптимальным в контексте проблемы эффективности правовых предписаний в рамках науки уголовного права является определение эффективности конкретного уголовно-правового запрета как основного вида уголовно-правовых предписаний.
В-третьих, если исходить из положения о том, что уголовно-правовой запрет — это не только формальное государственно-властное веление нормативного характера, но и интерпретация общественных отношений (социального контекста) сквозь призму целей и задач, символов и юридических конструкций уголовного права. Запрет в отличие от субъективного права (особенно от обязанности) не требует проявления воли правоприменителя, а наоборот «подавляет» ее в отношении описываемых действий. Уголовно-правовой запрет как бы передает (навязывает) представления законодателя по поводу конкретного поведения субъекта в конкретной ситуации. Таким обра-
зом, он объединяет в себе свойства объективного и субъективного права.
Уголовно-правовой запрет — это первичная ячейка в контексте уголовно-правовой социологии (социологии уголовного права) как специфической части науки уголовного права, которая рассматривает уголовно-правовые институты и нормы в их социально-экономической обусловленности, в процессе их функционирования в обществе и в связи с их социальной эффективностью27. Подобно тому, как в уголовно-правовой догматике (леги-стике) изучается уголовно-правовая норма, в уголовно-правовой социологии должен изучаться уголовно-правовой запрет. Уголовно-правовой запрет, являясь первичной ячейкой уголовного права, отражает в себе как специфику содержания уголовно-правовой нормы, так и особенности метода уголовно-правового регулирования. Таким образом, уголовно-правовой запрет — сквозное понятие при изучении уголовного права, прежде всего, с позиций социологического, психологического методов исследования (т. е. с позиций социологии и истории уголовного права).
В силу сложности правовой природы уголовноправовых запретов представляется необходимым выделение системы функций, выполняемых ими. Первая группа функций уголовно-правовых запретов будет отражать, прежде всего, их информативное и ценностно-ориентационное, хотя полностью к нему и не сводится. Эта группа функций связана с действием уголовно-правового запрета как элемента объективного права на психическом (идейно-мотивационном) уровне, но и пониманием его как «отрицательной обязанности», то есть на уровне субъективного права, а также связана с пониманием запрета как метода правового регулирования в контексте «наиболее важных и ценных для личности и государства сторон общественных отношений, перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК РФ, в рамках которых осуществляется поведение лица, регламентированное уголовным законом»28. Вторая группа функций уголовно-правовых запретов будет отражать их институциональную составляющую. Эта группа функций определяется пониманием уголовно-правового запрета как первичного ядра, элемента системы уголовного права и одновременно как инструмента государственного воздействия на общественные отношения.
К первой группе функций, прежде всего, относятся охранительно-регулятивная, гарантийно-ле-гитимирующая, информационно-ориентационная, ценностно-мотивационная. Ко второй группе функций относятся оценочно-интерпретационная, инструментально-предупредительная, юридико-техническая (аккумулирующая)29. Перечисленные функции уголовно-правовых запретов, на наш взгляд, являются основными (базовыми), и в силу этого предлагаемый их перечень не претендует на всеобъемлющий, исчерпывающий характер. Но выделение системы самостоятельных функций уголовно-правового запрета, отличных от функций
нормы права (нормы уголовного права) и функций состава преступления, подтверждает тезис о самостоятельности и многоаспектности соответствующего правового образования.
Резюмируя вышесказанное, необходимо сделать следующие выводы. Понятие уголовно-правового запрета является многоаспектным, его можно определить термином «интегральное». Интегральная дефиниция характеризует явление в единстве различных его уровней, качеств и сторон. Уголовно-правовой запрет можно рассматривать как нормативно-правовое предписание, закрепленное в нормах уголовного закона и конкретизированное в иных нормативно-правовых актах, устанавливающее обязанность лица не совершать (воздерживаться от совершения) общественно опасные деяния, признаваемые уголовным законом преступлениями. Воспринимаясь гражданами как «отрицательная обязанность», уголовно-правовой запрет становится даже ближе к категории субъективного права (являясь его антиподом, как и субъективная обязанность), чем к категории объективного права. Уголовно-правовой запрет есть веление государства, формально закрепленное в данный конкретно-исторический период в диспозиции нормы Особенной части УК РФ. Являясь разновидностью нормативно-правовых предписаний, выступает элементарной, самостоятельной, цельной, логически завершенной ячейкой в контексте уголовного права. Одновременно уголовно-правовой запрет — это не только формальное государственно-властное веление нормативного характера, но и интерпретация общественных отношений (социального контекста) сквозь призму целей и задач, символов и юридических конструкций уголовного права. Являясь первичной ячейкой в уголовном праве, уголовно-правовой запрет отражает в себе как специфику содержания уголовно-правовой нормы, так и особенности метода уголовно-правового регулирования опосредованно к существующим общественным отношениям.
Введение в научный оборот и использование категории уголовно-правового запрета позволит во многом по-новому взглянуть на некоторые институты уголовного права и обогатить уголовно-правовую теорию. Изучение правовой природы уголовно-правового запрета представляется наиболее перспективным с позиции социологии уголовного права. Теория уголовно-правовых запретов должна стать одной из основных теорий в рамках уголовно-правовой социологии.
Примечания
1. Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. — М., 1989. — С. 66. См. также: Кудрявцев В.Н. Закон, поведение, ответственность. — М., 1986. — С. 71.
2. См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. — СПб., 2004. — С. 161.
Маркунцов С.А. О необходимости введения в научный оборот категории уголовно-правового запрета
Маркунцов С.А. О необходимости введения в научный оборот категории уголовно-правового запрета
3. См.: Алексеев С. С. Общие дозволения и общие запреты в праве. — М., 1989; Братко А.Г. Запреты в советском праве / Под ред. Н.И. Матузова. — Саратов, 1979; Братко А.Г. Запреты в советском праве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Саратов, 1979; Рыбушкин H.H. Реализация запрещающих норм советского общенародного права: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Казань, 1986; и др.
4. См.: Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому праву. — М., 1981. — С. 35.
5. См.: Алексеев С.С. Правовые запреты в структуре советского права // Правоведение. — 1973. — № 5. — С. 43.
6. См.: Нурмагамбетов Р.Г. Запреты и ограничения в конституционном праве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Челябинск, 2006; Слепченко Ю.Н. Запреты в административном праве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Воронеж, 2002; Семенюта H.H. Запреты и ограничения в правовом регулировании трудовых отношений в Российской Федерации: Автореф. дис. канд. юрид. наук. — Омск, 2000.
7. См., например: Комарова Т.Е. Некоторые вопросы теории запретов в гражданском праве // Законодательство. — 2007. — № 12; Юков М.К. Дозволения и запреты в системе гражданского процессуального права // Советское государство и право. — 1982. — № 2; Енике-ев З.Д. Актуальные вопросы языкового выражения дозволений, запретов и предписаний в уголовно-процессуальном праве: Монография / З.Д. Еникеев, Д.Н. Соловьев. — М., 2011; и др.
8. См.: Денисов Ю.А. Общая теория правонарушения и ответственности (социологический и юридический аспекты). — Л., 1983. — С. 65.
9. См.: Кропачев Н.М. Уголовно-правовое регулирование. Механизм и система. — СПб., 1999. — С. 66. Схожей позиции придерживаются и другие ученые — теоретики права, в частности, Л.С. Явич, Ю.А. Денисов и другие авторы. Об этом см.: Явич Л. С. Право и социализм. — М., 1982. — С. 12 —13; Денисов Ю.А. Общая теория правонарушения и ответственности (социологический и юридический аспекты). — Л., 1983. — С. 65.
10. См.: Панько К.К. Теория и практика законотворчества в уголовном праве: Монография. — М., 2011. — С. 6.
11. Об этом, например, см.: Маркунцов С.А. Уголовно-правовой запрет: теоретический аспект / Под. науч. ред. А.Э. Жалинского. — М., 2007. — С. 8; Маркун-цов С.А. Табу как первоисток и прообраз уголовно-правового запрета // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы Шестой Международной научно-практической конференции 29—30 января 2009 г. — М., 2009. — С. 20—25; Маркунцов С.А. Табуирование как первичная форма уголовно-правового воздействия // Уголовное право: истоки, реалии, переход к устойчивому развитию: Материалы VI Российского конгресса уголовного права (26—27 мая 2011 года). — М., 2011. — С. 49—52.
12. См.: Галкин В.М. Уголовно-правовой запрет /
В.М. Галкин, М.И. Блум // Вопросы борьбы с преступностью на современном этапе. — Рига, 1978; Спиридонов Л.И. Уголовно-правовой запрет и личность. — М., 1978; Злобин Г.А. Основания и принципы уголовно-правового запрета // Советское государство и право. — 1980. — № 1; Основания уголовно-правового запрета / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев, А.М. Яков-
лев. — М., 1982; Похмелкин В.В. О противоречиях уголовно-правового запрета и путях их преодоления в законодательной практике // Основания и порядок реализации уголовной ответственности. — Куйбышев, 1989; Келина С.Г. Основания уголовно-правового запрета // Материалы IV советско-западногерманского симпозиума по криминологии, уголовному праву и процессу. — Киев, 1990; Ленкнер Т. Причины и основания установления уголовно-правового запрета // Материалы IV советско-западногерманского симпозиума по криминологии, уголовному праву и процессу. — Киев, 1990 и др.
13. См.: Галкин В.М. Уголовно-правовой запрет /
B.М. Галкин, М.И. Блум // Вопросы борьбы с преступностью на современном этапе. — Рига, 1978. — С. 5.
14. Об этом, например, см.: Рыбушкин H.H. Природа уголовно-правовых запретов // Актуальные проблемы юридической науки и образования на современном этапе: Материалы научно-практической конференции, посвященной 50-летию восстановления юридического факультета в Казанском государственном университете (Казань, 30—31 октября 2002 г.). — Казань, 2003; Жалинский А.Э. Уголовно-правовой запрет (§ 1 гл. 11) // Уголовное право: Учебник: В 3 т. / Под общ. ред. А.Э. Жалинского. — М., 2011. — Т. 1: Общая часть; Маркунцов С.А. Уголовно-правовой запрет: теоретический аспект / Под науч. ред. А.Э. Жалинского. — М., 2007; и др.
15. См.: Уголовно-правовой запрет и его эффективность в борьбе с современной преступностью / Под ред. Н.А. Лопашенко. — Саратов, 2008. — С. 56—162.
16. Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. А.И. Рарога. — М., 1998. — С. 4.
17. Рыбушкин H.H. Запрещающие нормы в советском праве. — Казань, 1990.
18. Пикуров Н.И. Уголовное право в системе межотраслевых связей: Монография. — Волгоград, 1998. —
C. 94.
19. Комментарий к ст. 1 УК РФ // Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.И. Рарог. — М., 2004. — С. 6.
20. Курс уголовного права. Особенная часть: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. — М., 2002. — Т. 4. — С. 286.
21. См.: Уголовное право: Учебник: В 3 т. / Под общ. ред. А.Э. Жалинского. — М.: Издательский Дом «Горо-дец», 2011. Т. 1. Общая часть — С. 344.
22. Криминология: Учебник для вузов. / Под ред. А.И. Долговой. — М., 2005. — С. 57, 79.
23. Подробнее об этом см.: Шестаков Д.А. Введение в криминологию закона. — СПб., 2011. — С. 8—19.
24. Подробнее об этом см.: Гилинский Я.И. Запрет как криминогенный (девиантогенный) фактор // Российский криминологический взгляд. — 2009. — № 3. —
С. 302—311; Гилинский Я.И. Криминология: Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. — СПб., 2009. — С. 37—44.
25. См.: Гойман В.И. Действие права (методологический анализ). — М., 1992. — С. 94.
26. Подробнее об этом см.: Маркунцов С.А. Определение и специфика применения критериев эффективности уголовно-правовых запретов // Уголовное право и современность: Сборник статей / Отв. ред. А.Э. Жалинский. — М., 2011. — Вып. 3. — С. 39—57.
27. Подробнее об этом см.: Маркунцов С.А. Место уголовной социологии в структуре науки уголовного права / / Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы Восьмой международной научно-практической конференции 27—28 января 2011 г. — М., 2011. — С. 90—95; Маркунцов С.А. О понятии и предмете уголовно-правовой социологии // Вестник Бурятского государственного университета.— Улан-Удэ, 2011. — Вып. 2: Экономика. Право. — С. 259—262; и др.
28. Звечаровский И.Э. Современное уголовное право России: понятие, принципы, политика. — СПб., 2001. — С. 18.
29. Подробнее об этом см.: Маркунцов С.А. Система функций уголовно-правового запрета // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы Девятой международной научно-практической конференции 26—27 января 2012 г. — М., 2012. —
С. 60 — 63.
Е.В. Маслова
Маслова Евгения Валерьевна — заместитель заведующего кафедрой государственно-правовых дисциплин Нижегородского института менеджмента и бизнеса
E-mail: [email protected]
Уголовно-правовой аспект факультативных признаков субъективной стороны состава преступления
В статье рассматриваются факультативные признаки субъективной стороны состава преступления как уголовно-правовые категории.
Под субъективной стороной преступления в науке уголовного права понимается психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления. Вопрос о содержании субъективной стороны преступления, о месте вины в ней (а следовательно, и о месте факультативных признаков в конструкции субъективной стороны) не теряет актуальности.
По вопросу соотношения субъективной стороны преступления и вины высказаны следующие точки зрения. Некоторые ученые считают, что субъективная сторона преступления и вина полностью совпадают, ибо интеллектуально-волевая деятельность человека неразрывно связана с эмоциональной и мотивационной деятельностью1, следовательно, факультативные признаки здесь являются частью вины. Не согласимся с высказанным суждением, поскольку отождествление вины с субъективной стороной преступления не соответствует законодательной характеристике вины. Согласно части 1 статьи 24 УК РФ виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности, то есть закон рассматривает вину как родовое понятие умысла и неосторожности и иных психологических моментов в понятие вины не включает; здесь учтены сознание и воля, но нет места для эмоционального состояния, мотива, цели и иных признаков, характеризующих психическую активность субъекта в связи с совершением преступления2. К тому же факультативные признаки субъектив-
In article facultative signs of the subjective party of structure of a crime as criminal and legal categories are considered.
ной стороны в данном случае лишены самостоятельного значения, а в законе такое значение им нередко придается, то есть правильное применение уголовного закона вряд ли будет возможно при опоре на тезис о тождественности субъективной стороны преступления и вины.
Другая группа ученых3 рассматривает вину как понятие более широкое, чем субъективная сторона преступления, то есть и в этом случае факультативные признаки субъективной стороны не имеют самостоятельного статуса и поглощаются содержанием вины. Несостоятельность подобных суждений уже означена.
Преобладает в науке уголовного права точка зрения, которой придерживается и автор. Психологическое содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридических признаков, как вина, эмоциональное состояние, мотив и цель, характеризующих различные формы психической активности человека. Они взаимосвязаны между собой, но при этом представляют самостоятельные психологические явления, ни одно из которых не может включать в себя другие в качестве составной части4. Каждый из названных признаков имеет самостоятельное значение. Вина — обязательный признак субъективной стороны преступления, который не является предметом исследования в настоящей работе.
Традиционно в науке уголовного права выделяются только два факультативных признака субъективной стороны преступления — мотив и
Маслова Е.В. Уголовно-правовой аспект факультативных признаков субъективной стороны состава преступления
