CC BY
28
УДК 343.123.1 : 351.745.7 ББК 67.410.212
© 2018 г. X. П. Пашаев,
доцент кафедры права, философии и социологии Горно-Алтайского государственного
университета кандидат философских наук, доцент.
E-mail: P_khalil@mail.ru
Э. X. Пашаева,
Старший преподаватель кафедры уголовного процесса Барнаульского юридического института
МВД России кандидат юридических наук.
E-mail: P_elmira@mail.ru
О НЕОБХОДИМОСТИ «СЛЕДСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ» ЗА ОРГАНАМИ ДОЗНАНИЯ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИМИ ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Придерживаясь позиции о том, что при расследовании уголовного дела следователь выступает процессуально-независимым лицом, авторами обосновывается предложение о наделении следователя полномочиями по осуществлению внутриведомственного контроля за органами дознания, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность. Данный вид контроля, по мнению авторов, будет иметь обеспечительный характер и способствовать принятию законных процессуальных решений.
Ключевые слова: уголовный процесс, следователь, контроль, процессуальная независимость, процессуальные решения, результаты оперативно-разыскной деятельности, наркотики.
H. P. Pashayev - Associate professor at the Department of Law, Philosophy and Sociology of the Gorno-Altaysk
State University PhD in Philosophy, associate professor.
E. H. Pashayeva - Senior lecturer at the Department of Criminal Procedure of the Barnaul Law Institute of the
Ministry of Internal Affairs of Russia PhD in Law.
ABOUTTHE NEED FOR «INVESTIGATIVE MONITORING» FOR INVESTIGATIVE BODIES
CONDUCTING OPERATIVE INVESTIGATIVE ACTIVITY
In keeping with the position that in the investigation of the criminal case, the investigator acts as a process-independent entity, the authors justify the proposal to give the investigator the authority to exercise internal control of bodies of inquiry, carrying out operatively-search activity. This type of control, according to the authors, will be of a security nature and will contribute to the adoption of legal procedural decisions based on the results of operational investigative activities.
Keywords: criminal process, investigator, control, procedural independence, procedural decisions, results of operational-search activity, drugs.
Защита прав, свобод и законных интересов личности, в том числе, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства, декларируется нормами Конституции Российской Федерации (статья 2) и является неотъемлемой частью механизма правового регулирования в сфере уголовно-процессуальной деятельности. Для этого предусмотрены судебный контроль, ведомственный контроль и прокурорский надзор за действиями и властно-распорядительными решениями органа предварительного расследования, прокурора и суда в рамках досудебного и судебного производства, а также обеспечения законности всего уголовного процесса в целом.
Однако при всей значимости осуществления процессуального контроля указанными
правоохранительными органами правоприменительная деятельность в ряде случаев актуализирует проблему малоэффективности процессуального контроля, в частности, на стадиях досудебного производства и применительно к деятельности органа дознания по подготовке и предоставлению сведений, получаемых по итогам оперативно-разыскной деятельности (далее ОРД). Между тем, последние широко используются в доказывании по уголовным делам и выступают в качестве фактологической основы целого ряда принимаемых по уголовному делу процессуальных решений. В этой связи назрела необходимость осветить вопрос о процессуальной самостоятельности следователя и возможности осуществления им контроля за органами дознания
по подготовке и предоставлению сведений, получаемых по итогам ОРД.
Значимость затронутого вопроса существенно возрастает по тем категориям дел, прямой ущерб от совершения преступлений по которым менее очевиден, а сами они базируются, преимущественно, на результатах ОРД. Наиболее характерными в этом отношении являются уголовные дела о незаконном сбыте наркотиков. Специфика их расследования такова, что, как было замечено выше, фактическим основанием ряда процессуальных решений (к примеру, о возбуждении уголовного дела, производстве следственных действий, существенно ограничивающих конституционные права граждан, о задержании подозреваемых и избрании в отношении обвиняемых (подозреваемых) меры пресечения, связанной с лишением свободы и пр.) выступают результаты ОРД.
В то же время практика привлечения к уголовной ответственности за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков, сегодня свидетельствует о наличии системных проблем в уголовном судопроизводстве. Речь идет о тенденции увеличения количества жалоб на необоснованные приговоры, нарушения права на защиту, на грубое нарушение норм оперативно-разыскного и уголовно-проце ссуального законодательства в ходе расследования по этой категории дел. Об этом же говорят решения Европейского Суда по правам человека, которых насчитывается более десятка. Данные обстоятельства, на наш взгляд, указывают на то, что ведомственный контроль отнюдь не всегда позволяет в полной степени обеспечить принятие на основе результатов ОРД законного и обоснованного решения. Все дело в том, что у должностного лица, осуществляющего ведомственный процессуальный контроль в условиях процессуального цейтнота, чаще всего, отсутствует реальная возможность ознакомиться с представленными следователю результатами ОРД, вникнуть в суть, чтобы определить их ценность и наметить перспективу использования в качестве фактологической основы конкретного процессуального решения.
Так, к примеру, на первоначальной стадии уголовного процесса, касаясь принятия решения о возбуждении уголовного дела, с которого начинают закладываться основы законного приговора, при наличии признаков
преступления, связанного с незаконным сбытом наркотиков, первым, в чье распоряжение чаще всего попадают результаты ОРД, оказывается следователь. Именно на этом этапе в ситуациях, когда органом дознания при проведении оперативно-разыскных мероприятий (далее ОРМ) документируется преступление и одновременно происходит фактическое задержание лица с поличным, от следователя требуется незамедлительная реакция по осуществлению ряда процессуальных и следственных действий. Промедление с принятием решения в кратчайшие сроки может оказать негативные последствия, с одной стороны, связанные с незаконным удержанием лица, в отношении которого имеется подозрение, с другой стороны, спешка и необстоятельная проверка оперативных материалов увеличивают риск принятия неверного решения.
Для предотвращения негативных последствий в случаях, когда возбуждению уголовных дел предшествует длительная оперативная разработка, отдельная группа ученых высказала предложение о необходимости привлекать следователя во внутриведомственном рабочем порядке к планированию оперативно-разыскных мероприятий. А также к консультированию сотрудников оперативных подразделений по вопросам закрепления результатов ОРД для предварительной оценки наличия в них данных, достаточных для возбуждения уголовного дела [3, с. 68; 4, с. 29-32].
Данные предложения представляют безусловный интерес не только в теоретическом плане, но и отвечают потребностям сегодняшней практики. Тем более, Европейский Суд в постановлении по делу «Веселов против РФ» обратил внимание на наличие в России системной проблемы отсутствия независимого контроля за обоснованностью и порядком проведения ОРМ. Сравнив нашу систему с практикой иных государств-участников, Европейский Суд по правам человека установил, что в 21 из 22 государств проведение проверочной закупки и подобных негласных мероприятий находится под независимым контролем [7].
В то же время идея о контроле следователя над проведением ОРМ невольно обуславливает критичную оценку с позиции традиционных догматических положений, поскольку это может рассматриваться, как выход за пределы следователем своих полномо-
чий. Ряд ученых придерживается однозначной позиции, что контроль за порядком осуществления ОРМ возложен законодательством на специальных, уполномоченных на то субъектов, перечень которых является исчерпывающим, а потому нет необходимости дублирования этого контроля со стороны следователя. Ю. В. Астафьев в своей работе указал на то, что такой контроль должен осуществляться судом [1, с. 51-57]. Т. В. Трубникова полагает более правильным передать осуществление такого контроля в руки органов прокуратуры [9, с. 124].
Действительно, в настоящее время следователь, как участник уголовного судопроизводства, не обладает контрольными полномочиями. Но и поручение их прокуратуре неприемлемо, так как прокуратура, как орган, осуществляющий уголовное преследование, не может рассматриваться в качестве независимого органа. Суд, тем более, не должен осуществлять такой контроль. Вовлечение суда на этапе осуществления ОРД в проверку достаточности оперативной информации для принятия соответствующего решения, в контроль за ходом процедуры осуществления оперативно-разыскного мероприятия окажет пагубные последствия на независимость и беспристрастность суда при рассмотрении им уголовного дела. При таком положении дел, возможно, единственно допустимым вариантом будет отграничение «судей за следствием и оперативно-разыскной деятельностью» от судей, осуществляющих разрешение уголовного дела по существу, посредством введения института следственного судьи. Однако, исходя из исторически сложившейся структуры российского предварительного расследования, такой вариант может стать ошибочным. Следственный судья в таком случае вступит в конкуренцию со следователем, чьи полномочия, по нашему мнению, носят судебно-следственный характер [5, с. 123].
В этой связи мы соглашаемся с учеными [3, с. 68; 4, с. 29-32], высказавшими предложение о необходимости наделения следователя полномочиями по осуществлению контроля за деятельностью органов, осуществляющих ОРД. Такой подход к решению поставленной проблемы «позволит ему своевременно и полно проверять результаты ОРД, избежать возбуждения уголовных дел в тех случаях, когда имелись признаки провокации преступления либо при наличии иных нару-
шений закона, требовать от органов дознания представления достаточного объема результатов ОРД, а также решить вопрос со своевременным возбуждением уголовных дел по таким материалам, предоставив тем самым задержанному лицу гарантии реализации его права на свободу и личную неприкосновенность, на доступ к адвокату, его право на защиту» [5, с. 123].
Следует оговориться, что идея о необходимости наделения следователя полномочиями по осуществлению контроля за органами дознания, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность, в нашем представлении строится на основе процессуальной самостоятельности следователя, которую нельзя отрицать. Во-первых, потому что следователь в России исторически выполнял функцию «юстиции, а не милиции» [8, с. 22-23]; а во-вторых, сформированный в ходе судебной реформы 1864 г. следственный аппарат соединял в себе как обвинительное, так и исследовательское начало, позволявшее определить его власть как следственно-судебную [10, с. 45-48].
Более того, невзирая на серьезные ограничения, характерные для современного уголовного процесса России, а также на то, что законодатель легально определил функцию следователя, как функцию обвинения, на наш взгляд, следователь по-прежнему наделен «судебно-следственной» властью, не совпадающей с властью обвинительной, и обязан, прежде всего, осуществлять функцию расследования, стремясь к установлению истины по делу. Речь идет не только о возможности формировать «готовые» доказательства, чтобы деятельность следователя была, по возможности, максимально приближена к судебной, но и самостоятельно принимать процессуальные решения. Давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении указанных мероприятий, а значит - быть их инициатором, что, собственно, обосновывает наличие у него реальной процессуальной независимости по осуществлению ряда процессуальных действий [6, с. 9]. И если следователь вправе давать такое поручение, тогда почему ему нельзя осуществлять контроль над проведением оперативно-разыскных мероприятий?
Однако такой «следственный контроль» нам видится не в качестве ведомственного процессуального контроля, а, скорее, органи-
зационного (административного). Причин тому несколько. Во-первых, как верно отмечено Н. В. Григорьевой, ведомственный контроль реализуется непосредственно руководителями в рамках организации процесса расследования. Административный же контроль реализуется участниками уголовного процесса, чьи полномочия по отношению к процессуальным носят обеспечительный характер [2, с. 129]. Во-вторых, в силу преимущественно тайного, закрытого, конфиденциального характера оперативно-разыскной деятельности следователь не может быть полностью в нее погружен, на что, собственно, нацелен ведомственный контроль. В противном случае следователь окажется осуществляющим деятельность, противоречащую его беспристрастности, независимости, вовлекающую его в активную борьбу с преступностью. Административный контроль, напротив, предполагает привлечение следователя органом, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность во внутриведомственном порядке, для оказания консультативной помощи перед началом либо по завершению ОРМ, к кон-
сультированию сотрудников оперативных подразделений по вопросам закрепления результатов ОРД и предварительной проверки наличия в них сведений об обстоятельствах преступления, о чем было сказано выше.
Для жизнеспособности данного вида контроля законодателю остается лишь предусмотреть его в системной взаимосвязи на уровне уголовно-процессуального и оперативно-разыскного законодательств. Таким образом, контрольные полномочия следователя над проведением ОРМ будут служить в качестве гарантий обеспечения законности и обоснованности решений, при принятии которых используются результаты ОРД. Специфика такого вида контроля позволит усилить процессуальную самостоятельность, укрепить независимость следователя и приведет к тому, что он будет способен стать той оптимальной фигурой, которая сможет осуществлять именно эффективный, действенный, независимый контроль за оперативно-разыскной деятельностью, введения которого и ожидает Европейский Суд по правам человека.
Литература
1. Астафьев Ю. В. Оперативный эксперимент и провокация: критерии разграничения // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ): материалы международ. науч.-практич. конференции. Екатеринбург. 2005. Ч. 1.
2. Григорьева Н. В. К вопросу о ведомственном процессуальном контроле в уголовном судопроизводстве // Вестник экономической безопасности. 2016. № 5.
3. Зуев С. В. Уголовное преследование по делам о преступлениях, совершаемых организованными группами и преступными сообществами (преступными организациями): монография. Челябинск, 2010.
4. Ковалев В. Н. Возбуждение уголовных дел в связи с незаконным оборотом наркотиков по результатам ОРД // Научный вестник Омской академии МВД России. 2009. № 1 (32).
5. Пашаева Э. Х. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности при принятии процессуальных решений (на примере уголовных дел о незаконном сбыте наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов): дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09 / Э. Х. Пашаева. Томск, 2017.
Bibliography
1. Astafev U. V. Operational experiment and provocation: criteria of differentiation // Fifty years of the Department of criminal process of USLA: the materials of the international, scientiflc.-practicaL conferences. Yekaterinburg, 2005. Part 1.
2. Grigorieva N. V. On the issue of departmental procedural control in criminal proceedings // economic security Bulletin. 2016. № 5.
3. Zuyev S. Criminal prosecution in cases of crimes committed by organized groups and criminal communities (criminal organizations): monograph. Chelyabinsk. 2010.
4. Kovalev V. N. Initiation of criminal cases in connection with drug trafficking on the results of the OSA // scientific Bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2009. № 1 (32).
5. Pashaeva E.Kh. The use of the results of investigative activities in the adoption of procedural decisions (on the example of criminal cases of illegal sale of narcotic drugs, psychotropic substances or their analogues): dis. ... kand. the faculty of law. Sciences: 12.00.09 / E. Kh. Pashaeva. Tomsk, 2017.
6. Pashaeva E. Kh. The use of the results of investigative activities in the adoption of procedural decisions (on the example of criminal cases of illegal
6. Пашаева Э. Х. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности при принятии процессуальных решений (на примере уголовных дел о незаконном сбыте наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов): автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09 / Э.Х . Пашаева. Томск, 2017.
7. Постановление ЕСПЧ по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» от 2 октября 2012 г. (жалобы № 23200/10, 24009/ 07 и 556/10). URL: http://www.consultant.ru.
8. Строгович М. С. О дознании и предварительном следствии и о «едином» следственном аппарате // Соц. законность. 1957. № 5.
9. Трубникова Т. В. Запрет на использование данных, полученных в результате провокации преступления, как один из элементов права на судебную защиту и гарантии его реализации в уголовном процессе РФ // Вестник Томского государственного университета. 2015. № 2 (16).
10. Шейфер С. А. Досудебное производство в России: этапы развития следственной, судебной и прокурорской власти. М., 2013.
sale of narcotic drugs, psychotropic substances or their analogues): abstract dis. ... kand. the faculty of law. Sciences: 12.00.09 / E. Kh. Pashaeva. Tomsk, 2017.
7. Judgment of the European court of human rights in Veselov and others V. the Russian Federation of 2 October 2012 (complaints Nos. 23200/10, 24009/ 07 and 556/10). URL: http://www.consultant.ru.
8. Strogovich M. S. about inquiry and preliminary investigation and about «uniform» investigative device // SOC. legality. 1957. № 5.
9. Trubnikova T. V. Ban on the use of data obtained as a result of the provocation of the crime, as one of the elements of the right to judicial protection and guarantees of its implementation in the criminal process of the Russian Federation // Bulletin of Tomsk state University. 2015. № 2 (16).
10. Sheyfer S. A. Pre-Trial proceedings in Russia: stages of development of investigative, judicial and prosecutorial authorities. M., 2013.
