CC BY
133
Маркин Александр Викторович
кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД России
(тел.: +78612583516)_
О некоторых аспектах формирования экстремистского сознания как основы девиантного поведения в современном обществе
В статье рассматривается феномен экстремистского сознания с позиции общей социологической теории структурного функционализма. Автор описывает основные положения девиантологической теории в ее преломлении сквозь призму реалий информационной среды современного социума.
Ключевые слова: экстремизм, общественное сознание, девиантное поведение, информационное общество.
A.V. Markin, Master of Sociology, Assistant Professor, Assistant Professor of a Chair of Philosophy and Sociology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612583516.
About some aspects of formation of extremist consciousness as a base of deviant behaviour in modern society
In the article the phenomenon of extremist consciousness from a position of the general sociological theory of a structural functionalism is considered. The author describes basic provisions of the deviant theory in its refraction through a prism of realities of the information environment of modern society. Key words: extremism, public consciousness, deviant behavior, information society.
В настоящее время в современной научной и научно-популярной литературе наблюдается экспоненциальный рост интереса к проблеме экстремизма и феномену экстремального типа деятельности. Интерес этот не случаен: наша страна, как и мировое сообщество в целом, серьезно обеспокоена проявлениями различных действий экстремистского характера. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года указывает на то, что среди основных источников угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности является экстремистская деятельность националистических, религиозных, этнических и иных организаций и структур, направленная на нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране.
В Стратегии отмечается, что «для предотвращения угроз национальной безопасности необходимо обеспечить социальную стабильность, этническое и конфессиональное согласие, повысить мобилизационный потенциал и рост
национальной экономики, поднять качество работы органов государственной власти и сформировать действенные механизмы их взаимодействия с гражданским обществом в целях реализации гражданами Российской Федерации права на жизнь, безопасность, труд, жилье, здоровье и здоровый образ жизни, на доступное образование и культурное развитие» [1, п. 37].
В самом общем значении термин «экстрим» употребляется как «достигший наивысшей точки, крайний, предельный». «Экстремум» (ех^етит) в переводе с латыни означает нахождение в наиболее удаленной точке от центра. Другое значение - «выходящий из рамок обычного, чрезвычайный (по сложности, трудности, опасности и т.д.)». Кроме того, употребление термина «экстремизм» может носить характер «наклеивания ярлыков», т.е. умеренная и ненасильственная оппозиционная деятельность может быть охарактеризована властью или СМИ как «экстремистская» и наоборот.
Понятие «экстремизм» в контексте с определенным субъективизмом и конструируемостью связано также с применением его одними индивидами или группами для характеристики иных
ВЕСТНИК КРАСНОДАРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА МВД РОССИИ • 2014 • № 3 (25)
94
индивидов, но не самих себя или своего окружения. Но, несмотря на все сказанное выше, возможности конструирования и субъективного «наклеивания ярлыков» не безграничны. В большинстве случаев под экстремизмом понимаются взгляды, имеющие нетерпимый характер, легитимизирующие применение насилия по отношению к приверженцам иных взглядов, а также деятельность насильственного характера [2].
Наряду с этим термином, употребляются также синонимы с различными эмоционально-смысловыми оттенками: предельный, аномальный, граничный, пиковый, чрезвычайный. Питер Коулман (Международный центр по сотрудничеству и разрешению конфликтов Колумбийского университета) и Андреа Бартоли (Институт анализа и разрешения конфликтов университета Дж. Мэйсона) определяют экстремизм как все виды деятельности (взгляды, установки, чувства, действия, стратегии), отличающиеся от общепринятых [3]. Тем самым явно или неявно предполагается, что экстремизм - это только определенные взгляды и готовность к действию, а терроризм - претворение в жизнь этих взглядов. Подобный разрыв между идеологическим и психолого-политическим аспектами экстремизма, с одной стороны, и собственно деятельностным его аспектом, с другой, выглядят крайне схоластически и нереалистически.
Итак, проблема определения экстремизма в теоретическом плане во многом зависит от того, что в данном обществе считается нормой, а что - отклонением от нее, девиацией. В демократических обществах экстремистами обычно называются те индивиды или группы, которые выступают за устранение демократии и установление авторитарного режима, а в авторитарных и тоталитарных обществах - наоборот. Применение термина «экстремизм» поэтому носит в той или иной мере субъективный и конструируемый характер. Одно и то же действие (допустим, развертывание партизанской войны) может рассматриваться и как «борьба за свободу», и как «экстремизм» и «терроризм» [4, с. 40-41].
Вышесказанное свидетельствует о том, что в обыденном сознании все, что связано с экстри-мом и экстремальностью, не ассоциируется с нормальным, стабильным, общепринятым. Тем не менее, в последнее время термин «экстрим» становится весьма популярным брендом: это и экстремальные виды спорта, и экстремальный туризм, и экстрим-шоу, которые привлекают к себе внимание все большего числа зрителей. Данный факт является, на наш взгляд, показателем изменения общего вектора развития общественного сознания в современную инфор-
мационную эпоху. Явление это не ограничено государственными рубежами и национальными рамками; оно распространяется по мере расширения информационного пространства и вовлечения в него все большего числа людей.
Рассматривая феномен коллективного сознания, обратимся к определению общественного сознания как более общей категории. Общественное сознание (в марксизме) рассматривается как отражение общественного бытия; как совокупность коллективных представлений, присущих определенной эпохе. Это духовная жизнь общества, проявляющаяся в единстве ее научно-теоретического и обыденного уровней. Общественное сознание представляет собой предельно широкое понятие общесоциологической теории, конкретизирующее субъективные отношения применительно к общественно историческому процессу. Оно характеризует зависимость духовной жизни общества от объективных условий социальной реальности. Схожий, но не тождественный термин (фр. Сопэс1епсе соПесНуе - массовое сознание), который иногда переводится на русский язык как общественное сознание, встречается у Эмиля Дюркгейма.
Коллективное сознание - термин, означающий совокупность всех сознательных актов и содержание сознания, которые свойственны каждому члену человеческой группы (когда речь идет о групповом сознании) или вообще всем людям (когда речь идет о «сознании вообще, надындивидуальном сознании»). Коллективное сознание в собственном смысле - как сознание коллектива - не существует, хотя имеется некоторая (остающаяся неосознанной) коллективная определенность, за которой могут развиться однородные, становящиеся осознанными чувства и волевые действия (покоящиеся на чувствах). И в данном случае можно рассматривать его как практическое знание различных социальных групп, нужное им в повседневной жизни для взаимодействия и коммуникации в малых группах, местности проживания, стране, т.е. как массовое сознание [5, с. 125].
В современной науке существуют несколько подходов, так или иначе анализирующих понятие экстремальности. Некоторые исследователи, например, рассматривают экстремальную деятельность человека как проявление ауто-деструкции на базе аутоагрессии. При этом они указывают, что понять сущность деструктивной деятельности человека невозможно без анализа ее биологических, нейрофизиологических и психических оснований. Важно выяснить, является ли деструктивность чисто человеческим феноменом или проявляется и
95
у других живых существ. Необходимо также определить, детерминирована ли деструктивная деятельность генетически, выделить, какое влияние на нее оказывают особенности гормональной и нервной системы, рассмотреть, какие психические особенности обусловливают проявление деструкции. Следует отметить, что психофизиологи при шкалировании агрессии по основным существующим методикам отмечают, что аутоагрессия не коррелирует ни с какими другими шкалами агрессии, и это подчеркивает особенность феномена аутоагрессии внутри общей проблематики психологии агрессии. При этом саморазрушительные действия по форме проявления классифицируются ими следующим образом: 1) суицидальное поведение; 2) пищевая зависимость; 3) химическая зависимость (наркомания, токсикомания, алкоголизм); 4) фанатическое поведение (участие в деструктивных религиозных культах, движении футбольных болельщиков и т.п.); 5) аутическое поведение; 6) виктимное поведение; 7) занятия экстремальными видами спорта [6, с. 87-88].
Проявление в массовом сознании информационного общества элементов экстрима становится весьма заметным в течение прошедшего десятилетия, в «нулевые» годы XXI столетия: спорт, туризм, мода, индустрия развлечений активно используют в своих интересах популярность ярлыка «экстрим». Активно используют этот ярлык и в современной литературе. Вот названия некоторых произведений современных популярных авторов: «Экстрим на сером волке» (Дарья Донцова); «Экстрим» (Кристофер Прист); «Инструктор по экстриму» (Андрей Дышев); «Encounter: ночной экстрим» (Иван Маслюков); «Экстрим по праздникам» (Марина Серова); «Экстрим-маркетинг: драйв, кураж и высшая математика» (Александр Соловьев); «Экстрим-ненависть» (Анна Восковатая ) и т. д.
Все сказанное выше является следствиями, а не причинами. Почему же экстремальный тип существования вдруг становится востребован и популярен? Почему паркур и бэйс-джампинг, вместе с руфингом и маунтинбай-ком являются не только популярными, но и весьма статусными способами проведения досуга? Системный социальный кризис, охвативший цивилизацию, естественным образом порождает «экстримно ориентированные» эмоционально-психологические переживания у всех социальных групп. Те социальные группы, которые в результате этого кризиса оказываются перед угрозой социального исчезновения, испытывают постоянное и все усиливающееся состояние психологической фрустрации,
вызванное ущемлением их жизненных потребностей.
В результате этой социальной фрустрации возникают сложные чувства, соединяющие в себе, с одной стороны, астенические, негативные чувства подавленности, угнетенности, безысходности, страха, бессилия, а с другой стороны, стенические чувства ненависти, агрессии. Этот эмоциональный котел способствует формированию экстремистских, радикалистских поведенческих установок, выражающихся в направленности на насильственные, жестокие действия по отношению к «врагам», которые рассматриваются как главная причина всех бедствий [6, с. 90]. Экстремистские установки поведения характеризуются убеждением, что только насильственными жестокими мерами и действиями возможно радикальное исправление нестерпимой ситуации, критического положения, в котором оказалась данная социальная группа. Экстремистские поведенческие установки характеризуются также ослаблением или вообще отключением всяких нормативных запретов, начиная от юридических и заканчивая нравственными.
Психологические факторы экстремизма являются, с одной стороны, производным результатом ранее нами указанных социально-экономических и политических причин, с другой стороны, они способствуют усилению действия этих причин и непосредственно создают благоприятную почву для восприятия массовым сознанием экстремистской идеологии. То есть только через психологические факторы осуществляется конечный синтез всех причин экстремистской деятельности, непосредственно порождающий экстремизм [7, с. 6; 8].
Экстремистское сознание не только не способно к адекватному пониманию действительности, но и даже не стремится к этому. Понимание реального положения вещей ослабляет веру, расшатывает незыблемость принципов и установок, которых придерживается экстремист. Непонимание реального положения вещей, неумение отличать истину от заблуждения и преднамеренной лжи, неспособность видеть различия между подлинным объяснением сути вещей и мастерски выполненными ухищрениями ведет к растерянности перед жизнью, внутренней опустошенности. Это и является питательной средой для формирования ложных идеалов и устремлений, возникновения нигилизма, цинизма, чувства вседозволенности. На фоне этого возникают извращенные формы удовлетворения потребностей в самовыражении, основанные на ложных идеалах.
_ 96
ВЕСТНИК КРАСНОДАРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА МВД РОССИИ • 2014 • № 3 (25)
Предпосылки экстремистского поведения обнаруживаются не только вне человека, в социокультурной среде, но и внутри самого человека. Они во многом определяются его психофизиологическими особенностями. Сегодня известно, что многие фанатично настроенные группы террористов, разбросанные по всему миру, совершенно не озабочены идеологическим обоснованием своей деятельности, т.к. конкретные действия для них существенно
важнее идеологии. Исследователи терроризма и экстремизма утверждают, что в иных случаях «существует просто идеологическое обрамление террористических групп (сюрреалистическая идеология), когда меняются идеи и даже забываются первоначальные цели борьбы. Экстремистская идеология и реальная деятельность экстремистов эффективно модифицируются в зависимости от контекста определенной политической среды.
1. Стратегия национальной безопасности России до 2020 года. URL: http://www.scrf.gov. ru/documents/99.html
2. Экстрим. URL: http://dic.academic.ru/dic. nsf/ruwiki/311354
3. Общественное сознание. URL: http://dic. academic.ru/dic.nsf/socio/2474/
4. Coleman P.T. Addressing extremism / P.T. Coleman, A. Bartoli. URL: http://www. tc.columbia.edu/i/a/document\9386_White-Paper2Extremism_030809.pdf
5. Дюркгейм Э. Правила социологического метода // Социология преступности (Современные буржуазные теории). М., 1966.
6. Ипатов А. В. Личность аутодеструктив-ного подростка. Исследование и коррекция. СПб., 2012.
7. Лысак И. В. Человек-разрушитель: деструктивная деятельность человека как социокультурный феномен. М., 2004.
8. Безбородов М.И. Профилактика религиозного экстремизма как важная составляющая сохранения мира и обеспечения безопасности. URL: http://www.petrsu.ru/Chairs/ Politology/bezborodov_publ_26.pdf
1. Strategy of national security of Russia till 2020. URL: http://www.scrf.gov.ru/documents/99. html
2. Extreme. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ ruwiki/311354
3. Public consciousness. URL: http://dic. academic.ru/dic.nsf/socio/2474/
4. Coleman P.T. Addressing extremism / P.T. Coleman, A. Bartoli. URL: http://www. tc.columbia.edu/i/a/document\9386_White-Paper2Extremism_030809.pdf
5. Durkheim E. Rules of a sociological method // Crime sociology (Modern bourgeois theories). Moscow, 1966.
6. Ipatov A.V. Personality of the auto destructive teenager. Research and correction. St. Petersburg, 2012.
7. Lysak I.V. Man-destroyer: destructive activity of the person as sociocultural phenomenon. Moscow, 2004.
8. Bezborodov M.I. Prevention of religious extremism as important component of a preservation of peace and safety. URL: http:// www.petrsu.ru/Chairs/Politology/bezborodov_ publ_26.pdf
97
