CC BY
79
Е.В.Максимов
О КОНТАКТАХ НАСЕЛЕНИЯ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ С ЗАРУБИНЕЦКИМИ ПЛЕМЕНАМИ СРЕДНЕГО ПРИДНЕПРОВЬЯ
E.V.Maximov. On Contacts between the Central European Population and Zarubintsy Tribes on Middle Dnieper.
The article deals with the materials of Central European cultures of the third century BC to the second century AD and, in particular, with the materials of Pomorsk, Jastorf and Przeworsk cultures which are found on the settlements and cemeteries of Zarubintsy culture in the Middle Dnieper area. These materials indicate an active influence of these cultures through trade and by direct presence of representatives of these Central European cultures in Zarubintsy cultural environment which can be interpreted as results of their numerous migrations to the territory of the Dnieper area and further eastward during the whole period of their existence. These migrations caused considerable changes in cultural and ethnic environment in the mentioned region and influenced the whole development of the historical process in Zarubintsy cultural area, as well as outside its limits, both in the period of its formation and in the periods to come. All these factors determined the flow of the historical process to a great extent.
Население Среднего Приднепровья в течение латенского и раннеримского периодов европейской истории находилось под сильным воздействием центральноевропейских племен. Это воздействие было и в период формирования зарубинецкой культуры, вследствие чего в зарубинецкой керамике, погребальном обряде, украшениях и некоторых других элементах культуры заметны отдельные черты центральноевропейских, в том числе — и германских древностей.
Это обстоятельство во многом способствовало появлению в европейской научной литературе гипотезы, согласно которой создателями зарубинецкой культуры являются именно германские племена, переселившиеся во 11-1 вв. до н.э. со своей европейский родины в Приднепровье.
Германская гипотеза о происхождении зарубинецкой культуры нашла своих последователей и в среде отечественных ученых, в том числе и К.В.Каспаровой. Правда, вначале она разделяла точку зрения Ю.В.Кухаренко, согласно которой создателями зарубинецкой культуры были поморско-клешевые племена бассейна Вислы, переселившиеся на юго-восток, в районы Припятского Полесья, где они в конце II в. до н.э. и трансформировались в зарубинецкую культуру, распространившуюся затем и в Приднепровье (Кухаренко 1964: 54). Позднее этно-генетические разработки К.В.Каспаровой приобрели новые акценты, и главная роль в этом процессе отводилась уже западным соседям поморцев — германским ясторфским племенам, продвигавшимся на юго-восток, смешавшимся в
верховьях Одера и Вислы с местным поморским населением и пришедшим затем в Приднепровье (Каспарова 1981: 57-79; 1992: 289-301), где и возникла зарубинецкая культура.
Эта версия, также как и гипотезы других исследователей, придерживающихся сходных позиций (Щукин 1994: 115; Еременко 1997: 79-201; и др.), естественно, нуждается в дальнейших разработках.
Степень участия поморско-клешевой и яс-торфской культур в создании зарубинецкой культуры может быть прежде всего установлена при определении территории культурогенеза и фактов существования здесь контактов между культурами-субстратами и вновь возникающей зарубинецкой общностью.
Что касается поморско-клешевой культуры, то её памятники периода становления зарубинецкой общности в пределах зарубинецкой ойкумены почти не известны. Лишь в бассейне Западного Буга и по берегам Горыни встречены остатки нескольких, главным образом ранних, небольших памятников этой культуры (Никитина 1965: 194-205), хотя ее ареал, по мнению В.В.Седова, мог охватывать Припятское Полесье и Волынь (Седов 1979: 49: рис.7).
Вместе с тем обращают на себя внимание выводы С.П.Пачковой, сопоставившей помор-ско-клешевую и зарубинецкую керамику и установившей удивительно большое — до 20% — совпадение их форм (Пачкова 1992: 265-287).
Этот феномен — отсутствие контактов между субстратной поморско-клешевой культурой и её производной — зарубинецкой культурой, при наличии значительной близости их керами-
© Е.В.Максимов, 2000.
Рис. 1. Архаические славянские гидронимы (по О.Н.Трубаче-ву) и районы распространения археологических памятников Украины рубежа нашей эры:
I —Верхнее Приднестровье,
область пшеворских памятников /-// вв.н.э.;
II — Среднее Приднепровье.
регион зарубинецкой культуры конца III в. до н.э. — I в.н.э.;
III —Днепровское Левобережье.
район местонахождения пшеворско-зарубинецких памятников типа Карта-мышево 2 — Терновка 2;
IV — памятники Почепского типа на Верхней Десне;
V — памятники Зубрицкого
типа Восточной Подолии;
1 — некоторые памятники цен-
трально-европейского облика Ш-11 вв. до н.э.; Казаро-вичи на р. Ирпень. Юркови-ца-Киев. Харьевка на р. Сейме. Басовка на р. Суле;
2 — некоторые памятники
пшеворско-зарубинецкого типа: Хатьяновка на Десне, Таценки на Стугне, типа Картамышево 2 — Терновка 2 в Днепровском Левобережье.
Стубл?
^¡Де^ксябра Ко.ТЗЬ ЛоНД
Глаисв.
■МочаС ) г За6оля-( гсбник
Литык*
С ¿пет у—^
[рпснъ
[ёрторо!
срсмьн!
Ковер]
UKQl Г КовряВ
1 A"tc тр
Архаические славянские гидронимы, установимые этимологически
сл
m bo
Рис. 2. Находки с поселения Казаровичи на р. Ирпень.
ческих форм, можно было бы объяснить тем обстоятельством, что зарубинецкая культура могла сформироваться непосредственно в по-морско-клешевой среде. Однако более реалистичным представляется предположение, что в период возникновения зарубинецкой культуры уже существовала какая-то ясторфско-помор-ская общность, о возможности которой говорила, в частности, и К.В.Каспарова, отмечавшая, что почти все типы зарубинецких сосудов, находящие аналогии в поморско-клешевых материалах, известны также и в культурах ясторф-ского круга (Каспарова 1992: 297).
Археологические материалы Приднепровья, выходящие за пределы обычных для этого региона раннезарубинецких древностей, указывают на наличие здесь европейских компонентов раннего времени.
Так, в Киеве, на прибрежном холме Юркови-ца, обнаружены остатки поселения, уничтоженного в конце XIX в. при устройстве карьера для добычи глины. Культурный слой поселения был срыт и вывезен в овраг, ограничивающий Юр-ковицу с севера. Здесь находилось до 5 тыс. обломков столовой и кухонной посуды, фрагменты эллинистических амфор, биконические прясла, ножи с горбатой спинкой, бронзовый проволочный и спиральный браслеты, пастовая глазчатая бусина, наконечник дротика, бронзолитей-ный тигель, круглый гранитный снаряд для пращи, куски железных шлаков. Кухонные горшки были с гладкими стенками, или же хроповатые, орнаментированные по краям венчика ямками или насечками. Чернолощеная керамика представлена обломками горшков и мисок с небольшими остроугольными ручками высокого качества изготовления. Датировать памятник можно на основании находки бронзового трехгранного наконечника стрелы с внутренней втулкой конца III в. до н.э., а также фрагмента бронзовой проволочной фибулы среднелатенской схе-
мы с шариком на спинке, возможно, аналогичной фибуле из Любошице (Каспарова 1992: рис.4,10).
Ещё одним европейским памятником можно считать поселение в пойме р.Ирпень, имевшее небольшой культурный слой. Здесь открыто сруб-ное жилище квадратной формы (4,2 х 4,3 м) с углубленным до 0,6 м от современной поверхности полом и остатками очага в центральной части, близ которой найдены железное шило, прясло, обломки сосудов, кости животных. Аккуратно изготовленные округлобокие горшки с низкими плечами имели плавно или резко отогнутые венчики, орнаментированные по краю слабо вдавленными ямками, или расчлененным валиком по шейке, ниже которого стенки были хроповатыми, или с гребенчатыми расчесами. Такую же орнаментацию имела и часть стенок чернолощеных мисок (Максимов 1972: 21-23, табл.!).
Другие подобные памятники известны на территории днепровского Левобережья, в нижнем течении Сейма, притока Десны. Здесь, близ г.Путивля, у с.Харьевка Д.Т.Березовец, а позднее — И.И.Артеменко, А.М.Обломский и Р.В.Терпиловский открыли более десятка небольших поселений и остатков жилищ, в культурном слое которых находились обломки простой и чернолощеной посуды, эллинистических амфор, прясла, наконечник копья. Чернолоще-ные горшки имели хроповатые стенки и лощение под венчиком и над дном. Остроплечие миски и округлобокие вазы отличались наличием граненого венчика. Найденные здесь ручки, венчики и ножки косских эллинистических амфор указывают на конец III — начало II вв. до н.э. (Максимов 1972: 55, табл. XXII; Облом-ский, Терпиловский 1994: 41-51).
С этими поселениями можно связать находку в том же районе семи экземпляров шарнирных коронообразных шейных гривен, ясторф-
ское происхождение которых не вызывает сомнений (Щукин 1994: 119: рис.46).
К памятниками этого круга относится и уникальный по своей форме и орнаментации горшок-урна из разрушенного погребения, обнаруженного на дюнах поймы Сейма близ с.Пересыпка (Кухаренко 1970: 33-34).
Кроме Посеймья, на Левобережье европейские материалы были найдены В.А.Ильинской на Суле, в верхней части культурного слоя скифского городища в с.Басовка. Отсюда происходят обломки превосходно лощеных мисок, в том числе — и острореберных, а также кружек с маленькой ручкой и граненым венчиком, горшков со стенками, покрытыми рустом или расчесами гребнем, орнаментированных по краям венчика ямками. Найдены также биконические прясла, украшенные врезными изображениями свастик, бронзовый рубчатый браслет, средне-латенская проволочная фибула без иглы с насечками по приемнику, железный наконечник копья, фрагменты фасосских и косских амфор, в том числе с клеймом на ручке, определяющих раннюю дату этого поселения второй половиной III в. до н.э. (Максимов 1972: 56,
табл.ХХШ).
Кроме этих поселений в Приднепровье известно несколько пунктов с аналогичными или близкими к ним материалами, происходящими из отдельных погребений или небольших могильников; последнее обстоятельство указывает на кратковременность пребывания здесь населения, находившегося, по-видимому, в движении.
К числу таких памятников относится с.Трах-темиров, расположенное на правом берегу Днепра. Здесь случайно выявлено трупосожже-ние с глиняными сосудами, в одном из которых были пережженные кости. Из этих сосудов два хранятся в Киевском историческом музее: чер-нолощеный горшок с четырьмя налепными валиками в форме подковок на корпусе и двумя параллельными валиками по шейке и острореберная миска с высоким дном (Максимов 1972, табл.11,10,11). Ещё один чернолощеный горшок-урна с «подковками» на корпусе, заполненный пережжёнными костями, обнаружен в Киеве, у истоков р.Лыбедь (Шовкопляс 1969: 79). В с.Ми-хайловка, в верхнем течении р.Тясмин, в кургане, раскопанном В.В.Хвойкой, находился чер-нолощеный горшок и два бронзовых рубчатых
Рис. 3. Керамика поселения Юрковица в Киеве.
Рис. 4. Керамика поселения Харьев-ка на р. Сейм.
браслета (Максимов 1972: 57).
Близ Днепра, в устье р.Псёл у сёл Верхняя Мануйловка и Дьяченки в курганах эпохи бронзы найдены два впускных погребения — трупо-сожжения, с сосудами, «напоминающими зару-бинецкие». Кроме сосудов, в Верхнемануйлов-ском захоронении находились еще две средне-латенских фибулы, наконечник копья и бусы (Махно, Самойловский 1959: 21).
В г.Лубны на р.Суле, также левом притоке Днепра, в урочище Замок, в кургане высотой 1 м, на уровне дневной поверхности обнаружено кострище, в котором, кроме пережженных костей человека и козы, были чернолощеные миска и горшок с четырьмя дуговидными налепными валиками, курильница и обоженные стеклянные бусы (Махно 1965: 185).
Кроме поморско-ясторфских материалов, в пределах зарубинецкой ойкумены известны также более поздние материалы пшеворского типа.
Пшеворская культура, возникшая на территории Висло-Одерского междуречья, в центральной и южной Польше, почти одновремен-
но с зарубинецкой культурой, отличалась от последней по меньшей мере двумя особенностями. Во-первых, она была отчетливо выраженной синкретической, полиэтнической культурой, объединявшей несколько различных по своему этническому составу хотя и близких по уровню социально-экономического развития, общностей: коренную славянскую, известную по памятниками поморско-клешевой культуры, и мигрировавших с запада и северо-запада кельтскую и германскую, определяемых по памятникам латенского и ясторфского типов. С течением времени своё место заняла и смешанная этно-культурная группа (Русанова 1990: 119-135).
На территорию пшеворской культуры практически непрерывно, с небольшим историческим интервалом, накатывались волны германских переселений, во всяком случае в течение позднелатенского — раннеримского времени отмечены три такие волны, прошедшие соответственно в конце II в. до н.э., затем в I в. до н.э. и во второй половине I в.н.э. (Русанова 1990: 120),
Рис. 5. Материалы верхней части культурного слоя городища Басовка на р. Сула.
докатившиеся и до Украины — Приднестровья и Приднепровья.
Эта миграционная активность во многом способствовала возникновению второй особенности пшеворской культуры, а именно оформлению четко выраженной военно-социальной структуры, отражением которой, помимо прочих черт, является наличие оружия в погребениях. Подобное явление отмечено и в других, более ранних и более поздних культурах, но в Европе этого времени пшеворское общество по своей военной силе и социальной организованности следует признать уникальным (Щукин 1994: 107).
В Украине пшеворские памятники появляются впервые в Верхнем Приднестровье в начале I в. до н.э. В эту местность носители пшеворской культуры переселились из Юго-Восточной Польши — Мазовии, создав здесь наиболее восточный для этого времени регион пшеворской культуры (Козак 1984: 36-45), который и стал плацдармом для дальнейшей пшеворской экспансии на восток.
Следы этой экспансии в Украине, в частности, в Среднем Приднепровье выступают вполне отчетливо. В зарубинецких могильниках и поселениях М! вв. н.э. встречается характерная пшеворская керамика, предметы обихода, даже оружие, а в домостроительстве, а иногда и в погребальном обряде можно обнаружить пше-ворские черты.
Одним из признаков пшеворского присутствия в среднеднепровском зарубинецком регионе следует считать появление небольших пшеворско-зарубинецких могильников, подобных Пуховке, Хотяновке, Вишенкам, Таценкам, Рахнам и другим, менее известным памятникам.
Могильник у с.Пуховка, расположенный в пойме Десны, близ её устья, раскапывал В.В.Хвойка. Обстоятельства раскопок не сохранились. Однако от В.В.Хвойки в Киевский исторический музей поступило пять чернолощеных сосудов из Пуховки, фотографии которых опубликовал В.В.Петров (Петров 1959: рис.10). Из этих сосудов к числу пшеворских принадлежит острореберная миска на широком и высоком
поддоне (Петров 1959: рис.10, 1), ничем не отличающаяся от миски, найденной в пшеворском погребении начала I в.н.э. могильника Гринив на Верхнем Днестре (Козак 1984: рис.39, 4).
Из пуховских сосудов внимание привлекает и большой чернолощеный горшок, украшенный по корпусу несколькими вертикальными полосами ногтевых вдавлений. В такой же манере выполнены и подковообразные фестоны, расположенные под горизонтальной канавкой, отделяющей венчик сосуда (он не сохранился) от корпуса (Петров 1959: рис.10,4). Горшки такой формы встречаются в материалах находящегося недалеко Корчеватовского могильника (Са-мойловский 1959, табл.У11,46), однако орнаментация горшка является уникальной. Правда, близкие по исполнению орнаменты из рядов ногтевых вдавлений известны на пшеворских горшках (Славяне Восточной Европы... рис. 25,21).
Могильник у с.Хатяновка находился на левом берегу Десны, близ её устья. Здесь было шесть погребений, все они — трупосожжения, с захоронением костей на дне ям. В каждом по-
гребении находилось по горшку и миске, других вещей не было. Из керамического комплекса могильника обращают на себя внимание сосуды, имеющие аналогии в материалах находящегося невдалеке Пуховского могильника. Это — острореберная миска на широком и высоком поддоне (Максимов 1972: табл.111,5), и бикони-ческий горшок с валиком на шейке (там же: табл.111,8), имеющие аналогии в собственно пше-ворской керамике. Близким ей является и горшок с валиками подковообразной формы на выпуклой части корпуса (там же: табл.111, 7).
Уникальной находкой, имеющей отношение к этому могильнику, был древний челн, затопленный, а потом занесенный песком у самого берега реки. Челн был изготовлен из цельного дубового ствола, имел длину 8,24 м и ширину 0,60 м. Д.Я.Телегину, который руководил работами по расчистке челна, не удалось извлечь его в сохранившемся виде, он был разломан на небольшие фрагменты, которые затем деформировались и не дали никакой хронологической информации. О его дате могут свидетельствовать, помимо расположения рядом с мо-
Рис. 6. Керамика могильника Хатьяновка на р. Десна.
Рис. 7. Материалы поселения Таценки на р. Стугна.
гильником, найденные в покрывавшем челн грунте 9 обломков зарубинецко-пшеворской кухонной керамики.
Могильник у с.Вишенки находится на дюнах левого берега Днепра, недалеко от Киева. О нем упоминает В.В.Хвойка (Хвойка 1913: 43), хотя сведений о раскопках не сохранилось. Довольно многочисленные материалы из Вишенек, хранящиеся в Киевском историческим музее и опубликованные В.П.Петровым (Петров 1959: 54: рис.6,7), относятся к эпохе бронзы, зарубинец-кому и черняховскому времени. К I в.н.э. принадлежат: острореберная лощеная миска на широком и высоком поддоне типа найденной в Гриневе и Пуховке, два горшка — лощеный и шероховатый с «подковками» на плечиках, кувшин с небольшой ручкой, крупная чернолоще-ная острореберная ваза с четырьмя остроугольными ручками, аналогии которой известны в материалах Пшеворского могильника. Здесь же были найдены пять бронзовых фибул средне-латенской конструкции и три булавки с посохо-видной головкой.
На одной из дюн близ этого села С.П.Пач-
кова в 1980-1982 гг. исследовала зарубинец-кий могильник с 61 погребениями позднего за-рубинецкого времени, имеющими черты сходства с зарубинецкими могильниками Полесского региона (Пачкова 1985: 37), который наиболее близок материалам территории Польши (Каспарова 1992: 28). Исходя из этого, можно предполагать, что пшеворско-зарубинецкие находки из Вишенек и материалы могильника С.П.Пачковой представляют собой явление одного порядка.
Таким же является и могильник у с.Таценки, где в ур.Довжичек, находящемся в 1 км к югу от поселения, встречена керамика типа Вишенек, в том числе и чернолощеная ваза с четырьмя остроугольными ушками (Максимов 1972: табл.ХП^З). К числу интересных, но случайных находок, происходящих из окрестностей этого села, относится денарий Антония Пия и глазчатая фибула прусской серии (там же: табл.ХШ,5).
Могильник у с.Рахны находился в верховьях р.Соб, притока Южного Буга, на склоне долины ручья. Здесь П.И.Хавлюк раскопал 12 погребений в неглубоких овальных ямах, на дне кото-
рых лежали многочисленные пережженные кости без остатков погребального костра и погребальный инвентарь — чернолощеные миски с вертикальным венчиком, кухонные горшки с такой же профилировкой верхней части и расширенным ниже середины высоты корпусом. Встречена античного производства сероглиня-ная миска с загнутыми в середину венчиком и фрагмент красноглиняной остродонной амфоры 1-11 вв.н.э. Найдены разнотипные фибулы — одночленные позднелатенской схемы, а также типа Авцисса I в.н.э. и несколько глазчатых II в.н.э. (Хавлюк 1971: 89-95), характерных для европейских культур. Близкие к пшеворским аналогии имеют и горшки с прямым венчиком из рахновских погребений.
На Среднем Приднепровье и Южном Побу-жье известно до двадцати подобных, но менее известных памятников с небольшим количеством материалов 1-11 вв.н.э. пшеворско-заруби-нецкого типа, о которых упоминают исследователи, начиная от В.В.Хвойки и до современных археологов — информация о них собрана в книге Е.В.Максимова (Максимов 1972: 17-59). Это — берега р.Почайны в Киеве, район Киевского Подола, затем Тетеревка, Лютеж, Ирпень, Гри-щенцы, Ржищев, Бобрица, Пищальники, Койлов, Рудяки, Пасечная, Хмельна, Кононча, Пастер-ское — на Днепре и его притоках, Ровец, Ос-тапковцы, Сокольцы, Хутор Карбовский, Игна-товка — на Южном Буге и Собе.
Характеристика материалов, происходящих из этих пунктов, как правило, очень лаконична и не представляет возможности с уверенностью утверждать о зарубинецком, пшеворском или зарубинецко-пшеворском облике этих памятни-
ков. Однако некоторые пункты всё же дают определенную информацию.
Так, из окрестностей с.Грищенцы, что на Ка-невщине, известного В.В.Хвойке, происходит лощеная кружка черно-коричневого цвета с небольшим ушком, явно зарубинецкого облика, фрагментированная фибула среднелатенской схемы и три сильно профилированных фибулы европейского типа — так называемые фибулы бойев рубежа н.э., совершенно не свойственные зарубинецкой культуре (Петров 1959: 56). Такие фибулы в количестве более 20 экз. встречены в Поднестровье, в районе распространения пшеворских и липицких памятников и, естественно, в Повисленье, где они составляют необходимую принадлежность памятников пше-ворской культуры. В Приднепровье фибулы бойев были найдены в Ржищеве, Хмельне, Конон-че, Пастерском, недавно две серебряные фибулы бойев были обнаружены в центре Канева, на приднепровском холме в слабо выраженном культурном слое пшеворско-зарубинецого типа.
Из Пищальников происходит отличного черного лощения острореберная миска с невысоким плоским конически расширенным дном (Петров 1959: рис.9,3). В Ржищеве была найдена (вместе с фибулой бойев) чернолощеная миска с высоким полым дном (Петров 1959: рис.11,1). В Рудяках и Андрусовке на Днепре и Пасечной на Трубеже с обломками чернолоще-ных мисок с прямым вертикальным венчиком найдены фибулы европейского типа II в.н.э. — двучленные, с гребнем на дужке и высоким приемником, известные у нас на Днестре, Нижнем Днепре и в Ольвии (Максимов 1991: рис.2,1,2), а в Бобрице, выше Канева, на берегу Днепра
Рис. 8. Нелощеная (А) и лощеная (Б) керамика из поселений пшеворско-зарубинецкого типа в Днепровском Левобережье.
встретилась большая бронзовая европейская фибула с гипертрофированной треугольной спинкой II в.н.э. и римская шпора (Максимов 1991: рис.2,9,10). Шпоры — предметы, нехарактерные для зарубинецкой культуры, были найдены также на зарубинецком городище Монас-тырек и селище Оболонь в Киеве (Максимов 1991: рис.2,11,12). На зарубинецких поселениях изредка находят также железные бритвы с изогнутым лезвием, бронзовые рубчатые браслеты, поясные крючки, пинцеты (Максимов 1972, табл.VII,XXVIII), которые оказались здесь, очевидно, вместе с самими носителями пшевор-ской культуры. Об этом же свидетельствует и появление приемов пшеворского домостроительства, характерной чертой которого было не столбовое, а срубное устройство стен — остатки таких жилых сооружений встречены в поздних, датируемых -II вв.н.э., зарубинецких селищах Среднего Приднепровья — на Ходосов-ке, Хотове, Монастырке, Оболони. Среди зарубинецких могильников известные также и погребения, совершенные по пшеворскому образцу, с пережженными ритуальными вещами и разбитой посудой (Рахны).
Появление носителей пшеворской культуры в зарубинецком регионе Среднего Приднепровья способствовало миграции приднепровского населения, возможно, уже в определенной степени интегрированного, далее на восток, прежде всего, на земли Днепровского Левобережья. Другой важнейшей причиной этой миграции следует считать демографический фактор, появление массы избыточного населения, вызванного подъемом экономики местного общества, начавшегося ещё в период расцвета зарубинецкой культуры, в I в. до н.э. — начале I в.н.э.
На это обстоятельство указывает увеличение количества зарубинецких поселений и соответственно — могильников. Так, в течение I в. до н.э. — в начале I в.н.э. на Среднем Приднепровье появилось более 20 новых мысовых поселений — городищ, таких как Бабина Гора, Ходоров, Хотов, Ходосовка, Балыко-Щучинка и др., а в днепровской пойме — не меньшее количество поселений открытого типа, до этого времени вообще не известных на Среднем Приднепровье, таких как Таценки, Ирпень, Лютеж, Оболонь и др. (Максимов 1982: 78,114). Время возникновения всех этих новых зарубинецких селищ твердо определяется найденными на них обломками античных амфор позднеэллинисти-ческого времени и фибулами среднелатенской схемы.
О демографическом наполнении приднепровского зарубинецкого общества свидетельствуют и данные могильников. Известно, что к I в. до н.э. относится начало функционирования Корчеватовского могильника, а на Пироговском некрополе, где 198 погребений из 263 были датированы фибулами, более половины их отно-
сится ко времени подъема зарубинецкой культуры.
Кроме сооружения новых поселений, зару-бинецкое общество освоило пустовавшие до той поры внутренние земли своего региона, расположенные в бассейнах Роси, Тясмина и Южного Буга, где в конце I в. до н.э. — в I в.н.э. появилось более 20 новых поселений типа Межири-чей, Суботова, Носовцев, Маряьновки и пр. (Максимов 1972: 17 сл.).
Одновременно с этими событиями продолжалась миграция на восток, а также вызванные ею и другими важными обстоятельствами внешнего и внутреннего порядка значительные изменения этнокультурного облика самого заруби-нецкого общества. Этими обстоятельствами были: сарматская агрессия, пшеворская экспансия, а также кризис самой социальной структуры зарубинецкого общества. Постепенно исчезала так называемая классическая зарубинец-кая культура, место которой со второй половины I в.н.э. начинают занимать новые этнокультурные образования, имевшие в своей основе зарубинецкое наследие. Это — зубрицкая культура на Волыни и Подолье, в которой интегрировались зарубинецкие, пшеворские и липиц-кие элементы. Затем — памятники типа Гриней с элементами зарубинецкой и культуры штрихованной керамики, известные в северной половине Украины. На днепровском Правобережье появляются памятники типа Рудяков, сочетавшие южнопшеворские и зарубинецкие черты и в чём-то аналогичные им памятники типа Рахнов на Южном Буге. На днепровском левобережье свое место в верховьях Сейма, Ворск-лы и Северского Донца занимает многочисленная (более 20) группа памятников типа Карта-мышево-2 и Терновка-2, пшеворская суть которых проявляется в распространении жилищ срубной конструкции, в преобладании в керамике острореберных мисок и горшков, украшенных пролощенным орнаментом из свастик и меандра, бронзовых подвесок — лунниц и глазчатых фибул (Обломский, Терпиловский 1991: 22 сл.).
Следует также обратить внимание еще на одну группу памятников, стоящих особняком в числе археологических объектов, но имеющих, по нашему мнению, прямое отношение к рассматриваемой проблеме. Это клады и отдельные находки римских серебряных денариев II в.н.э., топографически и хронологически не связанные с черняховскими древностями. Таких находок в пределах лесостепной Украины сравнительно немного, около 60 (Максимов 1963: 110 сл.; Брайчевский 1959: 118 сл.). Некоторые из этих монетных находок являлись кладами в полном смысле этого слова, поскольку в их составе были сотни и даже тысячи денариев, представлявших огромную материальную ценность.
О происхождении и этнической принадлежности этих кладов II в.н.э. не существует единого мнения. Однако торговый вариант следует с
Рис. 9. Керамика пше-ворско-заруби-нецкого типа городища Лбище на Средней Волге (А) и могильника пшеворской культуры Спицымеж (Б) — по Г.И.Матвеевой.
самого начала исключить, поскольку торговля в местных экономически слабых общинах была незначительной по объему и носила обменный натуральный характер. Остается такой распространенный в те времена источник, как военный трофей. Он мог образоваться в ходе Маркоман-ской войны 167-175 гг., когда войска Империи несколько раз терпели поражение от своих варварских противников — германцев, фракийцев и сармат, вследствие чего императору Марку Аврелию приходилось платить большие выкупы. Какая-то часть этих денежных выкупов могла быть принесена в Украину и далее германцами — носителями пшеворской культуры или даже славянами, которые также входили в её состав (Седов 1979: 71; Русанова 1990: 122). Известно несколько находок денариев в зару-бинецко-пшеворских комплексах, в Рахнах, Новых Безрадичах, Таценках, Рудяках, Шестови-це, в Киеве на Подоле и др. (Максимов 1963: 115 сл.), подтверждающих высказанную версию.
Говоря о пшеворско-зарубинецкой миграции I-II вв.н.э., необходимо отметить её мощный пространственный размах. Она в своем движении на восток не ограничилась территорией днепровского Левобережья, а продолжалась далее на северо-восток, до бассейна Оки и средней Волги.
Известно, что еще в конце XIX в. на Оке была открыта новая и необычная для тех мест мо-щинская культура. Формы и орнаментация мо-щинской кухонной керамики, наличие черноло-щеной посуды, железные фибулы римских типов, наконец погребальный обряд трупосожже-ния — всё это находило аналогии в далёкой зарубинецкой культуре (Третьяков 1977: 235). Только влиянием мощинской культуры можно объяснить появление в соседней по территории дьяковской культуре чернолощеной острореберной керамики и бронзовых украшений с характерным зарубинецким пуансонным орнаментом (Дьяковская культура 1974: рис.9, табл.XXV).
Что касается бассейна Волги, то пшеворско-зарубинецкая миграция достигла здесь района Самарской Луки.
Под влиянием западных пришельцев здесь во II в.н.э. кардинально изменяется комплекс керамики местной городецкой культуры — вме-
ЛИТЕРАТУРА
Брайчевський М. Ю. 1959. Римська монета на тери-
торп Укра'ши. Кш'в. Дьяковская культура. 1974. Сборник статей. М. Еременко В. Е. 1997. «Кельтская вуаль» и зарубинец-кая культура. Опыт реконструкции этнополитичес-ких процессов III-I вв. до н.э. в Центральной и Восточной Европе. СПб. Каспарова К. В. 1981. Роль юго-западных связей в процессе формирования зарубинецкой культуры // СА. № 2. С. 57-79. Каспарова К. В. 1992. О хронологии и связях зарубинецкой культуры // Ziemie polskie we wczesnej epoce zeliaza i ich powi^zania z innimi terenami.
сто характерной «текстильной» посуды появляются шершавые и лощеные острореберные и округлобокие сосуды, украшенные насечками по венчику, распространение получают железные дротики и наконечники стрел, одно- и двухлез-вийные мечи, удила, пинцеты, крепления ремней, восьмеркообразные пряжки, шпоры, фибулы Авцисса, бронзовые украшения с пуансон-ным орнаментом, наконец, погребальный обряд трупосожжения с захоронением в овальных и округлых по форме грунтовых могилах, находящие прямые аналогии в зарубинецкой и пшеворской культурах (Матвеева 1986: 158-164: рис.1).
Самарская Лука являлась пределом заруби-нецко-пшеворского продвижения на восток. Судьба этих западных пришельцев была обычной, они постепенно растворились в местном угро-финском субстрате, хотя особенности их культуры сохранялись здесь еще достаточно долго — до МЧУ вв.н.э. в памятниках типа Лби-щенска и Славкино и далее, до V-VI вв.н.э., когда в Среднем Поволжье возникла именьковская культура, в сложении которой приняли участие потомки племен, оставивших памятники слав-кинского и лбищенского типов (Матвеева 1986: 166).
Подводя некоторые итоги рассмотрения проблемы контактов между населением Центральной и Северной Европы и зарубинецкими племенами Среднего Приднепровья , нельзя не отметить значительного вклада носителей помор-ско-клешевой и ясторфской культур в процесс самого формирования зарубинецкой культуры во второй половине II в. до н.э. и затем влияние пшеворской культуры -II вв. н.э. в определении исторических судеб позднезарубинецкого населения, его участия в грандиозном миграционном движении европейских племен на восток, вплоть до бассейна Оки и территории Средней Волги.
Представленные в этой статье материалы ещё раз подчеркивают плодотворность идей, высказанных в своё время К.В.Каспаровой и её единомышленниками о влиянии европейских этнокультурных импульсов на ход исторического процесса у племен и народов Восточной Европы.
Rzesz6w.
Козак Д. Н. 1984. Пшеворська культура в Верхньому Поднютров'Т i Захщному Побужжг КиТв.
Козак Д. Н. 1991. Етнокультурна iсторiя Волин (I ст. до н.е. — IV ст. н.е.). Ки'Тв.
Кухаренко Ю. В. 1964. Зарубинецкая культура // САИ. Вып. Д1-19. М.
Кухаренко Ю. В. 1970. Погребение у с. Пересники // МИА. № 176. С. 33-35.
Максимов е. В. 1963. Античний iмпорт на Середньо-му Придн пров'Т в зарубинецький час // Археоло-пя. Т. 15. С. 110-122.
Максимов Е. В. 1972. Среднее Поднепровье на рубе-
же нашей эры. Киев.
Максимов Е. В. 1982. Зарубинецкая культура на территории УССР Киев.
Максимов е. В. 1991. Актуальн питання вивчення за-рубинецько!' культури // Археолопя. № 4. С. 3-10.
Матвеева Г. И. 1986. Этнокультурные процессы в Среднем Поволжье в I тысячелетии нашей эры // Культуры Восточной Европы I тысячелетия. Куйбышев.
Махно Е. В., Самойловский И. М. 1959. Зарубинецкие памятники в лесостепном Приднепровье // МИА. № 70. С. 11-21.
Махно е. В. 1965. Поховання на Замковм ^i в Луб-нах // Археолопя. Т.18. С. 185-189.
Никитина В. Б. 1965. Памятники поморской культуры в Белоруссии и на Украине // СА. № 1. С. 194-205.
Обломский А. М., Терпиловский Р. В. 1991. Среднее Поднепровье и Днепровское Левобережье в первые века нашей эры. М.
Обломський А. М., Терпиловський Р. В. 1994. Посей-м'я у латенський час // Археолопя. № 3. С. 41-51.
Пачкова С. П. 1985. Могильник у с. Вишенки и его место среди памятников зарубинецкой культуры // Тезисы докладов советской делегации на V Международном конгрессе славянской археологии. М. С. 37.
Пачкова С. П. 1992. О соотношении поморско-клеше-
вой и зарубинецкой археологических культур по керамическим материалам // Ziemie polskie we wczesnej epoce zelaza i ich powi^zania z innimi terenami. Rzeszow. S. 265-287.
Петров В. П. 1959. Зарубинецкий могильник (по материалам раскопок В. В. Хвойки в 1989 г.) // МИА. № 70. С. 32-60.
Русанова И. П. 1990. Этнический состав носителей пшеворской культуры // Раннеславянский мир. Материалы и исследования. М. С. 119-150.
Седов В. В. 1979. Происхождение и ранняя история славян. М.
Славяне Юго-Восточной Европы в предгосударствен-ный период. 1990. Киев.
Третьяков П. Н. 1966. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.-Л.
Хавлюк П. И. 1971. Пам'ятки зарубинецько!' культури на Побужу // Археолопя. № 4. С. 84-96.
Хвойка В. В. 1913. Древние обитатели Среднего Под-непровья и их культура в доисторическое время. Киев.
Шовкопляс А. М. 1969. Памятники зарубинецкого времени в Киеве // МИА. № 160. С. 75-81.
Щукин М. Б. 1994. На рубеже эр. Опыт историко-архео-логической реконструкции политических событий III в. до н.э. — I в.н.э. в Восточной и Центральной Европе. СПб.
