CC BY
398
^^^ [взаимосвязь литературы и языка] Е. С. Сергеева-Бернардини
О ДВУХ РЕДАКЦИЯХ «ПОРТРЕТА» ГОГОЛЯ
EKATERINA S. SERGEEVA-BERNARDINI ABOUT TWO VERSIONS OF N. V. GOGOL'S SHORT STORY "THE PORTRAIT"
Статья посвящена сравнению двух редакций текста повести Н. В. Гоголя «Портрет». Впервые повесть была издана в сборнике «Арабески» в 1835 году, затем после тщательной переработки автором, она была опубликована в 1842 году. В статье помещены результаты наблюдений за изменениями, которые были внесены писателем при редактировании «Портрета».
Ключевые слова: Гоголь, «Портрет», редакция, композиция, ритм, аллитерация.
The article is dedicated to the comparison of the two versions of the N. V. Gogol's short story "The Portrait". Originally this short story was published in the collection entitled "Arabesques" in 1835, Gogol returned to the story afterwards, reworking it for the 1842 publication. The article embraces some observations on the changes brought by the writer to the last version of "The Portrait".
Keywords: Gogol, "The Portrait", edition, composition, rhythm, alliteration.
Андрей Белый в книге-исследовании «Мастерство Гоголя» (193132), приуроченной к 100-летнему юбилею выхода в свет первых произведений писателя, характеризовал его стиль: «Кто-то сильный, огромный, оригинальный в крепнущем мастерстве раскрывает приемы письма, никем не открытые, повергая в словесную ткань дождь народных, жаргонных, сословных и местных словечек, отшлифованных в перлы языка; так уже кое-где говорили, но так еще не писали»1. В то же время сам Гоголь в письме к П. А. Плетневу «О Современнике» (1846) пишет: «Я до сих пор, как ни бьюсь, не могу обработать слог и язык свой, первые необходимые орудия всякого писателя: они у меня до сих пор в таком неряшестве, как ни у кого даже из дурных писателей, так что надо мной имеет право посмеяться едва начинающий школьник. Всё мною написанное замечательно только в психологическом значении, но оно никак не может быть образцом словесности»2. После выхода в свет первой части «Вечеров на хуторе близ Диканьки» действительно нашлись критики, порицающие слог Гоголя, в противоположность одо-
Екатерина Сергеевна Сергеева-Бернардини
Кандидат филологических наук, преподаватель кафедры русского языка Московского государственного лингвистического университета ► ekaterina@bernardini.com
брительным высказываниям Пушкина в письме к издателю А. Ф. Воейкову: «Местами какая поэзия! какая чувствительность!»3 В том же письме к А. Ф. Воейкову Пушкин, заступаясь, предваряет критику Н. Полевого, обвинявшего Гоголя в «отступление от устава вкуса и законов изящного»4: «Ради бога, возьмите его сторону, если журналисты, по своему обыкновению, нападут на неприличие его выражений, на дурной тон и проч.»5. Действительно, язык писателя часто не вылощенный, книжный, но образный, приближенный к выразительности разговорной речи, свобода в обращении со словом позволила ему так точно описывать, подмечать особенности характеров, создавать яркие образы персонажей.
Гоголь, несмотря на самокритичное высказывание о «неряшестве своего слога», постоянно работал над своими произведениями. С 1835 по 1842 год увидели свет второе издание «Тараса Бульбы» и практически полностью переделанный «Портрет». На примере последнего можно проследить как писатель оттачивал мастерство владения словом.
Изменения в редакции «Портрета» 1842 года не всегда связаны с сюжетной линией произведения. Например, в первой части повести, хотя она и была тщательно переработана Гоголем, сохранились некоторые фрагменты, которых только коснулось авторская правка.
Писатель, меняя текст, ищет благозвучия, меняет ритмическую структуру фразы, например: торговка из Охты заменяется на торговку-охтенку; создается эпифорическая аллитерация, поддержанная созвучиями на ка-ко -ко -ка, торговка-охтенка-коробкою-башмаками.
Описание старика-ростовщика с портрета во многом было переделано к 1842 году, стало более синтетичным и образным. Во внешности ростовщика в редакции 1835 года читатель видит злобное лицо, на котором отразились страх, болезнь. Завершают образ черные живые глаза.
«Арабески» 1835 года: Это был старик с каким-то беспокойным и даже злобным выражением лица; в устах его была улыбка, резкая, язвительная, и вместе какой-то страх; румянец болезни был тонко разлит по лицу, исковеркан-
ному морщинами; глаза его были велики, черны, тусклы; но вместе с этим в них была заметна какая-то странная живость. ... Лицо вообще сохраняло яркий отпечаток южной физиогномии. Смуглота, черные, как смоль волосы, с пробившеюся проседью — всё это не попадается у жителей северных губерний.
Страх и болезнь, ростовщика вызывают в читателе сострадание. Кроме того, длинное, че-тырехсоставное, сложносочиненное предложение не позволяет выделить важные для описания черты. Конструкция фразы задает монотонность, в воображении у читателя возникает образ больного человека.
В описании 1842 года образ ростовщика построен иначе. Лицо не больного, но злобного и сильного человека. И особое внимание к глазам: глаза... глядели, глядели. Бронзовый цвет лица и созвучный по цвету пламенный полдень в его чертах уже не носят оттенка болезни и страдания. В редакции 1835 года ростовщик описывается прямыми эпитетами: беспокойный, злой, резкий, язвительный, огромный, черный. А в новой редакции южное происхождение ростовщика не называется прямо, оно скрыто под литотой: «не северною силою», поддержанной красно-золотой палитрой: бронзовый, пламенный.
«Современник» 1842 года: Это был старик с лицом бронзового цвета, скулистым, чахлым; черты лица, казалось, были схвачены в минуту судорожного движенья и отзывались не северною силою. Пламенный полдень / был запечатлен в них. ... Необыкновеннее всего были глаза: казалось, в них употребил всю силу кисти и всё старательное тщание свое художник. Они просто глядели,/ глядели даже из самого портрета,/ как будто разрушая его гармонию/ своею странною живостью. Когда поднес он портрет к дверям, еще сильнее глядели глаза.
Ритмически отрывок организован более стройно: предложение с неровным синтагматическим ритмом6, где соседние синтагмы сильно отличаются по длине друг от друга (более двух фонетических слов), чередуются с синтагматически более ритмичными предложениями: «Пламенный полдень...» и «Они просто гляде-
ли...». Предложения с высокой синтагматической ритмичностью легче воспринимаются, а в соседстве со сложными длинными предложениями они создают напряженную интонационную волну.
Интересным представляется тот факт, что Гоголь заменил практически все упоминания «луны» в редакции 1835 года на «месяц», кроме одного отрывка, оставшегося неизменным в обеих редакциях «Портрета»:
«Лунное сияние лежало всё еще на крышах и белых стенах домов, хотя небольшие тучи стали чаще переходить по небу».
1842 год.
1. «...а между тем уже холодное синеватое сиянье месяца становилось сильнее...»
2. «Сияние месяца, озаривши комнату, упало и на него и сообщило ему странную живость..»
3. «Свет ли месяца, несущий с собой бред мечты и облекающий всё в иные образы...»
4. «Сквозь щелки в ширмах он видел освещенную месяцем свою комнату...»
5. «Сиянье месяца усиливало белизну простыни...»
6. «Свет месяца озарял комнату...»
7. «Пред ним ширмы: свет месяца наполнял комнату...»
1835 год.
1. «Свет луны ярким, белым окном ложился на его пол, захватывая часть кровати и оканчиваясь на стене...»
2. «...глаза совершенно светились, вбирая в себя лунный свет...»
3. «...светлые сумерки, в которые владычица-луна превратила ночь, увеличивали действие...»
4. «...приписывая это сверхъестественное действие луне, чудесный свет которой имеет в себе тайное свойство...»
5. «Свет луны, который содержит в себе столько музыки, когда вторгается в одинокую спальню поэта и проносит младенчески-очаровательные полусны над его изголовьем, этот свет луны не наводил на него музыкальных мечтаний; его мечтания были болезненны».
6. «...в первое новолуние...»
Гоголь многое добавил в новой редакции повести, поэтому нет точного совпадения при замене «лунного света» на «сиянье месяца». В поздней редакции «Портрета» снимается зловещая подо-
плека лунного света, что умаляет всемогущество нечистой силы. Видимо, в этих же целях меняется и имя главного героя, явно ассоциирующееся не только с чертой, но и с чертом: «Чертков» — на «Чартков», от чары, чем ослабляется элемент фантастического в произведении, за который писателя критиковал В. Г. Белинский7, призывая его к реализму в творчестве.
Реализм Гоголя проявился в описании деталей обстановки, уточнений, подробностей, не имеющих прямого отношения к сюжетной линии. Неожиданное отвлечение внимания на незначащие детали используется Гоголем довольно часто. Так, в новой редакции «Портрета» Гоголь дал квартальному редкое имя: Варух Кузьмич, не изменив в остальном деталей повествования. Имя упоминается единожды и не оказывает существенного влияния на ход событий.
Точно так же читатель узнает сюжетно незначимые подробности о хозяине лавки, где был куплен портрет, у него не просто «давно небритый подбородок», а борода его «небрита с самого воскресенья».
Прием комического также вводит в новую редакцию «Портрета». Чарткову снится кошмарный сон, от которого он никак не может пробудиться. Это состояние ужаса, испытываемого художником, все время нарастает, усиливается и разбивается о ... «богатырское храпение» Никиты.
«Современник» 1842 года: Два страшные глаза прямо вперились в него, как бы готовясь сожрать его; на устах написано было грозное повеленье молчать. Испуганный, он хотел вскрикнуть и позвать Никиту, который уже успел запустить в своей передней богатырское храпение.
Страшный, грозный портрет перестает быть таковым; комическое противопоставление развенчивает дьявольский образ ростовщика, аллегорически воспроизводя концовку повести: все заканчивается тем, что загадочный портрет исчезает с полотна, превращаясь в пейзаж. Комическое словно защитный панцирь для Гоголя, так как «настоящее слишком живо, слишком шевелит, слишком раздражает, перо писателя нечувствительно и незаметно переходит в сати-ру»8, создавая особый гоголевский стиль.
Структура повести необычна, что, несомненно, служит художественно-эстетическим целям. В ней две части: в первой рассказывается о судьбе художника Чарткова, вторая часть объясняет причины происходящего и содержит в себе одновременно начало и конец первой. Гоголь нарушает в повести общую модель, где рамка литературного произведения обрамляет фабульный элемент в произведении. Причудливый композиционный рисунок повести совершенно в духе гоголевского стиля.
При редактировании «Портрета» Гоголь убирает из повести лишнее, давая определенную свободу читателю в поиске выводов, которые, конечно, заложены в текст, но не прямо, а описательно. Гоголь не дает прямых готовых выводов, прячет в словесной ткани эмоции, расставив ловушки из намеков для воображения читателя.
В редакции «Арабесок» доктор однозначно ставит диагноз Чарткову: «особенное явление безумия». В редакции же 1842 года подобный прямолинейный диагноз болезни опускается, как избыточная информация; автор ограничивается описанием симптомов больного, оставшихся неизменными при редактировании повести, которые оставляют место для догадок о мистической природе болезни:
«Современник» 1842 года: Припадки бешенства и безумия начали оказываться чаще, и, наконец, всё это обратилось в самую ужасную болезнь. Жестокая горячка, соединенная с самою быстрою чахоткою, овладели им так свирепо, что в три дня оставалась от него одна тень только. К этому присоединились все признаки безнадежного сумасшествия.
В первой редакции «Портрета» Гоголь прямо сообщает об исчезновении чудного портрета, в редакции 1842 года «чудной портрет» теряет осязаемую структуру и уже непонятно, был ли он на самом деле или только «грезился» художнику.
Во второй части повести интересно изменение в биографии героев Гоголя, связанное с различными событиями и встречами, которые были в жизни писателя в период с 1835 по 1842 год.
Гоголь начал работу над повестью «Портрет» не ранее 1832 года. Вероятно, идея повести воз-
никла в связи с созданием А. Г. Венециановым его собственного портрета Гоголя. В 1834 году В. Г. Венецианов делал литографию портрета Гоголя на камне. Кроме того, писатель сам учился в 1830-е годы в Академии художеств на Васильевском острове в Петербурге и был увлечен занятиями живописью. В. Г. Венецианов не оканчивал специальных учебных заведений, по мнению Н. Машковцева9, он и стал прототипом художника-самоучки, написавшего портрет ростовщика: «Это был художник каких мало, одно из тех чуд, которых извергает из непочатого лона своего только одна Русь, художник-самоучка». Но дело в том, что о художнике-самоучке говорится во второй, поздней редакции повести 1842 года, хотя с Венециановым Гоголь был знаком еще с 1834 года.
Именно в Риме, в чудном «Риме, при имени которого так полно и сильно бьется пламенное сердце художника»10, повесть «Портрет» Гоголь «переделал вовсе или, лучше, написал вновь, вследствие сделанных еще в Петербурге замечаний. Осталась одна только канва прежней повести, всё вышито по ней вновь»11.
Будучи в Италии, Гоголь познакомился со многими русскими художниками из Петербургской Академии художеств, в том числе с А. Ивановым, Ф. А. Моллером, Ф. И. Иорданом, И. С. Шаповаловым. С Александром Ивановым, автором знаменитого полотна «Явление Христа народу», Гоголь познакомился в 1838 году. В то время А. Иванов (1806-1858) жил в Риме в нищете, так как пансион, назначенный ему от Петербургской Академии художеств, закончился, и художник часто довольствовался стаканом кофе в день и черствой булкой. Гоголь был очень дружен с художником, и во второй редакции «Портрета» он переписал образ сына художника, вероятно, вдохновившись подвижнической жизнью А. Иванова, всего себя посвятившего искусству.
А. Иванов начал свое обучение в Академии в 11 лет, а в 25 лет был отправлен в Италию, где и познакомился с Гоголем в 1838 году. Своему герою Гоголь придумал схожую судьбу: он тоже был помещен в Академию художеств, как только мину-
ло ему 9 лет, а в 20 лет был отправлен от Академии в Италию. Когда герой Гоголя увидел портрет ростовщика, было ему около 35 лет, как раз столько, сколько было А. Иванову (36 лет), когда Гоголь выпустил вторую редакцию «Портрета».
Изменения, внесенные Гоголем в повесть «Портрет» на уровне сюжета и композиции, отражают события, встречи и впечатления, имевшие место в жизни писателя и оказавшие на него большое влияние. В то время как стилистическая правка уже существующих отрывков дает представление о стиле Гоголя. Язык Гоголя сочетает в себе простоту и доходчивость разговорной речи, юмор, поэзию в описании природы — все это присутствует в произведениях писателя ровно в той мере, в какой это необходимо для достижения художественной выразительности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Белый А. Мастерство Гоголя. М., 1996. С. 217.
2 Гоголь Н. В. Собр. соч: В 7 т. / Под общ. ред. С. И. Ма-шинского и М. Б. Храпченко. Т. 6. Статьи. М., 1977. С. 410.
3 Н. В. Гоголь в воспоминаниях современников / Под ред. С. И. Машинского. М., 1952. С. 79.
4 Цит. по : Машинский С. Художественный мир Гоголя. М., 1979. С. 72.
5 Н. В. Гоголь в воспоминаниях современников. С. 79.
6 См.: Иванова-Лукьянова Г. Н. Культура устной речи: интонация, паузирование, логическое ударение, темп, ритм. М., 2003. С. 153.
7 Белинский В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя // Н. В. Гоголь в русской критике: Сб. ст. М., 1953. С. 59.
8 Гоголь Н. В. Собр. соч. ... Т. 6. С. 437.
9 См.: Машковцев Н. Гоголь в кругу художников. М., 1955.
10 Гоголь Н. В. Собр. соч. ... Т. 3. Повести. С. 92.
11 Гоголь Н. В. Письмо Плетневу П. А., 17 марта 1842 г. Москва // Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: [В 14 т.]. [М.; Л.], 1937-1952. Т. 12. Письма, 1842-1845. С. 45.
[приглашаем принять участие]
II МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ СЛАВЯНСКОЙ ФИЛОЛОГИИ — К ДВУХСОТЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Н. В. ГОГОЛЯ»
(университет Чжэнчжи, 16-17 мая 2009 года)
Государственный университет Чжэнчжи, факультет славянских языков приглашает принять участие в конференции, которая пройдет на факультете славянских языков Государственного университета Чжэнчжи.
Предполагаются следующие научно-методические направления работы конференции.
1. Проблемы современного гоголеведения.
2. Язык, сознание, культура.
3. Русский язык в сопоставлении с другими языками.
4. Вопросы теории и практики перевода.
5. Актуальные проблемы РКИ.
6. Художественный текст: восприятие, анализ и интерпретация.
7. Литература славянских народов в современном мире.
8. Взаимодействие национальных культур.
По вопросам участия можно обращаться по адресу: mjliou@nccu.edu.tw
Tel.: +886-2-29387280 Fax: +886-2-29385776
