CC BY
78
5'2014
Пробелы в российском законодательстве
11.2. О ДЕСОВЕТИЗАЦИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ТЕОРИИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Машовец Асия Океановна, канд. юрид. наук, доцент. Должность: доцент. Место работы: Уральский государственный юридический университет. Подразделение: кафедра уголовного процесса. E-mail: [email protected]
Аннотация: В статье анализируются принципиальные положения современной теории уголовно -процессуальных доказательств. Автор демонстрирует идеологическую сторону концепции объективной истины. Критикуются советские представления о процессе формирования уголовно-процессуальных доказательств.
Ключевые слова: доказательства, уголовный процесс, доказывание, объективная истина.
ABOUT THE DESOVIETIZATION OF DOMESTIC THEORY OF THE CRIMINAL PROCEDURE EVIDENCE
Mashovets Asiya Okeanovna, PhD in law, associate professor. Position: associate professor. Place of employment: Urals state Law University. Department: criminal process chair. E-mail: [email protected]
Annotation: This article analyzes the fundamental provisions of the modern theory of criminal proceedings of evidence. The author demonstrates the ideological side of the concept of objective truth. Criticism of the Soviet conception of the process of forming criminal proceedings of evidence.
Keywords: evidence, criminal procedure, proof, objective truth.
Российское уголовно-процессуальное законодательство развивается противоречиво, в отсутствие внятной правовой идеологии и единой стратегии. В нашей науке, которая призвана таковую вырабатывать, в том числе в теории доказательств, доминируют советские стереотипы мышления, далекие от состязательности; сохраняют живучесть убеждения в самобытности российской правовой модели, чем оправдывается сохранение старых порядков и нежелание менять привычный образ мыслей [9, с. 23; 1, с. 2-12].
На наш взгляд, самым правильным был бы возврат нашей уголовно-процессуальной системы в лоно европейской правовой традиции. В этом плане недосягаемым образцом остаются Уставы уголовного судопроизводства, которые для своего времени были прогрессивным европейским уголовно-процессуальным законом. УПК РФ (2001 г.) был попыткой сблизить наш уголовный процесс с развитыми уголовнопроцессуальными порядками. При всей непоследовательности этой попытки, ее следует оценить положительно. Однако в последующем, как представляется, законодатель утратил правильный ориентир и все более стал подвержен конъюнктурным интересам в ущерб стратегическим.
С некоторых пор наметились тревожная тенденция на отказ даже от тех скромных завоеваний постсоветской судебной реформы, которые были воплощены в УПК РФ. Речь идет не только об усилении консервативных взглядов в науке, но и о решениях законодателя: ограничения института суда с участием присяжных заседателей, снятие запрета на поворот к худшему в судебных стадиях, восстановление советского порядка
возвращения судом дела на дополнительное расследование прокурору. Знамением указанной тенденции стало Постановление Конституционного Суда РФ от 02.07. 2013 № 16-П/2013 «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б. Т. Бадаева и запросом Курганского областного суда» [12]. Этим решением Конституционный Суд России оправдывает выполнение судом функции обвинения, ставит под вопрос состязательность в уголовном процессе [2, с. 6-12; 5, с. 98-103].
В то время, когда наши соседи (Украина, Казахстан -самый яркий пример) сделали свой выбор в пользу евроинтеграции и переходят на современное законодательство (далекое от «Модельного Уголовнопроцессуального кодекса для государств - участников СНГ»). На их фоне российский УПК все больше выглядит неким анахронизмом, реликтом советской правовой формации.
Движение в сторону европейских стандартов уголовного судопроизводства носит, на наш взгляд, объективный характер. Оно обусловлено необходимостью развития взаимодействия России с Западом по всему спектру отношений, в том числе и в культурном, и в правовом. Нам без этого нельзя. В эпоху глобализации изоляционизм невозможен. Поэтому процессы демократизации, развития институтов правового государства, если и можно притормозить, то отказаться от них нельзя. Рано или поздно надо будет принимать такие же правила, которые приняты в развитых уголовнопроцессуальных порядках.
В настоящее время объявлено о создании концепции новых УК и УПК, что, очевидно, предполагает в числе прочего и отказ от советских канонов и рудиментов советского правосознания в теории уголовнопроцессуальных доказательств. Ведь именно они в свое время не позволили реформировать предварительное расследование при принятии УПК РФ, они остаются препятствием для прогрессивного правового развития. Поэтому для продолжения судебной реформы следует расчистить идеологические завалы в теории уголовно-процессуальных доказательств.
Прежде всего, надо отказаться от концепта «объективной истины». Дело, разумеется, не в истине, как таковой, и не в отрицании необходимости установления таковой, а в той процессуальной технологии уголовно-процессуального доказывания. Как отмечает Ю.П. Боруленков, юридическое познание как деятельность можно рассматривать как сложную систему, состоящую из множества элементов и имеющую определённую структуру, что позволяет говорить о технологическом процессе воспроизводства знаний [4, с. 26].
Сторонники концепта «объективная истина» исходят из того, что доказывание является единой по своей сути познавательной деятельностью судебноследственных органов, целью которой является установление объективной истины по делу. Сам институт следователя трактуется как элемент уголовной юстиции, т.е. общий с судебной властью. Поэтому отрицается принадлежность следователя к стороне обвинения. Отсюда стереотип о единстве доказательственной деятельности, осуществляемой компетентным государственным органом на любой стадии. Второй стереотип связан с априорным допущением того, что формирование уголовно-процессуального доказательства (от. 85 УПК РФ) может полностью осуществиться
258
ТЕОРИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Машовец А.О.
в рамках предварительного расследования [7, с. 115; 8, с. 7-8]. Опять же, если доказательства будут собраны, проверены и оценены неким идеальным субъектом доказывания (следователем, дознавателем), который выполняет функцию всестороннего, полного и объективного расследования. Не функцию уголовного преследования, а по сути - судебную функцию. «Специальное назначение и роль следователя заключаются во всестороннем, полном и объективном выяснении, исследовании всех обстоятельств уголовного дела, подлежащих установлению и доказыванию, т. е. в расследовании» [14, с. 68].
На наш взгляд, сторонники подобных взглядов мифологизируют полное, всестороннее и объективное предварительное расследование, имеющее результатом формирование таких доказательств, которые суд может использовать для установления оснований приговора, иного окончательного решения по делу. Подобные представления в равной мере далеки и от современных реалий предварительного расследования, в которых находятся участники этой деятельности, и от стандартов справедливого уголовного судопроизводства, которые сформулированы Европейским Судом по правам человека.
Следует критически отнестись к мнению, согласно которому формирование доказательства происходит во время предварительного расследования - в окончательном виде [5, с. 193; 5, с. 5-6, 74; 15, с. 9-10]. Мнение о том, что следователь формирует доказательства (для суда) является верным только применительно к следственной системе оценок правильности уголовно-процессуального знания. Не может иметь какого-либо значения для «формирования» доказательства процессуальный акт органа предварительного расследования в виде протокола или постановления.
«Объективность» следователя, отождествление его с неким идеальным субъектом познания [8, с. 22] - это иллюзия, питающаяся следственными стереотипами вроде «функции предварительного расследования», которую якобы выполняет следователь, «всесторонности, полноты и объективности предварительного расследования», которое имеет назначением исследование всех обстоятельств дела, как в пользу обвинения, так и в пользу оправдания. Как правильно пишет В.А. Лазарева: «Одна из наиболее «вредных» для состязательности идей - отрицание роли следователя как субъекта уголовного преследования. Именно она влечет искаженное представление о понятии, цели и субъектах доказывания, формирует гипертрофированную ценность материалов предварительного расследования для суда, чем фактически тормозит развитие состязательных начал уголовного судопроизводства» Д10, с. 112].
Институт следственного судьи, который воссоздается в ряде государств, близких нам по правовому развитию, и мыслимый как процессуально самостоятельный, независимый (от прокурора) орган, возможен только как орган судебного контроля. Примером тому служат те же Украина и Казахстан. Но если мы имеем в виду следователя, который раскрывает преступление, изобличает преступника в совершении преступления, то такой участник процесса не может не быть никем кроме как органом уголовного преследования, и результаты его деятельности не могут быть ничем иным, как обвинительными доказательствами, в состоятельности которых вправе усомниться сторона защиты, и обязан сделать это суд.
В отсутствии реального оппонента в лице защиты и суда, который обеспечил бы режим состязательности при проверке и оценке доказательств, следователь, дознаватель раскрывает преступление, устанавливает объективную истину, производит для судебной инстанции, полномочной на разрешение дела по существу, готовый факт - в форме следственного протокола или иного процессуального документа. «Доказательства», полученные органом предварительного расследования и зафиксированные в материалах дела оказывают решающее влияние на формирование внутреннего убеждения судьи. В судебное заседание судья приходит с уже сложившимся мнением, подтверждение которому он ищет и, как правило, находит в судебном процессе. При такой организации расследования суд становится придатком к органу следствия или, как другой (более мягкий) вариант: судебноследственные органы совместно проводят доказывание по уголовному делу [16, с. 47-50].
Символом веры отечественной теории доказательств является протокол, как основной источник доказательственной информации. Протоколирование и иное документирование материалов предварительного расследования, предопределяют формализм в доказывании, а также содержание, структуру судебного доказывания; способ установления судебной истины. Устному, гласному, непосредственному способу проверки доказательств предпочтение отдается тайному, письменному, келейному.
Пустоту от отсутствия реальной состязательности, конкурентной среды при выяснении сравнительной силы доказательств не заполнить следственными мерами по установлению «объективной истины вроде ужесточения формальные требований к правильности составления протоколов, иных процессуальных документов (к этому сводится допустимость доказательств), усиления ведомственного процессуального контроля и т. п. Односторонний, бесконтрольный (со стороны общества) образ деятельности чиновников правоохранительных органов, помноженный на процессуальный формализм, выхолащивает содержание процессуальной деятельности: в ней преобладает формальный, имитационный, а не сущностной момент. Попросту говоря, наш уголовный процесс стал неэффективным. Об этом делается вывод в «Концепции комплексной организационно-управленческой реформы правоохранительных органов РФ, подготовлена Институтом проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге для Комитета гражданских инициатив совместно с фондом «ИНДЕМ» [17]. Мы в целом согласны с оценками, которые содержатся в данном документе.
Следственная доктрина оправдывает государственную монополию на установление объективной истины; односторонний характер досудебного доказывания органами публичного уголовного преследования и дискриминация частных субъектов познания; недостаток конкурентной среды при формировании доказательств; отсутствие реального оппонента у следователя, способного критиковать и проверять получаемые им доказательства, декларативность судебного контроля за получением информационного продукта, неспособность гражданского общества реально контролировать официальных субъектов доказывания. Поэтому в специальных исследованиях подчеркивают публично-правовой характер уголовно-
процессуального доказывания, исключительность полномочий компетентных государственных органов на
259
5'2014
Пробелы в российском законодательстве
выяснение в установленном законом порядке обстоятельств преступления в целях разрешения задач уголовного судопроизводства [6, с. 17].
Список литературы:
1. Александров А.С. flyxless русского уголовнопроцессуального права // Уголовное судопроизводство. 2010. № 1. С. 2-12.
2. Александров А.С., Лапатников М.В. Суд на осуд, а не на россуд // Уголовное судопроизводство. 2013. № 4. С. 6-12.
3. Барабаш А.С., Брестер А.А. Метод Российского уголовного процесса: Монография. СПб., 2013. - 218 с.
4. Боруленков Ю.П. Доказательство как технологический элемент юридического познания // Российский следователь. 2013. № 4. С. 2-6.
5. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж: Издательство Воронежского ун-та, 1978. - 303 с.
6. Давлетов А.А. Основы уголовно-процессуального познания: Монография. Свердловск, 1991. - 191 с.
7. Дикарев И.С. Уголовный процесс: «тихая революция» сменилась реакцией // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5, Юриспруденция. 2013. № 3. С. 98-103.
8. Колбая Г.Н. Соотношение предварительного следствия и судебного разбирательства. М.: Юрид. лит-ра. 1975. - 151 с.
9. Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: учебно-практическое пособие. М.: Высшее образование,
2009. - 344 с.
10. Лазарева В.А. Стереотипы мышления как тормоз становления состязательности в уголовном процессе Российской Федерации // Сб. статей междун. научн. конф. СПб., 6-8 октября 2010 г. «Уголовная юстиция: связь времён» / Сост.: А. В. Смирнов, К. Б. Калиновский. СПб.,
2010. С. 110-117.
11. Макарова З.В. Специальное назначение и роль следователя в уголовном процессе / Актуальные проблемы уголовного процесса в трудах профессора А.А. Чувилева: сб. ст. / Отв. за вып. В. В. Капьницкий. Омск: Омская академия МВД России, 2011. С. 68.
12. Российская газета. 2013. 12 июля.
13. Семенцов В.А. Формирование доказательств в структуре уголовно-процессуального доказывания // Актуальные проблемы современного уголовного процесса России: межвузовск. сб-к научных трудов / Под ред. В. А. Лазаревой. Самара, 2010. С. 107-119.
14. Соловьев А. Б. Доказывание в досудебных стадиях уголовного процесса России: научно-практическое пособие. М.: Юрлитинформ, 2002. - 71 с.
15. Трусов А.И. Основы теории судебных доказательств. Краткий очерк. М., 1960. М.: Госюриздат, 1960. - 176 с.
16. Хмельницкая Т.В., Алаев И.Т. Диалектика формирования доказательств в смешанном уголовном процессе // Юридическая наука и практика. Вестник Нижегородской академии МВД России. 2012. № 20. С. 47-50.
17. URL: http://www.enforce.spb.ru/images/Issledo-
vanya/IRL_KGI_Reform_final_11.13.
Literature list:
1. Alexandrov A.S.. Duhless of Russian criminal procedural law // Criminal proceedings. 2010. № 1. p. 2-12.
2. Alexandrov A.S., Lapatnikov M.V.. Court to “osud” rather than “rossud” // Criminal proceedings. 2013. № 4. P. 6-12.
3. Barabash A.S., A.A. Brester. Method of Russian criminal trial: Monograph. SPb., 2013. - 218 p.
4. Borulenkov Y.P. Evidence as a technological element of the legal knowledge // Russian investigator. 2013. № 4. P. 26.
5. Gorski G.F. Kokorev L.D., Elkind P.S. Problems of evidence in the Soviet criminal trial. Voronezh. Voronezh Publishing house of university, 1978. - 303 p.
6. Davletov A.A. Fundamentals of criminal procedural knowledge: Monograph. Sverdlovsk, 1991. - 191 p.
7. Dikarev I.S. Criminal trial: "quiet revolution" was replaced by reaction // Law bulletin of Volgograd State University. Ser. 5, Jurisprudence. 2013. № 3. P. 98-103.
8. Kolbaya G.N. The ratio of the preliminary investigation and the trial. M .: law lit-re. 1975. - 151 p.
9. V.A. Lazarev. Proof in the criminal process: practical training guide. M .: Higher Education, 2009.
10. Lazarev V.A. Patterns of thinking as a brake becoming adversarial criminal trial of the Russian Federation // Proc. Articles Internat. Scien. Conf. SPb., October 6-8, 2010. "Criminal justice: the connection times" / Coll. : A.V. Smirnov, K. B. Kalinowski. SPb., 2010. P. 110-117.
11. Makarova Z.V. Special purpose and role of the investigator in the criminal process / Actual problems of the criminal process in the writings of Professor A.A. Chuvileva: Sat. Art. / Exec. per vol. V.V. Kalnitsky. Omsk. Omsk Academy of the MIA of Russia, 2011. 68 pp.
12. The Russian newspaper. 2013. 12 July.
13. Sementsov V.A. Formation of the evidence in the structure of criminal procedure proof // Actual problems of modern criminal procedure of Russia: Interuniversity. Sat-to scientific papers / Ed. V.A. Lazarev. Samara, 2010. P. 107-119.
14. Soloviev A.B. Proof in pretrial stages of the criminal process, Russia: Scientific and practical guide. M .: Yurlitinform, 2002. - 71 p.
15. Cowards A.I. Fundamentals of the theory of forensic evidence. Short essay. 1960. M .: Gosyurizdat, 1960. - 176 p.
16. Khmelnytsky T.V., Alaev I.T. The dialectic form of evidence in the mixed criminal proceedings // legal science and practice. Law bulletin of the Academy of Nizhny Novgorod Russian Interior Ministry. 2012. № 20. p. 47-50.
17. URL: http://www.enforce.spb.ru/images/Issledo-
vanya/IRL_KGI_Reform_final_11.13.
Отзыв
на статью доцента кафедры уголовного процесса Уральского государственного юридического университета, кандидата юридических наук, доцента Машовец Асии Океановны на тему «О десоветизации отечественной теории уголовно-процессуальных доказательств».
Представленная на рецензию рукопись посвящена проблемным вопросам, связанным с необходимостью реформирования отечественной теории доказательств в уголовном судопроизводстве.
Автор статьи акцентирует внимание на идеологической стороне концепции установления объективной истины по уголовному делу.
Особое место в работе уделено критике советских представлений о процессе формирования уголовнопроцессуальных доказательств.
Работа характеризуется научной новизной, теоретической и практической значимостью.
Вывод: статья доцента кафедры уголовного процесса Уральского государственного юридического университета, кандидата юридических наук, доцента Машовец А.О. на тему «О десоветизации отечественной теории уголовнопроцессуальных доказательств» рекомендуется для опубликования в открытой печати.
Заслуженный деятель науки РФ, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, доктор юридических наук, профессор О.А. Зайцев
260
