CC BY
71
1. Первый признак - легальность, раскрывает нормативно-правовой характер признания (подтверждения) противоправного деяния в качестве правонарушения.
2. Второй признак - комплексность, закрепляет комплексный (системный) характер правонарушения, состоящего из отдельных элементов, находящихся между собой в определенной связи и взаимозависимости.
3. Третий признак - формальность, определяет порядок юридического установления правонарушения в конкретном деянии.
Список литературы:
1. Самощенко И.С. Правонарушение и юридическая ответственность. М., 1966. - С. 7
2. Котляревский Г.С., Назаров Б.Л. Проблемы общей теории права. - М., 1973. - С. 40.
3. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. - М., 1911. - С. 629.
4. Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. -М., 1985. - С. 18.
5. Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. - М.: Юрид. лит., 1963. - 286 с.
ПРАВОВОЙ СТАТУС ГРАЖДАН ПРИ ОБЕСПЕЧЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ГОСУДАРСТВЕ ИЗРАИЛЬ
© Цитович Я.В.*
Московский финансово-юридический университет - МФЮА, г. Москва
В статье затрагиваются важнейшие вопросы соотношения интересов национальной безопасности и существенных аспектов защиты прав и свобод человека в Государстве Израиль. Данная проблема достаточно актуальна в данной стране, где обеспечению национальной безопасности уделяется самое пристальное внимание. Кроме того приводятся точки зрения различных отечественных и зарубежных исследователей на тему становления и развития национальной безопасности Израиля.
В итоге статьи упоминается о возможности исхода дилеммы безопасности и прав человека. Также, подчеркивается, что спецслужбам и органам внутренней безопасности следует обратить особое внимание
* Аспирант кафедры Государственно-правовых дисциплин (код укрупненной группы направления подготовки по юридической специальности 40.06.01 с шифром 12.00.01 «Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве»).
на способы, методы и средства своей деятельности, для недопущения посягательств на законодательно утвержденные права израильского народа и соблюдения прочного баланса между целями национальной безопасности Государства Израиль и интересами проживающих в нем граждан.
Ключевые слова национальная безопасность, права и свободы человека, демократические ценности, правоохранительные органы и спецслужбы Израиля.
Соображения о национальной безопасности и напряженные отношения между законом и властью могут привести к тому, что культурные и материальные ценности, также права граждан будут грубо нарушены. Кроме того, это может стать причиной явных посягательств на свободу личности и спровоцировать нарушение ее интересов в обществе. Известный израильский профессор права Мордехай Кремницер отмечает, что при борьбе за собственное существование не следует забывать и о демократических ценностях, которые находятся под угрозой [8, с. 4].
То есть, ярая борьба за национальную безопасность способна подставить под удар права и свободы отдельных граждан, но граждане вынужденно идут на попрание их ценностей, наивно полагая, что возможные нарушения или злоупотребления не коснутся их лично. Выдающийся профессор юриспруденции, израильтянин Ицхак Замир указывает, чтобы не допустить ситуации, когда станет вопрос о приоритетности национальной безопасности и прав человека, важно рассматривать проблему обеспечения общественной безопасности более в широком смысле, тогда и ее приоритетность не сможет затмить свободу и права отдельно взятого человека или всего общества в целом [6, с. 88]. Он отвергает утверждение о том, что статус государственной безопасности может быть абсолютным, и при этом любое нарушение прав и свобод человека становится оправданным и равноценным тем достижениям, которые уже сделаны. Между правами человека и стремлением к обеспечению национальной безопасности должно соблюдаться равновесие. То есть, национальная безопасность не является только общегосударственным интересом, а права человека - частным делом каждого индивида в отдельности.
Так, один из отцов - основателей заложивших основы верховенства права, свободы слова и независимости судебной власти в Государстве Израиль Шимон Агранат (1906-1992) придерживался мнения, что гражданские права неотъемлемы от системы обеспечения в частности внутренней безопасности государства, именно поэтому страна в лице своих органов власти не может отдавать предпочтение только безопасности, или только правам человека [9, с. 54, 55]. Их соблюдение и поддержание должно быть равноценным. Тогда удастся избежать какого-либо политического столкновения между правами человека и национальной безопасностью государства.
В свою очередь Мордехай Кремницер подчеркивает, что избежать ситуаций столкновения национальной безопасности и прав человека практически невозможно, особенно, если государство достаточно длительное время боролось за свое признание и независимость. При этом столкновение всегда происходит между интересами, которые имеют первостепенное значение, а в рамках государства такими интересами могут стать безопасность или жизнь человека. Угроза ущемления выстраданных ценностей всегда существует. К тому же он добавляет, что не стоит опасаться существенного снижения ценностей, либо тех или иных интересов, поскольку стремление к благополучной жизни и инстинкт самосохранения не даст их уничтожить [7, с. 33, 34].
Дилемма о вопросах демократии и гражданских правах особенно остро проявляется в сфере деятельности правоохранительных органов, отвечающих за обеспечение национальной безопасности. При сборе контрразведывательного материала, различной провокационной информации, по итогам работы спецслужб Израиля тема защиты прав и свобод человека достаточно актуальна, учитывая, что каждый правоохранительный орган имеет свои особенности работы, при использовании специфических методик и тактик, хотя и проверенных временем, но не всегда соответствующих демократическим ценностям и гуманным идеалам. Так известный израильский ученый из Университета имени Бар-Илана, доктор Шломо Шпиро, несмотря на всю эффективность работы органов безопасности различных стран мира, придерживается своего субъективного мнения, что сам факт существования данных спецслужб и контрразведывательных формирований противоречит сущности демократического режима [13, с. 545].
С одной стороны, рассуждения указанного политолога на этот счет не безосновательны. Во многом, деятельность органов безопасности, включая и спецслужбы Израиля, окутана тайной; многая информация содержится под строжайшим секретом и граждане государства даже отдаленно не догадываются о том, какими методами и способами получают информацию для своей деятельности члены данных правоохранительных формирований. Такое положение создает опасность явного и скрытого пренебрежения человеческими правами, так как поиск и получение желаемой информации порой требует использования именно незаконных методов. Демократия в общем смысле предполагает полную открытость и ответственность перед гражданами государства. Однако с другой стороны, поддерживать и обеспечивать демократию в обществе посредством использования исключительно законных методов не всегда возможно, особенно если речь идет о противодействии преступным организациям, действующим давно и не гнушающимся посягнуть на жизнь и благополучие невинных граждан. При этом даже в самых либеральных конституциях стран мира есть главы и параграфы, позволяющие в разумных пределах, посягать на права и свободы чело-
века, тем более, если речь идет о безопасности населения целого государства. К примеру, ч. 1 ст. 15 Европейской Конвенции о правах человека позволяет во время военных действий или чрезвычайного положения принимать меры, отступающие от неукоснительного соблюдения прав и свобод граждан, но только в той степени, в которой этого требуют сложившиеся обстоятельства [5, с.479].
И снова - таки, возникает вполне закономерный вопрос, кто должен определять пределы нарушения прав человека при обеспечении национальной безопасности, и как не преступить грань «дозволенных злоупотреблений», если в ряде случаев приходится действовать незаконными методами. Могут ли вообще незаконные методы деятельности спецслужб нормально применяться в государстве, называющем себя правовым и демократическим? Судя по тому, как многие государства мира относятся к проблеме соотношения прав человека и обеспечению национальной безопасности, то могут. К примеру, ч. 2 ст. 21 Конституции Германии регламентирует, что деятельность политической партии в одночасье может быть признана незаконной, если она своими поступками стремится к нарушению основ демократического строя, или ставит под угрозу безопасность всего государства [10, с.181-234].
Примеры нарушений прав и свобод человека во имя сохранения безопасности всего государства допускались в различные времена.
В периоды войн и других вооруженных действий многие страны отступали от своих гуманных принципов и демократических воззрений. Возьмем Соединенные Штаты Америки, где во время Первой мировой войны под предлогом принятого Закона о шпионаже задерживали не шпионов, а пацифистов, распространяющих антивоенные листовки. Примерно такая же ситуация сложилась и во время Вьетнамской войны. А в период Второй мировой войны в концлагеря поместили значительное количество американцев, имеющих японское происхождение, только потому, что они проживали в части США, официально объявленной зоной военного конфликта [12, с. 378].
К тому же, в настоящее время имеет место вмешательство спецслужб и иных секретных формирований в жизнь обычного населения, посему вопрос допустимых пределов ограничений прав и свобод граждан скорее лишь обсуждается, чем решается. Например, в США увеличились масштабы прослушиваний телефонных разговоров, во Франции у полиции уже давно есть право без ордера проводить обыски в местах жительства подозреваемых граждан, в Германии спецслужбы имеют доступ к электронным ящикам жителей страны и их банковским счетам. Из чего видно, что фактически вмешательство в личную жизнь, выраженное в узаконенных посягательствах на основополагающие права человека уже приняли общегосударственные масштабы. Указанное поведение органы государственной власти объясняют стремлением к обеспечению внутренней безопасности всего государства, забывая о том, что здесь и происходит значимое нарушение границ прав
человека, но вот только практически отстоять свои права очень сложно, ведь контролю подвергается все население в целом.
Израиль как молодое, но перспективное государство, упорно трудящееся над совершенствованием своей целостной правоохранительной системы, тоже столкнулось с дилеммой демократии и национальной безопасности. Ицхак Замир даже настаивает на том, что Израиль пребывает в постоянном конфликте данных категорий, ведь с самого момента основания страны ее жителям приходилось расплачиваться за безопасность ущемлением собственных прав [6, с.89]. В противовес чему, Мордехай Кремницер отмечает, что проблематично позиционировать интересы безопасности государства, жертвуя при этом правами граждан этого же государства [7, с.35].
Ведь соблюдение прав и свобод человека не должно приводить к уничтожению общества, разрушению демократического строя и привычного уклада жизни людей. Иначе получится, что соблюдение прав человека является смертельным для всей страны, и впоследствии может стать причиной упадка проживающего в ней общества.
Безусловно, есть и более радикальные мнения среди ученых и исследователей относительно соотношения безопасности и прав человека в Израиле. Известный Американский и израильский общественный, политический и религиозный деятель Меир Каханэ (1932-1990) подчеркивал, что долгое время в Израиле подвергались дискредитации те, кто не являлся евреем по национальному происхождению. Он настаивал, что в Израиле практически всегда «жертвовали равенством и демократией ради национальных интересов, ради национального выживания, называя это самосохранением [15]. Отметим, что в противовес развитию Израиля исследователь приводит практику установления демократии в Соединенных Штатах Америки, но следует обратить внимание, что в США пренебрежение человеческими правами встречалось также часто, как и в Израиле.
Рассмотрим пример, когда в Израиле серьезно ущемлялись права израильских арабов, которых, как правило, подозревали в культурных и религиозных связях с их истинными государствами. Палестинские арабы и подавно воспринимались как потенциальные преступники, а режим военных комендатур в Израиле сдерживал их в большинстве естественных прав. С момента официального основания Государства Израиль в 1948 г. и до 1966 г., арабы на территории страны были ограничены в свободе слова и мысли, в праве передвижения и выбора места жительства, в праве на объединения и демонстрации. После 1966 года палестинские арабы подвергались гонениям, в отношении них применялись разнообразные санкции (аресты, депортации), являющиеся свидетельством грубейших нарушений гражданских прав людей, официально проживающих на территории Израиля. Схожая ситуация имела место и в США, где ущемлялись права таких же американцев, но имеющих иное происхождение, к примеру японское. На территории
США того времени, они воспринимались как этническое меньшинство, хотя и имели гражданство Америки, а нарушения с их стороны являлись настолько немногочисленными, что не были соразмерными с теми ограничениями, которым массово подвергались их права и свободы.
Приведенные примеры наталкивают на размышления о том, что система демократических ценностей в каждом государстве хоть и имеет много общего, но фактически зависит от действий и целей органов исполнительной и законодательной власти. История знает много примеров, когда оправдывались даже самые преступные деяния, но в данном случае речь идет о том, что демократическое государство должно стремиться к идеалам демократии, а не прикрываться соображениями безопасности, дабы оправдать свои действия.
Вопрос столкновения прав человека и интересов национальной безопасности в деятельности органов внутренней безопасности Израиля свидетельствует об определенных особенностях, которые обычно согласовывались с нормами действующего законодательства, но которых избежать не получалось. В решениях Верховного Суда Израиля присутствуют примеры противоречий между стремлением к соблюдению прав и свобод человека и соображениями безопасности. В данном случае речь идет о судебном деле от 1983 г. в отношении Авраама - Маркуса Клинберга, который был заместителем генерального директора Биологического института в засекреченной организации Нес-Ционе. По различным источникам [14; 17], которые никогда не подтверждались и не опровергались, институт Нес-Ционе занимался разработкой и созданием биологического и химического оружия. Предполагалось, что Клинберг с 1957 г. сотрудничал с разведывательными группами Советского Союза, чем поставил под угрозу всю безопасность Израиля.
Верховный Суд Израиля осудил Клинберга за шпионаж, в дальнейшем, после его прошения о досрочном освобождении в связи с тяжкой и неизлечимой болезнью, он продолжил отбывать срок и далее. Прошение было отклонено по причине «реальной угрозы безопасности государства», которая исходила от Клинберга. Данный случай иллюстрирует дилемму, с которой столкнулся Верховный Суд Израиля, делая выбор между обеспечением внутренней безопасности страны и защитой нарушенных прав заключенного лица. Однако через некоторое время в 1998 г. дело Клинберга было пересмотрено вновь и степень угрозы, исходящая от него, была признана не такой высокой как изначально. В то время судьи обратили внимание, что нахождение в заключении наносит Клинбергу значительно больше вреда, чем будет пользы от его содержания под стражей. Ко времени освобождения Клинберг отбыл уже 15 лет своего наказания. В истории столкновения интересов национальной безопасности и прав человека данное дело было одним из самых скандальных и затяжных, однако, не единственным.
В 90-е годы XX века возникла проблема применения пыток по отношению к террористам и экстремистам, которые были задержаны на территории Израиля спецслужбами и контрразведывательными формированиями. Интерес к этой теме так и не возник, если бы не были официально опубликованы результаты заседания судебной Комиссии под председательством судьи Моше Ландоя (1912-2011), установившей, что сотрудниками специализированной организации ШАБАК занимающейся контрразведкой и борьбой с терроризмом, незаконно применялись пытки и проводились допросы с нарушением прав и свобод лиц, задержанных по подозрению в совершении терактов. При этом данной Комиссией было указано, что давление на задержанных лиц может иметь место, но оно не должно принимать формы сознательного истязания и унижения, тем более до тех пор, пока вина данных граждан не будет доказана в судебном порядке. Физическое воздействие может иметь место в отдельных случаях, но оно должно быть обоснованным, из чего следует, что польза от его применения должна превышать степень причиняемого вреда. Иначе не может быть и речи об обеспечении национальной безопасности государства, когда присутствует явное и неоправданное нарушение основополагающих прав и свобод человека. Несмотря на то, что судебной Комиссией в своем итоговом заключении было подчеркнуто, когда и в каких объемах дозволительно преступать права и свободы задержанных лиц, подозреваемых в совершении опасных для общественной безопасности деяний, ее рекомендации не поставили точку в проблеме соотношения прав человека и интересов государственной безопасности.
В 1999 г. Высший Суд справедливости Израиля снова вернулся к проблеме незаконного физического или психического воздействия на лиц, виновных в совершении преступлений против национальной безопасности, указав, что спецслужбы обязаны соблюдать свой моральный, профессиональный и человеческий облик, неукоснительно следовать принципам ведения военных и следственных действий. Судьи не исключали, что их гуманный вердикт может стать причиной затруднения борьбы с терроризмом и экстремизмом, но от своих убеждений не отступили, поскольку были обязаны следовать «букве закона». При этом Высший Суд справедливости Израиля сделал интересное уточнение, оставив место для фактических нарушений прав и свобод лиц сотрудниками спецслужб, а именно: «Пытки имеют место для применения, если стоит вопрос о спасении жизни невиновных граждан и всего государства от посягательства на его целостность, независимость и демократический режим» [3].
По итогам упомянутых решений и уточнений принятых Высшим Судом справедливости Израиля, споры о допустимости «умеренного физического воздействия» не прекратились, поскольку с массовыми заявлениями теперь выступили различные общественные и правозащитные организации и комитеты, которые были уверены, что жестокое обращение как метод или
способ деятельности спецслужб крайне недопустимо, хотя бы по причине того, что даже носящие рекомендательный характер европейские документы, признанные всеми странами мира (например, такие, как Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10.12.1984 г., Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г.), исключают их применение.
Мнения снова разделились. Противники применения мер физического воздействия спецслужбами Израиля настаивали на том, что в государстве нет органа, который мог бы контролировать и устанавливать пределы применения пыток и незаконных форм сбора информации. К тому же, исходя из формулировок постановлений вынесенных различными судами Израиля, оставалось непонятным, что следует считать упомянутыми в них исключительными случаями для применения «умеренного физического воздействия», да и как такое воздействие может применяться, к примеру, в отношении подозреваемого и официального не осужденного лица. Сторонники радикальных методов работы спецслужб полагают, что спасение жизней невиновных людей в Израиле не всегда возможно осуществить путем использования законных методов воздействия на преступников. «Да, и как можно воздействовать законно на террористов, которые недавно собирались «отправить на тот свет» детей в автобусе, пенсионеров в пансионате или целый офис сотрудников?» [16].
В рамках данного исследования не обязательно занимать какую-либо окончательную позицию по данному вопросу, поскольку от количества высказанных мнений ситуация, как правило, не меняется. Одновременно с чем можно заметить, что практика ограничения прав и свобод в отношении отдельных граждан всегда имела законодательное и судебное подтверждение.
Например, по делу Алана Леви против командующего Южным округом израильской полиции Верховный Суд Израиля отметил: «Право на проведение демонстраций может вступать в противоречие с правом человека на физическую неприкосновенность, а также с общественными интересами, которые заключаются в обеспечении правопорядка и поддержании демократического строя» [1]. По делу Меир Шницер и определенного круга лиц против главного военного цензора и министра обороны Верховным Судом Израиля было отмечено: «Принципы государственной безопасности, общественного спокойствия и правопорядка могут противоречить принципам свободы передвижения, свободы слова и человеческого достоинства» [2].
Известный израильский журналист и публицист Шмуэль Шницер (19181999) подчеркивал, что никакой демократический строй даже самого либерального государства в мире не признает общественное или политическое движение, если оно подрывает заложенные основы государственности. Так происходит потому, что каждое уважающее себя государство стремится к эле-
ментарной, но действенной защите своих национальных интересов от различных как внешних, так и внутренних врагов и недоброжелателей [11, с. 131].
В последствие, данное утверждение нашло поддержку и среди представителей израильских властей. В 1986 г. оно закрепилось в Основном законе о Кнессете, где значилось, что партия может быть лишена прав на участие в выборах, если ее программа содержит антидемократические призывы и заявления, а также, если члены партии не признают Израиль государством еврейского народа.
Тем не менее, судьи Израиля нередко призывали правоохранительные системы государства к сохранению баланса между правами человека и интересами государственной безопасности. Так председатель Верховного Суда Израиля Аарон Барак отмечал, что от административных арестов отказываться нельзя, особенно если этого требуют меры внутренней безопасности всего государства. Но соотношение мер принуждения в рамках обеспечения безопасности должно быть соразмерно вреду, который может быть причинен [4].
Фактически дилемма соотношения системы безопасности и прав человека в Израиле является лишь одной из многочисленных проблем, возникающих в процессе функционирования спецслужб, стремящихся к соблюдению правопорядка и обеспечению безопасности общества и государства в целом.
По итогам изложенного отметим, что Государство Израиль за недолгие годы своей независимости и самостоятельности, находясь в самой глубине мусульманского мира, проявило себя как быстро развивающаяся, активная и целеустремленная страна. В которой ежегодно колоссальные суммы тратятся на поддержку армии, правоохранительных органов и различного рода спецслужб, при этом, в отдельных случаях имеет место и существенное посягательство на права и свободы человека. Израильские власти еще не нашли прочный баланс между интересами национальной безопасности государства и правами человека, но несмотря на всю громкость заявления следует полагать, что в некоторых ситуациях такие жертвы действительно являются оправданными.
Список литературы:
1. Решение Верховного Суда Израиля по делу № 153/83 «Алан Леви против командующего Южным округом израильской полиции» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Шр://а8^е1оп.811еа1у.ги/11еХ_1708233638.рЬ1т1.
2. Решение Верховного Суда Израиля по делу № 680/88 «Меир Шницер и другие против главного военного цензора и министра обороны» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: vstyle.co.ibri/120.pdf.
3. Решения Высшего суда справедливости по искам 5100/94, 4054/95 и 1043/99 «Общественный комитет за отмену пыток в Израиле против прави-
тельства Израиля и Общей службы безопасности» [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.eleven.co.il/article/13295.
4. Барак А. Mежду безопасностью и личной свободой // «Последние известия». - Изд-во: «Едиот ахронот» и книги Хемеда, 10 мая 2002.
5. Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. - M.: Изд-во ^И^П, 1998. - С. 479.
6. Замир И. Права человека и безопасность страны // Демократия и национальная безопасность в Израиле / Под ред. Б. Нойбергера, И. Бен-Ами. -Тель-Авив: Изд-во Открытого университета Израиля, 1996. - С. 88, 89.
7. Кремницер M. Иск выселенцев - власть и власть закона // Плилим [«Уголовное право»]. - 1994. - № 4. - С. 33-35.
8. Кремницер M. Наивный гражданин роет себе могилу // Коль адам [«Каждый человек»]. - 1993. - № 3 (12). - С. 4.
9. Лахав П. Израиль в суде: Шимон Агранат и сионистский век. - Тель-Авив: Изд-во «Ам овед», 1999. - С. 54-55.
10. Основной закон ФРГ // Конституции государств Европейского Союза / Под ред. Л.А. Окунькова. - M.: Издательская группа ИНФРА-M - НОР-ЫА, 1997. - С. 181-234.
11. Шницер Ш. Пресса, её полномочия и ответственность // Журналистский ежегодник. - 1962. - № 8. - С. 131.
12. Segal D. National Security and Democracy in the United States // Armed Forcesand Society. - 1994. - Vol. 20, No. 5. - Р. 378.
13. Shpiro S. Parliamentary and Administrative Reforms in the Control of the Intelligence Services in the European Union // The Columbia Journal of European Law. - 1998. - Vol. 4, No. 3. - Р. 545.
14. Израильтяне отпустили русского шпиона [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://mignews.com/news/events/cis/190103_200103_31049.html.
15. Каханэ M. Еврейское государство против западной демократии [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://samsonblinded.org/rublog/ 713.htm.
16. Поприветствуем ХАИАС [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://samsonblinded.org/rublog/507.htm.
17. Шпионить израильского ученого заставили «советские идеалы» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mignews.com/news/ 040203 14943 49591.html.
