CC BY
104
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 947.06([470.56+470.43])
НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ СОЗДАНИЯ И СОДЕРЖАНИЯ «ИСТОРИИ ОРЕНБУРГСКОЙ» П. И. РЫЧКОВА - ВЫДАЮЩЕГОСЯ ПАМЯТНИКА РУССКОЙ
ИСТОРИЧЕСКОЙ МЫСЛИ XVIII ВЕКА
© Ю. н. СМИРНОВ Самарский государственный университет, кафедра документоведения e-mail: smirnov195503@yandex.ru
Смирнов Ю. Н. - Новые материалы для изучения создания и содержания «Истории Оренбургской» П. И. Рычкова - выдающегося памятника русской исторической мысли XVIII века // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 979-983. - Статья посвящена анализу документов, послуживших подготовительными материалами для «Истории Оренбургской» П. И. Рычкова. Особое внимание уделено «Экстракту именных указов» Оренбургской экспедиции (комиссии) 1734-1741 гг., доказывается его составление самим Рычковым, что позволяет более глубоко понять творческий метод видного историка XVIII века и ценность его трудов.
Ключевые слова: русская историография, региональная история, источниковедение истории России XVIII века.
Smirnov Y. N. - New materials for the study of the creation and content of P. I. Richkov’s «Orenburg History» - an outstanding artifact of Russian historical thought of the XVIIIth century // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 979-983. - The article is devoted to the analysis of the documents that served as preparative materials for P.I. Richkov’s «Orenburg History». Special consideration is given to «Extraction of Name Acts» of Orenburg expedition (committee) of 1734-1741, its composition by P. I. Richkov himself is proved therefore giving an opportunity to gain greater insight into the significant historian’s creative method and the value of his works.
Keywords: Russian historiography, regional history, source studies of Russia of the XVIIIth century.
Оренбургская экспедиция (позднее комиссия) стала в XVIII в. одним из самых важных и драматичных эпизодов расширения пределов Российской государства в юго-восточном направлении. Важнейшим источником по ее истории остается написанный свыше 250 лет назад труд П. И. Рычкова «Известие о начале и о состоянии Оренбургской комиссии по день наименования оной Оренбургской губернией и о делах киргиз-кайсаков, зюнгорцев и делах других смежных с оною губерниею народов», вышедший в печатном издании под названием «Истории Оренбургской».
Основная часть труда Рычкова была создана в год окончания Оренбургской комиссии (1744), т.е. по самым горячим следам событий. Она представляет собой, несомненно, замечательное для уровня середины XVIII в. исследование, будучи вместе с тем отчетом о деятельности административного учреждения, обильно включившим разные документы, нередко приводимые дословно.
Рукопись «Известия» сохранилась в нескольких списках. Подробная библиография изданных сочинений и перечень рукописей Рычкова была в свое время опубликована [1]. К сожалению, сейчас поиск рукописей по данному перечню затруднен устаревшими би-
блиотечными и архивными шифрами, а также ошибками, в них имеющимися. К тому же, кроме списков «Известия (или как в некоторых вариантах - «Известий») о начале Оренбургской комиссии», которые были указаны в этом перечне, нами были выявлены и другие в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ. Ф.166. Вяземский. Б.44) и в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА. Ф.181. Оп.1. Д.53). Рукопись продолжения «Известий» за 1744-1751 гг. также находится в вышеназванном архиве (РГАДА. Ф.181. Оп.1. Д.127).
Больше всех из этих списков привлекает внимание один (ОР РНБ. Ф.905. НСРК. Б.332), снабженный рукописной картой, рисунками Дж. Кэстля, уточненной таблицей пограничных крепостей. Он в первую очередь напрашивается на роль авторского подлинника, но от окончательного вывода удерживает бросающаяся в глаза сбитая нумерация параграфов.
Специальных источниковедческих и текстологических работ, посвященных «Известию» («Истории Оренбургской») Рычкова до сих пор нет, хотя в какой-то мере их отсутствие восполняется общеисторическими обзорами с использованием приемов критики источника [2]. Исследователю приходится самостоя-
тельно проводить сверку списков для выявления разночтений. Чаще же всего в различных работах даются сноски на одно из печатных изданий, хотя они тоже не совсем совпадают с рукописями и даже друг с другом. Последнее по времени издание, в подготовке которого принимал участие автор данной статьи [4], в основном воспроизводит прижизненную публикацию труда Рычкова в журнале «Ежемесячные сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие» за 1759 г.
К некоторым сторонам деятельности Оренбургской комиссии и освоения Заволжья Рычков обращался в других своих сочинениях, как опубликованных, так и неопубликованных. Среди них на первом месте стоит «Топография Оренбургская: то есть обстоятельное описание Оренбургской губернии», образцовое для XVIII столетия статистико-географическое исследование с серьезными историческими и этнографическими экскурсами. Оно также первоначально имело хождение в списках (РГАДА. Ф.181. Оп.1. Д.127; ОР РНБ. Ф.166. Вяземский. Б.47), но более известно в печатных изданиях, восходящих к публикации того же журнала в 1762 г. Последний раз подобное издание вышло в 1999 г. [5]
В целом же в общих работах по истории России, учебниках и лекционных курсах вопросы присоединения к России юго-восточных окраин, продвижения в сторону Приуралья, Казахстана и Средней Азии затрагиваются с недостаточной полнотой. Достаточно сравнить их освещение с повышенным вниманием к северокавказско-причерноморскому региону. Объективного объяснения этому нет, поскольку ничем не доказано, что расширение самой России и сферы ее влияния в юго-западном направлении имело большее значение для судеб страны и ее народов, чем в юговосточном. Субъективные же причины интереса историков можно понять. Движение на Кавказ и в Причерноморье сопровождалось внешне более драматическими событиями и было сопряжено с европейской политикой, которая привычно рассматривается как главная в области международных отношений. Показательно, к сожалению, наличие даже в новейшей литературе книг, которые претендуют на подробное освещение политики преемников Петра I, но при этом совсем не упоминают Оренбургскую экспедицию и связанные с ней события.
В связи с подобной расстановкой акцентов вовсе не удивительно, что историей Оренбургской экспедиции мало занимались столичные ученые, и наибольший вклад в их изучение внесли историки из провинциальных городов и национальных республик. Однако для многих краеведческих и общеисторических работ характерны некритическое повторение фактов и сведений из более ранних изданий. Нередко ценность и достоверность представленных в них новых сведений снижается отсутствием или недостаточно профессиональным оформлением научно-справочного аппарата, что не дает возможности выяснить и проверить происхождение таких материалов. При интерпретации источников и предшествующей литературы допускаются многочисленные ошибки, что вызвано недостаточным
уровнем исторических знаний. Лишь в изданиях, подготовленных специалистами в области истории и архивного дела, вводится в оборот новый проверенный материал.
Расширение источниковой базы исследований по юго-восточной и среднеазиатской политике России рассматриваемого периода за рамки трудов Рычкова становится возможным, благодаря наличию значительного массива архивных документов по Оренбургской экспедиции (комиссии). Разнообразные источники наиболее полно сохранились в делах Российского Государственного архива древних актов (РГАДА), Российского Государственного исторического архива (РГИА) и Государственного архива Оренбургской области (ГАОО). Отдельные документы и карты, возникшие в ходе Оренбургской комиссии, имеются в рукописных отделах Библиотеки Академии наук (БАН), Российской Государственной библиотеки (РГБ) и Российской национальной библиотеки (РНБ).
В столичных архивах юго-восточная политика и среднеазиатская политика России отражена прежде всего в различных фондах верховных органов власти, центральных правительственных учреждений и местных органов управления, связанных с Оренбургской экспедицией. Обращают на себя особое внимание в Российском Государственном историческом архиве (РГИА) фонд именных указов и высочайших повелений Сенату (Ф.1329), а в РГАДА - фонды нескольких разрядов Госархива (Ф.6,7,11,16), Кабинета министров (Ф.177) и Сената (Ф.248). В последнем из названных фондов имеются компактные и объемные включения делопроизводства самой Оренбургской экспедиции и функционировавших с ней в тесном взаимодействии комиссий башкирских и уральских заводских дел (Оп.13. Д.750-754; Оп.17. Д.1131,1164, 1183,1191; Оп.22. Д.1523-1541,1543; Оп.110. Д.179-214,505-509), а также следственной комиссии об одном из руководителей этих учреждений - В. Н. Татищеве (Оп.5; Д.308-318). Непосредственно к деятельности Оренбургской экспедиции (комиссии) относятся два фонда (Ф.1-2.) Государственного архива Оренбургской области (ГАОО).
Представленный здесь перечень не исчерпывает полностью всю источниковую базу по истории Оренбургской комиссии, а представляет собой сводку наиболее компактных и насыщенных документальных составляющих этой базы. Несомненно, что большинство из них было известно Рычкову, а некоторые создавались при его прямом участии.
Часть законодательных актов и других документальных источников из названных выше фондов были опубликованы в Полном собрании законов Российской Империи (ПСЗ) и различных научных изданиях, не всегда в полном виде, часто в отрывках или в изложении. Их дополняют изданные письма, мемуары и сочинения современников. Среди них, кроме упомянутого Рычкова, следует назвать инициаторов и руководителей Оренбургской экспедиции И. К. Кирилова, А.
В. Тевкелева, В. Н. Татищева, И. И. Неплюева, других ее сотрудников, в т.ч. иностранцев, Й. Ганвея (Hanway
Y. An historical account of the British trade over the Caspian Sea. L., 1754. Vol.1.) и Дж. Кэстля (Castl J. Journal von der Ao. 1736 aus Orenburg zu dem Abul Geier Chan... Reise // Materialen zu der Russischen Geschichte seit dem Tode Kaizers Peters des Grossen. Zweiter Teil. 1730-1741. Riga,1784). Труд Кэстля был частично переведен и издан [6]. Все эти лица были хорошо известны Рычкову. Он мог быть знаком с приводимыми ими сведениями как из устных бесед, так и из различных документов, оформленных теми письменно.
Многочисленность и разнообразие как опубликованных, так и неопубликованных документов и материалов по истории Оренбургской комиссии ставят перед исследователями, сложные задачи по поиску, выбору, критике и анализу необходимых источников. Одним из очевидных затруднений является установление реального соответствия между планами и целями, ставившимися перед экспедицией (комиссией), что отражено в предложениях ее руководства, законодательстве и т.п., и их реализацией, о которой более полно свидетельствует «История Оренбургская» Рычкова, дополненная другими сочинениями, записками, отчетами этого деятеля и его современников.
Возможные ошибки, здесь возникающие, уже были показаны на примерах из работ по истории Оренбургской комиссии, когда одни авторы при некритическом подходе к законодательным актам разворачивали масштабные, но не имеющие под собой оснований картины приведения их в жизнь. другие же из правильно увиденных исторических явлений делали вывод о наличии за ними правительственных намерений и законов, на самом деле не существовавших [8].
Оставляя в стороне вопрос о методологической составляющей подобных недостатков в исследованиях, обратим внимание на предотвращение их с источниковедческой точки зрения. Очевидно, что связующим звеном между определенными выше двумя группами источников должны стать документы делопроизводства Оренбургской комиссии и находившихся с нею в тесном контакте государственных учреждений. Затруднения здесь создаются из-за разброса документов по разным фондам и включениям в них, о чем уже говорилось. Ни один из указанных фондов, с одной стороны, не содержит исчерпывающей информации о деятельности комиссии. С другой стороны, каждый из них сам по себе является весьма объемным и разноплановым, что создает еще более трудностей для исследователя.
Среди материалов делопроизводства есть документы, которые могут служить своеобразным путеводителем в комплексе источников по истории Оренбургской комиссии, поскольку лаконично, но очень содержательно связывают в своем тексте непосредственно изложение как основных задач, так и текущих результатов ее деятельности. Они же дают ценные дополнительные сведения по истории создания трудов Рычкова.
В данном случае обращает на себя внимание на документ, озаглавленный «Копия с экстракта имян-ных указов, каков учинен при вступлении в Оренбург-
скую комиссию Его превосходительства господина генерала-лейтенанта Леонтья Яковлевича Соймонова» (далее - «Экстракт»). Этот документ, находящийся в ГАОО (Ф.2. Оп.1. Д.9.) точнее можно определить как сборник семи отдельных следующих один за другим по хронологии экстрактов, каждый из которых имеет собственный заголовок и излагает сводку правительственных распоряжений по отдельным периодам времени, направленных руководителям этой комиссии, сменявшим друг друга.
10-летняя история самой комиссии (май 1734 - март 1744 гг.) по пребыванию у ее руководства различных деятелей делится на четыре этапа. Ее подготовительный и начальный этап связан с именем И. К. Кирилова (1734-1737). Второй и третий этапы, весьма схожие между собой по драматизму вставших перед ней внешних и внутренних проблем, в том числе, конфликтов внутри руководства самой комиссии (экспедиции), определены деятельностью В. Н. Татищева (1737-1739) и В. А. Урусова (1739-1741). Все это время «Оренбургская» комиссия (экспедиция) была таковой по целям, но не по месту пребывания ее штаба, располагавшегося сначала в Уфе, а затем в Самаре. Последний (собственно «оренбургский») этап приходится на время пребывания ее под началом И. И. Неплюева и стал временем решающих успехов, позволивших преобразовать это учреждение в администрацию новой Оренбургской губернии России.
Смена по разным причинам главных руководителей комиссии, ни один из которых при своем назначении не находился при ее делах, а приходил, как бы, «со стороны», сопровождалась временным поручением команды над комиссией лицам, знакомым с задачами и организацией ее деятельности, до прибытия нового постоянного начальника. Один из таких эпизодов возник после смерти Урусова, когда Оренбургская комиссия была поручена в сентябре 1741 г. по своеобразному «совместительству» командиру Башкирской комиссии Соймонову, окончательно сдавшему дела и обязанности Неплюеву в мае 1742 г.
К периоду временного пребывания Оренбургской комиссии под началом Соймонова и относится рассматриваемый документ. Последняя запись в нем излагает именно указ от 5 сентября 1741 г. «о имении Вашему Превосходительству Оренбургской экспедиции в правлении и поступать во всем по прежде данным бывшим во оной командиром инструкциям и указам и о немедленной езде к той экспедиции», полученный в канцелярии комиссии 5 октября. Время и обстоятельства его создания вызывают ряд интересных наблюдений.
Во-первых, в нем зафиксирована ситуация накануне последнего и решающего «неплюевского» этапа в деятельности комиссии. Последний, имея своим продолжением длительную администрацию Неплюе-ва над Оренбургской губернией, представляется более известным и изученным, чем освещенный в «Экстракте», что еще более повышает ценность этого исторического источника.
Во-вторых, известно, что Соймонов за заботами о своем основном поручении по башкирским делам фактически препоручил ведение оренбургских дел Рычкову. Хотя в «Экстракте» не указано, кто занимался его составлением, несомненным является участие в этом деле будущего знаменитого российского ученого, являвшегося тогда секретарем канцелярии Оренбургской комиссии. Заметим, что и рукописные списки «Известия о начале и о состоянии Оренбургской комиссии» не имеют прямого указания на авторство Рычкова, и только публикация, предпринятая Г. Ф. Миллером, сделала это авторство общеизвестным. Последний же, судя по всему, и предложил заменить громоздкое название «Известия» на краткую и емкую «Историю Оренбургскую» [10].
Участие Рычкова в работе над «Экстрактом» подтверждается не только его служебными обязанностями, но и содержанием документа. Это не просто, как можно было бы подумать исходя из названия, изложение распоряжений верховной власти по делам комиссии, что и само по себе было бы весьма ценно, но и, что самое интересное, краткий отчет о проделанном по всем этим указам, резолюциям, инструкциям и т.п. Перед нами предстает результат не механической, а серьезной аналитической работы составителя. Это является еще одним важным указанием на участие Рычкова для каждого, кто даже в первом приближении может сопоставить «Экстракт» с «Историей Оренбургской» и другими его сочинениями, наиболее ценные из которых выросли в научные труды из служебных отчетов, справок, представлений. Таким образом, можно оценить значимость «Экстракт» не только как источника, но и историографического факта, позволяющего уточнить наши представления о становлении одного из выдающихся русских историков XVIII века, о его творческом методе.
Возвращаясь к возможностям использования этого документа в качестве ключа к комплексу материалов Оренбургской экспедиции (комиссии), обратим внимание, что эти возможности превосходят по ряду параметров даже саму «Историю Оренбургскую». Выборка «Экстракта» лишена субъективности. В нем перечислены все без исключения изданные от имени верховной власти документы, определявшие деятельность комиссии, а в объемных документах воспроизведены все включенные в них пункты. «Экстракт» точно называет время выхода документа и время получения в комиссии.
В ряде случаев подробно в нем характеризуются как доклады, представления, доношения и другие материалы, на основании которых был подготовлен данный указ или иное правительственное распоряжение, так и материалы, появившиеся в комиссии в ответ на полученные сверху указания. У исследователя, если его не удовлетворит полнота изложения в самом «Экстракте», появляется возможность облегчить поиск по публикациям или архивам самих упоминаемых в нем источников по их названиям и тематике, датам составления и получения, упомянутым именам и учреждениям. Внимание же к «Экстракту» в исследованиях
последних лет становится очевидным, что, например, можно заметить в капитальном труде В. А. Кузнецова [1].
Довольно объемный «Экстракт» требует в своем полном виде отдельного издания. У нас была возможность привести его в выдержках, касающихся темы российско-среднеазиатских отношений рассматриваемого времени [7]. В ряде случаев, особенно касавшихся первоначальных распоряжений по организации и целям Оренбургской экспедиции, в названной публикации были воспроизведены и те части «Экстракт», которые не имели прямого отношения к заявленной теме, но позволяли определить место среднеазиатского направления в общем замысле экспедиции. Это достигалось сравнением степени реализации задач этого направления с исполнением других начинаний, например, в Башкирии или в отношении казахского населения.
Как нам представляется, удалось установить, что значимость первоначальных далеко нацеленных задач экспедиции была очень высокой и осталась не до конца оцененной последующими исследователями. Однако в силу внутриполитических причин (башкирского восстания, в первую очередь), и не без воздействия внешних факторов (точнее, недостаточного учета всей их сложности при разработке исходных планов), казахское направление отходит в деятельности Оренбургской комиссии постепенно на второй план, а среднеазиатское сужается до решения текущих вопросов торговли, освобождения пленников и т.д. Правда, из этого не следует, как это, например, делал Татищев, обвинять инициаторов Оренбургской экспедиции, Кирилова и Тевкелева, в авантюризме [11]. Планы последних, как показало время, были продиктованы пониманием, если не конкретной тактики, то основ геополитической стратегии Российской Империи в обширном центральноазиатском регионе [9].
Время отодвинуло на более поздний срок реализацию дальних целей экспедиции, но и то, что было сделано для налаживания торговых и дипломатических контактов России с ее восточными соседями в конце 1730-х - начале 1740-х гг. заслуживает внимания историков. Обращает на себя внимание сотрудничество в разработке замысла Оренбургской экспедиции в лице Кирилова и Тевкелева приверженцев двух основных религий России, православия и ислама, представителей двух самых многочисленных языковых групп населения страны, славянской и тюркской, проявивших совместное стремление к хозяйственному и торговому продвижению на юго-восток. В перспективе это продвижение оставалось нацеленным на Среднюю Азию, Передний Восток и Индию.
Выше приведен пример, связанный только с одним из направлений деятельности Оренбургской экспедиции (комиссии, губернии) и исследовательских интересов Рычкова. В целом же возможности использования как трудов этого ученого, так и подготовительных материалов к ним в историографической и источниковедческой базе современных исследований по истории России, ее народов и отдельных территорий далеко не
исчерпаны. Кроме того, новые материалы, связанные с его служебной и научной деятельностью, расширяют наше понимание процесса становления русской исторической мысли нового времени, особенностей творческого метода различных ее представителей, среди которых бывший сотрудник Оренбургской экспедиции и будущий первый член-корреспондент Петербургской академии наук по праву занимает почетное место.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Кузнецов В. А. Иррегулярные войска Оренбургского края. Самара-Челябинск, 2008. С. 40, 43.
2. Кучумов И. В., Смирнов Ю. Н. Первый труд по истории Башкортостана // Рычков П. И. История Оренбургская по учреждении Оренбургской губернии. Уфа, 2001. С. V-XXX.
3. Матвиевский П. Е., Ефремов А. В. Петр Иванович Рычков. М., 1991. С. 240-244.
4. Рычков П. И. История Оренбургская по учреждении Оренбургской губернии. Уфа, 2001. 295 с.
5. Рычков П. И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. 312 с.
6. Самарская область. Этнос и культура. Информационный вестник. 1998. № 1-2. С. 50-54.
7. Сборник Русского исторического общества. М., 2002. Т. 5. С. 16-29.
8. Смирнов Ю. Н. Оренбургская экспедиция (комиссия) и присоединение Заволжья к России в 30-40-е гг. XVIII в. Самара, 1997. С. 42-45.
9. Смирнов Ю. Н. Роль русских ученых-энциклопедистов и историков 18 века в складывании научных основ отечественной геополитики и регионоведения // Научное наследие А. Г. Кузьмина и отечественная история. Рязань, 2009. С. 158-162.
10. Смирнов Ю. Н. Содействие академической науки становлению региональных исследований в XVIII веке: Г. Ф. Миллер и П. И. Рычков // Три столетия академических исследований Югры: от Миллера до Штей-ница. Ч. 1. Екатеринбург, 2006. С. 42-44.
11. Татищев В. Н. Избранные произведения. Л., 1979.
С. 253.
