CC BY
132
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 2/2010
ВОСТОК
В КОНТЕКСТЕ МИРОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ
ПРОЦЕССОВ
Прочитав эту статью, вы узнаете о том,
• в каком направлении идет глобальный процесс геоэкономической диверсификации экономического роста;
• в чем заключаются особенности социально-экономического развития стран Востока;
• в чем для стран Востока проявляется актуальность проблемы перехода на высокотехнологичный путь развития;
• каковы особенности взаимоотношений стран Юга и Севера в постбиполярную эпоху;
• как проявляются на Востоке процессы регионализации.
1. Новые измерения отношений Север — Юг: Восток в современной мировой системе
Диверсификация экономического роста и выход азиатских стран на первые места по объему экономики
За последние четверть века произошло восстановление Азии как основного мирового экономического центра. Здесь находится подавляющее большинство стран, которые показывали устойчивые темпы роста, превышавшие среднемировые. За этот период основной прирост мирового ВВП был достигнут именно благодаря азиатским государствам. Мы наблюдаем возвращение к ситуации двухсотлетней давности. В 1820 г. на долю США, Западной Европы, Канады и Австралии приходилось 25% общемирового на-
ционального продукта, а на долю Азии — 58%. В 1950 г. цифры были обратными: на Запад приходилось 56% мирового дохода, а на Азию — 19%. Уже в 1992 г. доля Азии составила 33%, а Запада — 45%, а в начале века их доли почти сравнялись. В соответствии с прогнозами Гарвардского университета, к 2025 г. на Азию придется 55—60% общемирового валового национального продукта, а на Запад — 20-30%.
Диверсификация экономического роста ведет к сокращению удельного веса развитых стран, в том числе США, в мировом производстве. За полвека доля Соединенных Штатов в мировом ВВП упала почти в полтора раза. Она сократилась даже в постбиполярный период, хотя это был период крайне медленного роста в Западной Европе, стагнации в Японии и резкого падения производства в Восточной Европе, тогда как для Соединенных Штатов эти 15 лет были в целом благоприятными. Сейчас доля США в мировой экономике не превышает показателей, достигнутых перед Первой мировой войной (немногим более
20%).
г
Это важно. Азиатские страны вышли в лидеры ми рового производства, заняв места со второго по четвертое. Сейчас по размерам ВВП по паритету покупательной способности Китай обогнал Японию и вышел на второе место в мире (по данным аналитиков ЦРУ, 7,04 трлн долл. в 2007г.). Индия вышла на четвертое место (почти 3 трлн долл.), обогнав Италию, Великобританию и Германию. К группе лидеров подтягиваются Бразилия (1,84 трлн долл.) и Южная Корея (1,2 трлн долл.), а с некоторым лагом — Индонезия (846 млрд долл.). В соот-
У
44
ВОСТОК В КОНТЕКСТЕ МИРОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
г
ветствии с прогнозами экспертов Гарвардского университета, до 2025 г. азиатские государства будут продолжать показывать самые высокие темпы роста во всем мире. По средним оценкам большинства исследователей, через 8—10 лет КНР по абсолютным цифрам ВВП догонит, а может быть, и превзойдет Соединенные Штаты, а Индия практически сравняется по этому показателю с Японией уже через 4—5лет.
Постиндустриальный и индустриальный пути развития. Разновекторность социально-экономического развития стран Востока
Гораздо более неоднозначными являются политэкономические процессы. В течение последней четверти века на Севере (зона развитых держав) стал появляться новый социально-экономический строй, пока не получивший единого названия (существуют термины «посткапиталистическое», «постэкономическое», «постиндустриальное» общество и т.д.). Не останавливаясь подробно на всех переменах, особо отметим, что возникло новое взаимодействие производства, науки и информатики — «экономика, основанная на знаниях».
В ходе нынешней перестройки экономики в развитых странах кардинальным образом меняется характер международного разделения труда. Развитые страны из поставщиков готовых изделий превращаются в экспортеров квалифицированных и капиталоемких услуг (включая финансовые) и технологий (поскольку технологическая рента становится все более осязаемым компонентом прибылей, то исследования и внедрение инноваций являются одной из важнейших сторон деятельности компаний, базирующихся в развитых странах). Сохраняют за собой они и поставки наиболее сложных и точных изделий. Развивающиеся страны из поставщиков сырья и продовольствия становятся экспортерами готовых изделий (наряду с тропическим и субтропическим сырьем и продовольствием). Если, образно говоря, раньше мы делили
мир на «город» (Север) и «деревню» (Юг), то теперь его надо делить на «офис и лабораторию» (Север), «город» (Восточная и Южная Азия, Латинская Америка) и «деревню».
Зона Юга в целом, как и Азия, отличается гораздо более значительной гетерогенностью. Отдельное место занимает Япония, которую исследователи, как правило, относят к Северу. При этом трудно не заметить колоссальные отличия японской модели от западной в плане организации и политической, и экономической, и социальной жизни. Больший рывок совершили новые индустриальные экономики Восточной Азии, которые отстают от Севера только в количественном плане. Эти государства совершили прорыв в условиях существования авторитарных режимов, с существенными элементами тоталитаризма. Тайвань, где за полвека доход на душу населения увеличился более чем в 120 раз, не только полностью отверг «коммунистическую» систему, но и отказался от большинства основных элементов западной демократии. Цивилизационные особенности в организации производства и управлении обществом, а также в структурировании последнего, все нагляднее проявляются в таких странах, как, например, Южная Корея, Индонезия и Таиланд.
Сверхкрупные государства — Индия и Китай — стали превращаться в отдельную подсистему мирового хозяйства. Они обладают собственными закономерностями развития. В этих странах возникает новое соотношение форм собственности, включающее государственную, смешанную государственно-частную, кооперативную, частную и форму, которую условно можно назвать кланово-конфессиональной. Отсутствие доминирующей или быстрорастущей формы собственности определяет определенную автономность государства,
45
COMPARATIVE POLITICS • 2/2010
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 2/2010
ВОСТОК В КОНТЕКСТЕ МИРОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
относительную независимость его от различных сил. К тому же здесь требуется сильное государство, координирующее взаимодействие укладов, поддерживающее национальное предпринимательство, связывающее воедино огромную экономику и миллиардное население и довольно широко использующее административные методы. Другая особенность этих стран — сравнительно невысокое вовлечение в международное разделение труда: по самым различным подсчетам, основной прирост производства в этих странах обусловлен внутренним спросом. Следует также отметить особое внимание к проблемам распределения и внешнюю политику, направленную на превращение из региональных в мировые державы. Наконец, в Китае и Индии в последние годы наблюдаются высокие темпы развития сельской экономики, в которой быстро растут промышленность, инфраструктура и сфера услуг. Поэтому темпы роста городского населения в них оказываются ниже, чем в других развивающихся странах. У этих стран сохраняются и идеологические отличия: в их конституциях отмечается ориентация на построение социализма. Возможно, что эти существенные отличия вытекают из особых закономерностей развития сверхкрупных экономик, до сих пор мало изученных экономистами
По таким параметрам, как уровень производительности, темпы естественного прироста населения, уровень грамотности и доходов, азиатские гиганты немногим отличаются от других стран Юга. Однако огромные масштабы ВВП, высокие темпы роста, наличие прослойки, хотя и узкой, высококвалифицированных кадров отличают их от основной массы Юга.
В Азии существует также много достаточно благополучных развивающихся стран, которые благодаря стабильной политической обстановке, выгодному географическому положению, наличию дешевой рабочей силы, больших запасов сырья или редких его видов смогли ус-
пешно включиться в международное разделение труда. Особняком стоит группа арабских стран-нефтеэкспортеров, сосредоточенных главным образом в районе Персидского залива, которые смогли обеспечить за счет перераспределения нефтяной ренты повышение душевого дохода до уровня, сопоставимого с развитыми странами.
На Юге появилась и «серая зона», за которую основные мировые центры (в первую очередь США) не желают (либо не могут) брать никакой ответственности, и где не действуют общие закономерности развития системы. Отметим, например, что мировые средства массовой информации вообще не замечают международной войны в Конго (Заире), где в 1998—2001 гг. погибло более 2,5 млн человек.
Происходит как бы сужение мировой системы путем выталкивания из нее малоприоритетных государств (в которых, кстати, проживает около шестой части всего человечества). Попытки вмешательства (как в Сомали) долгое время заканчивались неудачей, поскольку в новой глобальной ситуации никто не готов к существенным финансовым затратам и гибели своих граждан ради прекращения гражданских войн в странах, не занимающих высокого места в приоритетах внешней политики ведущих государств. Мировое сообщество устранялось от какого-либо воздействия на внутриполитические события в этой «серой зоне». После 11 сентября ситуация некоторым образом изменилась, и США были вынуждены ввести войска в Афганистан. Но это пока принесло очень мало дивидендов. Безусловно, «серая зона» расположена, прежде всего, в Африке, но и ряд азиатских стран вошли в нее.
Таким образом, можно говорить, что на Юге (по крайней мере на большей ее части) сейчас наблюдается процесс складывания индустриального способа. В прошлом во всем мире использовалась модель «догоняющего развития» и применялась на практике концепция «жу-
46
ВОСТОК В КОНТЕКСТЕ МИРОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
равлиного клина». Развитые страны были заинтересованы в определенной модернизации стран Востока, и центр мировой системы постоянно испускал на периферию капиталистические импульсы. Основной проблемой, вставшей сейчас перед зоной Юга, стала возможность переноса нового возникающего строя Севера. Учитывая кардинальную роль науки в процессе его образования, необходимо проведение анализа формирования системы современного научного знания в развивающихся обществах Востока, чтобы реально оценить перспективы будущего развития.
Возможности появления на Востоке «экономики, основанной на знаниях»
Наступление европейской техники, науки и образования (и, к сожалению, массовой американизированной культуры) в целом ряде стран Юга вызвало своеобразную реакцию отторжения. Это особенно характерно для стран Ближнего Востока и Тропической Африки. Интересно, что во всех арабских странах количество переведенных за год работ составляет пятую часть числа переводов в Греции и одну двухсотую в Испании, в которой за год переводится работ столько же, сколько было переведено за всю историю арабских стран. В результате здесь не происходит серьезного развития науки, а научные центры и университеты живут абсолютно обособленной жизнью, по существу не вступая во взаимоотношения с обществом и государством. Их связи с международными научными центрами являются более прочными. Можно предположить, что эти макрорегионы не имеют перспектив создания системы науки, в обозримом будущем там не возникнет новых взаимоотношений между наукой и производством, а развитие будет продолжать базироваться на добыче сырья и промышленном производстве, не связанном с высокотехнологическими сферами.
Другая ситуация характерна для стран Южной и Восточной Азии, которым свойственна качественно более высо-
кая степень культурной динамики и научно-технической автономности. Безусловно, данные характеристики обеспечивают способность этих стран вырваться из порочного круга отсталости, осуществить анклавную экономическую модернизацию и не только осваивать импортные высокие технологии, но и самостоятельно развивать научные исследования, встать на новую ступень научно-технической революции, что дает дополнительные возможности для расширения воздействия на процессы, проходящие в афро-азиатском мире.
Новые индустриальные страны Восточной Азии могут в ближайшем будущем перейти в категорию высокоразвитых стран. Здесь существует реальное колоссальное уважение к науке и ученым. Большую роль сыграло государство в лице правящих кругов и социальных институтов (в Восточной Азии оно традиционно гораздо сильнее, чем, например, в Южной Азии). Опыт целого ряда стран региона свидетельствует, что именно деятельность государства имела основополагающее значение при формировании новых структур, что позволило таким державам в сжатые исторические сроки перенять у высокоразвитых стран достижения научно-технической революции и завершить процессы индустриализации. К сожалению, речь идет о сравнительно некрупных странах (особенно по азиатским масштабам).
Большие сложности стоят перед азиатскими гигантами. В Индонезии, бывшей колонии Нидерландов, в колониальный период не только не развивалась наука, но и не было особых прорывов в сфере европейского образования. Ситуация мало изменилась и в настоящий момент, когда в стране, с населением в четверть миллиарда человек, очень слабо развита наука и технологическое производство. Хотя здесь удалось обеспечить достаточно высокий уровень грамотности, совокупный валовой коэффициент охвата населения начальным, средним и
47
COMPARATIVE POLITICS • 2/2010
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 2/2010
ВОСТОК В КОНТЕКСТЕ МИРОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
высшим образованием меньше, чем, например, в Египте или Южной Африке. Заметно отсутствие стремления к изменению ситуации: по доле расходов на образование в ВВП и в государственном бюджете «конкуренцию» Индонезии составляют лишь отдельные африканские страны (Экваториальная Гвинея, Камерун, Мавритания). Даже страны, занявшие последние три места в мире по индексу человеческого развития (Гвинея-Бисау, Буркина-Фасо, Сьерра-Леоне), имеют лучшие показатели. При этом обращают на себя внимание региональные разрывы: в некоторых дистриктах Индонезии среднее число лет, проведенных в учебных заведениях, составляет 2,2 года. Само население также не склонно расходовать существенные средства на образование детей. Схожая ситуация существует и в плане расходов на научно-исследовательскую и опытно-конструкторскую работу.
Что касается Китая и Индии (мировых лидеров и по количеству населения, и по темпам экономического развития), то здесь проблемы лежат в другой плоскости. В азиатских гигантах наличествует широкий слой высококвалифицированных специалистов, что самым благоприятным образом сказывается на культурной динамике и научно-технической автономности азиатских гигантов.
В Китае особую роль играет государство, которое концентрирует усилия на конкретных задачах, а в последнее время развитие науки и техники признано важнейшей целью КНР. В соответствии с планом «трех шагов», предполагается, что вклад научно-технического прогресса в увеличении ВВП возрастет до 65% в 2010 г. и 80% в 2050 г. (по сравнению с 30% в конце 90-х годов), а доля вложений предприятий в НИОКР составит 60% в 2010 г. и 80% в 2050 г. (по сравнению с 23% в конце 90-х годов).
Если цивилизационную парадигму Китая можно схематично назвать этатистско-эгалитарной, то в Индии (в которой государство еще в древности было
несопоставимо слабее, чем в Китае) основной путь развития — элитарный, что непосредственно связано с кастовым наследием. Несмотря на все попытки улучшения политического, социального и экономического положения нижних страт (и реальные достижения на этом пути), разрывы в социально-экономическом развитии — между различными кастами, городом и деревней, различными регионами — снижаются несущественно. Кастовая замкнутость и эндогамия в течение тысячелетий способствовала тому, что, как правило, за человеком из варны брахманов стоят сотни поколений предков, занимавшихся интеллектуальным трудом. В результате Индия обладает колоссальным интеллектуальным потенциалом на верхнем этаже и высококвалифицированными специалистами мирового уровня. Одновременно у среднего бывшего неприкасаемого за несколько тысячелетий не было ни одного предка, который бы имел какое-либо образование и профессионально занимался умственной деятельностью. Более того, характер их физического труда, орудия и предметы труда были однотипны и примитивны. Именно поэтому Индия заметно проигрывает многим азиатским странам по качеству массовой квалифицированной рабочей силы.
Как раз в сфере образования наглядно видны отличия индийской цивилизационной парадигмы. Особенно они заметны при сравнении страны с Китаем, для которого характерна эгалитарная модель: заметно существенное превосходство КНР в плане базового образования, а Индия не уступает в плане высшего образования (до фантастического рывка Китая в начале века в этой сфере Индия была даже намного впереди).
В техническом плане и Китай, и Индия показали способность осваивать импортные высокие технологии и создавать свои. Более того, азиатские гиганты продемонстрировали способности самостоятельно развивать научные исследования:
48
ВОСТОК В КОНТЕКСТЕ МИРОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
автономное создание атомного оружия — наглядный тому пример. Однако в целом азиатские гиганты очень значительно уступают развитым странам и России в сфере фундаментальных исследований.
Колоссальным препятствием для азиатских гигантов в деле создания нового общества является объективная социально-экономическая ситуация в этих странах. Наличие огромного массива неквалифицированного (а в Индии и неграмотного) населения не позволяет им применять многие модели развитых стран. Так, нет особого смысла во внедрении новых ресурсосберегающих технологий (крайне низкая стоимость ручного труда, необходимость обеспечивать работой население и т. д.); не случайно большинство технологических достижений носит «экспортоориентированный» характер. Здесь также наблюдается ежегодный отъезд десятков тысяч наиболее квалифицированных специалистов (прежде всего, по материальным причинам), что способно уже в ближайшее время вызвать существенное ослабление позиций данных государств в высокотехнологической сфере, а в перспективе привести к резкому ухудшению культурной динамики.
Таким образом, перспективы развития Юга в целом по траектории, намеченной Севером, представляются маловероятными.
Политические последствия распада биполярной системы
Крушение социалистического лагеря резко изменило конфигурацию мировой системы. Она приобрела формально монополярный характер, имея во главе одного лидера — США. Но эта монополярность приобретает особый характер: с одной стороны, система, которой пытается управлять мировой лидер, очень велика (около 200 стран). Из теории больших систем известно, что такой множественностью управлять из
одного центра практически невозможно. Поэтому мировой лидер пытается использовать в этих целях международные экономические организации. Однако они, так или иначе, испытывают влияние и других стран и к тому же имеют собственные интересы: т.е. не могут полностью служить только лидеру. В данных условиях тот может контролировать преимущественно внешнеэкономические операции стран — членов системы. Внутриэкономические же и внутриполитические процессы оказываются слабо либо вообще не контролируемыми. Отсюда — упор на политические методы (глобализация). Она, ослабляя национальное государство, дает огромные преимущества наиболее развитым странам и их корпорациям. Против же стран, которые не могут контролироваться, возобновляется применение насилия. С другой стороны, формирование монополярной системы сопровождается сокращением относительной мощи лидера по всем показателям — экономическим (доля в мировом ВВП), военным (обладание атомным оружием и ракетной техникой), политическим (регионализация).
В целом при некотором нарастании различий между странами Севера, между ее основными центрами — США и Западной Европой, они в высшей степени заинтересованы в сохранении своего господствующего положения в системе международных экономических и политических отношений, и значительно сильнее, чем когда-либо. Это стало основным фактором, воспрепятствовавшим реализации многочисленных прогнозов, сделанных в начале 90-х годов прошлого века, о том, что конфликт между основными центрами Севера станет главным в мировой системе.
Г
Это важно. Если в прошлом долгое время неуклонно возрастало организованное противостояние Юга сильному экономически, технологически и социально Северу,
49
COMPARATIVE POLITICS • 2/2010
