CC BY
137Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях ПаАтормош: еп хропю, еп яроошщ еп Е18Е1
Выпуск 8
2017
страницы 304—309
оС^р
Хайдаров Т. Ф.
Новгородский мор «лета 6925—6928»
С самого начала своего существования как независимого государственного образования, Новгородская земля старалась при построении государственных отношений совместить как традиционные древнерусские традиции управления, так и привнесённые из близлежащий городских центров Северной Европы. В результате, уже к началу XII в. в самом Новгороде между различными властными структурами сформировалась уникальная для Руси система сдержек и противоречий. В общих чертах данная система была близка к возникшей в захваченных немецкими феодалами городах балтийских славян и прибалтийских племён (Любек, Щецин, Гданьск, Рига, Ревель и др.). Стержнем данной системы являлся возглавляемый небольшим кругом отцов города городской совет. Для Новгорода подобной структурой считался «Совет господ», куда входили как представители наиболее влиятельных боярских родов, так и новгородского владыки, и приглашённого из Владимирской земли князя.
Несомненно, сильной стороной функционирование подобных систем городского управления следует признать скорость и гибкость в принятии решений. Однако, в целом эффективность последней зачастую зависело от консенсуса всех представителей городского совета, что в условиях военного противостояния с внешними контрагентами или ухудшения общеэкономического положения приводило к возникновению масштабных городских волнений. Новгород эти социальные бедствия также не обошли стороной. Наиболее крупные городские восстание произошли в 1136, 1207, 1228-1229, 1270, 1418, 1446-1447 гг.
Как видно из представленных хронологических дат, все восстания в городе вписываются, как и в средневековой Европе в два четко выраженных хронологических периода: 1) XII-XIII вв.; 2) XV в. Причём если для начала городских волнений первого периода основными причинами становились, чисто экономические требования восставших. То для городских восстаний XV в. определение первопричин представляет достаточно сложный процесс, так как именно в этот период Новгородская земля, как и остальные государственные образования на пространствах Евразийского континента переживали очень сложный этап перехода к формированию новых экономических, социальных и государственных отношений.
Одну из главных ролей в этих тектонических изменениях сыграла наступившая в середине XIV в. вторая пандемия чумы, более известная, как «Чёрная смерть». Зародившейся в глубинах Центральной Азии на рубеже 1330-х г., эпидемическая волна, посредством бежавших из осаждённой войсками золотор-дынского правителя Джанибека Кафы генуэзских галер, смогла достичь в конце 1347 г. Генуи и Марселя1. Обогнув за пять лет весь европейский континент, эпидемия чумы первый раз в 1352 г. достигла придела Новгородской земли. Второй
1 Benedictow O. J. The Black Death 1346-1352: the complete history. Woodbrige, 2004.
304
о«^-^Г3^
раз она проявилась здесь только в 1390 г. В XV в. это бедствие также не обошло стороной Новгород. Наиболее крупные эпидемии были отмечены 1406/07, 1417— 1421, 1463-1467, 1486/87 ГГ.2
Среди главных причин столь частого проявления эпидемии чумы, по мнению современного исследователя Дж. Белиха3, считались:
1) произошедший после сельскохозяйственной революции XIII в. резкий рост населения Европы;
2) завершения процесса внутренней колонизации в Западной Европе и массового переселения народов на пространствах Евразийских степей;
3) формирования за счёт подъема транснациональных торговых корпораций во главе с Генуей, Венецией и Любеком, и отчасти престола св. Петра (Римской католической церковью), а также при непосредственной поддержки представителей различных властных структур территориальных единиц Монгольской империи единой транспортной сети Евразии.
Все эти факторы практически стерли внутренние границы, что в условиях масштабных климатических изменений последней четверти XIII в. явилось тем фактором, который ускорил процесс перехода от небольших локальных эпидемий к масштабной пандемии. Именно такой процесс наблюдался накануне начала «Чёрной смерти». Когда в результате увеличения во времена правления хана Узбека антропогенного фактора в Нижнем Поволжье с последующей быстрой урбанизацией этого региона, впервые в истории произошло фактическое объединение разрозненных ранее природных очагов Центральной Азии и каспийско- причерноморского региона4. В условиях резких изменений уровня местных крупных водоемов (Азовского, Аральского, Каспийского морей) с последующей масштабной аридизации местных степей, обитавшие на местах, увеличившееся численно в результате установления благоприятных климатических условий, местные массовые виды синантропических видов в поисках пропитания стали менять привычные миграционные пути5. Это автоматически привело к активизации уже спящих на тот момент времени природных эпидемических очагов. По признанию отечественных исследователей, близ Пскова и Новгорода находился один из них6. Существование последнего доказывает происходившие новгородско-псковском регионе до эпохи «Чёрной смерти» вспышки эпидемии чумы.
Если анализировать тексты русских летописей, то самые серьезные вспышки чумы в Новгороде произошли в период с 1414 по 1430 гг. Наиболее ранними летописными сводами, где была представлена информация об этом историческом событии, является Рогожский летописец, Новгородская четвертая и Софийская первая летопись. Впрочем, более подробное описание событий присутствует именно в Новгородской четвертой летописи7. О том, что разразившая-
2 Васильев К. Г., Сегал А. Е. История эпидемий в России. М., i960.
3 Belich J. The Black Death an the Spear of Europe. The prosoect of global history. Oxford, 2016, p. 93-107.
4 Домарадский И. В. Чума: К 100-летию противочумной службы России. М., 1998. С. 22-23, Радкау Й. Природа и власть. Всемирная история окружающей среды. М., 2014. С. 204.
5 Хайдаров Т. Ф. Рубикон Золотой Орды // Золотоордынское обозрение. 2016. Т. 4. № 2. С. 314-335.
6 Супотницкий М. В. Где скрывается чума? // Универсум. 2005. № 3. С. 30.
7 ПСРЛ. Т. 4. СПб., 1848. C. 115-121.
Новгородский мор «лета 6925—6928»
о«^---^Г3^
ся эпидемия была именно чумой, свидетельствуют следующие слова: «А болезнь бысть такова: прежде же яко рогатнюю ударить за лопаткою, или протву сердца, подъ груди и промежу крилъ, и разболится, который начнетъ кровью хракати, и огнъ ражжетъ, посемъ потъ, потомъ дрожъ иметь и по всемъ суставомь походить въ человеци недугъ той естъственный; железа же неединаче иному на шеи; другому на стегне, овому подъ пазухою и подъ скулою и за лопаткою и въ паху, и на иныхъ местехъ телесныхъ, и в болезни полезавше и помроша». Аналогичное описание болезни можно было встретить в тексте «Рогожского летописца», посвященному «Великому мору»8.
Судя по дошедшим до сегодняшнего дня летописным текстам, эпидемия разразилась на Руси в 1417 г. Новгородская четвертая летопись так описывает бедствие: «А болезнь бысть такова: прежде же яко рогатнюю удапитъ за лопаткою, или протву сердца, подъ груди и промежу крилъ, и разболится, который начнетъ кровью хракати, и огнъ ражжетъ, посемъ потъ, потомъ дрожъ иметь и по всемъ суставомъ походить въ человеци недугъ той естъственный; железа же неединаче иному на шеи; другому на стегне, овому подъ пазухою и подъ скулою и за лопаткою и въ паху, и на иныхъ местехъ телесныхъ, и в болезни полезавше и помроша»9. Фактически данный летописный отрывок повторяет в целом рассказ «О мору великом лета 6872», представленный в Рогожском летописце.
Если судить по приведённым названиям русских городов, то можно заключить, что данная эпидемия чумы пришла на Русь с территории Ливонского Ордена. «И мряху тогда железою отъ Спасова дни и до Крещенш господня, и та-ко милостда Бoжieю преста моръ: а пришло отъ Немецъ изъ Юрьева»10. Очень скоро охваченными оказались многие города Северо-Западной Руси. «Въ годъ 6925 бысть моръ страшный на людехъ в Новогороде, и въ Ладозе, и въ Русе, и въ Порхове, и во Пьскове, и въ Торжку, и въ Дмитрове, и во Тфери, и во волостемъ и по погостомъ и по манастыремъ». Если верить тексту Софийской второй летописи причинами смертность среди населения наравне с эпидемией стал холод: «и зима была студена велми, многие люди мразом мерли».
Одним из первых эпидемический удар принял Новгород. Среди погибших в эту вспышку чумы оказались два новгородских посадника Иоанн Александрович и Борис Васильевич. По завершению данной эпидемии новгородским владыкой Семионом был традиционно проведён крестных ход, а также возведены две дневальные церкви, посвященные Св. Ильи в конце Прусской улици и Св. Афанасию11.
Одним из последствий данной вспышки явился поход московского воеводы боярина Глеба Семеновича с «Новгородьскыми беглеци, съ Семеномъ Жа-довскимъ и съ Михайломъ Роасохинымъ, и съ Устюжаны и съ Вятчаны» в Заво-лочье. Результатом последнего стали «Емцю и Колмогоры пожгли, и бояръ Нов-городскихъ изнимаша Юр1я Ивановича и брата его Самсона. А Иванъ Федоро-ваичь и брать его Афонастъ, Гаврило Куриловичъ, Исакъ Андреевичъ сугнавъ ихъ подъ Моржемъ на острове, братда свою Самсона и Юр1я отьяша, и полонъ весь и съ животы, а ихъ отпустиша»12.
8 ПСРЛ. Т. 15: Рогожский летописец. Пг., 1922. Л. 292-293 об., С. 76-77.
9 ПСРЛ. Т. 4. С. 115-121.
10 ПСРЛ. СПб., 1851. Т. 5. С. 23-25
11 ПСРЛ. Т. 4. С. 115-121
12 ПСРЛ. Т. 5. С. 260-263.
о«^-^Г3^
Однако, наиболее важным с исторической точкой зрения последствием новгородского «мора лета 6925» явилось городское восстание в Новгороде в 1418 г. Наиболее полно данное событие представлено в тексте «Летописи Ав-раамки». Ценность данного последнего отрывка заключается в том, что там полностью передана психологическое состояние, оказавшееся в условиях масштабных эпидемий, средневекового русского общества. Как следует из текста рассказа, некто Степанко, заподозрив в любовной интрижке со своей женой своего «господаря боярина Данила Ивановича Божина вънука», 14 апреля 1418 г. избивает его до полусмерти и выкидывает его в реку. Там его подбирает некий рыболов по имени Личко.
Наблюдавшие это стороны люди, не разобрав, что к чему напали на него и разграбив его дом ушли восвояси. Он же смог спастись бегством. После чего в Новгороде прокатилась волна насилия. В результате были разграблены «Кузмо-дем1а улицю, и Яневъ берегъъ, и Люгощу улицю, и монастыря святого Николы и Прускую улицую». Не сумев предотвратить междоусобицу, новгородский владыка Симеон оставив за себя ахимандрита Варлаама, отправился молится в церковь Св. Софии. После чего он вышел на мост с крестом и стал прилюдно молиться. Увидев это, к нему обратились представители Торговой стороны с посадником Федором Тимофеевичьем, «и съ иными посадникы и с тысячкими, и благовернш хрестьяне». О последующих событиях в летописном своде записано так: «Владыка же послуша молеша ихъ, и посла архимандрита Варлана, и отца своего ду-ховнаго и протод1якона на вече на Ярославъ дворъ, да подадутъ благославленье его посаднику Василью Есифовичю, и тысячкому Кузме Теретьевичю и всему народу. И аб1е вброз1е утолися брань с1я промежи народы, и бысть хрестьяни-номь тишина и радость вел1я в векы, аминь»13.
После подавления восстания в городе было принято решение о возведении четырех новых каменных и деревянных церквей. Список этих нововозве-денных хорошо представлен в тексте Новгородской четвертой летописи. Среди них церковь Всех Святых на Чернициной улице, Св. Саввы на Козмодемьянской улице. Св. Ильи у Спаса на Хутыни, Воскресенья Христова в Деревяцком монаст-рые и Св. Николая на Пидбе14.
Как видно из данного текста, новгородское восстание 1418 г. явно имело социальный подтекст. Это, пожалуй, был первый случай в русском летописании, когда зафиксировалось крупное восстание, одной из причиной которого было чётко обозначена эпидемия чумы. Причем, из характера сил и средств, затраченных для выхода из возникшего социального кризиса, можно сделать вывод о представлениях, главенствовавших в новгородском обществе XV в. при осознании событий эпидемии чумы.
Зачастую данное бедствие воспринималось жителями города, как божественное наказание. «Избыгло много. Того же лета преставися Иванъ ... отъ огня небеснаго. Якоже рече Писан1е о громехъ и о молшяхъ: аще отъ сражешя обла-комь точда молтя будеть, несть враждающи, но аб1е мимоходити и изгинеть; аще ли съуларяющимся облакомъ, и къ симъ снидетъ небесный блескъ огненъ, пламенновиденъ, и съвокупится съ молшею, исходима долу творить сгореше. его же налучить; се же наречется пожаръ. Не всехъ во Владыка казнить, смертью
13 ПСРЛ. Т. 16: Летопись Авраамки. СПб., 1889. С. 164-178. !4 ПСРЛ. Т. 4. С. 115-121.
Новгородский мор «лета 6925—6928»
о«^---^Г3^
тою напрасною осуждаеть. Якоже бо и во единомъ болници мнози на одре лежать, да нн1и от нихъ въставляются, друз1н же отъ нихъ различными суды различными суды кончаются: такоже бо и о громогласнемъ томъ шибен1и, отъ ма-тернихъ ядре младенца извергъ снабжаетъ; то кто изглаголеть силы Господня, како ли увесться смотрен1е? Невидимъ есть громъ, ни рукъ человеческъ имеетъ, преревая, превращая и растерзая подруга отъ ужикъ своихъ и чадо отъ родителей своихъ; но токмо повелеше владыче съ страхомъ творить, но прещен1емъ темъ на молитву въставлетъ»15.
О дальнейшем «шествии» эпидемии чумы в городе автор Новгородской четвертой летописи сообщает следующее: в начале в мае 1419 г. болезнь снова проявилась в Новгороде. Своего пика она достигла летом того же года. Причем, скорее всего, основной очаг эпидемии находился на территории Новгородской земли. Как и в 1418 г. для прекращения распространения болезни новгородцы прибегли к традиционному возведению церквей. В результате «И Варламъ ар-химандритъ постави церковь каменну Рождество Христово, въ Юрьевъ манасты-ре; и Михайло Юрьевич постави церковь древяну Чюдо святаго Михаила архистратига, на Колмове; и Феодосш игумень церковь каменну постави святую Троицю, на Клопейске, въ 60 дн1й». Последней стала возведённая в конце 1419 г. «церковь деревяну святаго Антошя, на Вежищахъ»16.
В 1420 г. в Новгородской четвертой летописи отмечено продолжение эпидемии чумы уже в Пскове. Правда, летописец склоняется к той точке зрения, что данное бедствие скорее всего пришло от «немцев», чему косвенное свидетельствует присутствие в тексте указания на торговлю серебряными деньгами. В любом случае, как и с новгородской эпидемией 1417-1419 гг. результатом явилось возведение в Пскове двух церквей: «святого Николая въ Отни путыне, свя-тый Ануфрш на Красном острове»17.
Если говорить в целом о новгородском море «лета 6925—6928» и о его характерных проявлениях и последствиях, то в целом они были обычными для этой эпохи. Так, в частности, новгородское восстания 1418 г. имеет много общего с восстаниями в западноевропейских городах описываемого периода. Собственно, восприятие мора на Руси было близко к западноевропейскому: бедствие виделось как божественный гнев за людские грехи. Совпадали и внешнеполитические последствия событий 1417-1420 гг. По сложившейся тогда практике, эпидемия чумы выступила в качестве одного из предлогов для начала военных действий или их завершения. Чума и её последствия нашли отражение в обстоятельствах подписания в 1391 г. в Изборске Нибурова мира18, а также в в череде новгородско-ганзейских конфликтов XV в. Отечественный исследователь Е. А. Рыбина отметила, что наиболее крупные из них пришлись на 1403, 14061409, 1410-1412, 1416, 1420-1421, 1424-1425, 1441, 1443, 1448, 1478 гг.19 Аналогично вспышки чумы и сопровождавших её конфликтов отмечены в крупнейших русских городах-партнерах Ганзы (Новгород, Псков и Смоленск) отмечены в 1403-1404, 1406-1407, 1408-1409, 1417-1419, 1420-1421, 1422-1424, 1442/43, 1448, 1463-1467, 1486/87.
15 Там же.
16 Там же.
17 Там же
18 Рыбина Е. А. Новгород и Ганза. М., 2009. С. 98.
19 Там же. С. 116.
о«^-^Г3^
Однако, несмотря на все политические пертурбации XV в., Новгород не остановил свою территориальную экспансию. И как только удалось преодолеть негативные последствия «Чёрной смерти», подталкиваемые возросшим европейским спросом на пушнину, новгородцы, начиная с 1455 г., стали планомерно расширять своё присутствие на Урале и за Уралом20. Падения Новгородского княжества в 1470 г. не прекратило этот процесс. Начиная с 1490 г., экспансия Новгородского княжества была перехвачена более сильным Великим княжеством Московским, сумевшим максимально извлечь политические выгоды из последствий эпохи «Чёрной смерти».
Источники и литература
1. Васильев К. Г., Сегал А. Е. История эпидемий в России. М., 1960.
2. Домарадский И. В. Чума: К 100-летию противочумной службы России. М., 1998.
3. Полное собрание русских летописей. Т. 4. СПб., 1848.
4. Полное собрание русских летописей. Т. 5. СПб., 1851.
5. Полное собрание русских летописей. Т. 15: Рогожский летописец. Пг., 1922.
6. Полное собрание русских летописей. Т. 16: Летопись Авраамки. СПб., 1889.
7. Радкау Й. Природа и власть. Всемирная история окружающей среды. М.: Изд. Дом Высшей школы экономики, 2014.
8. Рыбина Е. А. Новгород и Ганза. М.: Рукописные памятники древней Руси, 2009.
9. Супотницкий М. В. Где скрывается чума? // Универсум. 2005. № 3. С. 20-30.
10. Хайдаров Т. Ф. Рубикон Золотой Орды // Золотоордынское обозрение. 2016. Т. 4. № 2. С. 314-335.
11. Belich J. The Black Death an the Spear of Europe. The prosoect of global history. Oxford, 2016, p. 93-107.
12. Benedictow O. J. The Black Death 1346-1352: the complete history. Woodbrige, 2004.
20 Belich J. The Black Death an the Spear of Europe, p. 102.
З09
