CC BY
517Комиссия по науке Студенческого Совета Юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
юридическим
вестник
молодых ученых
ВЫПУСК № 2
МОСКВА - 2016
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
Уважаемый читатель!
Вы держите в руках второй выпуск Юридического вестника молодых ученых. Издание было подготовлено силами Комиссии по науке Студенческого Совета Юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
Цель, которую мы ставим перед собой, выпуская настоящее издание осталась прежней - поддержка и развитие молодежной юридической науки, донесение работ молодых авторов до максимально широкого круга читателей.
Востребованность первого номера Юридического вестника у авторов и его популярность у читателей показали, что мы двигаемся в верном направлении. Мы стараемся не останавливаться на достигнутом и развивать начатое дело. Так, во втором выпуске читатель найдет некоторые новые разделы, которые, как мы надеемся, также будут ему интересны.
В представленном вашему вниманию выпуске собраны работы, посвященные самым разным правовым вопросам. Некоторые из них хорошо известны и могут быть отнесены к разряду фундаментальных правовых проблем, другие же являются достаточно новыми, но важными для осмысления. Однако и в первом, и во втором случае авторы не побоялись посмотреть на те или иные вопросы под новым углом.
Мы надеемся, что Юридический вестник молодых ученых будет не только интересен читателю, но и даст толчок для новых правовых исследований.
С уважением,
Комиссия по науке Студенческого Совета Юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова
НОВЕЛЛЫ ГК РФ В СФЕРЕ ПРЕДДОГОВОРНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ (CULPA IN CONTRAHENDO)
Данилова Е.С., Ивановский государственный университет
Аннотация
В статье исследуется история возникновения преддоговорной ответственности (culpa in contrahendo), анализируются нормы немецкого и российского законодательства, закрепляющие данный институт. Автор дает подробную характеристику критериям недобросовестности при ведении переговоров, освещает существующие в науке подходы к правовой природе преддоговорной ответственности, делает вывод о самостоятельности данного вида ответственности.
Ключевые слова: ведение переговоров о заключении договора, недобросовестность, преддоговорная ответственность
Abstract
In the article the history of occurrence of culpa in contrahendo is explored, the legislation in the field is analyzed. The author characterizes criteria of bad faith at contract negotiation, explores opinions about legal nature of culpa in contrahendo and comes to a conclusion that it's independent kind of responsibility.
Key words: contract negotiation, bad faith, culpa in contrahendo
Понятие culpa in contrahendo (преддоговорной ответственности) было предложено в середине XIX века немецким правоведом Рудольфом фон Иерингом для характеристики случаев возмещения ущерба при недействительности договора.
Он отмечал, что «требование diligentia распространяется как на установленные, так и на находящиеся в процессе становления договорные отношения; нарушение ее в обоих случаях служит основанием договорного иска о возмещении вреда»96. Следовательно, ответственность за culpa in contrahendo представляет собой не что иное, как договорную ответственность по недействительным или по не достигшим окончательного оформления договорам в частном ее выражении.
Р. Иеринг выделял 3 основания недействительности сделки: неспособность субъекта к заключению договора (недееспособность), неспособность объекта договора (невозможность исполнения), недостоверность воли субъекта (отсутствие воли). Наличие вины он называл обязательным
96 Цит. по: Гницевич К.В. Учение о culpa in contrahendo в немецкой юридической науке второй половины XIX века // Римское частное и публичное право: многовековой опыт развития европейского права: Материалы заседаний IV Международной конференции / Под ред. Д.И. Полывянного и др. Иваново, 2006. С. 106.
условием привлечения участника гражданского оборота к ответственности. Ответственность стороны по договору ограничивалась Р. Иерингом в концепции лишь «негативным интересом», то есть возмещением убытков, которые могли возникнуть вследствие недействительности договора. Который, однако, не может превышать пределы позитивного, то есть интереса стороны в надлежащем исполнении договора контрагентом97.
В этом, как пишут Ф. Кесслер и Э. Файн, и состоит суть института,
98
названного Иерингом «culpa in contrahendo» . Они отмечают, что учение Иеринга особенно верно для немецкой правовой системы. Создатели ГГУ, правда, были не готовы принять общую теорию преддоговорной ответственности, но в некоторых его статьях влияние теорий Иеринга хорошо прослеживается.
В первоначальной редакции ГГУ 1900 г. существовало лишь несколько норм, возникших под влиянием учения о culpa in contrahendo (например, §179, 307). К 1930-м гг. институт ответственности за culpa in contrahendo охватывал уже все случаи вины в рамках переговоров вне зависимости не только от действительности договора, но и от самого по себе внешнего факта его заключения. С внесением изменений в ГГУ Законом о модернизации обязательственного права в 2001 г. институт culpa in contrahendo, разработанный доктриной, получил законодательное закрепление (§241, 280). Согласно правилу § 311 обязательство может возникнуть не только вследствие совершения сделки, но и по причине вступления в деловые контакты, переговоры о ее заключении99.
В настоящее время в праве стран романо-германской правовой семьи институт преддоговорной ответственности проявляется двояко. В одних странах он прямо предусматривается в гражданских кодексах (как, например, в Германии, Италии, Греции, Польше). В других преддоговорная ответственность текстом закона прямо не предусмотрена, но объективно существует и выводится правовой доктриной и судебной практикой из общего принципа добросовестности (например, во Франции, Швейцарии, Нидерландах).
Так, французская правоприменительная практика исходит из того, что стороны, вступившие в переговоры, должны действовать добросовестно и не вправе прерывать переговоры без особых причин. Эта обязанность вытекает из п. 3 ст. 1134 ФГК100: закон прямо обязывает стороны исполнять договор добросовестно, но судебная практика применяет это правило расширительно - и в отношении заключения договора.
97 Цит. по: Гницевич К.В. Учение о culpa in contrahendo ... С. 106.
98 Kessler F., Fine E. Culpa in contrahendo, bargaining in good faith, and freedom of contract: a comparative study / Harv. L. Rev. 1964. P. 402.
99 Гражданское уложение Германии. Вводный закон к Гражданскому уложению: Пер. с нем. / Науч. ред.: Елисеев Н.Г., Маковский А.Л., Яковлева Т.Ф.; Введ.: Бергманн В. М., 2004. С. 411.
100 Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона). М., 2012. С. 499.
В отечественной доктрине институт culpa in contrahendo начал разрабатываться в советское время. В частности, на основании абз. 2 и 3 ст. 151; ст. 157 и 195 ГК РСФСР 1922 г.; ст. 246, абз. 3 ст. 281, ст. 403, 431, 345, 444 ГК РСФСР 1964 г. и других норм законодательства делались выводы о том, что единственное основание для возникновения преддоговорной ответственности - это недобросовестное поведение стороны в процессе ведения переговоров, которое выражается в отказе от сделанной ранее оферты и влечет возникновение у недобросовестной стороны обязанности по возмещению потерпевшей стороне отрицательного договорного интереса, т.е. убытков, понесенных в связи с подготовкой к заключению договора101.
Долгое время состояние ответственности за culpa in contrahendo в российском гражданском праве было во многом сходно с ситуацией, существовавшей в Германии до реформы обязательственного права 2001г.
В 2009 г. в Концепции развития гражданского законодательства РФ было сформулировано предложение о включении в ГК РФ норм о преддоговорной ответственности (п. 7.7 раздела V) в предприни-мательской деятельности, ориентируясь на соответствующие правила ряда иностранных
102
правопорядков . В развитие данной концепции Президентом был подписан ФЗ от 08.03.2015 N 42-ФЗ, которым была введена новая ст. 434.1, закрепляющая институт преддоговорной ответственности.
В качестве общего правила в ней установлены нормы о свободе граждан и юридических лиц в проведении переговоров о заключении договора и об отсутствии ответственности за недостижение соглашения, что в полной мере вытекает из принципа свободы договора, подразумевающего, в том числе, свободу вступать в договорные отношения, и принципа дис-позитивности, в соответствии с которым любая из сторон вправе приобретать и осуществлять свои гражданские права своей волей и в своем интересе.
Вместе с тем при вступлении в переговоры о заключении договора, в ходе их проведения и по их завершении на сторон налагается обязанность действовать добросовестно.
Требование добросовестности предполагает оценку как субъективного состояния лица с точки зрения его фактической честности, обоснованной убежденности в правомерности собственных действий (субъективная добросовестность), так и объективного соответствия действий субъекта разумным ожиданиям определенных третьих лиц, для защиты которых исходя из требований закона или из существа обязательства и установлено
101 См.: Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву. Ч. 1. Харьков, 1958. С. 318; Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 157-159 (автор главы - И.Б. Новицкий).
102 Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009). Доступ из СПС КонсультантПлюс.
требование добросовестности (объективная добросовестность или разум-ность)103.
Учитывая сказанное, добросовестность участника переговоров следует определять через два взаимосвязанных критерия, которые формируют доверие контрагента и обеспечивают взаимный баланс интересов, а именно последовательность поведения и раскрытие информации в процессе переговоров. Данные критерии в той или иной форме находят поддержку у большинства исследователей института culpa in contrahendo. Например, В.К. Гницевич условно подразделяет случаи недобросовестного поведения на нарушение доверия: 1) к действительности договора (когда в договор изначально закладывается юридический порок); 2) благоприятному завершению переговоров о заключении договора (прерывание переговоров и отказ от заключения договора); 3) выгодности заключенного сторонами юридически действительного договора (договор действителен, но заключен на невыгодных условиях); 4) наличию намерения заключить договор (ведение переговоров без намерения заключить сделку)104.
Кроме этого, в новой статье изложены критерии признания участника переговоров недобросовестным: первый - вступление в переговоры о заключении договора или их продолжение при заведомом отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной (равным образом ведение таких переговоров лишь для вида).
Стороны идут на такое нарушение с целью получения от другой стороны важных для бизнеса сведений, либо только лишь с намерением подчеркнуть свою коммерческую привлекательность для других контрагентов, либо с целью не допустить заключения другой стороной договора с конкурирующим третьим лицом.
Ведение параллельных переговоров с третьими лицами само по себе не может свидетельствовать об отсутствии намерения заключить договор и может повлечь ответственность, только если сторона приняла на себя обязательство по обеспечению эксклюзивности переговоров с определенным контрагентом.
Вторым критерием недобросовестности является предоставление стороне неполной или недостоверной информации, в том числе умолчание об обстоятельствах, которые в силу характера договора должны быть доведены до сведения другой стороны.
При этом сообщение ложной информации влечет ответственность по данной статье только в случае умысла или грубой неосторожности.
103 Мазур О.В. Требование разумности в соотношении с требованием добросовестности в гражданском праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2012. С. 11.
104 Гницевич К.В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС РФ. 2009. № 3. С. 41.
В случае если договор все же был заключен или ложная информация была предоставлена после заключения договора, ответственность наступит уже по специальной статье 432.1 ГК РФ о недостоверных заверениях.
Ф. Кесслер и Э. Файн утверждают, что каждая сторона обязана раскрывать при ведении переговоров вопросы, имеющие важное значение для принятия решения другой стороной, при условии, что последняя не в состоянии обеспечить себя такой информацией самостоятельно. Ответственность в данном случае будет наступать как при введении в заблуждение, так и при намеренном умолчании о фактах, касающихся предмета сделки или иных важных обстоятельств. При этом предлагается на недобросовестную сторону возложить обязанность восстановить положение, существовавшее до нарушения обязанности по раскрытию информации. Поскольку в большинстве случаев, если бы потерпевшая сторона была изначально информирована надлежащим образом, она несомненно отказалась бы от вступления в переговоры, то имеет смысл измерять размер ответственности, основываясь на ее действительном интересе, а не с точки зрения выгоды, то есть предполагаемого интереса. Действительно, лицо не имеет права на возмещение его ожидаемой прибыли105.
Представляется, что к числу значимой относится информация о существенных качествах предмета сделки, об обстоятельствах, из которых контрагент с очевидностью для другой стороны исходит при принятии решения о заключении сделки, о специфических условиях сделки, которые не стали предметом индивидуального согласования и пр., причем неполучение соответствующей информации неизбежно введет контрагента в заблуждение.
Третий критерий - внезапное и неоправданное прекращение переговоров о заключении договора при таких обстоятельствах, при которых другая сторона переговоров не могла разумно этого ожидать.
Следует согласиться с В.К. Гницевичем в том, что подобное внезапное прекращение переговоров подпадает под формулу venire contra factum proprium (лат. «поступать вопреки собственному прежнему поведению») и не соответствует сформировавшемуся у противоположной стороны убеждению в положительном исходе переговоров, и поэтому нарушает принцип добросовестности106.
Нужно подчеркнуть, что ответственность возможна только в том случае, если переговоры прерываются безосновательно на поздней стадии, когда у другой стороны уже сформировалось обоснованное ожидание их благополучного исхода, особенно когда большинство параметров сделки уже согласовано.
105 Kessler F., Fine E. Op. cit. P. 405.
106 Гницевич В.К. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве... С. 41.
В германской судебной практике ожидание успешного исхода переговоров довольно редко признается обоснованным до того момента, когда
107
переговоры достигают стадии направления оферты .
В случае прерывания переговоров на поздней стадии сторона обязана указать основания, по которым она это делает, и назвать действия, при совершении которых ее контрагент вправе рассчитывать на продолжение
108
переговоров, а также срок для их совершения .
Если при прерывании переговоров сторона указывает в качестве основания таких действий утрату интереса к совершению сделки, она может быть признана недобросовестной и понести ответственность в случае совершения аналогичной сделки до истечения определенного периода времени с момента прекращения предыдущих переговоров (к примеру, одного года).
Вследствие недобросовестных действий возникает обязанность возместить убытки, включающие не только расходы контрагента, связанные с проведением переговоров, но и потери от утраты возможности заключить договор с третьим лицом. В первом случае имеет место реальный ущерб (расходы на аренду помещений для переговоров, на транспорт). Для взыскания расходов они должны быть признаны судом необходимыми и разумными.
Во втором случае имеется в виду по сути упущенная выгода, связанная с тем, что подобный договор на подобного рода условиях заключить уже не представляется возможным.
Компенсация потери шанса (loss of chance) заключения договора с третьим лицом является достаточно сложным видом возмещения преддоговорных убытков, поскольку неизвестно, была бы такая упущенная возможность реализована в виде заключенного договора с третьим лицом, на каких условиях такой договор был бы заключен и исполнен. При этом, как верно отмечает Д.Е. Богданов, помимо доказательств реальности упущенного шанса, необходимо также представить и доказательства размера понесенных потерь, что трудновыполнимо109. При этом важное значение имеет новая редакция п. 5 ст. 393 ГК РФ, согласно которой размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности.
В п. 5 ст. 434.1 ГК РФ закрепляется возможность заключения соглашения о переговорах, уточняющего порядок ведения переговоров, в том числе распределяющего расходы, связанные с ведением переговоров. Также такое соглашение может содержать условие о запрете на ведение
107 Мазур О.В. Преддоговорная ответственность: анализ отдельных признаков недобросовестного поведения // Закон. 2012. № 5. С. 198.
108 Там же.
109 Богданов Д.Е. Справедливость как основное начало определения размера преддоговорной ответственности // Адвокат. 2014. № 4. С. 25.
параллельных переговоров с третьими лицами в течение определенного срока (так называемое условие об эксклюзивности переговоров), порядок раскрытия информации, режим конфиденциальности в отношении полученной информации и т.п. Подобные соглашения разумно заключать в процессе переговоров о заключении крупных инвестиционных, финансовых контрактов.
В отличие от предварительного договора (ст. 429 ГК РФ) соглашение о ведении переговоров не обязывает стороны заключить в будущем основной договор. Обязанности сторон соглашения о ведении переговоров сводятся к соблюдению порядка их ведения, а не к заключению основного договора в будущем. В соответствии с этим и форма заключения соглашения о ведении переговоров не связывается с формой заключения основного договора, как это установлено для предварительного договора, в силу чего несоответствие формы совершения сделок не влечет ничтожности соглашения о ведении переговоров. Предмет договора, о заключении которого ведутся переговоры, может быть отражен в содержании соглашения о ведении переговоров, однако это условие не является существенным. Сложнее решается вопрос о сроке действия соглашения о ведении переговоров. Принципы разумности и экономичности требуют установления презумпции срочности такого соглашения, ибо любые переговоры должны иметь логическое завершение либо позитивного (заключение основного договора), либо негативного (прекращение переговоров) характера. Однако условие о сроке действия соглашения о ведении переговоров не должно быть императивным. Стороны своей согласованной волей вполне могут предусмотреть и бессрочный характер такого соглашения110. Это также является важным отличием соглашения о ведении переговоров от предварительного договора, всегда имеющего срочный характер.
Дискуссионным является вопрос о правовой природе ответственности за culpa in contrahendo.
В основе немецкой конструкции лежит предположение о том, что стороны при вступлении в переговоры, условно заключают между собой сделку о добросовестном осуществлении действий, направленных на заключение договора. Любое недобросовестное поведение в рамках деловых контактов образует нарушение подразумеваемого договора и влечет наступление преддоговорной ответственности111. Однако с учетом развития современного права такую ответственность нельзя считать договорной (вслед за Р. Иерингом), поскольку она возникает на стадии переговоров до заключения сделки.
Так, О.Н. Садиков утверждает, что предпочтение необходимо отдать деликтной ответственности, поскольку предполагаемые участники дого-
110 Егорова М.А. Переговоры о заключении договора (комментарий к ст. 434.1 ГК РФ) // Право и экономика. 2015. № 12. С. 20.
111 Подшивалов Т.П. Сравнительно-правовая характеристика преддоговорной ответственности // Международное публичное и частное право. 2011. № 6. С. 8.
вора до его заключения не связаны взаимными обязанностями, и применение норм о договорной ответственности лишено формально-юридических оснований112.
Однако преддоговорную ответственность нельзя в полной мере относить и к деликтной в силу отсутствия в ее основании соответствующего юридического факта.
Таким образом, действия стороны формально невозможно определить ни как нарушающие договор (которого еще не существует), ни как посягающие на абсолютные права и блага другой стороны (так как в силу принципа свободы договора каждый субъект гражданского оборота вправе по своему усмотрению решать, вступать или не вступать в обязательственные отношения).
Поэтому ответственность за culpa in contrahendo представляется особым видом гражданской ответственности, именуемым преддоговорным. Но в случае заключения соглашения о порядке ведения переговоров ответственность будет носить уже договорный характер.
Основанием указанной ответственности является полный состав правонарушения: неправомерное поведение недобросовестной стороны на стадии ведения переговоров, ее вина, наличие вреда, причиненного добросовестной стороне, и причинно-следственной связи между неправомерным поведением и причинением вреда113.
Подводя итог, отметим: положительным моментом новой статьи о преддоговорной ответственности является то, что она учитывает успешный опыт законодательства зарубежных стран в части формулирования норм, предлагающих правоприменителю некоторые ориентиры для толкования такого оценочного понятия, как недобросовестность при ведении переговоров; но вместе с тем оставляет перечень примеров недобросовестного поведения открытым, чем обеспечивается необходимая гибкость судебной практики.
112 Садиков О.Н. Недействительные и несостоявшиеся сделки // Юридический мир. 2000. № 6. С. 11.
113 Сергеев А.П., Терещенко Т.А. Реформа Гражданского кодекса Российской Федерации: общий комментарий новелл обязательственного права // Арбитражные споры. 2015. № 3. С. 166.
Список литературы:
1. Kessler F., Fine E. Culpa in contrahendo, bargaining in good faith, and freedom of contract: a comparative study / Harv. L. Rev. 1964. P. 401-449.
2. Богданов Д.Е. Справедливость как основное начало определения размера преддоговорной ответственности // Адвокат. 2014. № 4. С. 25-33.
3. Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву. Ч. 1. Харьков, 1958. 339 с.
4. Гницевич К.В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС РФ. 2009. № 3. С. 18-43.
5. Гницевич К.В. Учение о culpa in contrahendo в немецкой юридической науке второй половины XIX века // Римское частное и публичное право: многовековой опыт развития европейского права: Материалы заседаний IV Международной конференции / Под ред. Д.И. Полывянного и др. Иваново, 2006. С. 105-111.
6. Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона). М., 2012. 512с.
7. Гражданское уложение Германии. Вводный закон к Гражданскому уложению: Пер. с нем. / Науч. ред.: Елисеев Н.Г., Маковский А.Л., Яковлева Т.Ф.; Введ.: Бергманн В. М., 2004. 816 c.
8. Егорова М.А. Переговоры о заключении договора (комментарий к ст. 434.1 ГК РФ) // Право и экономика. 2015. № 12. С. 20-28.
9. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009).
10. Мазур О.В. Преддоговорная ответственность: анализ отдельных признаков недобросовестного поведения // Закон. 2012. № 5. С. 197-205.
11. Мазур О.В. Требование разумности в соотношении с требованием добросовестности в гражданском праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2012. 23 с.
12. Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. 416 с.
13. Подшивалов Т.П. Сравнительно-правовая характеристика преддоговорной ответственности // Международное публичное и частное право. 2011. № 6. С. 7-10.
14. Садиков О.Н. Недействительные и несостоявшиеся сделки // Юридический мир. 2000. № 6. С. 7-11.
