CC BY
14
history/1181449113-rossiyskaya-kontr-revolyciya-v-1917-1918-gg-v-12-ti-knigah.html
10 Хроника Гражданской войны в Сибири. Документы. URL: http://scepsis.net/library/id_2933.html
11 Хандорин В. Г. Адмирал А.В. Колчак. Правда и Мифы. -М, 2007
12 Иоффе Г. 3. Колчаковская авантюра и ее крах. - М., 1983.
13 Политические партии России: история и современность : учебник / под ред. А. И. Зевелева, Ю. П. Свириденко, В. В. Шелохаева. - М, 2000.
УДК 930.2
Т. В. Козельчук
Курганский государственный университет
НОРМАТИВНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ КУРГАНА В 1920-Е ГГ.
Аннотация. Настоящая статья посвящена характеристике обязательных постановлений как одного из механизмов нормативно-правового регулирования городской повседневности на примере Кургана в период новой экономической политики. В статье показан процесс разработки и утверждения обязательных постановлений, дана характеристика их тематической направленности как отражение повседневных структур города, поставлена проблема влияния нормотворческой деятельности исполнительных органов власти на повседневную жизнь кур-ганцев в 1920-е гг.
Ключевые слова: городская повседневность, повседневная жизнь, обязательные постановления, нормативно-правовое регулирование, Курганский окрисполком.
T.V. Kozelchuk Kurgan State University
LEGAL REGULATION OF EVERYDAY LIFE IN KURGAN IN THE 1920S.
Abstract. The present article studies binding resolutions as one of the mechanisms of legal regulation of urban everyday life on the example of Kurgan during the New Economic Policy. The article describes the development and approval of mandatory resolutions and their thematic scope as a reflection of everyday organization of the city. The work also raised the problem of the impact of legislation activities of the executive authorities on the daily life of Kurgan in the 1920s.
Keywords: urban daily life, everyday life, binding resolutions, legal regulation, Kurgan regional executive committee.
Очередной социально-экономический эксперимент советской власти, каковым можно считать нэп, не изменил ни её социальную направленность, ни глобальные цели, включая стремление организовать повседневную жизнь граждан нового государства по заданным сверху нормативам. «Борьба за новый быт», если следовать лексике документов 1920-х гг., стала предметом пристального внимания и центральных, и местных властей, что выразилось в активной их правотворческой деятельности. Одним из проявлений таковой стали обязательные постановления, издаваемые властными структурами местного уровня, включая Курганский окружной исполнительный комитет. Именно о городской среде Кургана 1920-х гг., в рамках которой окрисполком, используя механизм обязательных постановлений, пытался выстраивать повседневную жизнь горожан, пойдёт речь в настоящей статье.
Актуальность заявленного сюжета обусловлена сразу несколькими аспектами. Размышляя о роли правовой деятельности местных властей в формировании городской среды, механизмах внешнего влияния на повседневную жизнь, о том, насколько вообще может быть результативным именно такое воздействие на структуры повседневности и т.п., исследователь получает возможность глубже понять сам феномен повседневности. Кроме того, разработка данных проблем позволит охарактеризовать социальную политику государства на примере Кургана, раскрыть источниковедческий потенциал нормативных документов на примере обязательных постановлений, наконец, дополнить новыми фактами историю города в обозначенный период.
Как разновидность подзаконных нормативно-правовых актов обязательные постановления были известны в отечественной практике ещё в досоветский период. «Обязательное постановление, - читаем в словаре Ф. Брогкауза и И. Ефрона, - есть общее правило, устанавливаемое в порядке управления. Это административный акт, ... содержащий в себе установление новых предписаний, в законе не заключающихся. ... От закона обязательное постановление отличается тем, что исходит не от законодательной, а от ей подчиненной исполнительной власти» [1]. Конечно, такого развития как в европейских странах «муниципальные законы» в России не получили [2], но, сохранив функциональное предназначение, заняли свою нишу в правовом регулировании повседневной жизни граждан уже нового советского государства.
В 1920-е гг. эти нормативно-правовые акты были призваны, как минимум, конкретизировать законы верховной власти, делать их удобными для применения на определённой административно-территориальной единице. Порядок их издания и применения, содержательная направленность были чётко прописаны в законах, ведомственных циркулярах и инструкциях. Так, согласно инструкции, утверждённой Уральским облисполкомом в 1925 г., обязательные постановления могли издавать областные, районные и окружные исполнительные комитеты, строго руководствуясь при этом декретом ВЦИК и СНК от 27 июля 1922 г. Дело в том, что декрет уже содержал перечень вопросов, по которым местные органы власти могли издавать постановления. Это, например, вопросы «общественной безопасности и порядка, ... об исправном содержании печей и дымовых труб, ... о соблюдении строительного
устава, о выполнении санитарных правил в помещениях и местах общего пользования, в помещениях для продажи съестных припасов и напитков, источниках водоснабжения, о порядке содержания в исправности улиц, площадей и тротуаров, о внутреннем распорядке на рынках, базарах, ... о мерах борьбы со стихийными бедствиями, ... эпидемиями» [3]. Конечно, данный перечень не мог быть исчерпывающим, реальная жизнь постоянно создавала новые проблемные ситуации, требующие быстрой реакции со стороны местных властей. Тем не менее перечисленные направления непосредственно касались каждого рядового человека и того пространства, в рамках которого протекало его каждодневное существование. Обязательные постановления в этом ряду - это правовые регуляторы, «те, что связаны с выживанием человека, действуют на него извне, как некоторые объективные силы» [4].
Весьма показательным, на наш взгляд, будет следующий пример. Осенью 1928 г все округа Уральской области получили циркуляр облисполкома о том, что «на линии ж/д магистрали, по которой следуют Сибирские курьерные поезда, продолжают наблюдаться случаи бросания камней в пассажирские вагоны», в связи с чем руководство области предлагало принять соответствующие меры и «в частности, издать обязательное постановление» [5]. К этому можно добавить другой пример, когда в 1926 г. административный отдел Курганского окрисполкома, предлагая проект «О порядке пользования и торговли охотничьим оружием», рекомендовал «поспешить с изданием постановления с целью проведения такового в жизнь» [6]. Отчасти это говорит об эффективности обязательных постановлений как инструмента регулирования общественных отношений. Только отчасти, так как полную картину мы можем получить, лишь изучив практику их применения. Однако, зная, что постановления, допустим, об охране общественного порядка Курганский окрисполком принимал (или продлял действие прежних) ежегодно, добавляя, корректируя формулировки с учётом изменения ситуации, можно сказать, что эти нормативно-правовые документы не могли не влиять на определённые стороны повседневной жизни людей.
Кстати, постановления, охраняющие железнодорожные, телефонные и телеграфные сооружения, издавались в Кургане с начала 1920-х гг. Благодаря одному из таких текстов (это постановление от 2 октября 1925 г) мы узнаём, какие именно действия совершали «хулиганствующие лица» в отношении этого госимущества: «порча путём ... вывинчивания гаек, накладывания на железнодорожный путь шпал, камней, частей рельс, а равно повреждений и отвинчивания изоляторов на телефонных столбах, краж телефонных и телеграфных проводов, оттягивание проводов, обрывание оттяжек, наброска на провода, порча подпор и приставок телефонных и телеграфных столбов, хищение щитов и битьё стёкол проезжающих поездов» [7]. Такая детализация особенно характерна для актов по охране общественного порядка, борьбе с хулиганством и пьянством, которые были предметом особого внимания со стороны местной власти.
Постановление Курганского окрисполкома от 14 апреля 1925 г. «Об охране общественного порядка», которое отменило прошлогоднее на ту же тему, максимально подробно, охватывая как можно больше сфер повседневной жизни курганцев, прописывало правила их поведения в общественных местах. В частности, граждане не могли проживать в городе без прописки, распространять печатные издания без специально-
го разрешения, проводить религиозные шествия без согласования с органами власти. Были запрещены «размножение и распространение порнографической литературы и изображений; устройство и организация лотерей, денежных и имущественных, без разрешения на то Административного отдела.; занятие хиромантией, гаданием, магией, спиритизмом, гипнотизмом, знахарством и коновальством; азартные игры (имеющие денежный или имущественный интерес) в карты, кости и пр.; ношение холодного оружия, а равно кастетов, резиновых плетей, тростей с вделанными в них кинжалами, клинками и др. орудиями.; стрельба в домах, дворах, на улицах, площадях. кроме случаев, когда на это имеется специальное разрешение; выпуск скота на улицы города без призора; ввод собак в места общественного пользования и выпуск таковых на улицы и площади города без призора, намордников и жетонов, выбираемых в Коммунотделе; появление на улице, а равно и в других местах общественного пользования в пьяном виде, а также крики, брань, ссоры, пение, драки и другие виды нарушения тишины и порядка» [8].
Далее следует любопытное примечание: «Появление граждан в пьяном виде в общественных местах считается наказуемым в том случае, если действия их проявляются в неблагопристойной жестикуляции, в несвязной речи, в назойливом обращении (приставании) к присутствующим, в неустойчивости на ногах, вообще в неестественном трезвому человеку поведении, вызывающем негодовании присутствующих» [9]. В таких формулировках проявляется мастерство законодателя, сумевшего максимально точно охарактеризовать девиацию с тем, чтобы легче её было запретить. Но как иначе защитить горожан? Тем более элиминировать пьянство из повседневной жизни людей как пережиток буржуазного общества, просто запретив его, было в те годы (вспоминая «сухой закон», добавим, и в другие периоды), невозможно: подобные элементы повседневности редко поддаются внешнему воздействию. Максимум, что делали власти для борьбы с пьянством среди горожан и жителей округа в этот период кроме, конечно, пропаганды, это ограничение продажи спиртных напитков, чему был посвящен ряд специальных постановлений [10].
Продолжаем: «Запрещали продажу пива и вина в гостиницах, ресторанах, чайных и пивных заведениях, как для распития, так и на вынос лицам явно не трезвого вида, а также малолетним детям; ...профессиональное нищенство по всем без исключения населённым пунктам; езда на лошадях, велосипедах и др. самодвижущихся экипажах по тротуарам, дорожкам и газонам садов, проход по ним с ручными тележками, красильными и пачкающими прохожих принадлежностями.; порчу деревьев, скамеек, срывание цветов, афиш, объявлений и т.п., разбрасывание скорлупы орехов и шелухи подсолнечного семени во всех местах общественного пользования; устройство музеев, мастерских, театров, цирков, клубов, ресторанов и пр., вызывающих большое скопление публики, без ведома и разрешения органов власти; ношение форменной одежды и отличительных знаков кому это не присвоено; ...игры в футбол, мяч и пр. на улицах и площадях, мешающие свободному движению публики; устройство качелей и каруселей в местах для сего не отведённых; верховую и в запряжке езду галопом по улицам населенных мест, . торговлю семечками . кроме как в местах на то отведённых Коммунотделом» [11]. Без широкого цитирования документа в данном случае не обойтись, ведь каждое названное правило, каждый запрет представляет интерес
как стандарт поведения, задаваемый не традициями, привычками, некими внутренними установками, а системой предусмотренных санкций внешними регуляторами. Безусловно, такие регуляторы необходимы обществу. Государство в целом, местная власть в частности, предстают здесь как заботливые родители. Нельзя не согласиться с тем, что «забота и контроль - две ключевые категории, с которыми связана история социальной политики во всём мире. Социальная забота плотно окутывала общество, контролировала дела и помыслы многих» [12].
Пусть в этом документе всё, образно выражаясь, свалено в кучу: пьянство, азартные игры, хулиганство и другое. Такое ощущение, что местная власть торопилась, пытаясь одним постановлением сразу сделать пространство города образцовым, благоприятным и безопасным для курганцев. Но главное, здесь отразилась специфика повседневной жизни советского провинциального города, мы наблюдаем процессы урбанизации и их влияние на структуры повседневности. Так, курганцы приучались не мусорить на улицах и площадях, не срывать цветы с клумб, не портить дорожки и газоны в городских парках, не мешать движению транспорта по городским улицам, не ездить слишком быстро. Дополним, что впоследствии правилам уличного движения пришлось уделить особое внимание. В постановлении от 19 октября 1929 г. читаем: «Скорость движения по улицам ... на лошадях, как верховых, так и в упряжке, не должна превышать рыси. Предельная скорость движения ... для легковых машин, мотоциклетов и велосипедов - 15 км в час; для грузовых - 10 км в час. Быстрая езда галопом воспрещается, ... гонка автомашин воспрещается, езда по городу . должна производиться исключительно с правой стороны» [13].
Итак, в новой действительности, судя по тексту обязательного постановления «Об охране общественного порядка», не было места нищим, гадалкам, знахарям, нарушителям общественного спокойствия и в конце концов невоспитанным людям. Но не всё так просто. Нормативно-правовое регулирование, безусловно, имело свои пределы. Обязательные постановления не только каждый год продлевались, но и дополнялись новыми деталями, как будто население выдумывало всё новые хулиганства. Новым, например, в ряде постановлений второй половины 1920-х гг. стало: «протягивание верёвок или проволоки через дорогу, пешеходные тропинки и тротуары», «пение песен циничного содержания в местах общественного пользования, а равным образом пение песен, направленных к нарушению общественного спокойствия или нормального ночного отдыха трудящихся, исключительно в целях озорства», «бросание в проходящих или проезжающих на авто-мо-то-вело машинах палками, камнями и другими предметами», «озорные хулиганские выходки, направленные против личности или имущества отдельных граждан; приставание на улице и общественных местах, толкание, озорные пугающие крики, битьё стёкол, . произнесение бранных слов, всякого рода надписи на стенах, заборах и садовых скамейках, отправление естественных надобностей в неустановленных местах» [14].
Итак, с одной стороны, мы видим в этой информации, косвенное отражение проявления негативной девиации среди населения, во-вторых, понимаем, что именно с помощью постановления власть, оценив эти действия как противоправные и вводя санкции, постаралась не допустить такого поведения впредь. Интересно, что кроме санкций в ряде постановлений предусматривалась широкая разъяснительная работа среди насе-
ления. Однако этот нормативно-правовой акт, согласно заключению старшего помощника прокурора Уральской области от 26 мая 1927 г., не был уполномочен преследовать «агитационно-разъяснительную цель» [15]. То есть издавать обязательные постановления только для воспитания населения было нецелесообразно. Они имели карательный характер, предусматривая в большинстве случаев санкцию административного характера, например, штраф до 100 руб. или принудительные работы до одного месяца. Наблюдение за их исполнением возлагалось на милицию и местные органы власти.
Практика показала, что научить горожан вести себя по-новому без санкций не всегда получалось. Так, оказалось недостаточным простого введения в апреле 1925 г. «Правил санитарной охраны». Текст этого документа кроме прочего интересен для понимания того, какие зоны повседневного пространства Кургана оказались наиболее проблематичными в санитарно-гигиеническом плане (хранение пищевых продуктов, поддержание чистоты в домах, на улицах, дворах, в прачечных, банях, охрана источников питьевой воды и многое другое) и каково с точки зрения власти должно было быть поведение горожан, чтобы город оставался не просто благоустроенным, а безопасным для здоровья его жителей (нельзя сваливать мусор и нечистоты на улицы, следует вовремя убирать в своих домах и дворах, не плевать на пол в помещении, в столовых тщательно мыть и прополаскивать посуду, парикмахерам всегда надевать чистые халаты и т.п.) [16].
Весной 1926 г., рассмотрев акт комиссии, производившей обследование окраин города и свалочных мест, окрисполком призвал отдел коммунального хозяйства города «ни в коем случае не допускать свалок навоза и нечистот не в отведённых на то местах. Усилить охрану свалочных и незасёлённых мест, берегов Тобола. Адмотделу провести решительную борьбу с нарушением правил санитарии города» [17]. А в июле этого года «в целях осуществления санитарного надзора в интересах охраны народного здоровья» и «в целях обеспечения надлежащего устройства и оборудования предприятий с точки зрения санитарных требований» были приняты два постановления, которые в отличие от «Правил» предусматривали более жёсткие меры правового регулирования: наказание виновных штрафом до 300 рублей или принудительным работам до трех месяцев [18]. При этом некоторые формулировки «Правил санитарной охраны» эти обязательные постановления уточнили и дополнили. Например, к прежней фразе о необходимости заводить тумбочки для окурков прибавилось: «запрещается бросать окурки на пол» [19]. Получается, что тумбочки завели, а окурки всё равно на пол бросают? Что не запрещено, то разрешено? Также в постановлениях говорилось не просто о необходимости чистоты в заведениях города, а о недопустимости в них «паутины и вообще засоренности и грязи и пыли» [20]. Всё это даёт основание предположить, что уровень повседневной культуры горожан был не высок, а эстетика окружающего пространства оставляла желать лучшего. Возможно, без подобной предельной конкретизации санитарно-гигиенических норм и ужесточения санкций «обратить город в общее жилище - здоровое, безопасное, по возможности долговечное, прочное, красивое и уютное» [21] - было бы затруднительно.
Ещё раз подчеркнём, что обязательные постановления издавались только в тех случаях, «когда по данному вопросу не имеется определённых указаний в законе или не издано обязательных постановлений вы-
шестоящего исполкома» или имеющиеся законы требовали «некоторого видоизменения применительно к местным условиям и особенностям» [22]. Такая практика, исключая излишнюю законотворческую активность местных властей, показывает, что рассматриваемые постановления не были формальными, а действительно касались самых актуальных для города проблем. Это подтверждают слова инструкции: «Поскольку обязательными постановлениями население или обязано выполнять что-либо, или ему запрещают те или иные действия, необходимо весьма вдумчиво подходить к составлению постановлений, включая в них лишь такие предписания, которые направлены к охранению важных государственных или общественных интересов, вызываются жизненной необходимостью и не причиняют населению не вызываемой практической целесообразностью стеснений» [23].
Интересным для понимания механизмов нормативно-правового регулирования является процесс разработки, обсуждения и утверждения постановлений. Проекты постановлений вырабатывались заинтересованными должностными лицами и организациями, точнее теми, в ведении кого непосредственно находилась проблемная ситуация, требующая разрешения, утверждались на заседании Президиума исполкома, затем согласовывались с административным и другими отделами. Далее проходили юридическую проверку на законность и, в зависимости от итогов, либо корректировались, либо утверждались Президиумом, и после опубликования в газете «Красный Курган» или в форме объявлений вступали в силу.
Документы Курганского госархива, сопутствующие текстам обязательных постановлений, наглядно демонстрируют, что каждое перед утверждением «в целях установления единообразного порядка издания и строгого согласования с действующим законодательством» [24] тщательно изучалось прокуратурой и судебными органами. В ряде случаев для этого в Кургане создавалась правовая комиссия, вдобавок при Уральском облсовете действовала специальная комиссия по просмотру обязательных и протокольных постановлений окрисполкомов. Например, весной 1926 г., по мнению юрисконсульта М.Сажина, оказалось незаконно издавать постановление, обязывающее владельцев всех предприятий иметь на своих заведениях вывески, так как «нет общесоюзного закона об обязанности предприятий иметь вывески..., центральные законодательные учреждения не видят в этом необходимости». Тем более, как отметил Сажин в своём заключении, «в местных условиях Курганского округа не отмечено никаких особых обстоятельств» для этого постановления [25]. Тот же юрисконсульт рекомендовал исключить ряд пунктов из постановления «О порядке лова рыбы в реках и озёрах округа», а именно, об искусственно разведённой рыбе, так как «нет условий для его применения» [26].
Такая практика создаёт впечатление детальной проработанности и не случайности возникновения каждого постановления, что, в свою очередь, даёт возможность исследователю за формулировками увидеть факты повседневности. Конечно, это только фрагменты, которые исследователю приходится скрупулёзно собирать, но именно от этих «мелочей» зависит точность воссоздаваемого образа повседневности. Например, в заключении помощника облпрокурора Ремезова, который счёл незаконными слова постановления «О мерах безопасности против бродячих собак»: «по истечении со дня поимки собаки 3-х дней собака возврату не подлежит», так как «всякая собственность может быть
изъята только по суду» [27], мы видим частную собственность как реалию нэповской действительности. В постановлениях, регулирующих порядок торговли, узнаём о существовании в Кургане свободной торговли в лавочках, «находящихся в черте толкучки», «галантереей с лотков и рук», «в заведениях трактирного промысла и ресторанах». Точнее об относительно свободной торговле, ведь постановление собственно и регламентировало таковую. Так, «нормальным временем для всякого рода торговли» в городе считалось: с 8.00 до 16.00 в период с августа по октябрь, с 9.00 до 17.00 с октября по 1 апреля; в дни революционных праздников всякая торговля запрещалась. Зато «в очередные дни отдыха (воскресенье и др. религиозные праздники) допустить торговлю в столовых, чайных, булочных... с 9 до 23-х часов» [28]. Это не могло не повлиять на поведение горожан, в данном случае они привыкали по-новому планировать время покупок.
Итак, в 1920-е гг. в границах Кургана (в том числе и Курганского округа), как и в других городах, шло формирование особого пространства - пространства советской повседневности. Горожане привыкали по-новому проводить свой досуг, к примеру, не играть в азартные игры, отмечать новые праздники, пользоваться новой метрической системой, не мусорить в своих дворах и на улицах, не хулиганить, не превышать скорость и даже не крестить детей. Именно обязательные постановления, задавая стандарты поведения, наполняли городское пространство ценностным содержанием, пытаясь превратить новое для горожан в привычное. Конечно, читая сегодня тексты постановлений Курганского окр-исполкома, мы видим скорее только идеальную модель, но в ней отразились и реальные проблемы, с которыми столкнулось общество и которые требовали урегулирования, ведь безопасность граждан, организация благоприятных условий для их каждодневного существования - задачи актуальные для любого общества. Оставляя за скобками окончательный вывод о том, насколько успешным было нормативно-правовое регулирование, так как для этого нужны дополнительные источники, отметим, что без такого механизма, какой представляли собой рассматриваемые постановления, структурировать повседневную жизнь горожан в тех рамках, как задумала новая власть, было бы невозможно.
Список литературы
1 Обязательные постановления // Энциклопедический словарь / под ред. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. - СПб. : ТипоЛитография И.А.Ефрона, 1897. Т.ХХ1А. - С. 649.
2 Велихов Л. А. Основы городского хозяйства. - М. : Наука, 1996. 480 с.
3 Государственный архив Курганской области (ГАКО). Ф. Р-315. Оп.1. Д. 6. Л. 229.
4 Кнабе Г. С. Внутренне пространство: дом, город, общество //Город как социокультурное явление исторического процесса. - М.: Наука, 1995. - С.224.
5 ГАКО. Ф.Р-315. Оп.1. Д. 127. Л.6.
6 Там же. Д. 6. Л.223.
7 Там же. Д.12. Л.129.
8 Там же. Д.6. Л.27.
9 Там же.
10 ГАКО. Ф. Р-315. Оп.1. ДД.6,12, 12а, 50.
11 ГАКО. Ф. Р-315. Оп.1. Д.6. Л.27 об.
12 Лебина Н, Романов П., Ярская-Смирнова Е. Забота и контроль: социальная политика в советской действительности, 1917-1930-е годы // Советская социальная политика 1920-1930-х годов: идеология повседневности. - М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2007. - С. 21.
13 ГАКО. Ф.Р-315. Оп.1. Д.127. Л.20 об.
14 Там же. Д. 127. ЛЛ. 4-5, 18, 20, 54.
15 Там же. Д.12а. Л.87.
16 Там же. Д.6. ЛЛ.17-20 об.
17 Там же. Д.50. Л.61.
18 Там же. Д.12а. ЛЛ. 106-107 об., 115-115 об.
19 Там же. Л.106.
20 Там же. Л.107 об.
21 Велихов Л. А. Основы городского хозяйства. - М. : Наука, 1996. -С.222.
22 ГАКО. Ф.Р-315. Оп.1. Д. 6. Л.229.
23 Там же. Л.229 об.
24 Там же. Л.229.
25 Там же. Д. 12а. Л. 82.
26 Там же. Л.8.
27 Там же. Д.6. Л.231.
28 Там же. Д.12а. Л.134.
УДК 93
И.Г. Коурова
Курганский государственный университет
О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЗАВОДА КУРГАНСЕЛЬМАШ ПО РАЗВИТИЮ ВОЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Аннотация. В статье рассматриваются основные этапы развития старейшего промышленного предприятия Курганской области. Основное внимание уделено анализу производственной деятельности завода в годы Великой Отечественной войны. Даны количественные и качественные показатели военного производства предприятия. Проведен анализ организации военного производства и кадрового обеспечения предприятия.
Ключевые слова. Великая Отечественная война, эвакуация, военное производство, Курган.
I.G. Kourova Kurgan state university
ON CERTAIN ASPECTS OF THE
KURGANSELMASH PLANT FOR
MILITARY PRODUCTION IN THE GREAT PATRIOTIC WAR
Abstract. The article considers the main stages of the oldest industrial enterprises of the Kurgan region. The main attention is paid to the analysis of production activities of the plant during the Great Patriotic War. The quantitative and qualitative indicators of military production enterprises.
The analysis of the organization of military production and staffing company.
Keywords. The Great Patriotic War, évacuation, military production, Kurgan.
Все дальше от нас уходит грозная, героическая эпопея Великой Отечественной войны, самой ожесточенной из всех войн, когда-либо пережитых человечеством, нарушившей мирную жизнь и труд советских людей, вызвавшей жгучую ненависть к фашистским агрессорам и готовность сделать все возможное для полного их разгрома.
Приближающееся 70-летие Победы вызвало новый всплеск интереса к различным аспектам войны, в том числе к таким важным вопросам, как перестройка народного хозяйства СССР на военный лад, перебазирование производительных сил из угрожаемых районов на восток, вклад различных регионов страны и отдельных предприятий в победу над врагом.
Кургансельмаш - старейшее металлообрабатывающее предприятие Южного Зауралья. Жителям города хорошо известно назначение продукции, выпускаемой заводом - инвентарь и оборудование для сельскохозяйственного производства и пищевой промышленности. Но скромное сегодня предприятие с немногочисленным коллективом рабочих, небольшими размерами производственных площадей и объемов производства имеет большую историю, богатую событиями, людьми, их делами, насыщенную героикой боевых лет двух мировых войн, неустанным творческим трудом в послевоенные годы.
Истоки завода берут начало в далеком 1900-м году, когда близ станции Логовушка открывается «чу-гуномеднолитейный и механический завод инженера С. Балакшина».
В 1903 г. предприятие было переведено в Курган, корпуса для него построили на территории, в настоящее время занимаемой комплексом зданий областной больницы. Здесь стали производить турбины для водяных мельниц и оборудование для маслодельных предприятий. С началом Первой мировой войны завод переключился на производство боеприпасов для русской армии - мин и гранат [1].
В феврале 1918 г. по решению Курганского Совета рабочих и солдатских депутатов завод Балакшина был национализирован. В 1925 г. предприятие по решению Курганского руководства объединяется с жестянолу-дильным заводом, расположенным на восточной окраине города, и получает название Курганский машиностроительный завод. Постепенно все его производство переносится на новую территорию. Здесь, на этой территории, ограниченной с одной стороны полотном железной дороги, а с другой - рекой Тобол, в 1925-1928 гг поднялись новые цеха: механический, литейный, кузнечный. Производственные площади завода выросли более чем в 3 раза, обновился и пополнился станочный парк.
В годы первой пятилетки изменилась номенклатура изделий: выпуск турбин был прекращен, началось изготовление паровых пастеризаторов, сливкосозрева-тельных ванн, маслоизготовителей, поршней для тракторов. Всего предприятие освоило и наладило выпуск 11 видов продукции, необходимой для пищевой промышленности и сельского хозяйства, которая до этого закупалась за границей [2].
Благотворно на деятельности завода отразилось стахановское движение. Оно пробудило инициативу и невиданную активность рабочих. Лучшие из них стали
