CC BY
17УДК 911.3:63:502.4
невостребованность земель как социально-экономическая
ПРОБЛЕМА ПОСТЦЕЛИННЫх РЕГИОНОВ (НА ПРИМЕРЕ ОРЕНБУРГСКОЙ ОБЛАСТИ)
А.А. Чибилёв, С.В. Левыкин, А.А.Чибилёв (мл.), Г.В. Казачков
Федеральное государственное бюджетное учеждение науки Институт степи Уральского отделения Российской академии наук, Оренбург
Рассмотрены современные проблемы утраты бывшими сельхозугодьями социально-экономической привлекательности и их взаимосвязь с российской спецификой аграрного освоения степей и лесостепей. Для модельной территории Оренбургской области рассмотрена динамика посевных площадей и сельского населения. Проведена классификация неиспользуемых земель. На основе полевых экспедиционных исследований характеризуются массивы вторичных степей на неиспользуемых землях, оценивается их природоохранная ценность и перспективы организации на них степных ООПТ, в т.ч. трансграничных. Показана нецелесообразность полного возвращения в пахотный оборот неиспользуемой пашни. Предложены новые подходы к дальнейшему использованию земель, утративших социально-экономическую привлекательность как сельхозугодья.
Ключевые слова: неиспользуемые сельхозугодья, невостребованный земельный фонд, маловостребованный земельный фонд, вторичная степь, динамика посевных площадей, динамика сельского населения, трансграничные степные ООПТ.
Бывшие пастбищно-степные, а в пятидесятых-восьмидесятых годах прошлого века целинно-залежные районы Заволжья, Южного Урала и Южной Сибири в настоящее время испытывают сильное воздействие процессов интенсификационного «сжатия пространства». Эти процессы связаны, в первую очередь, со сложившейся за последние 20 лет демографической ситуацией и перемещением трудовых ресурсов из сельскохозяйственных районов в другие отрасли. Возникла необходимость повторного освоения малолюдных (и безлюдных) территорий с использованием новых форм землепользования. В связи с этим предпринята попытка проанализировать основные процессы формирования невостребованного земельного фонда, разработать типологию угодий этого фонда и наметить пути его использования в современных условиях.
Построение моделей развития степных регионов России в современных условиях является специфической задачей, находящейся на стыке целого ряда областей знания, в том числе степеведения. Решение этой задачи во многом сводится к вопросам аграрного степного землепользования. К началу 1990-х годов степная зона России характеризовалась явным превышением допустимых пределов вовлечения земель в пахотное использование. Это обусловило региональный ландшафтно-экологический кризис, о необходимости преодоления которого писали многие исследователи [5, 6, 12, 13, 17, 18, 21]. Однако на практике вместо планомерного изменения структуры использования земельного фонда в 1990-е годы по экономическим и политическим причинам практически все сельскохозяйственные угодья были формально переданы миллионам гражданам для ведения сельского хозяйства в принципиально новых для них рыночных условиях. Далеко не все владельцы земельных паёв смогли адаптироваться к новым условиям и вести рентабельное сельское хозяйство. Низкий биоклиматический потенциал степных земель юго-востока России осложнялся низкой культурой земледелия и недостаточным уровнем профессиональной подготовки владельцев паёв. Это привёло к развитию стихийного землепользования, следствием которого стало появление залежей, заброшенных сенокосов, неиспользуемых пастбищ. Ситуация усугубляется большими масштабами регулярных степных пожаров, которые превратили бывшие сельхозугодья в пирогенные «бедленды». Перераспределение населения в сторону 6 ВОПРОСЫ СТЕПЕВЕДЕНИЯ
крупных населённых пунктов способствовало появлению больших безлюдных территорий и формированию невостребованного земельного фонда.
Современные процессы утраты сельхозугодьями их социально-экономической привлекательности связаны с российской спецификой аграрного освоения степей и лесостепей. Освоение степей всегда осуществлялось с приоритетом земледелия, которое на протяжении всей своей истории было экстенсивным. За время аграрного использования степная и лесостепная зоны пережили целый ряд целинных кампаний. Так же неоднократно отмечалась и массовая трансформация пахотных земель в залежи по различным причинам, прежде всего социально-экономическим. По сути, развитие степных регионов России - это попытка постоянного увеличения посевных площадей [3, 7, 11, 14, 15, 20].
Массовое сокращение посевных площадей в степной зоне современной России началось после сериизасух 1995-1996 гг., нескольких лет стихийного рынка, износа сельскохозяйственной техники. Следующий обвал пашни стал следствием засухи 1998 года, когда большинство хозяйств лишилось даже посевного материала, и пришёлся на 1999 год. Максимальный спад посевных площадей совпал по времени с существенной корректировкой экономической политики в стране в сторону усиления роли государства в регулировании экономики, прежде всего аграрной сферы. Вновь был поставлен вопрос об активной государственной поддержки отечественного производителя сельскохозяйственной продукции. Одновременно с усилением господдержки сельского хозяйства была продолжена земельная реформа, направленная на достижение многоукладности в землепользовании. Для регулирования земельных отношений был принят достаточно либеральный Земельный Кодекс РФ, в частности, уравнивавший все типы сельхозугодий, в т.ч. залежь. Однако, под давлением аграрного лобби регулирование оборота сельхозугодий было выведено из-под действия Земельного Кодекса в виде отдельного закона. В результате был принят весьма противоречивый и достаточно сложно реализуемый на практике Федеральный Закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» -своего рода компромисс между сторонниками консервативной аграрной и рыночной концепций развития сельского хозяйства России [10]. В результате, сложившееся законодательство не только не способствовало развитию земельного рынка и становлению класса эффективных земельных собственников, но настолько осложнило проблему, что многие обладатели права на земельную долю были вынуждены отказаться от кропотливой и дорогостоящей процедуры официального оформления участка и выделения его в натуре.
Несмотря на все государственные меры поддержки сельскохозяйственного использования степных земель, в первую очередь зернопроизводства, на степном юго-востоке России посевные площади, вопреки данным официальной статистики, нигде не достигли уровня 1990 года, а после спада и некоторого подъёма стабилизировались к 2005-2006 годам. По-прежнему остаются невостребованными значительные площади бывших сельхозугодий. Возникает вопрос, насколько целесообразно прилагать усилия для достижения уровня 1990 года по структуре сельхозугодий?
Там, где плотность сельского населения превышает 10-12 человек на 1 км2 и поддерживается и техническая вооружённость хозяйств в землепользовании наблюдается некий аналог переложно-залежной системы с краткозалежной ротацией. На территориях, лишившихся сельского населения, сельхозугодья и прочие земли действительно не востребованы. При этом отсутствуют даже проекты их дальнейшего использования.
В качестве модельного региона степной зоны России может служить Оренбургская область. Область пережила не одну целинную кампанию. В 1950-е годы в Оренбуржье было распахано около 2 млн. га целинных и залежных земель, при этом было распахано более 1 млн. га потенциально малопродуктивных земель на Общем Сырте, в Оренбургском Предуралье и Зауралье [22].
Максимальная площадь распахиваемых земель Оренбургской области за всю её историю было отмечена в 1990 году. Зерновыми и техническими культурами засевалось 5,4 млн. га, с учётом трех-, четырех- и семипольных севооборотов обрабатывалось до 1 млн.
га паров. Таким образом, обрабатываемые земли соответствовали площадям официальных пахотных земель и составляли около 6,4 млн. га. В дополнение к этому зерновыми ежегодно засевалось до 0,7-0,8 млн. га т.н. «земель коренного улучшения» (по сути, забалансовой пашни) для повышения валовых сборов и статистических показателей урожайности.
Существенное сокращение посевных площадей началось в 1996 году вследствие серии засух; обвал произошёл в 1998 году, так же после засухи. Соответственно, посевные площади максимально сократились к 1999 году. Начиная с 2000 года, во многом благодаря усилиям региональной исполнительной власти, посевные площади были не только восстановлены до уровня 1998 года, но даже несколько превзошли его и стабилизировались на уровне 4,5-4,7 млн. га, из которых под зерновыми и зернобобовыми - 3-3,2 млн. га, техническими культурами и многолетними травами - 1 млн. га, паров - 0,5-0,7 млн. га.
В целом, анализируя динамику посевных площадей всех сельскохозяйственных культур 1990-2010 гг. по административным районам Оренбургской области, отметим, что снижение площадей произошло по всем 35 муниципальным образованиям. Динамике посевных площадей в рамках муниципальных образований присуща неоднородность, которая позволяет группировать районы по степени снижения посевных площадей [2]. Сокращение посевных площадей рассматривается нами как основной показатель невостребованности сельхозугодий. Этот показатель имеет реальное значение, так как мясное пастбищное скотоводство пока не получило необходимого развития.
Группу районов с наименьшим снижением абсолютных значений посевных площадей (от 15 до 40 тысяч гектаров) образуют: Ташлинский, Илекский, Октябрьский, Сакмарский, Тюльганский, Саракташский и Адамовский районы. Начиная с 2000-2001 гг. наблюдается стабилизация посевных площадей, а в одном из наиболее благоприятных по биоклиматическим условиям Октябрьском районе даже произошло увеличение на 9 тыс. га [2]. В целом, эти районы характеризуются относительно благоприятными для богарного земледелия Оренбургской области природными условиями.
Наибольшим снижением посевных площадей (от 120 до 141 тысячи гектаров) характеризуется группа, включающая Первомайский, Курманаевский, Соль-Илецкий, Акбулакский и Светлинский районы. Эти районы демонстрируют устойчивую тенденцию к сокращению посевных площадей [2]. Эта группа районов полностью принадлежит к проблемным территориям особого риска богарного земледелия, характерным для степного юго-востока России и степного юга и юго-востока Оренбургской области. На юго-западе области дополнительно сказывается фактор перемещения трудовых ресурсов в нефтяную отрасль.
Характерно, что практически все районы обеих групп с крайними показателями являются пограничными с другими субъектами РФ или Республики Казахстан. С Республикой Казахстан граничат 4 из 5 районов с самыми высокими показателями снижения посевных площадей всех сельскохозяйственных культур (рисунок 1).
Посевные площади варьируют на фоне перераспределения и уменьшения сельского населения. За период 2002-2010 гг. сельское население области сократилось на 10,7% с 919,4 до 820,6 тыс. человек. Количество сельских поселений сократилось с 1742 до 1707 [2]. В целом, плотность сельского населения Оренбургской области относительно невысока, гораздо ниже, чем в степях и лесостепях России. При этом самую низкую плотность сельского населения имеет восток области (рисунок 2).
В области сократилось число официально зарегистрированных предприятий и организаций по виду экономической деятельности «Сельское хозяйство, охотничье и лесное хозяйство». С 2005 года наибольшее число предприятий и организаций, занятых в этой сфере, прекратили своё существование в Оренбургском (199), Адамовском (134), Сакмарском (133) и Беляевском (133) районах. В процентном отношении наибольшее сокращение численности организаций по Оренбургской области наблюдается в Адамовском (70,2%), Беляевском (65,2%) и Ясненском (63,1%) районах. [2]. Сокращение количества 8 ВОПРОСЫ СТЕПЕВЕДЕНИЯ
Рисунок 1 - Порайонная динамика посевных площадей в Оренбургской области в 1990-2010 гг.
Рисунок 2 - Плотность сельского населения по районам Оренбургской области на
2011 г.
предприятий является мало достоверным показателем невостребованности земель, так как на смену обанкротившимся мелким и средним хозяйствам приходят крупные агрохолдинги, владеющие сотнями тысяч гектаров сельхозугодий. Например, в Оренбургской области известна деятельность как минимум четырёх крупных агрохолдингов, среди которых наиболее выделяется международный холдинг «Иволга», имеющая наибольшие площади пашни в России и Казахстане.
Несмотря на активную деятельность крупных агрохолдингов, в области общая площадь невостребованных сельхозугодий ежегодно возрастает, пополняя фонд перераспределения, который с 2005 года ежегодно увеличивался приблизительно на 200 тыс. га и достиг в конце 2008 г. - 940,7 тыс. га, из которых сельхозугодья составили 925,6 тыс. га, в т.ч. пашня - 603,1 га [8]. Всего же невостребованные доли земельных пайщиков хозяйств-банкротов составляют 1341,1 тыс. га, включая земли сельских администраций, изъятые ранее у хозяйств [16]. Само понятие невостребованности оказывается достаточно условным, т.к. условия невостребованности различны. Это может быть физическое отсутствие держателя пая (смерть, миграция, крайняя экономическая пассивность). Это может быть земельный пай в хозяйстве-банкроте, которые владельцы не могут обработать по экономическим причинам. Земля так же может быть невостребованна в связи с её крайне низким биоклиматическим потенциалом либо удаленностью от населенных пунктов и трудной доступностью.
В практике государственного учёта сельскохозяйственные угодья степной зоны, особенно пахотные, которые по официальной отчётности не используются для производства сельскохозяйственной продукции, принято считать неиспользуемыми землями. При этом весьма проблематично достоверно определить неиспользуемость участка земель, если это не пахотные угодья. Кроме того, пахотные угодья, неиспользуемые по назначению, как и залежные земли фактически используются в зимний период как охотугодья хорошего и среднего качества. Более того, залежные и целинные степи даже без аграрного освоения самим фактом своего существования оказывают целый ряд экосистемных услуг. Таким образом, вопреки реальному экологическому и хозяйственному значению сельскохозяйственных угодий степной зоны, до сих пор сохраняется представление о залежах как о «пустом» пространстве, укоренившееся в традиции советского землеустройства и служащее обоснованием необходимости вложения государственных средств в залежные земли для их возвращения в пахотные угодья.
В настоящее время неиспользуемые по различным причинам сельхозугодья государство стремится включить в так называемый фонд перераспределения для предоставления земель более эффективным собственникам на правах аренды либо выкупа. При этом к землям сельхозназначения применяется понятие неиспользуемости, охватывающее только аграрный вид деятельности, хотя значение почвы-земли гораздо шире. Если проводится хоть какой-то государственный учёт территориальных параметров этого земельного фонда, то их качественное состояние, в том числе природоохранный потенциал, не учитывается. Для разработки комплексного подхода к дальнейшему использованию неиспользуемых сельскохозяйственных земель в степной и лесостепной зоне предлагается следующая дифференциация таких угодий.
Невостребованныйземельныйфонд-земли,главнымобразомсельскохозяйственного назначения, возможно лесного фонда и других категорий, в силу природных предпосылок малопригодные для ведения любого вида сельскохозяйственной деятельности, в т.ч. пастбищного животноводства, либо недопустимо удалённые от сельских населённых пунктов. В настоящее время такие угодья как правило не используются, на них активно протекают процессы восстановления биологического разнообразия. Нередко эти земли бесхозны, поэтому на них крайне осложнен контроль за соблюдением природоохранного законодательства. Эти земли в наибольшей степени являются очагами возникновения пожаров природного и антропогенного происхождения. 10 ВОПРОСЫ СТЕПЕВЕДЕНИЯ
Маловостребованный земельный фонд - земли сельскохозяйственногоназначения с биоклиматическим потенциалом достаточным для ведения сельскохозяйственной деятельности, в том числе богарного земледелия, но не вовлечённые в сельское хозяйство в связи с оттоком населения.
Земли, теряющие востребованность - земли сельскохозяйственного назначения, временно необрабатываемые и неиспользуемые вследствие длительного ухудшения демографической, социальной ситуации или неблагоприятной рыночной конъюнктуре, либо в связи с процедурой банкротства сельхозпроизводителя. До вступления в права нового собственника или пользователя тысячи гектаров угодий могут не использоваться в течение ряда лет, но с приходом эффективного собственника такие земли возвращаются в сельскохозяйственный оборот.
Нами на основе многолетних полевых исследований были выявлены основные ареалы неиспользуемых сельхозугодий, расположенные в основном в южных и юго-восточных районах Оренбургской области. Особенно много таких земель в Предуралье и сопредельных районах Казахстана. По разработанной нами методике была проведена оценка природоохранного потенциала неиспользуемых земель, в основном пахотных угодий, находящихся в залежном состоянии более 10 лет. Степень развития вторичной степи оценивались методом экспертных оценок по семибальной шкале с возрастанием баллов от отсутствия признаков восстановления степных экосистем до вторичной степи.
В 2008-2012 гг. в Оренбургской области РФ и сопредельных районах Казахстана выявлены участки неиспользуемых земель, перспективные для создания степных ООПТ, в том числе трансграничных:
1. Два участка, примыкающие к Донгузской степи с запада и востока. Относятся к землям, теряющим востребованность, рассматриваются как перспективная ОПТ «Стрепетов Дол». Первый участок - Маячный (16,5 тыс. га) между Донгузской степью и железной дорогой, пос. Первомайский и Боевой горой. Второй участок - Дедуровский (26 тыс. га). На данном участке расположен ряд уникальных степных целинных и вторичных эталонов на плакорах: Суходольный (740 га), Никольский (1660 га), Городищенский (3760 га).
2. Троицкий участок Соль-Илецкого района Оренбургской области (20 тыс. га). Относится к невостребованным землям с одним из самых низких в области биоклиматических потенциалов. Вторичная лессингоковыльная степь со сформированным базисом степной экосистемы. Компактность массивов вторичных степей в сочетании с меловыми плато, меловыми горами и обнажениями делает территорию участка перспективной для создания степной ООПТ трансграничного характера.
3. Луговской участок Кувандыкского района Оренбургской области. Относится к маловостребованным землям. Территориальной основой участка является памятник природы Кзыладырское карстовое поле (порядка 3600 га) и вторичные степи, примыкающие непосредственно к карстовому полю площадью 4100 га.
Наибольшее значение для сохранения и восстановления степных экосистем имеет не столько площадь залежей, сколько степень развития на них вторичных степей, от которой зависит значение угодий и для адаптивного животноводства, и для территориальной охраны степей. Наилучшие предпосылки для развития и долговременного существования вторичных степей имеются на тех землях, которые на протяжении длительного времени освобождены от пахотного использования. В этой связи считаем нецелесообразной постановку задачи максимального возвращения в пахотный оборот неиспользуемой пашни. Прежде всего, это касается относительно плодородных земель, теряющих востребованность, на которых протекают процессы самореабилитации редких и исчезающих степных биологических видов. В этой связи требуется принципиальное согласование и соответствующая доработка природоохранного и земельного законодательств. Так же это касается земель с биопотенциальной урожайностью 10-12
ц/га. На этих землях необходима государственная поддержка традиционных адаптивных форм ведения сельского хозяйства [19], в первую очередь, пастбищного скотоводства, табунного коневодства, возможно, бизоноводства.
Наблюдаемые процессы утраты пахотными угодьями их социально-экономической привлекательности, прежде всего потенциально малопродуктивными, расценивается нами как явление, создающее условия для восстановления степных экосистем. В то же время, отток населения и прекращение всякого сельскохозяйственного использования земель имеет негативное значение в силу природоохранной специфики современных степей. В связи с этим количество и распределение сельскохозяйственных копытных не может компенсировать утрату диких. Степи почти в равной степени чужды и полная распашка, и абсолютная заповедность, приводящая к вырождению травостоев и частым пожарам.
Долгосрочное планирование развития муниципальных образований и природоохранной деятельности требует принимать во внимание природоохранный и аграрный потенциал старых залежей - вторичных степей, особенно в южных и юго-восточных районах. К сожалению, следует отметить, что в России до сих пор нет ни одного законодательного акта, направленного на сохранение и восстановление степных экосистем на землях сельскохозяйственного назначения в качестве поставщика экосистемных услуг и пастбищ для адаптивного животноводства. Лишь в последнее время на государственном уровне стали уделять внимание проблеме развития мясного животноводства в степных регионах страны. Ставится задача диверсификации аграрного производства и развития агротуризма.
В Оренбуржье таким задачам отвечают территории постцелинных районов Зауралья: Ясненского, Домбаровского, Светлинского. Светлинский район имеет природные предпосылки для охотничьего хозяйства, агротуризма и для создания новых охраняемых территорий. С учётом вступления России и Казахстана в ВТО, эти районы требуют отдельной стратегии развития и территориального планирования, ориентированных на переход от земледелия особого риска к адаптивному степному животноводству с созданием дополнительной кормовой базы в виде посевов сорго (не более 10% современных пахотных угодий), к развитию охотничьего и аграрного туризма. Возникает необходимость в принятии региональной программы трансформации малопродуктивной пашни в житняково-типчаково-ковыльные полуприродные угодья для развития коневодства, овцеводства, бизоноводства.
По отношению к землям со средним биоклиматическим потенциалом целесообразно подходить с позиций построения «поляризованной биосферы» Б.Б. Родомана [12]. То есть, выбывшие из сельхозоборота ранее неудачно распаханные земли в степной зоне рассматривать как угодья, подлежащие декультивации - целенаправленному превращению во вторичные природные системы. Вместо необратимого превращения степной зоны в зернозону, практически аграрную пустыню, необходимо вводить своего рода длительный «ландшафтооборот», обеспечивающий полное восстановление степных экосистем [12]. Подобный подход, адаптированный к степной зоне, неоднократно предлагался нами в виде моратория на распашку залежей, создания фонда стабилизации и восстановления почвенного плодородия, ландшафтного и биологического разнообразия степей. Для Оренбуржья такой фонд может составить порядка 300-400 тыс. га, которые по существу могут сформировать самую малозатратную и эффективную степную охраняемую территорию. На степном пространстве России от Калмыкии до Алтая такие земли могут составить несколько миллионов гектаров. В этих условиях само понятие «пустующих» земель станет неактуальным в связи с признанием за ними выполнения природоохранной, экосистемной, рекреационной и аграрной функций.
Оценивая потенциальную экономическую эффективность непахотного использования маловостребованных земель, представленных в основном вторичными и целинными степями, следует отметить высокую стоимость мяса, выращенного экстенсивным способом на естественных степных пастбищах. Например, стоимость «травного» австралийского 12 ВОПРОСЫ СТЕПЕВЕДЕНИЯ
мяса в Москве в 2012 году доходила до 900 рублей за килограмм. Бизоноводство, судя по данным бизоноводческих ассоциаций США и Канады, на протяжении уже более чем десятилетия является наиболее динамичной и устойчивой к кризисам отраслью мясного животноводства, позволяющей извлекать дополнительную прибыль от туризма и продажи дорогостоящих дериватов [23].
Нами на базе рекомендаций Всемирного банка [1] разработана методика экономической ценности степных экосистем, в основу которой положена системная оценка прямых и косвенных выгод от их существования. На сегодня оценке поддаются стоимость ежегодной растительной продукции, потенциала охотничьих ресурсов, предотвращенных потерь гумуса (0,415 тонн в год), стоимость существования (готовность оплачивать само по себе существование степей). В общей сложности, выгоды от существования 1 га степи оцениваются в 2200 рублей в год. Помимо перечисленного, существует ряд экосистемных услуг, выгоде от которых пока сложно дать номинальную оценку: депонирование углерода, эстетическое значение, научное значение, функция эталона в оценке земель, воспитательные функции, функция объекта развития географического патриотизма и другие [4, 9]). Соответственно, оценка потенциальной экономической эффективности непахотного использования конкретного земельного массива будет складываться в зависимости от ситуации на основании существующих оценок для 1 га степных экосистем.
Работа выполнена при поддержке программы фундаментальных исследований Президиума РАН № 31 «Роль пространства в модернизации России: природный и социально-экономический потенциал» (Проект 12-П-5-1005 Степь и лесостепь Российской Федерации: актуальные проблемы землепользования и пространственного развития в условиях модернизации экономики).
Список литературы
1. Бобылев С. Н. Экономика сохранения биоразнообразия: (повышение ценности природы). - М.: Наука, 1999. - 88 с.
2. Города и районы Оренбургской области: Стат. сб. / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Оренбургской области. - Оренбург. 2012.
- 274 с.
3. Землеустройство и рациональное использование земли / Под ред. Г.А. Кузнецова и В.П. Прошлякова. - М.: Колос, 1977. - 247 с.
4. Земля: как оценить бесценное. Методические подход к экономической оценке биопотенциала земельных ресурсов степной зоны / С. В. Левыкин [и др.]; под общ. ред. С. В. Левыкина. - Новосибирск : Сиб. экол. центр, 2005. - 170 с.
5. Кирюшин В. И. Экологизация земледелия и технологическая политика. - М.: Изд-во МСХА, 2000. - 473 с.
6. Климентьев А. И. Почвенно-экологические основы степного землепользования.
- Екатеринбург: УрО РАН, 1997. - 248 с.
7. Ключевский В.О. Сочинения в 9 т. Т.1. Курс русской истории. Ч.1 / Под ред. В.Л. Янина. - М.: Мысль, 1987. - 430 с.
8. Кувшинов А.И., Степовик Д.А. Анализ состава, структуры и использования земель Приволжского федерального округа // Изв. Оренб. гос. аграр. ун-та. - 2008. - №2 (18).
- С. 190-192.
9. Левыкин С.В. Теория управления земельными ресурсами агроэкосистем на основе сохранения и реабилитации ландшафтно-биологического разнообразия степей: Автореф. дисс. д-ра геогр. наук. - Астрахань, 2006. - 35 с.
10. Мазуров А.В., Нахратов В.В., Чуркин В.Э. Комментарий к Федеральному закону «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» - М.: Частное право, 2009. - 304 с.
11. Прянишников Д.Н. Популярная агрохимия. - М.: Наука, 1965. - 397 с.
12. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сб. статей. - Смоленск: Ойкумена. -2002. - 336 с.
13. Русанов А .М., КононовВ.М. Основные положения концепции пахотнопригодно сти земель // Оптимизация природопользования и охрана окружающей среды Южно-Уральского региона: материалы Рос. науч. практ. конф. - Оренбург, 1998. - С. 70-73.
14. Настольная книга русского земледельца. - М.: АО «Прибой», 1993. - 704 с.
15. Соловьёв С.М. Сочинения в 18 т. Кн. 1. История России с древнейших времён. Т.1-2. - М.: Голос, 1998. - 752 с.
16. Степовик Д.А. Состав и структура земель сельскохозяйственного назначения Оренбургской области // Изв. Оренб. гос. аграр. ун-та. - 2010. - №1(25). - С. 108-110.
17. Тишков А.А. Десять приоритетов сохранения биоразнообразия степей России // Степ. бюл. - 2003. - № 14. - С. 10-12.
18. Тишков А.А. Организация территориальной охраны биоты и экосистем степной зоны России // Вопросы степеведения. - Оренбург, 2005. - Вып. 5.- С. 28-38.
19. Файзуллин Г.Г. Правовые вопросы государственного управления сельским хозяйством в России. - М.: Изд. дом «Право и государство», 2004. - 296 с.
20. Формозов А.Н. Изменения природных условий степного юга Европейской части СССР за последние сто лет и некоторые черты современной фауны степей // Исследования географии природных ресурсов животного и растительного мира (к 60-л со дня рождения А.Н. Формозова). - М.: ИГ РАН, 1962. - С. 114-160.
21. Чибилёв А. А. Экологическая оптимизация степных ландшафтов - Екатеринбург: Наука, 1992. - 172 с.
22. Эволюция земледельческого использования степей оренбургско-казахстанского региона / Чибилёв А.А., Левыкин С.В., Казачков Г.В., Рябуха А.Г. // Современное состояние и технологии мониторинга аридных и семиаридных экосистем юга России. Сб. Стат. - Ростов н/д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2010. - С. 206-219.
23. The National Bison Association. URL: http://www.bisoncentral.com/news/2010-best-year-record-bison-business (Дата обращения: 30.03.2011 г.)
