CC BY
104
• • • Известия ДГПУ, №2, 2008
УДК 82:7.03
НЕВЕРБАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА ОБЩЕНИЯ КАК СПОСОБ ИЗОБРАЖЕНИЯ ГОРСКОГО МЕНТАЛИТЕТА В ПОВЕСТИ Л. Н. ТОЛСТОГО «ХАДЖИ-МУРАТ»
® 2008 Гасанова З.И.
Дагестанский государственный педагогический университет
Раскрывается роль невербальных средств общения в изображении литературных героев, анализируются особенности их использования в повести Л. Н. Толстого «Хаджи-Мурат».
The author reveals the role of non-verbal communicative facilities in depiction of literary characters, analyses particularities of their use in L. N. Tolstoy’s tale "Khadzhi-Murat".
Ключевые слова: невербальные средства общения, менталитет горцев, Хаджи-Мурат, творчество Л. Н. Толстого, средства художественного выражения.
Keywords: non-verbal communicative facilities, mountaineers’ mentality, Khadzhi-Murat, L. N. Tolstoy’s creative work, facilities of artistic expression.
В литературной науке очень мало внимания уделяется до сих пор роли невербальных средств общения в произведении, более того, они
долгое время считались
второстепенными явлениями при
анализе внутреннего мира личности и часто исключались из круга проблем литературоведения.
Определенное значение в
признании невербальных средств общения в качестве важного элемента анализа человеческого сознания и поведения ученые стали уделять в связи с усиливающимся влиянием учения психоанализа на российскую культуру, а основатели психоанализа Фрейд и Юнг считали мимику, жесты, случайно
оброненные слова серьезными факторами при изучении
психической жизни индивида. Однако надо отметить, что многие концептуальные положения
психоанализа в художественной
форме были раньше выражены Достоевским и Толстым, которые как художники-психологи придавали важное значение в произведении мимике, интонации, жестам, молчанию и т.д.
Проблема роли невербальных средств общения в произведении представляется еще более
актуальной, поскольку в
литературоведении до сих пор нет серьезного исследования роли невербальных средств общения при описании национального характера кавказских горцев в русской литературе XIX века.
Целью настоящей статьи является анализ особенностей невербальных средств общения, свойственных горцам, в повести П. Н. Толстого «Хаджи-Мурат».
При анализе душевного состояния персонажей надо учесть, что жесты, мимика, взгляды и т.д. - это не просто механические движения рук,
глаз, лица, а органические выразители глубинных
подсознательных процессов,
происходящих в душе человека и порой не осознаваемых им самим. Многие невербальные средства общения общечеловечны, но некоторые из них характеризуют специфику поведения и психические особенности человека
определенного типа цивилизации, национальности.
Например, в романе Достоевского «Бесы» часто встречается «сверкание глаз». Этой же деталью со «сверканием глаз» пользуется и Лермонтов при описании кавказского национального характера:
«Засверкали глазенки у татарчонка, а Печорин будто не замечает» [3. С. 468]. Эта же деталь использована целенаправленно и носит функциональный характер при описании психического состояния Бэлы:
- Эта лошадь отца моего, -сказала Бэла, схватив меня за руку; она дрожала, как лист, глаза ее сверкали. «Ага»! - подумал я, - и в тебе, душенька не молчит разбойничья кровь» [3. С. 481].
«Сверкание глаз» при описании горцев, очевидно, означает избыток психической энергии у азиатов и свидетельствует о необузданности их страстей. Но, пожалуй, больше и глубже невербальные средства общения при анализе внутреннего мира кавказцев использованы в творчестве Л. Н. Толстого.
«Характерной особенностью Толстого в общении - ее отмечали многие близкие люди - была обостренная чуткость на интонации, жесты, поведение собеседника. Е. Гаршин рассказывает о привычке Толстого «необыкновенно
проницательным взглядом своих глаз насквозь пронизывать собеседника, когда ему казалось, что тот фальшивит», - пишет
литературовед Л. Пажитнов [5. С. 225].
Жесты и мимика больше понятны представителям одной
линквокультурной общности, одного типа цивилизации. Например, в повести «Хаджи-Мурат» Толстой пользуется широко известным на Востоке жестом приложения руки к груди, но модификация его различна. Горцы прибегают к нему в различных ситуациях - в чисто этикетном, церемониальном значении и как символическому выражению
искренних чувств: «Хаджи-Мурат
внимательно посмотрел в его блестящие глаза и, поняв, что это была правда, несколько
торжественно сказал:
- Да получишь ты радость и жизнь.
Садо молча прижал руку к груди в знак благодарности за доброе слово» [7. С. 153].
В этом диалоге глаз и сердец жест Садо естественен, потому что внешние и внутренние намерения его совпадают.
В другом эпизоде в повести этот же жест описан в намеренном, неспонтанном смысле и дублирует речь персонажа, выступает в чисто этикетном значении: «Полторацкий указал Хаджи-Мурату на
показавшегося на дороге Воронцова. Хаджи-Мурат направился к нему и, подъехав вплоть, приложил правую руку к груди и сказал что-то по-татарски и остановился» [7. С. 169].
Толстой считает, что истинные намерения человека раскрываются только через жесты, взгляды, мимику, интонацию, поэтому стремится заострить внимание читателя не на том, что говорят герои, а на том, как они говорят. Истинно только сердце, а слова иногда несут ложь.
«Возникает вполне оправданное представление, что «сердце» у Толстого является своеобразным вместилищем чувств, ощущений, состояний души, и изображение его движений составляет важнейшую часть психологического анализа», -
замечает ученый А. М. Буланов [1. С. 29].
Понятие «сердце» занимает важное место в философско-эстетической концепции Толстого. Писатель творчески использовал опыт восточной философии (особенно древнеиндийской), где сердце считалось основой истинного «Я». От сердца исходит любовь, в нем сосредоточена скрытая функция сознания, как совесть. В Библии также важное значение придано сердцу как центру морального сознания личности, а Толстой, как известно, тщательно изучал библейские тексты и интересовался видением человека в них.
Становится понятным, почему Толстой в мотивации человеческих поступков и намерений во главу угла ставит не рациональное, а эмоциональное.
Рассудок, разум часто бессильны познать глубину человеческой души. Логика и сердце в творчестве Толстого несовместимы.
С этой точки зрения вполне объяснены явные противоречия между вербальной формой самовыражения и невербальными средствами, что отмечает литературовед Л. М. Шелгунова: «Информация о невербальной речи обеспечивает восприятие жеста как посредника между чувством,
намерением, с одной стороны, и словом, поступком - с другой. Художественно значимыми являются указания на противоречия между жестом и словом, жестом и
действием, указание на притворный жест» [8. С. 65].
В описании духовного бытия горцев доминирует метод
чувственного познания, сердечные порывы оказываются решающими
при оценке горского менталитета. На уровне сердца ведется разговор между Хаджи-Муратом и Марьей Дмитриевной, Садо и Хаджи-
Муратом, русским солдатом
Авдеевым и горцами.
Оригинальна психологическая деталь, найденная Толстым, -
улыбка Хаджи-Мурата:
«Хаджи-Мурат ответил улыбкой на улыбку, и улыбка эта поразила Полторацкого своим детским добродушием» [7. С. 168].
«Детское добродушие» горца символично: дети ведь считаются символом чистоты. Это высшая нравственная оценка героя писателем.
Улыбка как художествен но-
эстетическое средство в повести «Хаджи-Мурат» является
универсальной формой общения между горцами и простыми русскими людьми, создавая между ними невидимую духовную связь.
«Иногда они беседовали через переводчика, иногда же
собственными средствами, знаками и, главное, улыбками» [7. С. 228].
В повести «Хаджи-Мурат» описаны разные виды улыбок. Например, на устах императрицы «замершая улыбка», что, очевидно, свидетельствует о духовной пустоте этого персонажа. Хаджи-Мурат иногда «презрительно улыбается». Такая улыбка встречается в повести три раза и выражает чувство уязвленной гордости Хаджи-Мурата, вынужденного пойти на унижения. Несомненна защитная функция этого мимического жеста. Иногда Толстой использует невербальные средства общения комплексно:
«Хаджи-Мурат помолчал (он не только никогда не перебивал речи, но всегда выжидал, не скажет ли собеседник еще чего), потом поднял голову, стряхнул папаху назад, улыбнулся той особенной детской улыбкой, которой он пленил еще Марью Васильевну» [7. С. 188].
Действия разворачиваются как в замедленном кинокадре. Главное в этой сцене - именно улыбка, а остальные невербальные средства (молчание, поднимание головы, стряхивание папахи) - только
прелюдия к ней. В этом действии
горскому поведению свойствен не только жест - стряхивание папахи, но и молчание как форма определенной горской этикетной традиции.
В повести «Хаджи-Мурат» многие горцы воплощают в себе поэтичность, эмоциональное
богатство и наделены «блестящими глазами и взглядом».
«Навстречу ему из двери быстро вышел лет пятнадцати мальчик и удивленно уставился черными, как спелая смородина, блестящими глазами на приехавших» [7. С. 149].
У сестры мальчика «такие же черные, смородинные глаза, как у отца и брата, весело блестели в молодом, старавшемся быть строгом лице» [7. С. 152]. У хозяина сакли Садо тоже блестящие глаза.
Литературовед В. Днепров замечает: «Достойно внимания, что Толстой щедро одаряет симпатичных ему персонажей блестящими глазами, но почти никогда не наделяет отрицательнопрозаических персонажей.
Блестящее связывается с благодатными стихиями взгляда, света, воды, цветущей зелени» [2. С. 207-208]. В творчестве позднего Толстого, по выражению В. Днепрова, «царствует более темный колорит. Значение таких светлопоэтичных слов, как счастье, блеск, сияние резко уменьшается» [2. С. 208].
Однако при описании горского характера Толстой часто прибегает именно к таким словам, что говорит о восхищении открытыми и наивными горскими душами, для
характеристики которых в
лексическом арсенале писателя нашлись самые сокровенные слова.
В функции общения важны не только взгляды, жесты, мимика, интонация, но и молчание. «Следует заметить, что интерес к молчанию как форме общения проявляется не только у специалистов по
языкознанию, писателей и
теоретиков драматургии. В последнее время молчание становится объектом пристального внимания психологов, занимающихся вопросами неречевых форм мышления и обучения», - пишет лингвист А. Н. Полянский [6. С. 5455].
Горцы и русские в повести Толстого разделены языковым барьером, но молчание горцев объясняется не только тем, что они не могут подобрать вербальный эквивалент для общения. Молчание само может красноречиво говорить, и в повести «Хаджи-Мурат» оно многозначно и многофункционально. Молчание в горском поведении часто выражает жизненную мудрость и верность этикету.
Именно в таком значении следует понимать молчание Хаджи-Мурата в эпизоде встречи имама Гамзата с ханами. Хаджи-Мурат говорит: «Но мне не дали досказать, и тут я в первый раз столкнулся с Шамилем. Он был тут же, подле имама. «Не тебя спрашивают, а хана», - сказал он мне. Я замолчал, и Гамзат проводил Умма-хана в палатку» [7. С. 190].
Мюриды Хаджи-Мурата молчат в его присутствии, что говорит о двойной мотивации этой формы невербального общения:
а) соблюдение горского этикета;
б) правила почтения к мюриду в суфийском тарикате, в чем Толстой прекрасно разбирался.
В описание ментального поведения горцев Толстой вносит метко замеченную им
художественную деталь - строгание палочки.
Этот момент встречается в «Хаджи-Мурате» два раза: в первый раз, когда Хаджи-Мурат задумался о своей жизни, которую собрался записать Лорис-Меликов, во второй -когда русские совершили набег на аул.
Жест этот, скорее всего, бессознателен, является одним из
архетипов горского сознания и очень устойчив (он сохранился у горцев до сих пор). Семантику этого
символического действия
определить однозначно трудно.
«Хаджи-Мурат опустил голову и долго просидел так, потом взял палочку, лежавшую у тахты, достал из-под кинжала со слоновой ручкой, оправленный золотом, острый как бритва, булатный ножик и начал им резать палочку и в одно и то же время рассказывать» [7. С. 189].
Палочка в этом эпизоде, очевидно, исполняет роль духовного медиатора между сознательной и бессознательной частью психики персонажа и служит ему опорой в медитации и сосредоточении: ведь Хаджи-Мурату с его буйной,
первозданной натурой не
свойственны рефлексия и
самоанализ.
Жест с палочкой спонтанен, поэтому ограничен и важен. Строгание палочки использовано автором при описании горя старика-горца после набега, когда аул был разрушен и убит его внук «мальчик с блестящими глазами».
«Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой» [7. С. 218].
Оба средства художественного выражения - строгание палочки и тупой взгляд - спонтанные реакции при ударах судьбы, но если тупой взгляд является общечеловеческой эмоциональной реакцией, то
строгание палочки - чисто горское архетипическое действие.
В экстремальных ситуациях из глубин бессознательного появляются подобные образы, смысл которых амбивалентен, сложен и которые трудно интерпретировать, но
ментальная специфика жеста с палочкой не вызывает сомнений. В искусстве психологического анализа Толстого важное место отводится взгляду, его соответствию или несоответствию внутренним
намерениям личности. Встречаются наместник Воронцов и Хаджи-Мурат.
«Выслушав переводчика, Воронцов взглянул на Хаджи-Мурата и Хаджи-Мурат взглянул в лицо Воронцова. Глаза этих двух людей, встретившись, говорили друг другу многое, невыразимое словами, и уж совсем не то, что говорил переводчик» [7. С. 186].
В этом обмене информацией речи героев и невербальные средства (взгляды, разговор сердца), внутренняя и внешняя речь находятся в явном несоответствии, и авторская дешифровка указывает, что оба персонажа играют роли,
соответствующие ситуации.
Непосредственный, наделенный сердечным даром, Хаджи-Мурат не хуже опытного интригана Воронцова умеет читать мысли других. Жесты в повести в разных ситуациях неповторимы.
«Хаджи-Мурат помахал рукой перед лицом, показывая, что ему ничего не нужно и что он не возьмет, а потом, показав на горы и на свое сердце, пошел к выходу» [7. С. 230].
Описательный образ первого жеста понятен, а жест в сторону гор и на свое сердце экспрессивен и несет специфическую этнопсихологическую информацию, то есть Хаджи-Мурат, очевидно, хотел сказать, что сердце его осталось в горах и кроме гор ему ничего не нужно. Этот жест выражает его сокровенные мысли. Хаджи-Мурат очень чуток при общении. Описывая его портрет, Толстой сразу же обращает внимание читателя на глаза: «Только одно было в нем особенное: это были его широко расставленные глаза, которые внимательно, проницательно и спокойно смотрели в глаза другим людям» [7. С. 168].
Возможно, что художественная деталь с «проницательным взглядом» носит
автобиографический характер, ее отмечал у Толстого Л. Пажитнов. Во всяком случае, свою сокровенную
привычку Толстой переносит на Хаджи-Мурата, тем самым наделяя его даром видеть людские сердца.
- Дай Бог, дай Бог семью выучить,
- повторила Марья Дмитриевна.
Он не понял слов, но понял ее участие к нему и кивнул головой» [7. С. 231].
Своеобразие невербальных
средств общения во многом зависит от совокупности многих факторов -этнической принадлежности,
ситуации, культурных архетипов, социального происхождения и т.д.
Например, улыбка - не ментальный горский способ выражения чувств, а общечеловеческий. О силе влияния этого жеста рассказал и замечательный французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери, которого в Испании спасла от расстрела человеческая улыбка: «Один из моих конвойных курил, и я жестом попросил у него сигарету и при этом заметно улыбнулся. Человек сначала
выпрямился, медленно провел рукой по лбу, потом посмотрел уже не на мой галстук, а мне в лицо и, к моему величайшему изумлению улыбнулся тоже. Это было как рассвет» [9. С. 433].
В повести «Хаджи-Мурат» горцы используют небогатый набор
невербальных средств, но язык их очень выразителен и отвечает горскому менталитету - быть немногословными в речи и скупыми на жесты.
«Традиционные нормы общения у дагестанцев характеризуются
минимальным использованием мимики
Примечания
и жестов - это положение касается в основном мужской части населения. Отчасти это объясняется
военизированностью быта и вытекающей из нее сдержанностью эмоциональных всплесков, отчасти влиянием ислама, также с осуждением относившегося к проявлению чувств, настроений, эмоций», - замечает дагестанский этнограф С. А. Лугуев [4. С. 175].
Таким образом, невербальные средства общения играют в повести «Хаджи-Мурат» ключевую роль в изображении особенностей
поведения и психологии горцев и служат главным способом раскрытия цельных горских характеров. Самым значимым фактором глубины
внутреннего мира горцев Толстой считает их сердечные порывы и
поэтому бессознательную
мотивацию выделяет как доминанту горского менталитета, однако,
сердечная мотивация связывается с другой мотивацией - этической, и именно совпадение обоих мотивов в горском поведении особенно
привлекательно для писателя.
Сами жесты у горцев имеют сложную модификацию, а некоторые из них носят архетипический характер.
Роль невербальных средств
общения в познании эмоционального мира человека трудно переоценить, но она все еще остается малоизученной и сложной
проблемой, требующей тщательного изучения и оценки.
1. Буланов А.М. Ложка сердца в романе Л. Н. Толстого «Анна Каренина»//Русская литература. 1991. №3. С. 25-26. 2. Днепров В.Д. Искусство человековедения. Из художественного опыта Льва Толстого. Л.: Советский писатель, 1985. 288 с. 3. Лермонтов М.Ю. Соч. в 2-хт. Т. 2. М.: Правда, 1990. 704 с. 4. Лугуев С.А. Культура поведения и этикет дагестанцев XIX - нач. XX вв. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2006. 304 с. 5. Пажитнов Л. Главное дело человечества//Новый мир. 1978. №8. С. 221-237. 6. Полянский Л.Н. Формы и функции неизреченного в текстах художественной литературы//Филологические науки. 1990. №2. С. 54-62. 7. Толстой Л.Н. Повести. Воспоминания современников. М.: Правда, 1990. 432 с. 8. Шелгунова Л.М. Способы передачи речежестового поведения персонажей в повествовательном художественном тексте//Филологические науки. 1991.
№4. С. 61-71. 9. Экзюпери Антуан. Очерки. Репортажи. Письма. М.: Художественная литература, 1964.694 с.
Статья поступила в редакцию 27.11.2008 г.
