CC BY
86
В. В. Волобуев (Москва)
Неосталинская оппозиция в Польше в 1956-1970 гг.
В статье проанализирована история консервативной оппозиции в Польской объединенной рабочей партии после возвращения на пост ее главы В. Гомулки. Показаны идейные и организационные связи этой оппозиции с албанским и китайским посольствами в Варшаве, а также ее место в глобальном конфликте СССР и Китая.
Ключевые слова: оппозиция, Польша, В. Гомулка, СССР.
Возвращение В. Гомулки на пост лидера партии в октябре 1956 г., проходившее в обстановке общественных выступлений и советского давления, вызвало к жизни два любопытных явления внутрипартийной жизни. Первое - это так называемый польский ревизионизм, под которым понимается совокупность взглядов ряда интеллектуалов (философов, социологов, литераторов и т. д.), направленная на расширение области свободной дискуссии в официальной идеологии и текущей политике. Польский ревизионизм давно привлекал внимание исследователей и хорошо описан в историографии1. Куда меньше известно о его противоположности - так называемом «догматизме», или неосталинской критике В. Гомулки с его концепцией «польского пути к социализму». Между тем данное течение долгое время казалось правящей верхушке не меньшей проблемой, чем разгул свободомыслия в партийных рядах. Причиной этого было как присутствие в рядах «догматиков» влиятельных персон предыдущего периода, так и воздействие на внутриполитические события конфликта между СССР и Китаем. В этом конфликте В. Гомулка принял точку зрения Советского Союза, в то время как «догматики» взяли ориентацию на Китай.
Статья подготовлена в рамках проекта «Поиски новой государственности: инакомыслие и диссидентство в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. 60-80-е годы XX в.» Программы фундаментальных исследований ОИФН РАН «Нации и государство в мировой истории».
VIII пленум ЦК Польской объединенной рабочей партии 19-21 октября 1956 г. привел к существенным переменам в составе Политбюро и ЦК: в состав этих структур были введены люди Гомулки, которые прежде находились на обочине политической жизни или в тюрьме по обвинению в правонационалистическом уклоне. При этом свои посты потеряли многие представители старого руководства. Подчиняясь партийной дисциплине, участники пленума не высказывали возражений против этих перестановок.
Единственным, кто голосовал против избрания Гомулки на пост первого секретаря, был министр коммунального хозяйства К. Ми-яль, ранее занимавший посты шефа канцелярии Б. Берута и заведующего Управлением Совета министров. Он был далеко не единственным, у кого антисталинский поворот выбил почву из-под ног. Чувствовали себя разочарованными многие чиновники, писатели, сотрудники госбезопасности и даже рабочие, вмиг лишившиеся надежд на быстрый карьерный рост, потерявшие важный пост или просто утратившие расположение власти.
Уже в мае 1957 г., когда Гомулка на IX пленуме громил ревизионизм и догматизм, по стране ходили листовки, в которых он сам обвинялся в ревизионизме. Автор их остался неизвестен2. В сентябре того же года литераторы консервативного толка Л. Кручковский, Л. Пастернак, С. Р. Добровольский жаловались членам писательской делегации из СССР, что «союз писателей систематически проводит линию отрыва писателей от общественной жизни, а таких литераторов, которые до 8 пленума (октября 1956 г. - В. В) были общественно активны, часто выступали в прессе, Союз писателей игнорирует и отталкивает»3. Посетивший Польшу в декабре 1957 г. советский писатель М. Соколов также отметил, что многие лица в разговоре с ним выказывали недовольство происходящим в Польше. Уже в поезде ему довелось встретить бывшего военного атташе в Пекине, «старого коммуниста и рабочего» С. Висека, который, получив отставку, выражал крайнее негодование политикой министра обороны М. Спыхальского и вообще всей линией руководства ПОРП. По его словам, Польша в своем развитии пошла вспять, и лучшие люди оказались не у дел. То же самое заявляли в Варшаве бывший заместитель заведующего Иностранным отделом ЦК Т. Тщалковский и бывший председатель правления Союза польских литераторов Л. Кручковский. А писатели С. Р. Добровольский и Л. Пастернак вновь поспешили известить советского коллегу, что их больше не печатают, называя «сталинистами»4.
Решительное наступление «догматики» предприняли в марте 1958 г., использовав для этого трибуну XI пленума ЦК ПОРП. Прежде, однако, они решили заручиться поддержкой Москвы и Пекина. 28 января 1958 г. советское посольство посетил председатель Ревизионной комиссии ЦК ПОРП С. Матушевский (в сталинские годы возглавлявший Административный отдел ЦК). Он представил послу П. А. Абрасимову целый список обвинений против Гомулки, заявив, в частности, что в стране падает жизненный уровень рабочих, прекращено строительство новых предприятий (а это грозит безработицей), в то время как на селе растет расслоение. «Если партия - говорил Матушевский, - [...] не возьмет по-настоящему в свои руки вопросы сельского хозяйства и не примет мер по предупреждению усиления кулацких и среднекрестьянских хозяйств, то это неизбежно приведет к еще большему классовому расслоению деревни и ее обогащению за счет ухудшения положения рабочего класса, что может создать реальную угрозу рабоче-крестьянскому союзу».
Далее Матушевский заявил: «В руководстве партии имеются люди, которые сознательно стремятся сохранить ревизионистов в партии. На мой (Абрасимова. - В. В) вопрос, кого он имеет в виду, Матушевский прямо не ответил, но дал понять, что это делают люди непольской национальности, но близко стоящие к Гомулке». Гость также сообщил послу, что на ближайшем пленуме с Гомулки спросят, почему он сохранил ревизионистов в партии, а также потребуют отчета о совещании компартий мира в Москве в ноябре-декабре 1957 г.
«В ходе беседы Матушевский заметил, что ЦК ПОРП ведет политику сохранения провалившихся и скомпрометированных партийных кадров непольской национальности, переставляя их с места на место на ответственных участках партийной и государственной работы [...] Гомулка ничего не делает для того, чтобы пересмотреть и укрепить аппарат ЦК ПОРП политически стойкими и преданными делу строительства социализма кадрами. Он (Матушевский. - В. В.) сообщил, что из 30 заведующих, заместителей заведующих и секретарей комиссий ЦК ПОРП 21 человек является евреем по национальности. На ответственных участках идеологического фронта, начиная с ЦК ПОРП и кончая редакциями многих газет и журналов, а также в руководстве Польского радио, как правило, стоят лица непольской национальности, которые и определяют идеологическую линию партии. Больше того [...] и среди членов ЦК ПОРП имеется значительная группа евреев, которые заранее уславливаются и проводят свои предложения в решениях пленумов».
Нарисовав столь апокалиптическую картину, Матушевский, должно быть, думал, что посол тут же отправит соответствующее уведомление в Москву, а его самого заверит в дружеских чувствах и поблагодарит за ценную информацию. Так бы, конечно, и случилось, если бы дело происходило до 1956 г., когда советское руководство выражало обеспокоенность заметным присутствием евреев в высших эшелонах польской власти. Но теперь ситуация изменилась, и Абрасимов лишь посоветовал Матушевскому донести свою озабоченность до Гомулки и выразил убежденность, что всем партийным кадрам нужно сейчас сплотиться вокруг первого секретаря. Мату-шевский с неохотой согласился с ним, явно не ожидав такого ответа5.
Куда больше понимания «догматики» нашли в китайском посольстве, о чем без обиняков сообщил Абрасимову китайский посол в ПНР Ван Бинь-нань. Добрые взаимоотношения, еще существовавшие тогда между Советским Союзом и Китаем, способствовали большой откровенности двух дипломатов. Из частых визитов Ван Бинь-наня к Абрасимову в 1958 г. вообще складывается впечатление, что китайский коллега пытался как-то координировать действия с советским послом (такой доверительности, возможно, способствовало то, что Абрасимов в 1956-1957 гг. занимал должность посланника-советника в Пекине).
15 марта 1958 г. Ван Бинь-нань передал Абрасимову мнение «догматиков» о только что состоявшемся пленуме ЦК ПОРП. На этом пленуме один из лидеров данной группировки, заместитель министра труда и соцобеспечения В. Клосевич, выступил с критикой экономического доклада правительства. Клосевич также задал вопрос руководству, почему польская делегация не хотела включать фразу «во главе с Советским Союзом» в заключительную декларацию Московского совещания компартий мира. Выступавшего поддержал целый ряд членов ЦК из числа «догматиков», однако это не спасло «возмутителя спокойствия» от расправы - он был исключен из ЦК и потерял должность в министерстве (его соратник С. Матушевский был понижен до рядового члена Ревизионной комиссии).
Тем не менее, по словам Ван Бинь-наня, «догматики» вовсе не считали, что потерпели поражение на партийном форуме. «Положительная роль пленума (по мнению «догматиков». - В. В.) сводится к следующему: во-первых, была подвергнута критике ошибочная, ревизионистская линия руководства ПОРП; во-вторых, в результате этой критики внесены частичные изменения в решения XI пленума,
было принято решение о Московской декларации представителей коммунистических и рабочих партий». Далее Ван Бинь-нань поведал Абрасимову о состоявшейся сразу после пленума его встрече с членом Политбюро Э. Охабом, возглавлявшим партию в марте-октябре 1956 г. Выяснилось, что Охаб целиком разделял точку зрения Гомулки на происходящее: главной опасностью он тоже считал ревизионизм, а что касается «догматиков», то их, по мнению Охаба, можно было разделить на две группы - противников Хрущева и противников Гомулки6.
Ван Бинь-нань не скрывал от Абрасимова своего скептического отношения к польскому лидеру. 17 января 1958 г. он заявил советскому послу, «что, вероятно, Гомулка повторяет свои прежние ошибки, совершенные еще в 1948 г. В ПНР, - продолжал посол, - только говорят об изучении сельскохозяйственного опыта СССР, а фактически перенимают опыт Югославии»7.
На очередной встрече, состоявшейся 14 ноября 1958 г., Ван Бинь-нань опять заявил, что Гомулке «по прежнему присущи некоторые тенденции правого уклона». Абрасимов возразил на это: «Гомулка -самая сильная и влиятельная фигура в ПНР [...] он честный коммунист и его надо поддерживать», добавив: «Так называемые догмати-сты, среди которых есть и старые коммунисты, по существу занимаются фракционной деятельностью, критиканством, не помогают Гомулке, и все это на руку ревизионистам. Ван Бинь-нань, согласившись со мной (Абрасимовым. - В. В.), заметил, что надо бы чаще встречаться с этими так называемыми догматиками и разъяснять им суть дела. [Я] ответил, что это личное дело Посла, я же считаю, что это внутреннее дело ПОРП»8.
Невзирая на такое расхождение во взглядах, китайский посол и в дальнейшем продолжал наносить визиты в советское представительство, хотя уже не так часто. Еще 25 января 1960 г., всего за несколько месяцев до антикитайской речи Хрущева в Бухаресте, положившей начало открытому противостоянию, Ван Бинь-нань подробно проинформировал Абрасимова о грядущих перестановках в ЦК ПОРП. Советский посол выразил удовлетворение намеченными отставками ряда наиболее рьяных реформаторов и повышением в должностях людей консервативного склада9.
Наконец, и сам Гомулка очень четко определил свое отношение к «догматикам». На встрече с венгерской партийно-правительственной делегацией в марте 1960 г. он «якобы сказал, что в ПОРП была также группа людей, выступавших против КПСС и лично товари-
ща Н. С. Хрущева, однако теперь и она полностью отошла от своих прежних взглядов»10.
Под «группой людей» первый секретарь имел в виду, конечно же, «догматиков». Действительно, к 1960 г. они почти сошли со сцены. У власти остались лишь те, кто целиком и полностью принял точку зрения партийного лидера. Но все же, прежде чем признать свое поражение, «догматики» предприняли попытку донести свои взгляды непосредственно до руководства КПСС, действуя через голову советского посла, который был настроен к ним явно недоброжелательно.
Своим эмиссаром они выбрали главу католической проправительственной организации «Товарищество ПАКС» Б. Пясецкого. ПАКС, созданный в послевоенные годы, зарекомендовал себя как послушное орудие власти, умело действовавшее во вред польскому епископату. Опираясь на сплав христианских и социалистических идей, ПАКС неизменно поддерживал все мероприятия партии, направленные против католической иерархии, считая эту иерархию реакционной и антинациональной (поскольку она подчинялась Ватикану).
Верхушка ПАКСа имела тесные связи с Политбюро ЦК ПОРП. В ходе кризиса 1956 г. ПАКС ориентировался на консервативное крыло ЦК ПОРП, то есть на тех, кого в скором будущем стали называть догматиками. При этом организация была на хорошем счету у советских дипломатов. Автор информационной справки о ПАКСе, составленной для IV Европейского отдела МИД СССР в марте 1960 г., отметил, что «паксовские газеты и журналы были в то время (в 1956 г. - В. В) одними из немногих, которые не только не печатали откровенно антисоциалистические и антисоветские материалы, но, наоборот, во многих случаях выступали объективно в защиту достижений социалистического строя в стране и основ польско-советской дружбы»11. Похвалы от советского дипломата удостоился и Б. Пясецкий, который, по словам автора справки, проявил себя в 1956 г. «как реально мыслящий деятель, здраво оценивающий опасность разнузданной антисоциалистической и антисоветской кампании»12. Удаление из Политбюро в октябре 1956 г. лидеров консервативного крыла не могло прийтись по душе этой организации.
В информационной справке советского посольства говорится: «Оценивая направление и характер общественно-политической деятельности ПАКС после октябрьских событий (1956 г. - В. В), а также в свете некоторых принципиальных моментов политики руководства
ПОРП более позднего времени, необходимо подчеркнуть, что эта деятельность имеет определенные черты своеобразной оппозиции. Это особенно рельефно выступало в течение 1957 года, когда ПАКС резко негативно оценивал многие основные положения "польского пути к социализму"»13. Работник советского посольства отметил также, что «линия поведения ПАКС в это время не могла быть приемлема для некоторой части польского руководства, которая расценила ее как сопротивление установкам VIII пленума ЦК ПОРП (в октябре 1956 г. - В. В.). Вот почему определенное время отношение к ПАКС характеризовалось явным недоброжелательством и даже были попытки его ликвидировать»14.
ПАКС чувствовал себя обманутым. «До 1956 г., - сообщал автор справки, - польское руководство довольно широко использовало различные католические организации и группы, а из них - в первую очередь ПАКС, для укрепления своего влияния на верующих и ослабления позиций католической церкви. Им оказывалась серьезная материальная и организационная поддержка. Деятельность всех этих объединений постоянно направлялась и руководилась соответствующими инстанциями. В настоящее время польское руководство, очевидно, не придает серьезного значения вопросу использования движения прогрессивных католиков»15.
Неудивительно, что именно Пясецкого противники Гомулки решили отправить в Москву. У бывших и нынешних членов ЦК из числа «догматиков» шансов выбраться в советскую столицу не было - их бы просто не выпустили из страны. Зато поездка главы религиозной проправительственной организации могла быть обставлена как обмен опытом с советскими товарищами в области взаимодействия власти и церкви.
21 марта 1958 г. Пясецкий встретился с послом Абрасимовым и довольно откровенно поведал о своих намерениях. Вначале он рассказал о том, как его организация пережила кризис 1956 г.: «Наиболее острые атаки на ПАКС начались после того, как в конце 1956 г. была опубликована моя (Пясецкого. - В. В) статья "Государственный инстинкт" [...] В то время нашу организацию пытались ликвидировать в идеологической борьбе. Однако этот план ревизионистов провалился и наша организация, выдержав натиск, не только не ослабла, но значительно окрепла. В дальнейшем [...] начались попытки ликвидации ПАКС путем финансового нажима на наши предприятия и издательства. Эту борьбу нам вести трудно. Однако мы не намерены отступать и пока преодолеваем материальные трудности. В настоя-
щее время атаки на ПАКС идут по этим двум линиям одновременно. В подобном положении находятся и здоровые силы партии».
Сказав о здоровых силах в партии (то есть о «догматиках»), Пя-сецкий перешел к сути дела: «Как это ни странно, но эти настоящие коммунисты в Польше вынуждены быть в оппозиции к ряду принципиальных положений политической линии ПОРП и, как это ни странно, устраняются со своих постов и из руководящих партийных органов. В этой связи Б. Пясецкий сказал, что выступление В. Клосе-вича и некоторых других членов ЦК ПОРП он считает правильным и нужным [...] их взгляды поддерживаются довольно широкими слоями низового актива».
Далее Пясецкий сказал: «Я считаю Польшу кораблем, на котором все говорят и спорят о строительстве социализма, а корабль этот плывет к капиталистическим берегам». Как же изменить такое положение вещей? По мнению Пясецкого, «надо найти формы усиления влияния на польскую общественность со стороны советской общественности, с тем чтобы показать польскому народу, что сейчас надо не дискутировать о социализме, а строить социализм [...] Это воздействие на первых порах должно осуществляться по линии моральной поддержки всех сил Польши, которые последовательно стоят на позициях строительства социализма. Это касается не только здоровых сил в партии, но и всех общественно-политических организаций [...] По-моему, - подчеркнул Пясецкий, - это в настоящее время является одной из важнейших задач советской политики в Польше».
Другими словами, Пясецкий настаивал, чтобы Москва сделала ставку на «догматиков» в ущерб Гомулке. Столь же прозрачно Пясецкий поведал и о целях ПАКСа как общественно-политической организации: «Мы ставим задачу подменить Демократическую партию (одну из двух «союзнических» партий, действовавших под эгидой ПОРП. - В. В) [...] нашей организацией, которая в соответствующий момент может быть превращена в политическую партию». Абраси-мов «выразил несогласие с рядом положений, высказанных Пясец-ким, и в частности, с его оценкой внутриполитической обстановки в ПНР в настоящее время. Кроме того, рекомендовал Пясецкому встретиться с товарищем Гомулкой и рассказать ему о деятельности ПАКСа и тех преследованиях, которым эта организация подвергается».
Посол обещал ходатайствовать перед начальством о помощи в розыске 16-летнего сына Пясецкого, похищенного неизвестными в начале 1957 г.16 (это было очень темное дело, не выясненное до сих
пор. Тело сына Б. Пясецкого Богдана со следами насильственной смерти нашли в конце 1958 г.).
Тем не менее Абрасимов дал добро на выезд Пясецкого в Советский Союз формально для ознакомления с методами сотрудничества власти и католической общественности. Первый заместитель министра иностранных дел СССР Н. С. Патоличев также выразил свое согласие, порекомендовав, однако, узнать точку зрения Совета по делам религиозных культов при Совмине СССР. Совет немедленно затребовал характеристику на Пясецкого и членов его делегации, предварительный план поездки и цели ее организаторов, а также мнение польских властей касательно данного визита. Посольство передало требуемые бумаги, ПАКС выслал развернутый план, а вот мнение польских ответственных лиц удалось прояснить лишь после двукратного запроса со стороны Совета (мнение это оказалось положительным). В итоге 27 февраля 1959 г. было вынесено следующее заключение: «Совет по делам религиозных культов рассмотрел материалы, касающиеся приглашения делегации ПАКС в Москву, и находит, что этого делать сейчас не следует по следующим соображениям. Во-первых - нельзя обсуждать с Пясецким вопросы, касающиеся внутренней жизни Польши: взаимоотношения между ПОРП и ПАКС, место ПАКС в Польше и др. [...] Очевидно, Пясецкий надеется на то, что его поездка в СССР окажет некоторое влияние на ПОРП в решении интересующих ПАКС вопросов. Вступать в переговоры с Пясецким по этим делам не следует. Во-вторых, вопросы, выдвигаемые Пясецким, касающиеся создания общественно-прогрессивного движения светских католиков в Польше и в других социалистических странах, никто, кажется, в СССР не изучал, и поэтому не выработано еще определенной точки зрения на этот счет [...] Совет по делам религиозных культов не уверен в том, что товарищ Гомулка, давая согласие на поездку делегации ПАКС в Москву, знал о целях
17
этой поездки»17.
Таким образом, сорвалась попытка «догматиков» заручиться поддержкой советских властей. С этого времени те из них, кто не отказался от борьбы (а таких осталось совсем немного), сделали ставку на Китай и Албанию.
Один из таких несломленных «догматиков», журналист К. Яжембовский, позднее следующим образом характеризовал эти настроения: «Считал и считаю, что со смертью Сталина произошел упадок передовой роли Советского Союза в международном коммунистическом движении. Его наследники - Маленков, Хрущев или
Брежнев - уже не соответствовали этой роли. Всех их превосходил Мао, представлявший страну с миллиардным населением»18.
Представители «догматизма» собирались в доме Яжембовского, установили контакт с китайским посольством и принялись распространять документы Компартии Китая. На встречи с ними приходили некоторые деятели ПАКСа (например, Р. Рейфф, член правления этой организации). Группа получала деньги из китайского посольства. В марте 1959 г. в кулуарах Дворца культуры и науки в Варшаве, где проходил III съезд ПОРП, ходила по рукам листовка, обвинявшая Гомулку в излишнем потакании евреям. В ее написании подозревались двое членов ЦК - С. Лапот и К. Мияль. Оба функционера были тут же сняты со своих постов в ПОРП.
В декабре 1963 г. появилась первая большая брошюра «догматиков»: «Победа в борьбе! Пассивность и молчание - это гибель!». Авторами ее были молодые журналисты Ю. Снециньский, С. Сен-кевич, Р. Конарский и научный сотрудник А. Калестыньский. Окончательную редакцию осуществил К. Мияль. В документе говорилось о последовательном проникновении международного капитала во все сферы жизни польского общества и об усилении буржуазной идеологии. Проводниками западного влияния назывались сионисты и троцкисты, под давлением которых якобы произошло освобождение из заключения главы польского епископата С. Вышиньского, восстановление закона Божьего в школе и активизация «реакционной части духовенства». ПОРП обвинялась в отходе от генеральной марксистско-ленинской линии, а ее руководство - в том, что стало марионетками в руках «буржуазных
19
интеллектуалов»19.
На средства албанского посольства брошюра была размножена и в количестве 10 тыс. экземпляров разослана работникам партаппарата, а также делегатам проходившего в июне 1964 г. IV съезда ПОРП. За это Мияль был снят с должности директора Инвестиционного банка и на два месяца помещен под домашний арест.
В начале августа 1964 г. были арестованы основные участники его группы (Яжембовский, Снециньский и др.). Следствие по их делу вел заместитель министра внутренних дел Ф. Шляхчиц, а в камеры к заключенным приходил на беседы председатель Главной комиссии партийного контроля Р. Новак. В начале сентября обвиняемые были приговорены к нескольким месяцам заключения за распространение ложных сведений о Народной Польше. Позже сроки были увеличены до трех лет. За решетку попали Яжембовский, Сенкевич, Снецинь-
ский, а также рабочий М. Фельчак. Фамилия К. Мияля в ходе судебного процесса не упоминалась.
4 декабря 1965 г. Мияль (согласно его собственному утверждению) основал нелегальную Коммунистическую партию Польши (КПП). Вместе с ним у истоков этой партии стояли известные некогда люди, занимавшие при Б. Беруте высокие посты: бывший глава Комитета общественной безопасности В. Двораковский, бывший заместитель члена Политбюро, отставной председатель Вроцлавско-го воеводского совета Х. Хэлховский, бывший глава Краковской воеводской парторганизации С. Бродзиньский.
В 1965 г. С. Матушевский попытался донести эти взгляды до руководства Всемирной организации профсоюзов во время VI конгресса, проходившего в Варшаве 8-22 октября. Любопытно, что авторы отчета для руководства польского МВД, отталкиваясь от прежней принадлежности Матушевского к Польской социалистической партии, включили его в число «ревизионистско-социал-демократиче-ских элементов», хотя воззрения отставного заведующего Административным отделом ЦК никак не соответствовали этой характеристике. Упоминались в отчете и другие выразители «догматистских взглядов», обратившие на себя внимание спецслужб тем, что обсуждали в частных разговорах «возможность разворачивания деятельности среди профсоюзов». Не укрылись от зорких глаз работников МВД также «отдельные попытки распространения среди деятелей профсоюзов материалов антипартийного содержания ("Письма к делегатам", написанного миялевской группой)». Кроме того, как сигнализировали представители окружного совета профсоюза строителей, на некоторых предприятиях Варшавы и Мазовецкого воевод-
20
ства имели место «промиялевские выступления»20.
В феврале 1966 г. Мияль выехал в Албанию, откуда от имени Компартии Польши принялся рассылать через албанское посольство антигомулковские листовки. В них первый секретарь ЦК ПОРП критиковался за неспособность повысить жизненный уровень населения, неэффективную экономику, разгул террора и оторванность власти от народа. Этот набор обвинений, несколько странный для последователей Сталина, свидетельствует, что «догматики» отнюдь не закоснели в своих взглядах, но живо чувствовали настроение общества, чьей поддержкой они пытались заручиться. В декабре 1965 г., когда в стране кипели страсти по поводу обращения польских епископов к немецким с призывом о взаимном прощении, «догматики» даже выступили в защиту верующих, указав в одной из листовок,
что вера - это не то, что делит общество, ибо коммунисты признают
21
только классовое деление21.
Сам Гомулка видел в этих интригах руку китайцев. В мае 1969 г., беседуя с Н. Чаушеску, он прямо заявил, что Компартия Польши -это организация, созданная албанцами на китайские деньги, а ее существование - часть подрывной работы, которую КПК ведет по все-
22
му миру с целью распространить свои великодержавные интересы22.
В декабре 1968 г. КПП вновь привлекла к себе внимание. За распространение антигомулковских листовок был схвачен Х. Хэлхов-ский. Лишь тогда Служба безопасности выяснила, что этот деятель уже несколько лет числится членом руководства КПП в стране (Ми-яль считался таковым в эмиграции). Было установлено, что в состав ЦК КПП Хэлховский был введен в 1966 г. по предложению С. Брод-зиньского - другого частого гостя китайского посольства. Хэлхов-ский активно включился в работу, привлек в состав организации ряд лиц во Вроцлаве, Люблине и Островце Свентокшиском. Более того, во Вроцлаве Хэлховский наладил контакт с прокитайской группой греков.
Эти факты побудили Службу безопасности составить биографические справки на участников КПП, на основе которых можно получить представление о социальной основе этой организации. Под прицел работников госбезопасности попали одиннадцать человек -сплошь бывшие партийные функционеры, в большинстве сделавшие карьеру при Беруте, а затем по каким-то причинам разошедшиеся с линией Политбюро23.
Любопытно, что на каком-то этапе в «маоисты» (по определению Службы безопасности) попал даже известнейший диссидент Я. Куронь, который на начальном этапе своей деятельности, будучи инструктором в Союзе польских харцеров (бой-скаутов), организовал ультракоммунистическую дружину, названную в честь культового персонажа государственной пропаганды - генерала К. Сверчевского-«Вальтера». В 1962 г. Куронь был выведен из состава правления СПХ за создание, как было сказано в отчете госбезопас-
" " 24
ности, «китайской группы»24.
2 июля 1970 г. заместитель министра внутренних дел Р. Матеев-ский направил партийному руководству обобщающую записку относительно «направлений маоистской диверсии пекинского и тиран-ского центров». Матеевский сообщал, что «догматики» используют в своих целях не только албанское посольство, но также «маоистские фракции» в Бельгии и Австрии. Только в 1968 - первом квартале
1970 г. из Китая, Албании, Франции, Италии, Австрии и Западного Берлина в Польшу поступило 116 070 посылок, содержавших более миллиона брошюр, листовок и цитатников Мао Цзедуна. Из них материалы Компартии Польши составляли: в 1968 г. - 1300 посылок и 40 893 экземпляра, в 1969 г. - 8520 и 25 000, а в 1-м квартале 1970 г. - 4250 и более 6000 соответственно. Сверх этого албанское посольство с 1965 г. передало членам КПП 370 000 экземпляров различных пропагандистских материалов.
Также увеличилось число ежедневных 30-минутных радиопередач на польском языке, транслируемых из Албании: с четырех в 1966 г. до восьми - в 1970 г. В 1968 г. начала свои трансляции польская редакция пекинского радио - по две 30-минутных передачи ежедневно. По данным польского МВД, до конца 1967 г. «Радио Тирана» получало материалы от членов Компартии Польши, вследствие чего лучше ориентировалось в польских реалиях. Контрмеры Службы безопасности перекрыли каналы доступа информации, так что албанское радио вынуждено было ограничиться изложением документов КПК и Албанской партии труда.
Матеевский также отмечал, что после августа 1968 г. китайская пропаганда стала более агрессивной в отношении Польши, причиной чего явилось участие польских войск в подавлении «Пражской весны». На IX съезде КПК в апреле 1969 г. впервые было открыто заявлено о существовании подпольной Компартии Польши. Генерал обращал внимание на то, что если албанская пропаганда пыталась воздействовать только на рабочих и молодежь, то китайская не выделяла определенных групп населения и была рассчитана на всех жителей страны.
Однако в своей конкретной деятельности работники посольства КНР все же проводили усиленную работу среди некоторых категорий населения, видя в них наиболее благодатную почву для поиска единомышленников. Матеевский писал: «Свои усилия они направляют главным образом на людей, снятых с партийных и государственных постов, обманутых в своих карьерных расчетах и политически потерянных». По данным МВД, основными категориями, среди которых вели работу сотрудники обоих посольств, являлись бывшие партфункционеры, школьники, студенты и греческие эмигранты. Весьма облегчало китайцам задачу то, что многие учителя географии отправляли своих учеников в посольство за иллюстративными материалами, а дипломатические работники, пользуясь случаем, передавали им пропагандистские листки.
Служба безопасности МВД пристально следила за деятельностью польских маоистов: с ними проводились предупредительные беседы, умелыми действиями вызывалось взаимное недоверие, некоторые из них подвергались арестам, в квартиры к ним являлись с обысками.
Матеевский докладывал, что в 1965-1970 гг. у членов КПП конфисковано 8 копиров, 15 пишущих машинок, 2 радиотранзистора, одна радиостанция, а также автомобиль «Варшава», купленный на деньги посольства Албании. Было установлено, что за эти годы группа получила от албанцев 2,5 миллиона злотых. Также в Польшу несколько раз приезжал сотрудник албанской разведки Кочи Ксенго, пытавшийся восстановить КПП. Каждый раз польская госбезопасность брала его под наблюдение. По настоянию польского МИД из страны был выслан посол Албании и 1-й секретарь албанского посольства.
Результаты этой работы, по мнению Матеевского, были превосходны: от всей КПП осталась всего лишь горстка людей, лишенных какого бы то ни было значения. Зато среди греческих беженцев «прокитайская группа» насчитывала 400 человек. Правда, в своей деятельности она не выходила за пределы диаспоры, но имела единомышленников в Румынии и Чехословакии (очевидно, тоже греков).
Общий вывод Матеевского был следующий: «.общественный вред от прокитайского воздействия в Польше минимален и непро-поционально низок по отношению к тиражам агитматериалов и финансовым вливаниям китайцев и албанцев. Прокитайские симпатии некоторых сообществ весьма ослабли после исчерпывающей информации о последствиях "культурной революции" и культа личности Мао Цзедуна. Исключение составляют троцкистские и ревизионистские элементы, выражающие поддержку раскольничьей деятельности китайцев. Эти сообщества полагают, что "политическое вмешательство" Советского Союза в дела на Дальнем Востоке, и особенно вероятность военных столкновений, создают возможность для орга-
" 25
низации оппозиционных выступлений в стране»25.
К. Мияль вернулся в Польшу в 1983 г. Будучи 73 лет от роду, он не оставил активной деятельности и попытался возродить КПП, но потерпел неудачу. В новых реалиях его идеи выглядели совсем уж анахроничными. Но жизнь готовила ему новое разочарование: этот несгибаемый сталинист увидел не только крушение своих надежд, но и падение самой ПНР. Он скончался в 2010 г., не дожив нескольких месяцев до своего столетия, и до самого конца повторял, что именно порочная линия Гомулки привела к восстановлению в Польше капитализма.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Friszke A. Opozycja polityczna w PRL. 1945-1980. Londyn, 1994; Калугина Т. Г. Политическая оппозиция в Польше. 1956-1980. Дисс. ... канд. ист. наук. Иркутск, 1998; Лойко Л. В. Политическая борьба в Польше (70-80-е гг.). Минск, 1995; Волобуев В. В. Политическая оппозиция в Польше (1956-1976). М., 2009.
2 Soitysiak G. Zolnierze Partii // Gazeta Wyborcza. 1993. 11.XII.
3 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 30. Д. 229. Л. 282-285.
4 Там же. Л. 270-271.
5 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 0122. Оп. 42. Пор. 8. П. 352. Д. 035. Л. 9-16.
6 Там же. Л. 60-65.
7 Там же. Л. 7.
8 Там же. Л. 175-176.
9 Там же. Оп. 43. Пор. 27. П. 360. Д. 180. Л. 2.
10 Там же. Л. 26.
11 Там же. Оп. 45. Пор. 46. П. 374. Д. 720/13. Л. 34.
12 Там же. Л. 35.
13 Там же. Л. 38.
14 Там же. Л. 35-36.
15 Там же. Л. 48.
16 Там же. Оп. 42. Пор. 46. П. 356. Д. 720/13. Л. 11-15.
17 Там же. Оп. 43. Пор. 27. П. 360. Д. 180. Л. 11-12.
18 Soitysiak G. Zolnierze Partii.
19 Eisler J. Marzec 1968. Geneza. Przebieg. Konsekwencje. Warszawa, 1991. S. 28-29.
20 Instytut Pami^ci Narodowej. Biuro Udost^pnienia (IPN BU). 0365/8. T. 2. K. 307.
21 Archiwum Akt Nowych (AAN). IX/907. K. 3-4, 15-17, 42-64.
22 AAN. XIA/5. K. 178-180.
23 AAN. IX/136. Notatka dot. H. Ch^lchowskiego.
24 IPN BU. 0296/172. T. 11. K. 5, 15.
25 AAN. IX/136. Informacja MSW. Dep. III.
Volobuev V. V. Neostalinist opposition in Poland in 1956-1970
The article treats the history of conservative opposition in the Polish United Workers' Party after Wladyslaw Gomulka's return to the post of its leader. It demonstrates ideological and organizational connections of the opposition with the Albanian and Chinese Embassies in Warsaw, as well as its place in the global conflict between the USSR and the People's Republic of China. Keywords: opposition, Poland, Wiadysiaw Gomuika, USSR.
