CC BY
449
СЛОВО СОИСКАТЕЛЮ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ
УДК 821.0 _
Д. А. Батурин
НЕОМИФОЛОГИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ ФЭНТЕЗИ
Исследуется социальное и культурное значение литературного мифа, выделяется неомифологическая основа фэнтези. Также раскрывается фэнтезийно-неомифологическая реальность в контексте диалектических принципов и показывается взаимосвязь фэнтезийной «срединной магии» и архаических обрядов.
Ключевые слова: литературный миф, архаический миф, неомиф, постмодернизм, неомифология, фэнтези, фэнтезийный символ
The article researches social and cultural significance of literature myth, it emphasizes fantasy-neo-mythological essence reality in the frame of dialectical principles, and it represents connection between fantasy "medial magic " and archaic rites.
Keywords: literature myth, archaic myth, neo-myth, postmodern, neo-mythology, fantasy, fantasy sense
Художественная литература неизбежно отражает исторические и культурные перемены, происходящие в обществе. Именно художественная литература в первую очередь откликается на изменения и представляет собой обширное пространство для эксперимента и исследования новых культурных феноменов. Одним из таких феноменов XX в. стало возрождение интереса к мифу и широкое использование мифологической образности в художественной литературе. Миф является одним из ключевых понятий современной культуры и проявляется на различных ее уровнях: в религии, искусстве, науке, политике, литературе [10, а 36]. Миф не только не утратил своего значения, но продолжает наполнять жизнь человека архетипическими символами в силу того, что мифологическое продолжает существовать в бессознательном человека наряду с рациональным сознанием. Его значение в культуре трудно переоценить. Универсальные мифы объединяют различные культуры, что может служить доказательством универсального характера человеческого мышления. «Мифы рассказывают о том, что имеет для нас первостепенное значение; они излагают вечные принципы, которые следует знать каждому: это не просто полезно, а совершенно необходимо для того, чтобы наше сознание не утратило связи с сокровенными тайниками души, откуда исходят главные побуждения» [7, а 23-24]. В целом миф служит хранилищем представлений о мире и истории, норм поведения, этических и
эстетических ценностей и дает возможность человеку отвлечься от окружающей действительности. Литературный миф подразумевает использование писателем мифологической образности и символики, а также организацию повествования в соответствии с принципами архаического мифа (текста). Как разновидность социального мифа, он концентрирует в себе актуальные социальные, нравственные, культурные проблемы общественной жизни и предлагает некоторые пути их решения. Возрождение в XX в. интереса к использованию мифа в литературе связано с увеличением интереса народов к своим национальным истокам, а также с моделирующей функцией мифа. Литературный миф дает возможность автору строить свою собственную модель мира, которая отразит не просто архаическую реальность, но и субъективное, с элементом фантастики, миропонимание автора. Поскольку подобная модель будет неизбежно содержать культурные стереотипы и ценности, а также культурообразующие элементы (язык, философские и религиозные представления, элементы фольклора и др.), то можно говорить о литературном мифе как об особом типе -культурном неомифе, который впервые выделил в своих философских очерках французский структуралист Ролан Барт [1, с. 260-262].
Моделирование миров и культур наиболее последовательно и зримо воплощается в фантастической литературе, особенно в научной фантастике и в фэнтези. В рамках этих двух жанров
123
создаются наиболее полные культурно-мифологические модели мира, которые становятся убедительными благодаря апелляции к общекультурным мифологемам и архетипам, хранящимся в коллективной памяти (коллективном бессознательном) человека и поэтому легко узнаваемым. Исследователь фантастической литературы Н. В. Большакова отмечает среди основных архетипов фэнтези архетипы путешествия и инициации, чужака, героя, доброго и злого магов, волшебных предметов и помощников, а также особый хронотоп, следующий мифологическим принципам организации пространства и времени [3, с. 26]. Даже построение культурно-мифологических моделей в фантастических произведениях следует определенным законам с целью добиться истинности создаваемой картины мира, а также ее эстетичности и этичности. Однако цели использования мифа в художественной литературе, и особенно фантастической, могут быть различными.
Наиболее широко в литературе XX в. мифологическую образность и структурные элементы мифа использовали писатели-постмодернисты. Особенностью их подхода являлся отказ от общепринятых, традиционных форм в искусстве. Культура и литература постмодерна представляет бессознательное смешение стилей, форм, жанров, порождающее новую мифологическую действительность. Язык рассматривался как наиболее подходящий для этого инструмент, отсюда концепция языковой игры, характерная для литературы постмодернизма. Игра с языком, текстом, жанром, символом -вот основной принцип моделирования нового мира и новой культуры, открывающий перед писателем широкие возможности. Создавая свои литературные и культурные мифы, писатели-постмодернисты не только осознают, но и намеренно подчеркивают искусственность и фантастичность сотворенной ими реальности, доводя ее до абсурда, их произведения выступают как предтеча собственно жанра фэнтези. Отечественный фантаст С. Лукьяненко так говорил об этом: «Каждый текст - это сотворение мира. Иногда - совершенно нового» [12, с. 9]. Эти авторы, к которым следует отнести и писателей фэнтези, не просто «играют» в создание
новых миров по своим собственным правилам, но «переживают» свои культуры, выставляя самоценными их нравственные значения.
Создать новый мир непросто, ведь он должен быть как можно более реалистичным, несмотря на различные допущения и отступления от законов истинной реальности. Реалистическая основа вымышленного мира придает ему правдоподобие. И тогда, когда это правдоподобие достигнуто, автор может ввести в повествование сколь угодно необычный элемент (разумеется, необычный с точки зрения реального мира). Правдоподобие дает возможность автору свободно оперировать фантастическим и нереальным, если это правдоподобие предполагает вероятность фантастического. Драконы и эльфы в реальном мире неправдоподобны и нереальны, а в мире фэнтези их присутствие никого не удивляет, ибо по законам этой реальности они имеют право на существование. «Фэнтези стремится представить вымышленную реальность как истинную, измененный порядок вещей - как подлинный облик бытия» [11, с. 3-4]. Неомифология фэнтези имеет общее с архаическим мифом именно в том, что в ее мире реальность происходящего не может подвергнуться сомнению. А. Лосев писал: «Миф начисто и всецело реален и объективен; и даже в нем никогда не может быть поставлено вопроса о том, реальны или нет соответствующие мифические явления» [9, с. 959].
Неомифологическую основу фэнтези мира легко заметить и во внешних факторах повествования - нарушении причинно-следственных связей, причудливом совмещении времен и пространств, двойничестве и оборот-ничестве персонажей и событий, обнаруживающих «сверхлогический» компонент бытия, и в использовании традиционных образов-символов: дом, хлеб, вода, дорога, детство, старость, любовь, смерть; и в органическом присутствии мифологического типа мироощущения, исполненного чувства таинственности и высшей логичности мира. Автор редко объясняет время действия сюжета в фэнтези. В текстах фигурируют временные отрезки в сотни тысяч лет, что позволяет предположить: само понятие временной протяженности в фэнтези
124
никакой роли не играет. Действие происходит в неопределенном остановившемся времени -«где-то», «когда-то»; либо оно могло бы произойти на «заре времен», когда жили «истинные» люди. Но в то же время действие происходит здесь и сейчас. Это «здесь и сейчас» может быть и в древнем Египте, и в центральной Америке времен майя или в США XXI в., своего рода сюрреалистическая абстракция «пространство-время». Фэнтезийное «пространство-время» подобно «времени сновидений». Писатель использует структуру архаических повествовательных форм лишь в виде сюжетного клише, а собственно мифологические представления в современном художественном тексте проявляют себя в бессознательном хаосе. В фэнтези «могут появиться любые фантастические элементы без всяких объяснений и ограничений, так как фэнтези является своего рода фантастическим хаосом, космосом ничем не ограниченного творческого воображения, миром непредвиденной случайности, где все может случиться... отсутствуют всякие объяснения и законы при введении в текст фантастических элементов» [15, с. 46-47].
Профессор П. С. Гуревич, ссылаясь на Эриха Фромма, пишет в своей работе «Философия человека»: «В мифе на языке символов выражаются религиозные и философские идеи, передается внутреннее состояние человека, в этом подлинное значение мифа» [5, с. 88]. Так и неомифологическая сущность фэнтези проявляется через специфический фэнтезийный символ. Например, принцип единства противоположностей, выделенный из архаических мифов Гегелем, означает, что «белое» и «черное» суть одной и той же природы. В неомифологии фэнтези этот принцип символизирует магический меч (как в книге фантаста Терри Гудкайнда «Первое правило волшебника»), где меч объединяет две контрарные силы, убийство и любовь. Поэтому когда главный герой, Искатель Истины понимает, что сила его меча двойственна, он направляет меч на свою возлюбленную, пронзая клинком сердце девушки. Благодаря такой инициации герой приобретает качества бога - всемогущество [4]. Другой пример: дракон - вместилище всего зла в исторических мифологиях - в фэнте-
зи Ника Перумова изображается чуждым понятиям добра и зла, не равнодушным к ним, а просто не понимающим добро и зло, буквально находящимся, словами Ницше, «по ту сторону добра и зла» [14]. Могущественный Ао, верховное божество и творец вселенной из фэнтезийного цикла «Забытые королевства», изображается как созидатель и разрушитель. Неомифологический символ темной башни тоже противоречив. Башня символизирует цель соединить земное и небесное, т. е. выработать новый тип - образ Челове-кобога, насыщенного земными желаниями (без деления на добрые и злые) и оснащенного божественным могуществом. Как видим, фэнтези репрезентирует в неомифологических символах мистический идеал личности Новой Эпохи (Нью Эйдж).
Другой диалектический принцип - две вещи диаметрально противоположные всегда имеют переходную ступень - применительно к фэнтезийной магии означает, что кроме известной белой и черной магии есть третий вид магии, внешне допускающий черты той и другой, но этически нейтральный, безразличный к благу и злу, одинаково готовый уничтожить и благое, и злое. В фэнтези многие авторы (например, М. Уэйс, Т. Хикмен [17], М. Муркок [13], Т. Гуд-кайнд [4]) именуют магический промежуток «красной магией». «Красная магия» в фэнтези -это совершенно новый тип магии, никем ранее не выделяемый. Неомифологическая магия фэн-тези подчиняется триаде: добро, зло и этическая нейтральность. Ее символом в мире Кринн (серия Б^опЬапсе) являются боги трех направлений: у светлых - Солинари, у темных - Нуитари, у нейтралов - Лунитари. Им соответствуют три священных цвета: белый, красный и черный, три ложа магии, а также три луны в небе над миром [17]. Почему средний вид магии имеет красный цвет? В феноменологии религии он символизирует цвет пролитой крови. Красным цветом в иудаизме окрашен день Страшного Суда. Красный цвет ассоциирован со Страстями Господ -ними, а в каббале он символизирует божественные качества строгости [2]. Следовательно, красная магия в иерархии выше, чем черная или белая. И фэнтезийный мир Б^опЬапсе это подтверждает. В классической традиции, имею-
125
щей дело с архаическими мифами, Д. Д. Фрэзэр в своей работе «Золотая ветвь», разделяя магию на белую и черную, не считал необходимым выделять третий тип магии [18].
В фэнтези понятие обряда занимает центральное место и взаимосвязано с красной магией. Герои фэнтези часто используют обрядовые действия для разрушения замков, приручения драконов, вызывания духов и т. п. Интересно, что фэнтезийный обряд нередко воспроизводится в нашей действительности ролевика-ми, т. е. ролевыми молодежными субкультурами. Уже миллионы толкинистов поют эльфийские гимны и поклоняются светлым богам валари, не задумываясь о том, что мир Средиземья - это фэнтезийная реконструкция архаических ритуалов, в которой существовавший языческий обряд обретает новую неомифологическую жизнь [16]. Реконструкторы неоязычества называют фэнтези источником своего вдохновения. Например, знаменитый автор фантастических ужасов Г. Ф. Лавкрафт в своих книгах сформировал обрядово-культовый пандемониум, которому сейчас поклоняются известные эзотерические организации [8]. Алистер Кроули называет писателя не иначе как «посвященным».
В наше время реально существует некро-мантический ритуал заклинаний, когда в небе «появляется множество духов и лошадей». И интересно, что у Р. Желязны в романе «Дилвиш
проклятый» главный герой совершает обряд призывания демонической лошади [6]. Показателен неомифологический фэнтезийный обряд ли-ча. Когда срок жизни сильных магов, жрецов подходит к концу, проводится обряд превращения в лича, существо, не принадлежащее нашему миру. В зависимости от автора детали превращения смертного мага в бессмертного лича могут отличаться, но общие принципы остаются неизменными. С помощью сложного темного ритуала, который в фэнтези обычно требует человеческих жертв, душа мага переносится в какой-либо материальный предмет, и тот становится гарантом бессмертия новоявленного лича, наподобие костяной иглы с душой Кощея Бессмертного. Пока этот сосуд цел, личу нечего опасаться за свое существование: даже если тело будет сожжено и развеяно по ветру, со временем магия восстановит физическую телесную оболочку.
Философ Шеллинг считал, что мифология могла нарождаться лишь в жизни, что она должна была быть чем-то пережитым и испытанным. Поэт Вячеслав Иванов говорил, что миф является воспоминанием о космическом таинстве. А великий ученый Вернадский указывал, что в мифах воплощены древние интуиции народа. Но фэнтезийный неомиф появляется как специфический симулякр, отдаленное подобие архаического мифа.
1. Барт, Р. Мифологии / Р. Барт; пер. с фр. С. Зенкин. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. - 352 с.
2. Бауэр, В. Энциклопедия символов / В. Бауэр, И. Дюмоц, С. Головин. - М.: Крон-Пресс, 1995. - 512 с.
3. Большакова, Н. В. Фантастика: современный миф и массовое сознание / Н. В. Большакова. - М., 1997. - 332 с.
4. Гудкайнд, Т. Первое правило волшебника: роман: в 2 кн. / Т. Гудкайнд. - М.: АСТ, 1995.
5. Гуревич, П. С. Философия человека. Ч. 1 / П. С. Гуревич. - М.: ИФРАН, 1999. - 222 с.
6. Желязны, Р. Дилвиш проклятый / Р. Желязны; пер. В. Козина, А. Тишинина, И. Куртеевой. - М.: Эксмо, 2007. - 416 с.
7. Кэмпбелл, Дж. Мифы, в которых нам жить / Дж. Кэмпбелл. - М.: Гелиос, 2002. - 256 с.
8. Лавкрафт, Г. Ф. Некрономикон: повести и рассказы / Г. Ф. Лавкрафт. - М.: Энигма, 2011. - 512 с.
9. Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / А. Ф. Лосев. - М.: Мысль, 1994. - 962 с.
10. Лосев, А. Ф. Философия. Мифология. Культура / А. Ф. Лосев. - М.: Мысль, 1991. - 527 с.
11. Лопухов, Д. Что такое фэнтези? [Электронный ресурс] / Д. Лопухов. - Режим доступа: http://mars-x.ru/ 8ап/1/17_1.8Ьй1.
12. Лукьяненко, С. «Л» - значит люди / С. Лукьяненко. - М.: Звездный лабиринт, 2007. - 380 с.
13. Муркок, М. Элрик - Похититель Душ / М. Муркок. - М.: Эксмо, 2008. - 768 с. - (Шедевры фантастики).
14. Перумов, Н. Кольцо Тьмы: трилогия / Н. Перумов. - М.: Эксмо, 2005. - 1280 с.
15. Степновска, Т. Фэнтези - переодетая Золушка. Размышления о термине / Т. Степновска // Русская словесность в школах Украины. - 2000. - № 2. - С. 44-48.
16. Толкин, Дж. Р. Р. Властелин колец / Дж. Р. Р. Толкин. - СПб.: Азбука, 2000. - 551 с.
17. Уэйс, М. Драконы осенних сумерек: сага о копье / М. Уэйс, Т. Хикмэн. - СПб.: Северо-Запад, 1994. - 510 с.
18. Фрезер, Дж. Золотая ветвь / Дж. Фрезер; пер. с англ. М. К. Рыклина. - М.: Политиздат, 1980. - 832 с.
Сдано 27.05.2012
126
