CC BY
82
Лилия САГИТОВА
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ ИСЛАМА В ПОСТСОВЕТСКОМ ТАТАРСТАНЕ
Облик российского ислама после 70-летней эпохи советского атеизма претерпел значительные изменения, которые обусловлены не только модернизационными процессами, но и институциональными особенностями советского нациестроительства. Их наложение на динамику современных трансформационных процессов в России актуализирует ряд факторов, не характерных для традиционных форм ислама.
Islam in Russia has significantly changed since the 70-year epoch of Soviet atheism. The changes are conditioned not only by modernization processes, but by institutional peculiarities of the Soviet nation formation as well. Their influence on the dynamics of current transformational developments in Russia brings up to date a range of factors, non-typical for traditional forms of Islam.
Ключевые слова:
религия, ислам, религиозность, модернизационные процессы, институционализация, идентичность, социологические основания, идеологические дискурсы; religion, Islam, religiosity, modernization processes, institutionalization, identity, sociological determinants, ideological discourses.
Говорить о российском исламе как о некой гомогенной и однозначной культуре представляется сегодня проблематичным в силу многих причин. Богатая и многообразная историческая традиция бытования ислама на территории России и противоречивость постсоветских трансформационных процессов за последние двадцать лет создали и продолжают создавать своеобразную картину.
Наблюдение за возрождением ислама подводит к выводу, что мы имеем дело с динамичным и противоречивым явлением, не лишённым парадоксальности.
Особенно сильно это проявляется в ситуации сворачивания советской идеологии и расширяющегося сотрудничества со странами Запада и Востока. За двадцать лет мы имели возможность наблюдать, как ислам постепенно приобретал в ходе либерализации новые функции, всё более отдаляясь от таких интерпретаций советского периода, как «опиум для народа» или «архаика народных традиций».
Спектр апелляций к исламу в постсоветской России неизмеримо расширился. Ислам стал необходимым атрибутом «возвращения к «исконным корням народа», или «вере предков», обеспечивая массовую поддержку этнического ренессанса в конце 1980-х начале 1990-х гг. Он явился важным аргументом во внутриполитическом и культурном самоопределении регионов России с мусульманским населением. Ислам заполнил идеологический вакуум для многих тысяч обычных людей, ищущих опору и ориентиры в сложную эпоху перемен. В то же время ислам стал важнейшим ресурсом в поиске экономических и политических союзников для региональных администраций и мусульманских институтов в условиях новых политических реалий и рыночной экономики.
Региональная специфика ислама в Татарстане, где татары-мусульмане считаются титульной нацией и составляют большинство1, обусловлена рядом факторов. Среди них можно назвать:
— наличие «родных» для этноконфессиональной группы административных границ;
1 По данным переписи 2002 г. численность татар составила в республике 52,9%, русских —39,5%.
САГИТОВА
Лилия
Варисовна — к.и.н, доцент; Институт истории АН Татарстана liliya_sagitova@mail.ru
— наличие «родной» для мусульман государственной бюрократии;
— развитость интеллектуальной элиты;
— тесная связь мусульманского духовенства с региональным правительством;
— наличие у этноконфесиональной группы легитимного исторического багажа;
— соотношение конфессионального большинства и меньшинства в рамках региона;
— социально-экономические условия региона;
— история бытования ислама в конкретном регионе.
Ислам и политическая идентификация региона
Ислам в Татарстане, несмотря на продекларированное отделение религии и религиозных институтов от государства, играет важную роль в политической и культурной идентификации региона в рамках Российской Федерации. Исламское возрождение, начавшееся с конца 1980-х гг. прошлого столетия, тесно переплеталось с этнокультурным ренессансом татар. Девальвация советской идеологии стимулировала обращение людей к духовной традиции предков — исламу, в качестве морально-нравственных ориентиров в условиях идеологического вакуума. Казалось, сошедшая на нет в советское время, религиозность татар быстро реанимировалась. Так, если в начале 1989 г. в республике было 18 мусульманских общин, то к середине 1990-х гг. их число увеличилось до 700, к 2001 г. их стало около 1000, а к 2003 г. эти показатели почти не изменились1. Эту динамику подтверждают данные массовых социологических опросов: в 1980-е гг. верующими себя признавали 15,7% опрошенных татар-сельчан, а в 1994 г. — 86% сельчан и 66,6% татар-горожан2. Численность верующей молодёжи близка к доле старшего поколения — более 70%3.
Примечательно, что ислам изначально играл вспомогательную роль в возрождении этничности в постсоветском Татарстане. Активисты национальных движений рассматривали его как важную состав-
1 Данные Совета по делам религии при Кабинете министров РТ.
2 Мусина Р.Н. Ислам и мусульмане в современном Татарстане // Ислам в татарском мире: история и современность. Материалы международного симпозиума, Казань 29 апреля 1 мая 1996г. — Казань, 1997, стр. 212.
3 Современные этнокультурные процессы в моло-
дёжной среде Татарстана: язык, религия, этнич-
ность. — Казань : РИЦ «Школа», 2000, стр. 48.
ляющую этнической идентификации и национального самосознания татар. Исследователи считают, что появление первых религиозных институтов в республике — результат деятельности этих организаций4. В 1992 г. было создано самостоятельное Духовное управление мусульман РТ (ДУМ РТ). Этот период — с 1988 по 1992 гг. — назван «периодом легализации» ислама у поволжских татар5.
Многие исследователи связывают ре-исламизацию в Татарстане с процессом национального самоопределения татар в новейших условиях. Процесс этого поиска стимулировался общей ситуацией в России.
Религиозный институт становился важным ресурсом как для возрождения этно-конфессиональной идентичности татар, так и для отстаивания желаемого регионального политического статуса.
Национальное движение рассчитывало на поддержку Духовного управления мусульман в Европейской части России и Сибири (ДУМЕС). Но ДУМЕС, действовавшее в общероссийской рамке координат, по своей функции и положению не могло удовлетворить амбиции отдельно взятого региона России. Тогда национальное движение выступило за перемещение управления из Уфы в Казань. Ситуация располагала к реанимации двухсотлетнего спора о местонахождении Духовного управления мусульман России6. Но поскольку планы по перемещению управления в Казань не воплотились, национальное движение приложило усилия для организации своего регионального духовного института.
У истоков его формирования стояло татарское национальное движение: такие организации, как «Татарский общественный центр» и партия «Иттифак». ДУМ РТ, созданное в 1992 г., мыслилось как один из важных стимулов единения татарской нации, поэтому его основная функция определялась конъюнктурой татарского национализма и ограничивалась преимущественно полем политики.
4 Мухаметшин Р.М. Татары и ислам в ХХ веке (Ислам в общественной и политической жизни татар Татарстана). — Казань : Фэн, 2003, стр. 162.
5 Там же, стр. 162.
6 С начала своего учреждения в 1789 г. по распоряжению Екатерины II ДУМ России располагался в Оренбурге, но через несколько лет был переведён в Уфу, где и оставался до последнего времени. Видные татарские интеллектуалы и духовенство XIX в. выступали за перенос управления в Казань.
Исследователи констатируют, что при первом муфтии ДУМ РТ Габдулле-хазрате Галиулле до 1995 г. эта организация была более политической, чем конфессиональ-ной1. В период народного подъёма она находилась в оппозиции к республиканской власти. С укреплением региональной власти в рамках России изменился режим её отношений и с духовными институтами. Власть активно включилась в регулирование религиозной жизни в республике. В ходе съезда мусульман в 1998 г. был избран новый муфтий, уже по согласованию с республиканской властью. При новом муфтии Гусмане-хазрате Исхакове была создана работающая на всех уровнях вертикальная структура для управления мусульманским сообществом и его институтами. Лояльность властям и принцип отделения религии от государства стали определяющими во взаимоотношениях ДУМ РТ с властью.
Однако факт отделения духовных институтов мусульман от государства сегодня можно оценивать как декларацию, поскольку его роль в жизни мусульманских общин значима. Это касается не только компетенции государства в качестве регистрирующего и, следовательно, легитимирующего существование мусульманских организаций органа. Зависимость от республиканских и местных властей остаётся достаточно высокой в связи со сложившимися на сегодняшний день экономическими условиями жизнедеятельности мусульманских общин. Не случайно уже на II Съезде мусульман РТ, прошедшем в феврале 2002 г., в качестве основной на повестку дня была поставлена проблема определения источников их существования.
Дело в том, что сегодня община не способна самостоятельно обеспечивать своё существование. Если раньше большую помощь оказывали зарубежные спонсоры, то после вытеснения зарубежных фондов этот источник иссяк. Доля татар-мусуль-ман среди предпринимателей и бизнесменов, спонсирующих общины, невелика и не может служить для них серьёзной экономической базой. Сами прихожане, как правило, малоимущие, поэтому не способны делать большие пожертвования общине. Единственной стабильной помощью может быть помощь государства и местных администраций.
1 Мухаметшин Р.М. Указ. соч., стр. 170.
Вовлечение ислама в поле политической игры неизбежно придаёт ему свойства «товара», который используется различными социальными акторами в зависимости от их интересов. Для политической элиты апелляция к этническим и духовным ценностям татар стала важнейшим основанием, легитимирующим её притязания на большую самостоятельность в рамках Российской Федерации. На начальном этапе этнического ренессанса её цели совпадали с чаяниями национального движения. Подъём демократизации способствовал тому, что уже в 1989 г. власти Татарстана смогли организовать торжества, посвященные 1100-летию официального принятия ислама предками татар и одновременно 200-летию учреждения ДУМЕС в России.
Впервые в апреле 1991 г. на территории кремля, где располагается резиденция республиканского правительства, прошёл праздничный намаз-молебен по случаю Ураза-байрама (Ант-аль-Фитр), собравший десятки тысяч людей. Это же место стало кульминацией, завершающей шествие, посвящённое памяти татар, защищавших Казань от войск Ивана Грозного в 1552 г. Оба эти события стали традиционными: они проводятся ежегодно.
Республиканские власти, в свою очередь, осознают не только дивиденды от своего участия2. Помощь общинам легитимирует вмешательство государства в деятельность религиозных институтов с целью осуществления контроля, что стало особенно актуальным в контексте борьбы с терроризмом, который уже по умолчанию ассоциируют с исламскими организация-ми3.
«Золотой минбар»: метафора светскости официального ислама в Татарстане
С другой стороны, ислам в Татарстане стал выгодной составной частью республиканского имиджа. «Мирный характер татарского ислама», «паритетность сосуществования христианства и ислама на территории республики», «татарское реформаторство», «джадидизм» и «евроислам» — идеологемы, которые можно интерпре-
2 В периоды выборов в мусульманских общинах нередко проходит агитация за того или иного кандидата.
3 После ряда террористических актов на территории России была проведена масштабная проверка исламских образовательных учреждений, некоторые из которых были закрыты на основании «принадлежности к ваххабитским организациям».
тировать как хорошо продающийся «товар» на внутреннем и внешнем рынке. В свете последних событий, обостряющих конфронтацию между Западом и Востоком, они приобретают геополитическое измерение.
С открытием границ особую популярность в дискурсах власти и татарских интеллектуалов приобрела метафора: «Татары — “передаточное звено”, или “мост”, между Западом и Востоком». Эта формула синтеза стала краеугольным камнем стратегии развития современных татар в программных разработках как официальной республиканской идеологии, так и общественных национальных организаций. Например, в «Концепции развития татарской культуры» (1992 г.) подчеркивалось, что татарская культура «продолжительное время развивалась как ветвь мусульманской культуры», так же как и то, что татары «в равной мере приобщены и к западной цивилизации»1.
При всей пафосности звучания, формула: «татары — “мост” между Западом и Востоком» вполне рациональна — таким образом декларируемые идентичность и стратегия развития Татарстана и современных татар позволяют эффективно расширять круг потенциальных партнёров на международной арене и выстраивать экономическое и культурное взаимодействие.
Кроме того, эта формула помогает успешно лавировать в постоянно меняющейся политической конъюнктуре международных отношений, в которые включена Россия. «Татарстан — регион, являющийся образцом “мирного ислама”» — эта формула стала транзитным товаром, к которому обращаются и государственные чиновники из Москвы, и местные чиновники на встречах высокого уровня с дипломатами западных и восточных государств.
Ставшие в последние годы традиционными светские по характеру культурные мероприятия с мусульманской составляющей также укрепляют имидж мусульманской и в то же время светской республики. Сам факт появления Международного фестиваля исламского кино «Золотой минбар»2 можно расценить не только как
1 Социальная и культурная дистанции: опыт многонациональной России / Под ред. Л.М. Дробиже-вой. - М. : Изд-во ИС РАН, 1998, стр. 139.
2 Минбар — трибуна, с которой в мечети произносится проповедь.
стремление республиканской элиты придать исламу современный облик и укрепить «не фундаменталистский» характер татарского ислама3. Это ещё и идеология «голоса» российских мусульман, своего рода ответ на антиисламскую пропаганду в западных и российских СМИ. Президент — председатель Совета муфтиев России шейх Равиль Гайнутдин, представляя цель фестиваля, сказал, что это «не только обмен опытом, но и хорошая возможность рассказать мировому сообществу об исламе и мусульманах, показать истинные ценности религии, которые в последние годы трактуются не совсем правильно»4.
Специфика институционализации ислама в Татарстане Следует заметить, что в Татарстане ислам не ограничивается внешней презентацией региона в качестве республики с исламской составляющей. Безусловно, низовые процессы, связанные с религиозной идентификацией и духовными поисками рядовых людей, активно идут и здесь. Но проведённые исследования свидетельствуют о том, что между декларацией религиозности и реальным религиозным поведением татар-мусульман существует значительная дистанция. Исследование 1990 г. показало, что многие молодые не знают азов ислама. Доля соблюдающих все основные, обязательные для мусульманина принципы, такие как пятикратный намаз, ураза, садака, закят, хадж, немногочисленна даже среди тех, кто считает себя верующим. Из татар-горожан моленье дома совершали 8,4%, а среди лиц, признававших себя верующими, 15,4% посещали мечети5. Более позднее исследование религиозности среди молодёжи выявило, что 70% молодых татар из общего числа опрошенных называют себя мусульманами. Из них 46,7% отмечают религиозные праздники; у 56% опрошенных есть Коран.
3 Первый Международный фестиваль мусульманского кино (МФМК) «Золотой минбар», учреждённый по инициативе Совета муфтиев России (СМР) и телевидеокомпании «Исламский мир» в апреле 2005 г. был одобрен президентом Татарстана М. Шаймиевым и приурочен к важному для Татарстана политическому событию — празднованию 1000-летия Казани. Учредителем со стороны государства является Министерство культуры РТ.
4Ы!р: //www.rosbaltvolga.ru/2007/09/05/411010.html
5 Мусина Р.Н. Ислам и мусульмане в современном Татарстане // Ислам в татарском мире: история и современность. Материалы международного симпозиума, Казань, 29 апреля — 1 мая 1996 г. — Казань, 1997, стр. 215.
Однако 50,2% из них не посещают мечеть; 2% посещают не менее 1 раза в неделю; 4%
— 1 раз в месяц; 22,2% — по религиозным праздникам; 11,8% — по семейным событиям1.
В городах, где уровень социального контроля выше, чем на селе, атеизм был распространён сильнее. В сельской местности ислам выжил лишь за счёт соединения с традиционной культурой. Но это обстоятельство имело свои следствия: сохранилась преимущественно нормативно-обрядовая сторона ислама. Мировоззренческая же основа, обычно поддерживаемая теологией, изучаемой в духовных учебных заведениях, была почти утеряна. Индикатором сложившегося состояния может служить качество духовенства, появившегося в постсоветский период: первое официально зарегистрированное духовенство в Татарстане 1990-х гг. состояло из «неофициальных и необразованных сельских мулл»2.
В связи с этим можно расценить как объективную закономерность тот факт, что институциональное строительство в Татарстане шло намного активнее, чем собственно духовные, мировоззренческие поиски. Так, исследователи говорят о том, что практическая деятельность религиозных институтов концентрировалась вокруг удовлетворения культовых потребностей верующих. На это были направлены строительство мечетей, открытие религиозных учебных заведений. Содержание выпускаемой религиозной литературы в основном ограничивалось описанием религиозных обрядов и ритуалов3. Таким образом, внешняя институционализация ислама в республике значительно отрывалась от институционализации реально функционирующих исламских общин.
Официальный ислам в Татарстане в публичном дискурсе ассоциируется с «джа-дидизмом» — реформаторским мусульманским движением, целью которого была адаптация ислама к условиям либерального индустриального общества. Активный проводник идей джадидизма — Р. Хакимов счи-
1 Современные этнокультурные процессы в молодёжной среде Татарстана: язык, религия, этнич-ность. — Казань: РИЦ «Школа», 2000, стр. 50—53.
2 Там же, стр. 163.
3 Там же, стр. 63
тает, что сегодня «нет каких-либо иных достижений (кроме джадидизма. — Л. С.), с которыми татарам можно было бы выходить на широкую (мировую. — Л. С.) аре-ну»4.
Использование джадидизма в качестве «культурного товара», который будет способствовать интеграции татар в российское и европейское сообщество, прочитывается в другом его высказывании: «История нашего народа предстаёт как непрерывное движение с Востока на Запад в прямом и переносном смысле. Когда-то на Востоке была передовая мысль и высокая культура».
В формировании исламского дискурса в Татарстане важную роль играет татарская интеллектуальная элита. Стало исторической закономерностью то, что каждая волна демократизации в России актуализирует этнический и религиозный ренессанс татар. Это не случайно, поскольку модель национального государства, получившая патент в Европе, используется в качестве международного легитимного обоснования политических, экономических и этнокультурных претензий элит. Эта рамка соединяет этничность, религию и политику. Тот факт, что ислам в Татарстане тесно связан с национальным движением и этническим ренессансом — подтверждает актуальность этой модели. Все вопросы, связанные с татарским исламом в республике, обсуждаются в парадигме «контейнерной теории общества»5. Известный учёный-исламовед Р. Мухаметшин говорит о том, что татарские интеллектуалы описывают проблемы современного мусульманского сообщества в Татарстане в рамках модернизационного подхода. Его утверждение: «Ислам сегодня перестал быть только формой семейного и общественного самосознания и стал важнейшим элементом этнического самосознания и идеологического осмысления современной действительности»6 подтверждает влияние идеологии и политики на роль ислама в конструировании регионального политического дизайна.
4 Хакимов Р. Кто ты, татарин? — Казань, 2002, стр. 21.
5 Бек У. Что такое глобализация? / Под ред. А. Филиппова. — М. : Прогресс-Традиция, 2001, стр. 47— 51.
6 Мухаметшин Р.М. Указ. соч., стр. 165.
