CC BY
76
Гаджиев Г. А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: восточно-европейское обозрение. 1999. № 3.
Гессен В. М. Основы конституционного права. Издание второе. Пг., 1918.
Зорькин В. Д. Предел уступчивости // Российская газета. 2010. № 5325.
Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации / отв. ред. А. В. Иванченко. М., 1999.
Колюшин Е. И. Судебная защита избирательных прав граждан. М., 2005.
Соболева А. К. Толкование права на судебную защиту в контексте избирательного законодательства: последнее слово за Конституционным Судом // Актуальные проблемы российского права. 2013. № 7.
Шахрай С. М. О Конституции: Основной закон как инструмент правовых и социально-политических преобразований. М., 2013.
Шерстобоев О. Н. Теория интереса в административно-правовом измерении: на примере высылки иностранных граждан за пределы принимающего государства // Российский юридический журнал. 2014. № 3.
Эбзеев Б. С. Конституционный Суд РФ: становление, юридическая природа, правовые позиции // Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / отв. ред. Б. С. Эбзеев: в 2 т. М., 2000. Т. 1.
Юсубов Э. С. Организационно-правовые основы технической модернизации избирательной системы Российской Федерации // Конституционное развитие России: межвуз. сб. науч. ст. Саратов, 2011. Вып. 12.
Некоторые аспекты соотношения понятий конституционно-правового деликта и преступления
ЛИВАДНАЯ Юлия Александровна, аспирант Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: yulia.liwadnaya@yandex.ru
Статья посвящена проблемам квалификации правонарушений в случае совпадения диспозиций отдельных норм конституционного и уголовного права, а также места конституционно-правовых деликтов в современной системе правонарушений. На основании сравнительно-правового анализа конституционных норм ряда стран автором выявлены общие признаки понятий конституционно-правового деликта и преступления (общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость). Сделан вывод о наличии устойчивой взаимосвязи этих видов правонарушений, обусловленной тем, что в основе конституционно-правового деликта может лежать преступление. Автором предложены критерии разграничения этих понятий исходя из степени общественной опасности указанных правонарушений, а также специального статуса субъекта конституционно-правового деликта и определенной последовательности наступления для него конституционной и уголовной ответственности. Ввиду наибольшей степени общественной опасности конституционно-правового деликта по сравнению с преступлением и иными видами правонарушений предложен авторский подход к структуре современной системы правонарушений, включающей конституционно-правовые деликты, представляющие собой иерархическую подсистему, которая построена с учетом вида правонарушения, лежащего в основе конституционно-правового деликта (преступление, административное правонарушение, дисциплинарный проступок или гражданско-правовой деликт); преступления с учетом широкого понимания их противоправности и проступки (или иные виды правонарушений).
Ключевые слова: конституция, конституционно-правовой деликт, преступление, общественная опасность, противоправность, виновность, наказуемость, система правонарушений.
Some Aspects of Correlation between Definitions of Constitutional Delict and Crimе
Yu. A. LIVADNAYA
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, Russia, 117218
E-mail: yulia.liwadnaya@yandex.ru
The present article deals with the qualification of the offences problem in case of specific legal norms of constitutional and criminal law conjunction along with the place of constitutional delicts in contemporary system of offences. Having analyzed the situations relating to constitutional provisions in other civilized countries the author has identified common indicia for definition of constitutional delict and crime (social danger, wrongfulness, culpability and punishability). It is concluded that there is an established interrelation of these law violations conditioned that crime could be the cornerstone of constitutional delict. Author propose the criteria for separation of these definitions by reference to social danger level of above named offences together with special status of constitutional delict actor and fixed sequence of constitutional and criminal incurrence of liability for such person. In view of fact that constitutional delict presents the highest level of social danger as compared with crimes and other types of offences, the author suggests to adopt the approach according to which the structure of contemporary system of offences that covers constitutional delicts as a hierarchical subsystem should be based with regard to underlying constitutional delict (crime, administrative offence, disciplinary case or civil tort); crimes with regard to broad understanding of their wrongfulness and minor offences (or other types of offences).
Keywords: constitution, constitutional delict, crime, social danger, wrongfulness, culpability, punishability, system of offences.
DOI: 10.12737/20908
В новейшей теории конституционного права значительное внимание исследователей уделяется изучению конституционно-правового деликта как фактического основания конституционной ответственности. Уже не вызывает сомнений самостоятельный характер данного вида правонарушения, разработан понятийный аппарат и предложены отдельные виды оснований для классификации конституционно-правовых деликтов (по объектам посягательства и субъектам, их совершившим)1. В то же время сохраняется ряд нерешенных проблем, требующих дальнейшего исследования правовой природы конституционно-правовых деликтов. Так, в отечественной юридической литературе неоднократно подчеркива-
1 См.: Лучин В. О. Конституционные деликты // Государство и право. 2000. № 1. С. 12—19; Забровская Л. В. Конституционно-правовые деликты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 67—166.
лось пересечение ряда конституционно-правовых деликтов и престу п-лений ввиду совпадения диспозиций отдельных норм конституционного и уголовного права2. В данном случае речь идет, например, о ч. 4 ст. 3 Конституции РФ, в соответствии с которой «...захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону». В свою очередь, ст. 278 УК РФ устанавливает ответственность за действия, направленные на насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ, а равно направленные на насильственное из-
2 См.: Скифский Ф. С. Ответственность за конституционные правонарушения: науч. изд. Тюмень, 1998. С. 7; Колосова Н. М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. М., 2000. С. 39.
менение конституционного строя Российской Федерации.
Анализ конституций зарубежных стран показывает, что подобные бланкетные диспозиции конституционно-правовых норм характерны для многих государств. Например, в соответствии с ч. 2 ст. 7 Конституции Греции «пытки, нанесение любых телесных повреждений, вреда здоровью или применение психологического насилия, равно как любое иное оскорбление человеческого достоинства, воспрещаются и наказываются так, как это определено законом»3. В Конституции Индии аналогичным образом построена ст. 17, посвященная отмене неприкасаемости: «Применение каких-либо правоограни-чений на основании неприкасаемости является преступлением, наказуемым по закону»4. Часть XLII ст. 5 Конституции Бразилии оставляет за уголовным законодательством только право определения размера наказания, закрепляя в конституционно-правовой норме о запрете практики расизма, что это не имеющее срока давности и не допускающее освобождения от суда под залог преступление влечет наказание в виде лишения свободы в соответствии с зако-ном5. А в ст. 17 Конституции Боливии имеет место, по сути, целостная уголовно-правовая норма: «Убийство при отягчающих обстоятельствах, отцеубийство, а также измена Родине наказываются тюремным заключением на 30 лет без права на помилование»6.
Обозначенные подходы законодателей порождают закономерный вопрос о том, какое из правонарушений — конституционно-правовой деликт или преступление — имеет ме-
3 Конституции государств Европы: в 3 т. Т. 1 / под ред. Л. А. Окунькова. М., 2001. С. 648.
4 Конституции государств Азии: в 3 т. Т. 2 / под ред. Т. Я. Хабриевой. М., 2010. С. 183.
5 См.: Конституции государств Америки: в 3 т. Т. 3 / под ред. Т. Я. Хабриевой. М., 2006. С. 127.
6 Там же. С. 61.
сто в случае нарушения подобных конституционно-правовых норм и, следовательно, к какому виду ответственности — конституционной или уголовной либо к обоим этим видам ответственности в совокупности — следует привлекать лицо, нарушившее подобную конституционно-правовую норму. В связи с этим имеет место настоятельная потребность в проведении сравнительного анализа конституционно-правового деликта и преступления в целях выявления критериев разграничения этих понятий.
При определении понятия конституционно-правового деликта большинство отечественных исследователей единодушны в понимании его как деяния (действия или бездействия) субъекта конституционно-правовых отношений, не соответствующего должному поведению и влекущего применение мер конституционно-правовой ответственно-сти7. При этом отмечается, что для конституционно-правовых деликтов, как и для иных правонарушений, характерно наличие таких признаков, как определенная степень общественной опасности (общественной вредности), противоправность, виновность и наказуемость. Сложность состоит в том, что для отражения указанных признаков конституционно-правового деликта приходится исходить из общетеоретиче-
7 См.: Лучин В. О. Конституционные деликты. С.12; Забровская Л. В. Указ. соч. С. 14; Виноградов В. А. Понятие и особенности конституционно-правовой ответственности: проблемы России, опыт зарубежных стран. М., 2003. С. 28. В юридической литературе приводятся также и несколько иные определения понятия «конституционно-правовой деликт», однако равнозначные по смыслу с вышеизложенным (см. например: Гороховцев О. В. Конституционная ответственность в Российской Федерации: монография / О. В. Гороховцев, А. Ш. Би-биев. Воронеж, 2014. С. 16; Козлова Е. И., Ку-тафин О. Е. Конституционное право России: учебник. М., 2014. С. 48).
ского понимания правонарушения, поскольку, как справедливо отмечает В. О. Лучин, «описание большинства конституционных деликтов неполно и настолько отличается от соответствующих характеристик, например, преступлений, административных деликтов, что требует "достраивать" их до общей модели правонарушения»8.
В Российской Федерации определение понятия преступления принадлежит отраслевому законодательству и закреплено в ст. 14 УК РФ. Однако в теории уголовного права еще в советское время сложились иные подходы к определению преступления, в то же время наиболее полно отражающие основные признаки этого понятия и не противоречащие современной законодательной формулировке: преступление — это общественно опасное, противоправное, виновное и наказуемое деяние (действие или бездействие)9. Анализ же действующих конституций зарубежных стран позволяет выявить отдельные признаки (противоправность, наказуемость и отчасти виновность) понятия преступления, даже не обращаясь к отраслевому законодательству (например, абз. 2 ст. 103 Основного закона Германии, абз. 2 ст. 25 Конституции Италии, ст. 34 Конституции Сербии, п. 6 ст. 49 Конституции Венесуэлы, ст. 47 Конституции Йемена, ст. 27 Конституции Объединенных Арабских Эмиратов, п. 6 ст. 13 Конституции Шри-Ланки и др.). Синтез основных признаков понятия преступления, закрепленных в нормах основных законов зарубежных стран, позволяет дать конституционно-правовое определе-
8 Лучин В. О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М., 2002. С. 294.
9 См.: Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961. С. 29; Герцензон А. А. Уголовное право. Общая часть. М., 1946. С. 124; Дурманов Н. Д. Понятие преступления. М.; Л., 1948. С. 202.
ние этого понятия: преступление — это деяние, виновность в совершении которого и (или) наказуемость которого устанавливается в соответствии с законом, действующим на момент его совершения. Между тем общественная опасность остается за рамками конституционно-правового регулирования. Представляется, что именно признак общественной опасности является ключевым для понимания правовой природы конституционно-правового деликта и разграничения этого понятия и понятия преступления.
В настоящей статье при сравнительном анализе будут рассмотрены только те конституционно-правовые деликты, которые предполагают наличие единоличного (например, глава государства, депутат, министр, судья, глава субъекта федерации), а не коллективного субъекта (например, правительство или орган законодательной власти субъекта федерации), поскольку вопрос о конституционно-правовых деликтах коллективных субъектов требует отдельного исследования.
В отечественной юридической науке господствует общетеоретический постулат о наиболее высокой степени общественной опасности преступления по сравнению с иными видами правонарушений10. Однако исследования последних двух десятилетий по изучению правовой природы конституционно-правовых деликтов заставляют усомниться в справедливости этого утверждения. Как отмечает Л. В. Забровская, «что касается конституционно-правовых деликтов, то общественная вредность многих из них достигает уровня общественной опасности по своим политическим, экономическим, социальным и правовым последстви-ям»11. Сегодня можно утверждать, что отдельные конституционно-правовые деликты с учетом степени их
10 См., например: Теория государства и права / под ред. А. В. Малько. М., 2014. С. 271.
11 Забровская Л. В. Указ. соч. С. 17.
общественной опасности занимают лидирующие позиции. Например, Президент России может быть отстранен от должности, если он совершил государственную измену или иное тяжкое преступление (ст. 93 Конституции РФ).
В ряде конституций зарубежных стран имеет место конкретизация отдельных видов преступлений, совершение которых является основанием для отстранения главы государства от должности. Так, президент Финляндии может понести ответственность за совершение преступления против человечества (§ 113 Основного закона Финляндии). Совершение коррупционных преступлений и взяточничества является основанием для отстранения от должности президента в Индонезии (ст. 7А Конституции Индонезии), на Филиппинах (разд. 2 ст. XI Конституции Филиппин), в Шри-Ланке (ст. 38 Конституции Шри-Ланки).
В отдельных государствах конституционно-правовые нормы закрепляют перечень преступлений, совершение которых может привести к утрате неприкосновенности члена парламента (например, в соответствии со ст. 102 Конституции Беларуси это государственная измена или иное тяжкое преступление; п. 13 ст. 15 Конституции Ирландии добавляет к этому перечню еще и преступления против мира; п. 22 ст. 10 Конституции Королевства Бутан не распространяет иммунитет от уголовного преследования, если член парламента совершил коррупционные действия) или судьи (в соответствии с ч. 3 ст. 129 Конституции Болгарии судья освобождается от должности, если в отношении него вступает в силу приговор, которым предусмотрено наказание в виде лишения свободы за совершение умышленного преступления; ст. 99 Конституции Македонии предусматривает отставку судьи, если он осужден за совершение уголовного преступления и наказан лишением свободы на срок не менее шести
месяцев; совершение должностных преступлений также является основанием для освобождения судьи от должности в ряде государств Центральной и Южной Америки (ст. 239 Конституции Сальвадора, ст. 142 Конституции Суринама, ст. 76 Конституции Чили и др.)).
Очевидно, что такие конституционно-правовые деликты с учетом специального статуса их субъектов и возможных общественно опасных последствий имеют более высокую степень общественной опасности по сравнению с аналогичными общеуголовными преступлениями.
Помимо специального статуса субъекта отличительной чертой рассмотренных конституционно-правовых деликтов является последовательный характер наступления конституционной и уголовной ответственности за совершение конституционно-правового деликта, одновременно имеющего признаки преступления. Речь идет о том, что в данном случае лицо, наделенное неприкосновенностью, будь то государственный орган (президент) или должностное лицо (депутат, судья), становится субъектом уголовной ответственности только после лишения его специального статуса в ходе применения конституционно-правовых санкций.
Конституционному праву зарубежных стран также известны случаи закрепления в конституционно-правовых нормах оснований освобождения от должности членов правительства и привлечения их к ответственности (например, в соответствии со ст. 156 Конституции Польши члены Совета министров привлекаются к ответственности за преступления, совершенные в связи с занимаемой должностью; за должностные преступления могут быть привлечены к ответственности и государственные министры в Бразилии (п. I ст. 52 Конституции Бразилии)). Представляется, что в отношении министров, за исключением имеющих статус, приравненный к статусу депутатов (например, в соответствии с
ч. 3 т. 103 Конституции Албании члены Совета министров обладают депутатским иммунитетом12), а также иных должностных лиц, не обладающих неприкосновенностью, в случае совершения конституционно-правового деликта имеет место иная последовательность наступления конституционной и уголовной ответственности. В зависимости от особенностей правопорядка того или иного государства речь может идти об освобождении от соответствующей должности после вступления в законную силу обвинительного приговора суда либо об освобождении от должности одновременно с началом производства по уголовному делу в связи с утратой доверия либо с иной аналогичной формулировкой.
В свою очередь, нарушение конституционно-правовых норм, криминализирующих те ли иные виды деяний и не предполагающих специальный характер субъекта, по степени общественной опасности равнозначно нарушению аналогичных уголовно-правовых норм, что, соответственно, приводит к возникновению только уголовной ответственности. Такое положение совпадает с выводами Д. Т. Шона о том, что «конституционная ответственность может наступать за нарушение конституции, но не всякая ответственность за ее нарушение является конституционной»13.
Таким образом, нарушение конституционно-правовой нормы, в основе которого лежит преступное деяние, может быть конституционно-правовым деликтом или преступлением, предусмотренным конституционно-правовой нормой, корреспондирующей соответствующей норме уголовного закона. В связи с этим особый интерес представляет место указанных правонарушений в общетеоретической системе правонарушений.
12 См.: Конституции государств Европы: в 3 т. Т. 1. С. 200.
13 Шон Д. Т. Конституционная ответственность // Государство и право. 1995. № 7. С. 37.
В теории права принято классифицировать все правонарушения в зависимости от их характера, степени общественной опасности (вредности), а также от характера применяемых санкций за их совершение на преступления и проступки. Отмечая меньшую степень общественной опасности проступков по сравнению с преступлениями, одни авторы подразделяют их на административные, дисциплинарные и гражданско-правовые (деликты)14, другие — дополняют этот перечень иными видами правонарушений (например, процессуальными и конституционными). При этом конституционные правонарушения рассматриваются обособленно от иных видов правонарушений и, что немаловажно, подчеркивается их общественно-опасный характер15. Очевидно, что в свете самостоятельного характера и высокой степени общественной опасности конституционно-правовых деликтов общая система правонарушений требует усовершенствования.
При сохранения критерия степени общественной опасности правонарушений в настоящее время их следует классифицировать на конституционно-правовые деликты, преступления и проступки. При этом конституционно-правовые деликты образуют своеобразную подсистему, поскольку в их основе могут лежать как преступления, так и проступки, а иногда и нарушение моральных норм. Приведем ряд примеров.
В соответствии со ст. 19, 20 Федерального закона от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» основанием для лишения члена Совета Федерации или депутата Госу-
14 См.: Марченко М. Н. Теория государства и права: учебник. М., 2016. С. 628—629.
15 См.: Радько Т. Н, Лазарев В. В., Морозо-
ва Л. А. Теория государства и права. М., 2015.
С. 365; Теория государства и права / под ред.
А. В. Малько. С. 271.
дарственной Думы неприкосновенности может послужить совершение им административного правонарушения, предусматривающего административную ответственность, налагаемую в судебном порядке (например, в случае совершения мелкого хищения (ст. 7.27 КоАП РФ) или в случае стрельбы из огнестрельного оружия в неотведенных для этого местах (ч. 2 ст. 20.13 КоАП РФ)).
Конституционному праву зарубежных стран известны случаи, когда в основе привлечения членов парламента к конституционной ответственности лежит дисциплинарный проступок. Так, в соответствии с ч. III ст. 55 Конституции Бразилии депутат или сенатор утрачивает свой мандат, если «пренебрегает присутствием на третьей части очередных заседаний во время каждой законодательной сессии Палаты, членом которой он является...»16. Конгрессмен в Колумбии теряет свой пост, если «отсутствует в период сессии на шести пленарных заседаниях, в которых осуществляется голосование по проектам законодательных актов, законам и постановлениям о выражении недоверия»17 (п. 2 ст. 183 Конституции Колумбии). Отсутствие на заседаниях парламента 30 и более рабочих дней в течение одной сессии является основанием для утраты мандата депутата Жогорку Ке-неша в соответствии с ч. 3 ст. 73 Конституции Киргизии18. Аналогичные конституционно-правовые нормы имеют место во многих государствах Карибского региона (например, п. М" ч. 1 ст. 31 и п. "с" ч. 1 ст. 41 Конституции Антигуа и Барбуды, п. "а" ч. 3 ст. 31 Конституции Сент-Китса и Невиса, п. "а" ч. 2 ст. 27 и п. "а" ч. 2 ст. 34 Конституции Сент-Люсии).
Гражданско-правовой деликт, связанный с неисполнением долговых
16 Конституции государств Америки. Т. 3. С. 168.
17 Там же. С. 602.
18 См.: Конституции государств Азии. Т. 2. С. 475.
обязательств и повлекший признание лица несостоятельным должником, является основанием утраты мандата депутата или сенатора в ряде государств Азии (например, ст. 75 Конституции Иордании, п. "Ь" ч. 1 ст. 63 Конституции Пакистана), а также в государствах Карибского региона (ч. 3 ст. 39 и ч. 2 ст. 45 Конституции Барбадоса, ч. 3 ст. 27 и ч. 3 ст. 33 Конституции Гренады, ч. 3 ст. 27 и ч. 3 ст. 34 Конституции Сент-Люсии и др.).
В конституциях ряда государств Азии закреплены положения о том, что член парламента может быть привлечен к ответственности за аморальные поступки (например, в соответствии с п. "с" ст. 92 Конституции Мьянмы — за действие, несовместимое с нормами морали и эти-ки19; с п. 'Ъ" ч. 1 ст. 63 Конституции Пакистана — в случае осуждения компетентным судом по обвинению в аморальном поведении20).
Для определения преступлений в рамках данной классификации следует основываться на определении, разработанном в теории уголовного права, которое было приведено в настоящей статье. Именно оно, в отличие от распространенного в современной юридической литературе21, позволяет объединить на основании более широкого понимания противоправности и преступления, установленные уголовном законом, и преступления, предусмотренные в конституционно-правовых нормах, совпадающих по диспозиции или в полном объеме с уголовно-правовыми. Такой подход представляется вполне обоснованным, поскольку кон-
19 См.: Конституции государств Азии. Т. 3. С. 570.
20 См.: Конституции государств Азии. Т. 2. С. 638.
21 Например, А. В. Наумов полагает, что «преступление следует определять как запрещенное уголовным законом общественно опасное, виновное и наказуемое деяние (действие или бездействие)» (Наумов А. В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 3 т. Т. 1: Общая часть. М., 2007. С. 273).
ституционные основы признака противоправности для всех видов правонарушений изложены в ч. 2 ст. 54 Конституции РФ: «Никто не может нести ответственность за деяние, которое на момент его совершения не признавалось правонарушением».
Таким образом, соотношение понятий конституционно-правового деликта и преступления позволяет сделать следующие выводы.
Во-первых, прослеживается их устойчивая взаимосвязь, обусловленная тем, что в основе конституционно-правового деликта может лежать преступление.
Во-вторых, имеет место дифференциация этих понятий исходя из специального статуса субъекта конституционно-правового деликта и определенной последовательности наступления для него конституционной и уголовной ответственности; отсутствие специального статуса субъекта свидетельствует об отсутствии состава конституционно-правового деликта и необходимости квалифицировать общеуголовное преступле-
ние. Представляется, что дальнейшее исследование соотношения понятий конституционно-правового деликта и преступления на основании изучения особенностей составов этих правонарушений позволит выявить их сходные и отличительные черты не только в характеристиках субъекта, но и в объекте, объективной стороне и субъективной стороне.
В-третьих, наибольшая степень общественной опасности конституционно-правового деликта по сравнению с преступлением и иными видами правонарушений позволяет говорить о том, что современная система правонарушений имеет трех-звенную структуру и включает:
1) конституционно-правовые деликты, представляющие собой иерархическую подсистему, построенную с учетом вида правонарушения, лежащего в основе конституционно-правового деликта;
2) преступления с учетом широкого понимания их противоправности;
3) проступки (или иные виды правонарушений).
Библиографический список
Виноградов В. А. Понятие и особенности конституционно-правовой ответственности: проблемы России, опыт зарубежных стран. М., 2003.
Герцензон А. А. Уголовное право. Общая часть. М., 1946.
Гороховцев О. В. Конституционная ответственность в Российской Федерации: монография / О. В. Гороховцев, А. Ш. Бибиев. Воронеж, 2014. Дурманов Н. Д. Понятие преступления. М.; Л., 1948.
Забровская Л. В. Конституционно-правовые деликты: дис. ...канд. юрид. наук. М., 2003. Козлова Е. И., Кутафин О. Е. Конституционное право России: учебник. М., 2014. Колосова Н. М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. М., 2000.
Конституции государств Азии: в 3 т. Т. 2 / под ред. Т. Я. Хабриевой. М., 2010. Конституции государств Америки: в 3 т. Т. 3 / под ред. Т. Я. Хабриевой. М., 2006. Конституции государств Европы: в 3 т. Т. 1 / под ред. Л. А. Окунькова. М., 2001. Лучин В. О. Конституционные деликты // Государство и право. 2000. № 1. Лучин В. О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации. М., 2002. Марченко М. Н. Теория государства и права: учебник. М., 2016.
Наумов А. В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 3 т. Т. 1: Общая часть. М., 2007. Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961. Радько Т. Н., Лазарев В. В., Морозова Л. А. Теория государства и права. М., 2015. Скифский Ф. С. Ответственность за конституционные правонарушения: науч. изд. Тюмень, 1998.
Теория государства и права / под ред. А. В. Малько. М., 2014.
Шон Д. Т. Конституционная ответственность // Государство и право. 1995. № 7.
