CC BY
38
ББК 4216(2) + ТЗ(2)6-8
Л. А. Буторина
НАУЧНО-ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА ЗАВАРИЦКОГО
Александр Николаевич Заварицкий родился 14 марта 1884 г. в семье уфимского дворянина, государственного служащего. По окончании Горного института в Петербурге (1909) работал до 1940 года там же. В 1915—1935 годах сотрудник Геологического комитета (с 1931 года—ЦНИГРИ, впоследствии ВСЕГЕИ). С 1933 года работал в системе АН СССР,академик АН СССРс 1939г.В 1939—1941 директор Института геологических наук АН СССР, организатор и директор Лаборатории вулканологии АН СССР (1944—1952), академик-секретарь Отделения геолого-географических наук АН СССР (1946—1949).
Научно-педагогическая деятельность Александра Николаевича Заварицкого связана в основном с Ленинградским горным институтом, в стенах которого он проработал 30 лет. Здесь он вел курсы петрографии, полезных ископаемых, физико-химических основ петрографии. Оставив в 1939 г. в связи с избранием в Академию наук СССР кафедру Ленинградского горного института, Александр Ни-колаевич, однако, до конца своей жизни продолжал педагогическую деятельность, читая отдельные курсы в том же Ленинградском горном институте и высших учебных заведениях Москвы. Используя свой богатый опыт, А. Н. Заварицкий в 1951 и 1952 гг, прочел новый специальный курс вулканологии в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова. Чтение лекций сопровождалось демонстрациями огромного количества диапозитивов, иллюстрировавших вулканы и вулканические образования из областей современного вулканизма нашей страны и всего мира.
Преподавание А. Н. Заварицкого в Горном институте следует разделить натри части: в должности ассистента в дореволюционное время (1909— 1917 гг.), в первые годы Советской власти (1920— 1929 гг.) и период с 1930 по 1940 год.
О первом периоде, до 1917 года, сведений очень мало, так как геологи, учившиеся в то время, не оставили никаких воспоминаний. О преподавании как и о жизни в следующий период есть только некоторые отрывочные сведения. О третьем периоде известно несколько больше, благодаря воспоминаниям его сына—Владимира Александровича и других геологов. Архивных документов очень немного.
«Свою преподавательскую деятельность в 1909 году Александр Николаевич Заварицкий начал фазу на двух кафедрах. Он был штатным ассистентом профессора К. И. Богдановича на кафедре рудных месторождений и в то же время вел практический занятия на кафедре петрографии у профес-
сора Е. С. Федорова. В то время эти кафедры только оформлялись. Ассистент на кафедре рудных месторождений на практических занятиях должен был показывать материал по отдельным месторождениям (образцы горных пород и руд, геологические планы и разрезы и т. п.). На кафедре петрографии выдавались задания по микроскопическому определению горных пород. Нужно было не только подобрать материал для этих заданий, но и проследить за их выполнением. Требования тогда не были особенно жесткими, но ни К. И. Богданович, ни Е. С. Федоров не допускали небрежности, «верхоглядства». За это попадало не только студентам.
Александр Николаевич с увлечением учил студентов работе с микроскопом, сам старался глубже понять сущность микроскопического метода. Одна из его статей, опубликованных в 1913 г., до сих пор не потеряла педагогического значения. В ней он впервые сопоставил исследования в сходящемся и параллельном свете.
Работа у ассистента не была столь ответственной, как у профессора. Не нужно было писать учебные пособия, составлять учебные планы. Главная обязанность ассистента в дореволюционное время—помогать профессору. Добросовестная подготовка к занятиям не требовала много времени, и молодой ассистент мог свободно заниматься исследовательской работой по линии Геолкома. Все преподаватели геологоразведочного факультета уезжали в летний период в экспедиции. Ездил на Урал и Александр Николаевич» [1].
В 1918—1920 гг. Александр Николаевич работал и жил с семьей на Урале. В годы гражданской войны добраться до Питера было очень трудно, поездка занимала время до трех месяцев только в одну сторону. А в это время в Горном институте жизнь не стояла на месте.
Обстановка в стране не давала гарантии спокойной и планомерной работы: неизбежные при революционных кризисах треволнения еще больше усугублялись войной. В 1917 году перед Институтом стоял вопрос эвакуации, в 1918—висела угроза закрытия.
В1920 году Совнарком РСФСР вынес постановление о возвращении из армии бывших студентов Горного института для продолжения учебы, к концу года в институт вернулось 120 человек. В 1921 году были образованы рабочие факультеты [2, с. 19].
У рабфаковцев существовали специфические трудности. Около половины, 136 человек из первого набора, не имели образования, так как по положению на рабфак могли быть приняты все, умеющие свободно читать, писать и производить четыре
действия над целыми числами. За три года эти рабочие и крестьянские парни должны были овладеть 7—8-летним курсом средней школы и подготовиться к слушанию курса высшего учебного заведения.
Жизненные условия были тяжелыми. Большинство студентов состояло на службе в различных учреждениях, многие студенты работали грузчиками в порту или на разгрузке и пилке дров. Возрастной состав студентов был довольно различен: кроме вновь поступавших и студентов довоенных годов поступления, обучение которых было прервано военной службой, были ещё более старые студенты, вплоть ло единичных «студентов прошлого века», поступивших до 1900 года, но не закончивших институт ранее вследствие политической ссылки или других причин.
Условия работы и учебы были очень трудны. Помещения не отапливались, занятия проводились в верхней одежде, руки замерзали, а необходимо было записывать лекции, так как это был единственный источник знаний, книжные рынки были закрыты, книгоиздательства не было, заграничная литература не доставлялась, в небольшой библиотеке книги на дом не выдавались. Лишь с 1922/23 учебного года возродилось студенческое издательство лекционных записок.
Практические занятия в институте из-за отсутствия керосина и газа почти не проводились. Организация летних практических работ в 1917 г. носила характер частного соглашения практикантов с администрацией тех или иных горнопромышленных предприятий, в 1918—1921 гг. практик не было, хотя в 1920 г. Горный совет ВСНХ издал распоряжение о зачислении практикантов Горного института в качестве рабочих с соответственной заработной платой и пайковым снабжением.
В 1920 г. Александр Николаевич получил вызов из Г орного института. Из-за трудности поездки он вернулся в Петербург без семьи. В Горном институте А. Н. Заварицкий 17 ноября 1920 г. был избран профессором, возглавил кафедру петрографии, а ассистентами у него были Иван Федорович Григорьев, Анатолий Георгиевич Бетехтин и Сергей Иванович Талдыкин.
В условиях тех летневозможно былотребовать от студентов регулярного посещения лекций. В Горном институте тогда существовала «предметная система», при которой посещение лекций было не обязательно, а экзамены принимались в течение всего года. Многим такая система очень нравилась. Можно было не терять время на посещение недостаточно интересных лекций, по которым имелась возможность готовиться по книгам, что некоторым студентам представлялось гораздо более эффективным [3, с. 121].
Дмитрий Сергеевич Коржинский вспоминает: «Большое влияние на меня оказал Александр Николаевич Заварицкий. В те времена петрография была в основном описательная наука, а он был клас-
сиком петрографии, опубликовав большое количество детальнейших монографий, в основном по месторождениям Урала. Но вместе с тем А. Н. Заварицкий был основоположником физико-химического направления в петрографии. Он впервые начал читать курс «физико-химических основ петрографии изверженных горных пород» и опубликовал книгу под этим названием. Им был разработан новый метод пересчета химических анализов горных пород, нашедший широкое применение, и выпущена монография по петрохимии (термин «петрохи-мия» был впервые предложен Александром Николаевичем). Во всех его работах видна была широкая образованность в сопредельных науках.
В своих лекциях он прежде всего знакомил нас с фактическим материалом, широко используя проецирование на экран шлифов под микроскопом. В своих выводах А. Н. Заварицкий всегда был очень обстоятельным, осторожным. Он горячо возражал протв недостаточно обоснованных выводов и часто повторял: « Сначала факты, потом теория». Позднее, когда после ряда летгеологи ческой съемки я стал увлекаться вопросами физико-химического анализа природных ассоциаций минералов, А. Н. Заварицкий поддерживал меня, хотя и относился к моим выводам с некоторым недоверием. Он настаивал на том, что я должен дать чисто математическое доказательство своих положений. Как-то я сказал ему, что чувствую себя не вправе отложить свои геологические исследования, дня которых я был подготовлен, и углубляться в специальные вопросы термодинамики, по которым есть свои специалисты. «Вы не только имеете на это право, но и обязаны это сделать, раз вы подняли эти вопросы», —ответил Александр Николаевич. Эти слова глубоко взволновали меня и придали мне решительности. Я углубился в вопросы термодинамики, вследствие чего некоторые мои полевые геологические исследования оказались не доведенными до конца и не опубликоваными. Теперь представляется, что совет А. Н. Заварицкого был несомненно правильным, и я глубоко благодарен за него» [4, с. 189].
Александр Николаевич был избран на должность профессора фазу по двум кафедрам —рудных месторождений и петрографии. К. И. Богданович в 1919 году эмигрировал в Польшу. В том же году умер и Е. С. Федоров. Пфвое время Александр Николаевич заведовал кафедрой рудных месторождений и одновременно создавал кафедру теоретической петрографии, то есть расширял и углублял то, что было создано Е. С. Федоровым. В результате практического промышленного освоениярудных месторождений и накопленного материала А. Н. Заварицкий создает новый курс рудных месторождений, который состоял из общей части (учение о генетической классификации месторовдений) и специальной части, в которой излагалась металлогения отдельных металлов по генетическим типам на примфе уральских месторождений, изученных им лично.
Курс «Рудные месторождения» А. Н. Завариц-кий читал с 1924 по 1932 гг., но руководство кафедрой передал одному из своих помощников уже в конце 20-х гг.
С 1930 года Александр Николаевич заведует только кафедрой петрографии, которая по существу была создана вновь. Александр Николаевич подбирал и приглашал преподавателей, составлял учебные планы и программы, писал учебные пособия, организовывал процесс преподавания.
Лекции по петрографии в Ленинградском горном институте легли в основу учебников «Описательная петрография» (1922—1929 гг.), в которых рассматриваются практически все комплексы горных пород. В 1924 г. Ленинградский горный институт издает прочитанный А. Н. Заварицким курс лекций описательной петрографии. По четкости основных определений эта работа не имеет себе равных.
«Издание этих учебных пособий ускоренным (литографическим) и, по-видимому, самым дешевым способом объяснялось стремлением Александра Николаевича как можно скорее довести содержание книг до студентов. Эти учебные пособия А. Н. Зава-рицкий постоянно перерабатывал, дополнял и существенно изменял содержание. Сохранившиеся в библиотеке академика его личные экземпляры были переплетены так, что листы печатного текста чередовались с листами чистой бумаги. Последние были полностью заполнены рукописным текстом различных дополнений и замечаний» [1].
В дальнейшем Александр Николаевич много работал над совершенствием той ее части, которая посвящена изверженным породам. (Изверженные горные породы, 1955). Эта книга и поныне яляется великолепным учебным пособием. Кроме того, Александром Николаевичем написаны учебные пособия по физико-химическим основам петрографии, петрохимии, классификации горных пород, вмещающих колчеданные месторождения Урала и т. д.
А. Н. Заварицким впервые на русском языке был написан и читался в Ленинградском горном институте курс осадочной петрографии. Раздел «метаморфические породы», составленный им, также читался в том же институте, но не был опубликован. Материалы к нему были использованы и из литературных данных, и полученные при полевых исследованиях Златоустовского округа (Южный Урал).
Наиболее интересным был курс физико-хими-ческой петрографии, который студентами и геологами ВСЕГЕИ слушался повторно.
А. Н. Заварицкий придавал большое значение точному микроскопическому описанию пород. Макроскопическое полевое описание их он делал весьма осторожно, всякий раз оговариваясь, что окончательное решение можно сделать после микроскопического изучения.
Совершенно оригинальным является предложенный Александром Николаевичем способ изображе-
ния пространственных атомных структур минералов. Насколько он распространен, может сказать только тот, кто занимается кристаллохи мией.
Летели годы. «В 1928 г. вопрос о высшей школе и под готовке кадров для народного хозяйствав стране был поставлен как одна из крупнейших политических задач. Был принят ряд мер по реорганизации высших учебных заведений. Состав учащихся еще больше изменился в связи с приемом детей рабочих и направляемых по партийный и профсоюзным наборам (тысячники) рабочих и руководящих работников. Индустриализация и реконструкция горной промышленности предъявляли повышенные требования к Горному институту. Ни одна отрасль горной и горно-заводской промышленности не создавалась и не развивалась без непосредственного участия ученых и воспитанников Ленинградского горного института.
В годы первых пятилеток в соответствии с запросом промышленности Горный институт усиленно готовил кадры геологов. Состав кафедры «геологии месторождений полезных ископаемых» в период 1928—1938 гг. был довольно обширен. В эти годы создавались учебники, стабилизировались учебные курсы и состав кафедры [2, с. 20].
С1932г. А. Н. Заварицкий оставил преподавание курса рудных месторождений в Ленинградском горном институте, продолжая заведывать кафедрой петрографии, некоторой был преемником Е. С. Федорова. Он руководил этой кафедрой до 1938 года, передав ее Дмитрию Васильевичу Никитину, но и позже, будучи уже в Академии наук СССР в Москве, постоянно сохранял тесную связь с коллективом кафедры и живо интересовался ее работой.
Последний, третий период педагогической деятельности Александра Николаевича в Горном институте, характеризуется тем, что в нем постоянно происходят какие-то изменения. В 1930 г. на геологоразведочный факультет было принято до 700 человек. «Рабфаковцы», «парттысячники», «профты-сячники» уже преобладают. Студентов с законченным средним образованием—единицы. Делаются попытки разделить институт на два: Горный и Гео-логоразведочный. Студентов университета сгеоло-горазведочного факультета переводят в Горный институт. Переводят студентов из политехнического и педагогического институтов. Вместе со студентами переходят и преподаватели, люди с различными взглядами иразной подготовленностью. Руководить кафедрой становится все труднее и труднее. Крупные ученые из других учебных заведений уходят или требуют чтения особых, не предусмотренных учебными планами, специальных курсов. Все это приводит к возникновению мелких внутриинститут-ских или внутрикафедральных конфликтов. Много энергии затратил Александр Николаевич в то время на организационную деятельность. В какой-то мере ему помогал только заведующий петрографи-
ческим кабинетом профессор Дмитрий Васильевич Никитин. В конце концов работа кафедры налаживается. Учебный процесс несколько изменяется, но методика преподавания остается прежней.
О том, как читал Александр Николаевич лекции, вспоминает и Г. А. Смирнов: «Александр Николаевич не обладал выдающимися ораторскими способ-ностями, но излагал предмет с такой логикой, с таким блеском анализировал огромный фактический материал, что студенты редко пропускали его лекции. А лекции А. Н. Заварицкого по физико-химической петрографии были популярны не только у студентов, но и и у опытных горных инженеров» [5, с. 123].
Из воспоминаний Владимира Александровича Заварицкого, который в те годы учился в Горном институте: «Общий курс петрографии на третьем курсе нам читал отец, а практические занятия в нашей подгруппе проводил Иван Константинович Никитин. Лекции отца были весьма оригинальными и благодаря этому запомнились на всю жизнь. Главным в них было то, что сказанное иллюстрировалось микропроекцией шлифов на экране. Суть этого заключалась в следующем: шлиф закреплялся на предметном столике микроскопа, который ставился в горизонтальное положение, через него пропускался пучок очень сильного света, и на экране, отстоящем от микроскопа на 2—3 метра, появлялась та картина, которую видит петрограф. Все особенности строения горной породы, свойства слагающих её минералов студент видел так, как будто он сам смотрел в микроскоп. Это позволяло отцу говорить о таких подробностях, которые невозможно представить себе со слов. Благодаря этому и тому, что на лекции отец говорил сжато, без каких-либо лишних слов и отступлений, лекции его были весьма содержательными. Студентам нравились лекции по петрографии и, конечно, их привлекала микропроекция. Красочная, многоцветная картинка возникала на экране. Ею любовались даже те, кто не вполне понимал содержание самой лекции. Напомню, что это происходило в начале 30-х годов, когда о цветном кино в России не имели никакого понятия» [1].
Как и прежде, Александр Николаевич очень серьезно относился к преподаванию. Владимир Александрович вспоминает: «К каждой лекции отец очень тщательно готовился, подбирал шлифы для демонстрации, читал различную, относящуюся к теме лекции литературу, включая иностранную, заранее заказывал книги в библиотеке, что-то набрасывал на бумаге, сидя в своем кресле в домашнем кабинете. Он, по-видимому, заранее составлял план всех лекций, так как иногда для демонстрации он заказывал отдельные шлифы. Не все эти шлифы он использывал, всегда отбирал самые лучшие. Мне удавалось просматривать эти шлифы как до, так и после лекции. Такой просмотр, несомненно, помогал мне глубоко понять содержание лекций».
Большое число студентов, обучавшихся в 1930-е годы, создавало особые трудности. Помещения для кафедры явно не хватало. Кафедра петрографии в конце 1932 года помещалась в том же «профессорском» корпусе, в котором была и наша квартира, но только в другом конце здания. Окна выходили на 21 линию. В самой большой комнате читались лекции, в остальных проводились практические занятия (в начале 1933 года кафедру перевели в новое здание, где она и была вплоть до войны). Отапливались помещения кафедры хорошо. Отопление, как и у наев квартире, было печное. Было тепло и уютно, но, конечно, тесновато. Лекции проходили обычно утром, в первые часы занятий. Студенты приходили на кафедру в верхней одежде. Сбрасывали пальто прямо на пол в прихожей. Образовывалась целая куча одежды. Я прибегал на лекцию последним без пальто (вообще пальто носил только когда ездил по городу) и изредка заставал весьма курьезную картину. Кто-нибудь из моих молодых товарищей, протанцевав большую часть ночи в клубе Ижорского завода или проработав где-либо, не мог пересилить себя и спокойно засыпал на этой куче верхней одежды. Я безуспешно пытался разбудить его. Это удавалось только кому-нибудь из «старших» товарищей. Кажется, один раз отец застал кого-то спящим, но и без моих объяснений всё понял. На лекции тоже многие дремали, чему помогал монотонный характер изложения текста Александром Николаевичем. Как-то после демонстрации, отец незаметно попросил меня включить свет, так как я сидел на краю первого ряда. Забыв, что на моем плече дремал уставший товарищ, я вскочил, и тот, естественно, упал со стула. Отвернувшись, отец едва сдерживался от смеха» [1].
Известны многие крупные ученые, читавшие лекции невыразительно и тоскливо. А. Н. Завариц-кий читал чрезвычайно монотонно, чем часто отпугивал аудиторию. Когда ретивые представители общественных студенческих организаций Ленинградского горного института, прорабатывающие его за это, спросили, почему на его лекциях засыпают, он ответил, что широко пользуется диапозитивами, для чего выключает свет в аудиториии, а темнота располагает ко сну.
Тридцатые годы для Александра Николаевича, как педагога и ученого, были особенно трудными из-за необоснованных нападок по идеологическим вопросам. Вот что об этом рассказывает Владимир Александрович: «Хорошо запомнил я экзамен по курсу «Диалектика естествознания» (так называлась одна из частей курса «Диалектического материализма»), На этом экзамене я получил оценку «удовлетворительно». Факт на первый взгляд непримечательный, но все обстояло иначе. Дело в том, что группа наших преподавателей общественных наук (Альтшулер, Выдрин и др.) решила «внедрить диалектику в геологию». К ним присоединились и некото-
рые геологи (М. М. Тетяев, Н. А. Елисеев и др.). Для «внедрения» нужно было показать, что другие геологи не знают диалектики. Без всяких аргументов многих ученых обвинили в метафизическом образе мышления, в механистичности и т. д. и т. п. Досталось и отцу. Его тоже обвинили во всех этих «грехах» и, особенно за то, что в курсе «Физикохимические основы петрографии», он опирался на второй закон термодинамики, на энтропию, якобы предсказвал тепловую смерть Земли.
Курс «Диалектика естествознания» у нас читал как раз Выдрин. Чуть ли не целую лекцию он посвятил «ошибочным, метафизическим взглядам профессора А. Н. Заварицкого». Я очень внимательно слушал эту лекцию, предчувствуя свой провал на экзамене. К экзамену готовился очень тщательно. Как и ожидалось, вопрос о «метафизичности взглядов» был задан мне. Уверенно и аргументировано ответил, как бы встав на точку зрения экзаменатора. Позднее товарищи говорили, что отвечал я лучше многих. Придраться было не к чему. Выдрин молча выслушал и, не дожидаясь ответа на второй вопрос, написал по всей странице зачетной книжки «удовлетворительно». Я был рад, что так легко отделался, но мои товарищи были возмущены этим, некоторые даже открыто порицали преподавателя, что в то время было не безопасно» [1].
В средине тридцатых годов в Горном институте появилась аспирантура. На кафедре петрографии было три аспиранта. Александр Николаевич руководил Барковским и Намоюшко, а аспирантурой Влад имира Александровича Заварицкого руководил Д. В. Никитин. Когда Владимир Александрович был студентом, он видел работу отца только дома: «Я редко видел отца не за работой. В его кабинете было два больших письменных стола. За одним он работал с микроскопом, за другим—писал. И, наконец, у него было очень удобное кресло, в котором он проводил большую часть времени. Сначала мне показалось, что там он отдыхает, но это было не так. Отец часами читал, сидя в кресле. Даже когда он был без книги, было заметно, что он что-то обдумывает. Через определенные промежутки времени он вставал, подходил к книжным шкафам, занимавшим всю стену кабинета, отыскивал нужную книгу, тут же ее перелистывал, ставил на место и возвращался в кресло.
Так он работал независимо оттого, писал ли он в это время научную статью или готовился к лекции» [1].
Когда же Владимир Заварицкий стал аспирантом, он увидел работу отца совсем в другой обстановке: «Именно в этот период, когда я целыми днями был в помещении кафедры, мне удалось наблюдать, как отец работал с людьми, как он руководил кафедрой. До этого я видел его за работой только дома. Здесь же он был совсем другим. Он был весьма деятелен, постоянно разговаривал с кем-нибудь,
советовал, интересовался работой каждого. Иногда стихийно возникали коллективные беседы на специальные темы, дискуссии, переходящие в продолжительные оживленные споры. Нельзя забыть его спор с В. С. Соболевым по вопросу о дисперсии оптических свойств минералов. Чистый лист настольной бумаги неизбежно покрывался математическими формулами и графиками. Я жадно прислушивался ктаким спорам, что, безусловно, помогало лучше усваивать изучаемые предметы.
Отец очень хотел, чтобы на кафедре была общая, коллективная работа. Он предлагал создать учебник по петрографии, в котором отдельные главы должны быть написаны разными людьми, более глубоко знающими ту или иную группу горных пород. В качестве примера он обещал, что сам напишет главу о лейцитовых породах, которыми он в то время занимался. Главу о нефелиновых сиенитах могли бы написать Е. Н. Егорова-Фурсенко или Н. А. Елисеев. К сожалению, поддержки он не получил. Преподаватели, занятые своей работой, уклонились от коллективной. Понять их можно—они были более загружены учебной работой, а время на составление учебника не предусматривалось.
Устраивать плановые заседания кафедры, нако-торых обсуждались преимущественно организационные вопросы, отец не любил. Проводить такие заседания обычно поручал Д. В. Никитину, иногда даже на них не присутствовал. Обсуждали программы и учебные планы они обычно вдвоем с Дмитрием Васильевичем. Остальные преподаватели почти не принимали в этом участие. Д. В. Никитин, прежде чем организовать какую-либо новую работу на кафедре, всегда советовался с отцом. В целом, работа на кафедре шла нормально. Все были заняты своим делом. Условия для преподавания и научно-исследовательской работы были достаточно хорошие. Лаборанты, кроме выдачи микроскопов студентам, занимались составлением учебных и демонстрационных коллекций шлифов и образцов горных пород, изготовляли наглядные пособия к лекциям—таблицы и рисунки на крупных листах бумаги» [1].
О работе Александра Николаевича с аспирантами мало что известно. Владимир Александрович вспоминает: «О том, как отец руководил своими аспирантами —не знаю. Как уже было сказано, Бар-ковский и Намоюшко редко появлялись на кафедре и ничего мне не рассказывали. Отец тоже ничего не говорил о своих беседах с ними. А то, что такие беседы были, хорошо помню. Они происходили «за закрытыми дверями». Другие преподаватели при этом не присутствовали. Нельзя было не заметить, что после таких бесед отец выходил удрученным, а иногда раздраженным. Работа Барковского и Намоюшко его, по-видимому, не удовлетворяла. Позднее, в конце моего пребывания в аспирантуре, кажется весной 1938 года, на одном из заседаний кафедры неожиданно был поставлен вопрос о работе аспи-
рантов. К моему удивлению, отец сам вел это заседание. Мне отчитаться было легко — моя диссертация была уже написана, оставалось только её оформить. Выступивший за мной, П. Я. Барков-ский начал подробно рассказывать о трудностях и своих неудачах. Но вскоре был остановлен словами: «Это мы знаем». Отчет Намоюшко был совсем иной, он уверенно говорил о своих достижениях, о том, что материал почти обработан, что осталось только написать диссертацию. Выходило так, что он, чтобы закончить, должен был писать по 15— 20 страниц в день. На это отец, слегка улыбаясь, сказал: «А не слишком ли Вы переоцениваете свои возможности? Я бываю очень доволен, когда мне удается написать в день 2—3 страницы». Это всех развеселило. Обсуждения докладов не было. Вскоре я узнал, что Намоюшко отчислен из аспирантуры. С П. Я. Барковским встретился только после войны. Срок защиты диссертации ему продлили. Защищал он, кажется, перед самой войной.
Неоднократно мне приходилось обсуждать с отцом, что такое настоящая диссертация. Наши представления совпадали в одном: диссертацией могла быть только опубликованная работа, получившая признание среди лиц, компетентных в вопросах, затронутых в ней.
Мне казалось, что диссертант должен иметь несколько равноценных крупных научных работ и мог бы защищать любую из них по усмотрению опять-таки компетентных лиц. Отец скептически относился к реальности защиты диссертации по таким жестким требованиям. Право выбора работы для защиты он оставлял за диссертантом. Существовавшие тогда требования к диссертации его тоже не удовлетворяли» [1].
Весной 1938 г. Александр Николаевич вместе с академическим институтом переезжает в Москву. Последние годы преподавания в Горном институте прошли для него тоже с большими трудностями. В Ленинград он мог приезжать на одну-две недели, а иногда всего на несколько дней. Жил он вместе с сыном в одной из двух комнат в той же квартире, которую занимал прежде. У Владимира Александровича не было еще своей семьи. Поэтому Александр Николаевич, как и его сын, обедал на «фабрике-кухне». Бытовые условия для работы были явно неблагоприятными. Тем не менее, преподавание увлекало Александра Николаевича, как и прежде.
Александр Николаевич посещал лекции и практические занятия других преподавателей. Знал обо всех проблемах на кафедре. А таких проблем становилось все больше и больше. Отношения с администрацией осложнялись. Оборудование, приобретенное еще в двадцатые годы, постепенно выходило из строя. Владимир Александрович вспоминает: «Никогда не забуду тот случай, когда отец неожиданно захотел заменить меня на занятиях с федо-
ровским столиком. Эти дополнительные приборы к микроскопам были в особенно плачевном состоянии. Я стал его отговаривать, но он настоял и велел мне идти домой отдыхать. Через два часа он вернулся совершенно измученный и просто взбешенный. Мне только сказал: «Ну, как ты мог заниматься с ними?». Вначале я испугался, мне показалось, что речь идет о студентах. Скоро выяснилось, что это относилось не к студентам, а к злаполучным федоровским столикам. Пришлось ему подробно рассказывать обо всех тех «маленьких хитростях», к которым прибегали преподаватели на таких занятиях. Каждый микроскоп мы оба знали, и я подробно стал пояснять, где нужно подложить спичку, где обернуть винт фольгой и т.д. и т.п. Отец слушал меня с изумлением и некоторым недоверием. После этого он уже не стремился сам проводить практические занятия» [1].
Сроки пребывания Александра Николаевича в Горном институте постепенно сокращались. Приезжать из Москвы он стал все реже и реже, и с начала 1940 года, когда ему пришлось возглавить Геологический институт АН СССР, полностью отказался от педагогической работы в Г орном — работы, которая продолжалась у него тридцать лет.
Вопрос, что было основной работой у Александра Николаевича, — преподавание или экспедиции, а что «совместительством», — излишен. Он всегда говорил, что все преподаватели-геологи Горного института летом ездили в экспедиции от Геолкома. Это было, так сказать, традицией, и что без полевых работ геолог уже не мог быть геологом. Летом 1910 года профессор К. И. Богданович организовал экскурсию на Урал, собрав всех молодых геологов Ге-олкома и Горного института. Александр Николаевич был в числе участников этой экскурсии. Участие в ней Александр Николаевич высоко ценил всю жизнь и, по возможности, сам организовывал групповые посещения определенных районов, привлекая к ним как сторонников, так и противников его взглядов. Возникающие при этом дискуссии, по его убеждению, были необходимы для выяснения истины. В последующие годы А. Н. Заварицкий сам брал студентов для экспедиционных и экскурсионных работ.
Большое значение имеет деятельность Александра Николаевича Заварицкого как методиста Среди его опубликованных работ есть целый ряд методических статей — по методике петрографического исследования, оптического изучения породообразующих минералов в поляризованном свете, по методике зарисовки шлифов, описания отдельных минералов, по кристаллооптике, кристаллографии, исследованию минералов на федоровском столике. Их он разработал не только для студентов, но и для геологов.
Как известно, в преподавании и в научных работах Александр Николаевич широко пользовался на-
глядностью, используя чертежи, графики, диаграммы. фото и, конечно, рисунки. Их делали разные люди. Только рисунки с натуры (иллюстрации в книге «Перидотитовый массив Рай-Из на Полярном Урале», сделаны художником М. Г. Платуновым, который был членом нескольких экспедиций А. Н. Заварицкого.
Немало потрудился А. Н. Заварицкий и в области разработки методики изучения породообразующих минералов. В числе других учеников Е. С. Федорова он принимал деятельное участие в усовершенствовании федоровского универсально-оптического метода исследования минералов. Ему принадлежит честь доведения разработки этого метода до логического конца. Это достижение имеет огромное значение для петрографических исследований, так как методика изучения минералов значительно упрости-лась.Таким образом,развитие федоровского метода заняло целый период, закончившийся спустя 50 лет с момента зарождения этой замечательной идеи и конструирования первой модели столика.
Несколько штрихов к вопросу «А. Н. Заварицкий и музей Горного института». В музее, еще студентом, проводил Александр Николаевич много часов, изучая коллекции по минералогии и петрографии. Его первая научная статья была выполнена на исследовании коллекционного материала музея. Он продолжал традицию геологов и пополнял музей различными образцами. В личном деле А. Н. Заварицкого в Горном институте хранится документ: «Его Высокородию А. Н. Заварицкому. 10 января 1917 года. №60.
Милостивый Государь Александр Николаевич. Совет вверенного мне Института, в заседании 5 декабря 1916 года, постановил выразить Вам благодарность за принесенные в дар Музеуму Института образцы шеелита и вольфрамита из Боевской копи близ Каменского завода и за минералы из медных рудников Урала.
Сообщая об изложенном, прошу принять уверение в совершенном моем уважении и преданности. Е. Федоров» [6].
Особенно большой объем работ был выполнен коллективом музея и многими ведущими учеными института в 1936—1937 годах в связи с подготовкой к XVII сессии Международного геологического конгресса. О музее Г орного института того времени дает представление и составленный к XVII се-сии МГК путеводитель по Горному музею, изданный на русском и французском языках:
«Отдел минералогии... В подотделе дается общая картина периодической системы элементов Д. И. Менделеева в природе. Ряд общих таблиц и д иаграмм вводит в круг основных вопросов геохимии... (геохимические таблицы Вернадского, Ферсмана, Заварицкого, Гольдшмидга, Вашингтона).
...За период 1918—1936 года систематическая коллекция Минералогического отдела обогатилась
большим количеством новых экспонатов преимущественно из различных месторождений Советского Союза в связи с бурным ростом геологического изучения и разведкой отдельных районов Союза... за это же время в дар Минералогическому собранию поступил ряд отдельных экспонатов от профессоров, преподавателей и студентов института: проф. А. Н. Заварицкого, А. К. Болдырева, Е. Н. Барбот-де-Марни и других.
Отдел петрографии: модель распространенности разных типов горных пород, по данным Дели, изображенная в трехмерной диаграмме по способу А. Н. Заварицкого (объем шариков пропорционален распространенности данного типа пород; положение точки характеризует их вещественный состав).
Трехмерная диаграмма средних химических составов разных типов горных пород (средние составы приведены по Дели, построение диаграммы — по способу А. Н. Заварицкого). Витрины 31—33. Породы Среднего Урала (платиноносные районы были предметом изучения ряда исследователей: Высоцкого, Дюпарка, Заварицкого, Левинсон-Лессинга и Молдаванцева... Витрины 34—38. Комплекс кристаллических пород и минералов Ильменских гор (Ильменский заповедник)... На стене висят геологическая карта и список минералов Ильменских гор, составленные проф. А. Н. Заварицким» [7].
Интересный эпизод из жизни Александра Николаевича как педагога рассказала его дочь, Татьяна Александровна: «На первом курсе химфака Ленинградского государственного университета я стала членом студенческого Менделеевского общества. Мы обязаны были время от времени делать доклады. Когда подошла моя очередь, я выбрала тему «Распространение химических элементов в земной коре». С некоторой гордостью я сообщила об этом папе. Он выслушал меня и с улыбкой вздохнул: «Ух, ты! Смелая ты. О чем собираешься докладывать?» Я собрала в кучу все, что у меня было в голове и начала говорить. По журналам и книжкам я уже кое о чем знала. Больше всего мне показались интересными представления академика Вернадского.
Папа, выслушав меня, вдруг оживленно сказал, что закажет в мастерской Горного института наглядное пособие. Попросил меня зайти денька через три. Я зашла. Каково было мое удивление, когда я увидела доску, на поверхности которой была таблица Менделеева, а в каждой клеточке таблицы укреплен стальной стержень определенной высоты! Длина стержня соответствовала условному значению величины распространения химического элемента в земной коре (по Вернадскому). На кончиках стержней были маленькие деревянные шарики. Папа коснулся шарика самого длинного стерженька и самого короткого. Мы услышали звуки различной высоты. Для наглядной демонстрации распространенности элементов в земной коре пособие было очень интересным. Папа был доволен, а я тем бо-
лее. Мой доклад на собрании Менделеевского общества прошел успешно. Ребята подходили и играли на моем наглядном пособии. Но затем Сергей Александрович Щукарев позвал меня к себе, похвалил и попросил взять себе мою досочку со звуковым сопровождением. Когда он узнал, что ее сделали в мастерских Горного института, то сказал: «Александр Николаевич всегда что-нибудь интересное придумает». А мне посоветовал тему следующего доклада» [8].
В послевоенный период Александр Николаевич много занимался переработкой своей книги «Физико-химические основы петрографии изверженных горных пород». Это было вызвано тем, что книга напечатана в 1926 г. За этот период физическая хи-мия и особенно ее экспериментальная часть ушли далеко вперед. Следовало учесть новейшие достижения физической химии. К сожалению, эту переработку Александр Николаевич не успел закончить, но она была закончена его учеником В. С. Соболевым. Новейшие достижения физической химии позволили Александру Николаевичу определить свое отношение к пегматитам и их образованию.
Приведем несколько высказываний о некоторых работах А. Н. Заварицкого: «Среди многообразия учебников особо выделяется монография «Изверженные горные породы», увидевшая свет уже после кончины А. Н. Заварицкого (1955 г.), ставшая поистине настольной книгой советских геологов. Все петрографы Советского Союза знакомы с этим прекрасным обобщением, ставшим научным завещанием Александра Николаевича» [9]. «Эту книгу нельзя назвать учебником в обычном смысле этого слова,—здесь подводятся итоги наших знаний за последние десятилетия, и она будет иметь значение и сыграет свою роль не только в отечественной петрографии» [10].
Своей почти полувековой неутомимой исследовательской и преподавательской деятельностью
А. Н. Заварицкий воспитал несколько поколений
геологов, работающих по всей нашей стране во многих областях обширной науки о Земле: М. П. Русаков, Г. А. Билибин, В. Г. Грушевский, Г. С. Лаба-зин, Л. Н. Балавинский, И. В. Пуаре, И. К. Никитин и др.; в Горном Институте целый ряд преподавателей: В. В. Черных, А. Г. Бетехтин, С. И. Талдыкин,
В. М. Сергиевский, Ю. П. Деньгин, В. А. Глазков-ский и А. А. Глазковский; в ЦНИГРИ—Д. С. Кор-жинский, П. М. Татаринов, В. С. Соболев и целый ряд других исследователей, получивших известность своими точными выдающимися работами.
Литература
1. Воспоминания В. А. Заварицкого. переданные Буториной Л. А.
2. Ленинградский Горный институт за годы советской власти: Очерки. — Л.: Изд. Лен. ун-та, 1978,— 184 с.
3. Ленинградский Г орный институт и Академия наук СССР. —Л., 1978, —121 с.
4. Коржинский Д. С. Воспоминания о Ленинградском горном институте// Геологи Ленинградского горного института: очерки по истории геологических знаний.— М., 1974. — С. 189—194.
5. Смирнов Г. А. Неутомимый исследователь недр. // Наука в СССР. — 1984. — № 3.
6. Фонды отдела истории музея Горного института С. Петербурга.
7. Международный XVII геологический конгресс: Путеводитель по Горному музею в Ленинграде: ОНТИНКШ СССР, 1957. — 110 с.
8. Из письма Т. А. Заварицкой Буториной Л. А.
9. Соболев Н. Д. О книге акад. А. Н. Заварицкого «Изверженные горные породы» // Известия Академии наук СССР. Сер. геол. — 1956. — № 5.
10. Богатиков О. А. Творческое наследие академика А. Н. Заварицкого //Развитие идей А. Н. Заварицкого в современной петрологии.—М.: Наука, 1986.
