CC BY
421
УДК 71.04 ББК 87.7 К 18
Л. В. Камедина
г. Чита
Н. В. Гоголь о духовном смысле художественного творчества в русской культуре1
Гоголь искал пути примирения этического и эстетического в искусстве. Идеал такого примирения он увидел в Христе. Впервые в русской мысли Гоголь выдвинул идею православной культуры. По его мнению, искусство должно быть преддверием к храму Божьему, в котором душа человека сделается прекрасной. Богословие Гоголя выражено художественно через библейские образы, символы, цитаты. В статье даются конкретные примеры из художественных произведений великого русского писателя.
Ключевые слова: духовность; православная культура; поиск смысла.
L. V. Kamedina
Chita
N. V. Gogol about Spiritual Sense of Art Creativity in Russian Culture
Gogol searched for ways of reconciliation of the ethical and esthetic in art. He has seen an ideal of such reconciliation in the Christ. Gogol was the first in Russian thought to put forward the idea of orthodox culture. In his opinion, art should be a threshold to God’s temple in which a human being’s soul will become superb.
Keywords: spirituality; orthodox culture; sense search.
Исследователей давно привлекает феномен гоголевской духовности. Гений Гоголя в русской культуре еще недостаточно оценен. Писатель прокладывал новый путь в литературе и культуре. В своем творчестве он подчеркнуто опирался на авторитет Христа, который, по его мнению, положил начало и основание новому направлению жизни, мышлению и творчеству. Гоголь-мыслитель через свои книги предстает перед нами в цельном мировоззрении.
Под духовным смыслом художественного творчества гоголеведы понимают его религиозный смысл, как, собственно, понимал и сам Гоголь. Смысл же самого творчества мыслился Гоголем как служение государству. Об этом он неоднократно писал, в том числе, и в письмах своим друзьям и литераторам. Под художественным творчеством писателя следует подразумевать не только его художе-
ственные произведения, но и духовную прозу, которую он писал не как отцы Церкви, богословски, а как писатель - художник слова. Наконец, Гоголь при всем его художественном писательском даре принадлежит не одной русской литературе, а всей русской культуре с ее духовными исканиями.
Литературоведы подчеркивают два периода в творческой биографии писателя: первый период - до религиозного перелома, который начался в 1836 г.; второй - после духовного кризиса, который завершился к 1840 г. Религиозное мировоззрение молодого Гоголя было очень расплывчатым: это был и религиозный гуманизм, и романтическая чувствительность. Церковь Гоголь тогда ощущал эстетически, а Христа - скорее как моралиста, чем Бога. В. Зеньковский оценивает раннего Гоголя как эстетического романтика с моральными и религиозными исканиями [5].
1 Редакция журнала не полностью разделяет точку зрения автора.
А. Моторин пишет о сильном влиянии на раннего Гоголя западноевропейского романтизма, которое связано с длительным и восторженным пребыванием писателя в Западной Европе, его тягой к блеску и обаянию чужой жизни и даже увлечением магией, которая проповедовала откровенное богоборчество, колдовство и чародейство [6]. Действительно, русские романтики, вслед за европейскими, любили рассуждать о родстве магии и науки, цель которых - полная власть над миром и желание занять место Бога. В начале марта 1832 г. вышла в свет вторая книжка «Вечеров на хуторе близ Диканьки», где, между прочим, в повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» особо отмечено суеверие малороссийских помещиков и их излюбленное чтение - «гадательная книга» (так в то время именовались учебники магии). Герои Гоголя, зачарованные магией нечистой силы, вступают с ней в сделку. Таковы Басаврюк и Петро в «Вечере накануне Ивана Купала», дед в «Заколдованном месте», а рассказчик-панич в «Сорочинской ярмарке» сознательно пользуется приемами магии, смешивает добро и зло, ангелов и нечистую силу. В зеркале текучего сознания героев бездна неба взаимно отражается с бездной преисподней, «Бог» с «дьяволом», подобно тому, как в речной глади «все опрокинулось, стояло и ходило вверх ногами, не падая в голубую прекрасную бездну» [3, т. 1-2, с. 17]. Но так же и в «Майской ночи»: небо опрокидывается в зеркало лунного пруда, и чистые «ангелы Божии» взаи-моотражаются с нечистыми русалками, одна из которых, казалось бы, творит добро, способствует свадьбе Левка и Ганны. Однако в мире раннего Гоголя добро и зло относительны. Даже обольщаясь временами магией, Гоголь в своих художественных произведениях всегда, прямо или косвенно, явно или скрыто подводит читателей к осознанию губительности упований на собственные силы или же на силу «нечистую», обманывающую человека посулами магических возможностей.
Западноевропейский романтизм оказался магически раздвоенным, и Гоголь это почувствовал, тогда он стал проникаться идеей о «поэтической силе, живущей во всякой душе». Он стал мечтать о преображении русского человека и преображении русской жизни. В. Зеньковский назвал эти увлечения Гоголя «эстетической антропологией» [5,
с. 97]. Вакула из «Ночи перед Рождеством» в порыве обольщения Оксаной отрекается от матери: «Что мне до матери? ты у меня мать, и отец, и все, что ни есть дорогого на свете» [3, т. 1-2, с. 98]. Андрий из «Тараса Бульбы», обольщенный прелестной полячкой, отрекается от Отечества, веры и отца, говоря: «Кто сказал, что моя отчизна Украйна? кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя - ты!» [3, т. 1-2, с. 269]. Гоголь пишет о власти эстетической силы в человеке. Он увидел в эстетической отзывчивости души огромную творческую силу. Он увидел, как поражает человека красота. Писатель увлекся эстетическим гуманизмом, который был выработан Ф. Шиллером и В. Гумбольдтом и заключался в оптимистическом взгляде на то, что эстетическая и этическая сферы в человеке настолько связаны между собой, что одна без другой развиваться не может. Получалось, что Красота и Добро - одно и то же.
На самом же деле, соотношение этического и эстетического, добра и красоты стало для Гоголя проблемой в его творчестве. Он вдруг увидел, как прекрасные люди живут обманом, пошлой низменной жизнью, подвергая свою душу страстям. Гоголь увидел трагизм эстетического гуманизма, и первый из русских писателей нанес ему сокрушительный удар. Например, в мистической повести «Вий» изображена абсолютная Красота и абсолютное Уродство. Все существует одновременно: красота Божьего мира, красивая панночка и безобразная ведьма, желающая овладеть душой Хомы, ведьма, оборотившаяся в страшный труп, «синий, позеленевший». Как уживается внешняя красота, ослепительная и страшная, с внутренним безобразием, уродством - очень важный вопрос для писателя. Подобное расхождение этической и эстетической сфер рисует Н. Гоголь в другой повести - «Тарас Бульба». Красавец Андрий, душа которого влечется к прелестной полячке, предает друзей, отца, Отчизну - и уже Польшу считает своей родиной. Налицо эстетический аморализм. В петербургских повестях Гоголь вновь обращается к проблеме внешней красоты и внутренней порочности. В «Невском проспекте» и «Портрете» герои-художники, которые не могут решить для себя эту проблему, уходят из жизни: один -путем самоубийства, другой - отказавшись
от мира монастырским затвором. Наконец, «благопристойный», с приятными манерами Чичиков в «Мертвых душах», прикрываясь изящными манерами, наполняет свою душу расчетливостью, хитростью, обманом. Его обворожительные манеры - это не что иное, как борьба за существование, обольщение богатством мира сего и желание стать великим человеком через мошенничество.
Гоголь решается, не отказавшись от эстетического отношения к человеку, начать обличать моральную неправду в своих реалистических героях. Он увидел, что никакого единства красоты и добра в эстетическом гуманизме нет. Гоголь стал обличать зло мира, которое он видел, прежде всего, в эстетическом аморализме своих героев.
В своей повести «Портрет» Н. В. Гоголь осудил западную «коммерческую сотериоло-гию», когда автор и его творчество покупаются, когда художник работает на заказ. Гибель живописца Чарткова уже предопределена и обозначена в самом начале повести словами профессора: «Смотри, брат, у тебя есть талант; грешно будет, если ты его погубишь ... Смотри, чтоб из тебя не вышел модный живописец... смотри, как раз попадешь в английский род. Берегись; тебя уж начинает свет тянуть; уж я вижу у тебя иной раз на шее щегольской платок, шляпа с лоском. Оно заманчиво, можно пуститься писать модные картинки, портретики за деньги. Да ведь на этом губится, а не развертывается талант.» [3, т. 3-4, с. 66]. Гоголь постепенно разворачивает причину гибели не только таланта, но и самого художника. Погоня за временным, сиюминутным, модным, «вещным» - это типичная западная идея спасения. Писатель развенчивает ее.
«Овещнение» становится для героев Гоголя смыслом жизни. Обладание вещами принимается за обладание самими ценностями. Рождается культ приобретательства. В поэме «Мертвые души» Гоголь рисует процесс нарастающего овещнения мира. Так, гоголевский Чичиков «завел довольно хорошего повара, тонкие голландские рубашки. Уже сукна купил он себе такого, какого не носила вся губерния, и с этих пор стал держаться более коричневых и красноватых цветов с искрою.., уже завел он обычай вытираться губкой, намоченной в воде, смешанной с одеколоном; уже
покупал он весьма недешево какое-то мыло для сообщения гладкости коже...» [3, т. 5, с. 212]. Всего несколько вещей: голландские рубашки, фрак, одеколон, мыло - обеспечивали продвижение по службе, карьерный рост, выход в свет, выгодные знакомства.
Гоголь понял, что он должен послужить литературой, всем своим творчеством государству. Он был твердо уверен, что его книги нужны и полезны России, он хотел произвести своим творчеством «благодетельное действие». Одновременно Гоголь понимает, что только обличать, только выставить напоказ все пороки русской жизни и человеческой пошлости - мало. Нужно показать идеал, который так и не смог выработать немецкий эстетический романтизм. Таким идеалом теперь видится Гоголю Христос. Творчество же он рассматривает как преддверие к храму Божьему. Возможности преодоления трагического разлада между эстетическим и этическим началом он теперь усматривает только в религиозной сфере.
Таким образом, Гоголь ставит проблему связи культуры с Церковью. Впервые в русской мысли он осознанно выдвигает идею православной культуры. Теперь сам Гоголь ищет преображения своей души через христианство. Соответственно и задачи искусства ему представляются в преображении души человеческой для встречи с Богом. Жизнь истинного художника видится Гоголю близкой монашескому подвигу, совершаемому в миру. Духовный смысл такого творчества, по мнению писателя, - это молитва, а награда за все -открытие божественной красоты мира человеку, который под ее воздействием должен преобразиться к любви и добру.
Наиболее колоритно эти идеи Гоголь-мыслитель отразил в повести «Портрет». Вначале его художник ищет спасения не в традиционно-русских православных духовных смыслах в творчестве, а в модных западноевропейских образцах. Гоголевский персонаж не предупрежден от «света», который «затягивает», «заманивает» и губит душу художника. Живописец теряет цельность духа и уже не может творить по вдохновению, которое его не посещает, зато может писать красивые модные портреты за хорошие деньги. Погубленная «светом» душа ищет спасения в земном, в материальном благе и мирской модной славе, которая продлится столько,
сколько существует мода. Результат подобной сделки, а Гоголь считает это сделкой с дьяволом, - гибель таланта, гибель художника.
В 1843 г. С. П. Шевырев писал Н. В. Гоголю: «Во время болезни я прочел «Портрет», тобою переделанный. Ты в нем так раскрыл связь искусства с религией, как еще нигде она не была раскрыта. Ты вносишь много света в нашу науку и доказываешь собою назло немцам, что творчество может быть соединено с полным сознанием своего дела» [3, т. 3-4, с. 491-492]. С. П. Шевырев подчеркивает, что западный буржуа вполне благополучен и перестал нуждаться в религии; для русского же читателя искусство и религия почти одно и то же, и он нуждается и в том, и в другом.
Другой пример разрыва духовного смысла жизни человека с Духом Церкви Гоголь показал на примере своего последнего и главного романа - «Мертвые души». При целостном взгляде (то есть и эстетическом, и нравственном, и социальном, и духовном) на жизнь Чичикова становится ясно, что жизнь его оказывается бессмысленной и абсурдной. Она никуда не движется. Чичиков ездит по кругу: из губернского города в губернский город. Его цель - собрать как можно больше мертвых душ. В погоне за этим происходит и подмена ценностей: душа как ценность превращается в товар, оценивается количественно, и одновременно душа становится единицей измерения богатства. Добродетелью становится обладание душами. Ответственность подменяется собственностью, собственность одобряется законом. Однако закон в России подчас выглядит абсурдно: по закону Чичиков приобретает мертвые души, а числятся они у него, как живые. Гоголь вскрывает дьявольскую природу законничества. Он пророчит страшную гибельную картину сращения законнических уловок и ухищрений с погоней за собственностью в обладании вещами. Смещаются акценты в поиске смысла жизни -с обретения благодати и идеи спасения, как учит Церковь, на обретение собственности и идею наслаждения земным, как считает Чичиков. У Чичикова - западноевропейская религиозно-протестантская концепция жизни, которая строит систему ценностей, исходя, прежде всего, из земного устроения. Утрата русским человеком православной духовной почвы, по мнению Гоголя, порождает слепое преклонение перед Западом. Западная
мода, быт, манеры, диковинные вещички заполняют душевную и духовную пустоту, образовавшуюся от потери связи с духом Церкви. Одновременно это ведет к отречению и от принципов христианской морали.
Н. В. Гоголь в «Мертвых душах» рисует разрушение целостности русской жизни, русской души. Особое символическое значение в его произведении приобретает число два: «два русских мужика», «две бабы», «две дамы», часы Коробочки пробили «два часа», у Манилова «два сына» и т. д. В этом числе два -ненавистная разобщенность мира, дерзостная отделенность от Неба, соперничество, по-врежденность и раздвоенность человеческой души. Только в конце поэмы на просторы Вселенной вылетает русская птица-тройка -национальный символ России, символ христианской полноты ее жизни. Исследователь В. А. Воропаев пишет: «Гоголь был глубоко национален в своем творчестве. Из всех русских писателей никто, кажется, так сильно, как он, не обнажил язв внутреннего мира русской души, указав и на источник их -роковую отделенность жизни общества от Церкви. Вся неправда светского существования с его устремленностью к материальным благам, страстями, мелочностью и суетой, является следствием этой отделенности» [2, с. 26]. Духовное возрождение России
Н. Гоголь видел только в воссоединении ее с Церковью. В духовной благодати Русской Православной Церкви, по мнению писателя, утверждаются высшие ценности и высший духовный смысл искусства.
По мнению Гоголя, если мир не в состоянии встретиться со Христом, тогда задача литературы и культуры помочь ему это сделать. Надо попытаться открыть миру глаза. Теперь Гоголь видит свою миссию в возвращении душ ко Христу. Начать он хочет с художника, именно он должен давать духовную жизнь своим героям. Художник не может вносить что-то ложное и вредное для своих читателей, по утверждению Гоголя. Тут писатель сталкивается с еще одной проблемой -а если художник сам несовершенен? Каково будет его творение? И как оно повлияет на несовершенство читателей? Ведь великая сила искусства заключается как раз в том, что настоящий творец может так выпукло и живо изобразить зло, что оно невольно станет соблазном для неокрепших читательских душ.
Писатель приходит к выводу, что такое искусство способно порождать зло, через него адские силы прорываются в человеческий мир и несут гибель. Это утверждение в наибольшей степени относится к совершенному с эстетической стороны творению. Так, например, портрет ростовщика на холсте неизвестного художника великолепен с эстетической точки зрения. Однако изображенный на нем человек является аморальным уже в силу своего занятия. Если же искусство выпускает на волю нечистый дух, то само постепенно перерождается в бездушное ремесло, начинает рабски прислуживать этому злому духу. Именно такое случилось с героем повести «Портрет»: злой дух ростовщика заставил талантливого художника стать модным живописцем, покупать много модных вещей, зарабатывать и копить деньги. Искусство перестало жить духовной целью, а стало средством зарабатывания денег для «овещнения» жизни самого художника. Гоголь пытается постичь воздействие безобразного на мир. В повести «Портрет» Гоголь создает ростовщика в личине сатаны. Изображенный на портрете ростовщик окружен инфернальными ассоциациями. Он высокий, темный, с огненными глазами. Художнику в нем поручено изобразить облик дьявола для церковной росписи, видится ростовщик, и художник думает: «Экая сила! Если я хотя вполовину изображу его так, как он есть теперь, он убьет всех моих святых и ангелов; они побледнеют перед ним. Какая дьявольская сила!» [3, т. 3-4, с. 101]. Гоголь через образы безобразного отразил хаос человеческой души и жизни. Мир в его произведениях представлен фрагментарным, разбитым на множество бессмысленно смешанных кусков. Человек в этом мире утерял духовный смысл жизни, цельность и ответственность, вместе со всем этим утерял и понимание жизни. Оно заменилось абсурдом, в котором уже ничего невозможно понять. Поиски смысла делаются совершенно бесперспективными. Такой видел жизнь без Церкви Гоголь.
Писатель знал, что смысл творчества и истина искусства проявляются только в молитвенно-аскетическом опыте, поэтому финал повести «Портрет» рассказывает о художнике-монахе, который своим отшельническим подвигом очищает душу, чтобы создать другой Образ, Образ Любви. Гоголь пропел гимн творчеству: «... старайся по-
стигнуть высокую тайну созданья. Блажен избранник, владеющий ею. Нет ему низкого предмета в природе. В ничтожном художник-создатель так же велик, как и в великом . Намек о божественном, небесном рае заключен для человека в искусстве, и по тому одному оно уже выше всего ..., для успокоения и примирения всех нисходит в мир высокое созданье искусства» [3, т. 3-4, с. 107]. Писатель призывал, как отмечал В. В. Зеньковский, «к перестройке всей русской культуры в духе Православия» [5, с. 210]. Писатель верил, что его слово служит миру. Время, когда человечество напрямую встречалось с Христом, уже не повторится, поэтому новая встреча может произойти через культуру.
Свое предназначение Гоголь стал искать в новой духовности, которая бы способствовала воцерковлению культуры. Вопрос заключался в том, каким образом осуществить это назначение, какими литературнохудожественными средствами донести до человека Высшие Истины: языком проповеди или образно-эстетически? Другими словами, стать проповедником или остаться чистым художником? Подвластна ли мирскому языку «мудрость не от мира сего?» - спрашивал себя Гоголь. В ракурсе этих рассуждений писатель ставил вопрос и о полезности искусства. Он считал искусство «незримой ступенью к христианству». Пока человек не может непосредственно созерцать Божественную Красоту, искусство должно ему напомнить о ней. Религиозность в искусстве заключается не в том, чтобы писать о религии, а в том, чтобы помнить всегда о ней. «Искусство есть водворенье в душу стройности и порядка, а не смущенья и расстройства», - пояснял Гоголь [3, т. 6, с. 240]. Гоголь формулирует предназначение искусства: «... для успокоения и примирения всех нисходит в мир высокое созданье искусства. Оно не может поселить ропота в душе, но звучащей молитвой стремится вечно к Богу» [3, т. 3-4, с. 107]. Гоголь отмечает и боговдохновенное творчество автора, и прекрасную душу художника-творца, которая видна в его создании, и идею спасения - видение рая в творении искусства. Гоголь сравнивает истинное духовное произведение с молитвой. Духовный смысл того и другого совпадает в идее спасения. Автор утверждает мысль о том, что перед каждым человеком всегда открыт путь, ведущий к духовной победе над злом.
Образ Церкви скрепляет все творчество Гоголя. Пасхальное богослужение в «Гетьмане», рождественское в «Ночи перед Рождеством», благовещенское в «Носе», «праздничное» в конце повести об Иванах (а значит и в заключении всего «Миргорода»), бессильное исполнение требы непутевым бурсаком в «Вие», богослужение, не раз поминаемое в «Выбранных местах.», наконец, богослужение, торжественно являющее свои тайны в «Размышлениях о Божественной Литургии» - оно всегда, и в светлых, и в мрачных обстоятельствах, и почитаемое людьми, и пренебрегаемое ими - сосредоточивает в себе суть жизни и объяснение человеческих судеб. Некоторые герои Гоголя особенно заботятся о благосостоянии Церкви: Вакула в «Ночи перед Рождеством» - церковный староста, бас в церковном хоре и иконописец. Пишет для храма икону «Рождество Иисуса» художник-монах в «Портрете»;.
Гоголь много рассуждает в 1840-е годы о том, что путь человека к Богу лежит через углубление в собственную богозданную душу, через очищение ее и превращение в достойное жилище Бога, дом и храм Божий, -и это не противоречит православной вере. В «Авторской исповеди» писатель сознается, что с тех пор как человек и душа человека сделались предметом его писательских наблюдений, то он, почти сам не ведая как, «пришел ко Христу, увидевши, что в Нем ключ к душе человека» [3, т. 6, с. 214].
Гоголь, например, верил, что прочтение его трехчастных «Мертвых душ», как он их замыслил, приведет к реальному преображению человечества, и что третья часть - «Рай» -будет уже прологом к «светлому воскресению» России, тогда как первая часть - «Ад» в воссозданной жизненной реальности - это наваждение, это та реальность, которая находится во власти зла. Искусство же, по заверению Гоголя, не должно подчиняться «ужасной действительности». Тем самым оно увеличивает и усугубляет зло, потому что воплощенное в художественный образ зло обретает духовную мощь и бессмертие. Духовные смыслы литературного творчества способны, по мысли Гоголя, преодолевать мировое зло путем «одухотворения реальности». Чистилищем души здесь, в земной жизни, богословы всегда называют Церковь. Гоголь же отдает это духовному (религиозному) искусству. У русского писателя звучит проповедь и при-
зыв к преображению жизни и души человека через искусство. «Гоголь был одним из немногих, - пишет В. А. Воропаев, - кто предчувствовал катастрофическое падение религиозности в обществе., он ударил в набат, призывая сограждан к коренному пересмотру всех вопросов общественной и духовной жизни страны. Он обратился с проповедью и исповедью ко всей России» [2, с. 29]. Гоголь вернул духовный смысл литературного творчества в адекватную ему плоскость, религиозную. Писатель говорил о необходимости возврата культуры к Церкви, о построении нового церковного мировоззрения.
Духовные смыслы литературного творчества Гоголь стал направлять на воспитание Читателя, которое заключалось, по его мнению, в постоянном сличении своей жизни с законом Христа: все, что не соответствует Его закону, отвергать; ибо все, что не от Бога, не истинно. Духовное для Гоголя означало деятельное, быть в духе - действовать во славу Божью и на благо возрождения Святой Руси, преобразовывать жизнь по законам Христовым. Тем самым Гоголь пытался донести не эгоистический, а сакральный смысл ценности человеческой души, ее целостность, которой он оценивал сопричастность Богу.
Литературное творчество же, по мнению Гоголя, как и святоотеческие сочинения, должно вести к Совершенству. Он давал высокую оценку словесному искусству: «Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку... Опасно шутить писателю со словом. Слово гнило да не исходит из уст ваших!» [3, т. 6, с. 20-21]. Гоголь верил во всемогущество слова, в его возможности «переродить человека» и этим единственно оправдывал искусство. Сам писатель ездил в Иерусалим, посещал знаменитый монастырь в Оптиной Пустыни, постоянно находился в Церкви. Он видел активную позицию православной аскетики, которая была для него спасительной.
Таким образом, Гоголь указал на две причины отхода от религиозной культуры: и художника, и его творения. Первая - пошлость, аморализм, которые обволакивают, разъедают человека так, что он перестает замечать это; вторая - овещнение. С ним не согласился во взгляде на культуру модный на ту пору критик тенденциозного направления в искусстве В. Г. Белинский, за которым шла тогдашняя молодежь. Гоголь же не пошел за Белинским
и натуральной школой, он не остановился только на воздействии социальной среды на человека и искусство, но открыл воздействие метафизическое, воздействие сверхъестественных сил, которые тоже являют собой реалии. Ему казалось, что искусство может заместить религию в ее традиционной идеальной функции - спасении мира.
В. Г. Белинский упрекал писателя в том, что он писал не «в современном духе», «отдалился от современного взгляда на жизнь и искусство», что у него нет модного взгляда на творчество художника [1, с. 228]. Критик предлагал простую мысль о жадности к деньгам и жажде мирской славы облечь в тона натуральной школы. Однако модная тенденция натуральной школы не привлекала русского классика, и он остался на позициях высокой духовной литературы. Гоголь не стал модным писателем, он попытался объяснить духовный смысл своего творчества в знакомых русскому читателю символических образах и религиозных смыслах, в узнаваемых подтекстах. Теряя связь с духовным целым, модные писатели натуральной школы не дали новых духовных ценностей взамен утраченных. Существование писателя и его творения они лишали изначально присущего ему Высшего смысла, который был дан самой причастностью к Русской Православной Церкви.
Идею спасения В. Г. Белинский, революционно-демократическая критика и писатели тенденциозного направления понимали ложно, а именно, как утопическую идею борьбы за народное счастье и мифическое светлое будущее. Гоголь же нарисовал перспективу духовного спасения и победы над злом, он сумел схватить эволюцию личности художника и объяснить катастрофические изменения русского духа.
К сожалению, русское общество не понимало и не принимало Гоголя-проповедника, осталось непонятным его духовное творчество. Оно оказалось вне эстетики, не стало
носителем жизненного сюжета. Не осуществилось переживание смысла, потому что поступок Гоголя остался вне понимания. Литературовед М. М. Дунаев приводит слова редактора П. Плетнева, который опубликовал «Выбранные места» и одновременно написал Гоголю: «Вчера совершено великое дело: книга твоих писем пущена в свет. Но это дело совершит влияние свое только над избранными; прочие не найдут себе пищи в книге твоей.» [4, с. 464]. П. Плетнев сетует, что понимание не осуществится по причине бездуховности читателей.
Русская литература не пошла по пути православной культуры. Не состоялся диалог Гоголя и с критикой. В. А. Воропаев считает, что целостно понять и оценить творчество Гоголя невозможно вне духовных категорий. Исследователь подчеркивает трудности изучения: «Гений Гоголя до сих пор остается неизвестным в полной мере не только широкому читателю, но и литературоведению, которое в нынешнем его виде просто неспособно осмыслить судьбу писателя и его зрелую прозу. Это может сделать только глубокий знаток как творчества Гоголя, так и святоотеческой литературы - и непременно находящийся в лоне Православной Церкви, живущий церковной жизнью. Дерзнем утверждать, что такого исследователя у нас пока нет...» [2, с. 4]. Для современников идеи Н. В. Гоголя были новыми и чуждыми. Для большинства они остаются такими и поныне. Проблемы, поставленные и не решенные писателем: проблема соотношения этического и эстетического в литературе; проблемы соотношения искусства и жизни, искусства и Церкви - не решены до сих пор или решаются с позиций только познавательной или только моральной, или только эстетической, без учета контекста православной духовности, традиционно со-присущей как творчеству самого Гоголя, так и классической русской культуре в целом со всеми ее духовными исканиями.
Список литературы
1. Белинский В. Г. Избранные сочинения. М.: ОГИЗ, 1947. 670 с.
2. Воропаев В. А. Монастырь ваш - Россия // Н. В. Гоголь. Духовная проза. М.: Русская книга, 1992.
С. 3-34.
3. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 9 т. М.: Русская книга, 1994.
4. Дунаев М. М. Православие и русская литература: в 6 ч. Ч. 1-2. М.: Христианская литература, 2001. 736 с.
5. Зеньковский В. Гоголь. М.: Р. И. Ф. Школа «Слово», 1997. 224 с.
6. Моторин А. В. Духовные противоречия Гоголя. Великий Новгород: НовГУ, 1999. 116 с.
