CC BY
210
© 2003 г. Б.И. Буйло
Н.БЕРДЯЕВ: НАЦИОНАЛИЗМ И КУЛЬТУРА
Исследуя характер и направленность развития культуры, Бердяев отмечал, что ее своеобразие детерминировано природой национальной специфики. В основаниях культуры всегда лежат традиции и верования людей. Поэтому культуру он определял как духовную память народа, в которой каждая нация хранит свои истоки и реализует духовные потенции. По его мнению, «культура всегда имеет национальный характер и национальные корни. Интернациональная культура невозможна. Это была бы культура коммивояжеров» [1, с. 347]. Интернациональны по своей природе наука и техника. Культура же глубоко индивидуальный феномен, так как в ней объективируется уникальная и неповторимая духовность народа. Она содержит в себе идеальное начало, объединяющее людей в нацию и делающее ее отличной от других этнических общностей.
Рассматривая специфическую природу нации, Бердяев подчеркивал, что она формируется как выражение особенностей культурно-исторического развития первоначально обособленной рамками естественных условий существования этнической общности людей, а, следовательно, и выступает по преимуществу культурно-историческим, а не абстрактно-социологическим понятием. Однако никакие рационально выводимые признаки ее бытия не могут содержать в себе исчерпывающее определение нации.
Невозможно адекватно выразить специфику национального бытия через простое перечисление присущих ему свойств. «Бытие нации, - отмечал Н.Бердяев, - не определяется и не исчерпывается ни расой, ни языком, ни религией, ни территорией, ни государственным суверенитетом, хотя все эти признаки более или менее существенны для национального бытия. Наиболее правы те, которые определяют нацию как единство исторической судьбы» [2, с. 93 - 94]. Осознание этого единства выступает процессом становления национального сознания.
Может не быть, подчеркивал Бердяев, общности территории, языка или государства, люди могут утратить даже свою веру, как это произошло с большей частью еврейского народа; но, если они сохраняют сознание единства своей исторической судьбы, то продолжают быть национальной общностью. В нации природная действительность переходит в культурно-историческую реальность, сознание которой максимально концентрируется на факторе единства судьбы. Именно это выводит нацию за рамки исторического времени.
Нация содержит в себе онтологическое ядро, не допускающее ее превращения в чисто исторический феномен. В ней поколения прошлые и будущие живут не менее реальной жизнью, чем поколение настоящее. Поэтому нация не может быть представлена просто как сумма или совокупность живущих
сегодня людей. Она выступает живым субъектом исторического процесса, уходящим своими корнями в изначальное и вечное бытие. В нации преодолевается тлен и смертность жизни, она препятствует победе настоящего или будущего над прошлым.
В национальном сознании воскрешается духовность всех прежних поколений, поэтому традиции и верования предков становятся основой, скрепляющей нацию в единый мистический организм, живущий по своим, не подвластным времени, законам. «Национальное сознание, - писал Н.Бердяев, -консервативно не потому, что оно враждебно творчеству, а потому, что оно охраняет подлинную жизнь, ценную жизнь от смертоносных истреблений грядущего; оно признает наших дедов и отцов, наших предков столь же живыми, как и нас самих, как и грядущих потомков наших. Жизнь нации, национальная жизнь есть неразрывная связь с предками и почитание их заветов. В национальном всегда есть традиционное» [2, с. 96]. Противопоставляя себя другим национальным общностям, выявляя свою специфику и несводимость к ним, нация раскрывает себя в истории, осуществляет творческий процесс.
Поэтому идея уравнивания наций, по мнению Бердяева, столь же ложна, как и стремление к всеобщей уравниловке в обществе. Из этого, естественно, не следует, что не надо добиваться относительного равенства возможностей в социальной, экономической и политической области для каждой нации, но в сфере духа, в области культуры всегда будет сохраняться неравенство. Нации различались всегда по размерам занимаемой ими территории, запасам имеющихся на ней ресурсов, по количеству и составу населения, все это могло и не иметь определяющего значения для занимаемого ими положения в мире и исторического веса, но исключало возможности уравнивания национальных образований. «В историческом неравенстве национальностей, - отмечал Н.Бердяев, - неравенстве их реального веса, в историческом преобладании то одних, то других национальностей есть своя большая правда, есть исполнение нравственного закона исторической действительности, столь не похожего на закон действительности индивидуальной» [2, с. 93]. Стремление уравнять одни нации с другими лишает их собственной национальной специфики, того, что делает одну нацию не сводимой и в этом смысле не равной другой.
Нельзя, подчеркивал Бердяев, сделать свободным еврея таким образом, чтобы он при этом потерял все свое еврейство. Можно испытывать чувство сострадания к народу, лишившемуся в прошлом своей родины. Но вряд ли ему как народу можно будет помочь, уравняв его с другими нациями, ассимилировав и растворив в них. Каждая нация в своем развитии проходит периоды подъема, расцвета и упадка и в зависимости от этого складывается ее положение и место в «иерархии национальностей».
По своему содержанию национальное, полагал Бердяев, объективно противостоит классовому, так как в основе национального лежит культурноэтническая общность людей, в то время как в основе классового - их общест-
венные различия. В народном сознании боярин и простой крестьянин, купец и ремесленник не противостояли друг другу, а наоборот все вместе образовывали народ. Поэтому, смещая акцент в сознании людей с социального на национальный вопрос, можно временно сплотить даже крайне напряженное в социальном плане и неоднородное общество. То, что в после петровской России верхние слои общества противостояли народу, было связано и с принятием ими чуждой западной культуры. Социальный раскол общества здесь был резко усилен культурным, т.е. национальным противостоянием.
Бердяев разделял понятия «народ» и «нация», хотя иногда использовал их и в тождественном смысле. Народ выступает эмпирическим бытием нации; населением, характеризуемым, в основном, количественными показателями. Нация - это качественное состояние культурно-этнической общности людей, показатель и выразитель ее души. «Нация, - писал Н.Бердяев, - есть дух, Божий замысел, который эмпирический народ может осуществить или загубить. Эмпирический народ должен быть подчинен нации, ее задачам в мире» [2, с. 102]. Нация - своеобразное онтологическое ядро, в котором реализуется народный дух. Его адекватное постижение становится возможным лишь в процессе восприятия культуры народа.
Рассматривая различные тенденции в направленности развития национальных движений, Бердяев отмечал, что у небольших наций национализм обычно провоцирует стремление к самостоятельности и созданию на их этнической основе независимых государств. Могущественные и большие нации, как правило, выходят за пределы собственного национального бытия. Для них национальный вопрос приобретает характер реализации их мировой миссии, объединения множества народов и наций в единое государство, которое может создаваться на принципах империи и господства, где один народ угнетает другие и живет за их счет. Но оно может строиться и путем создания добровольного союза, в котором народам и нациям было бы легче решать свои проблемы. Выбор пути для наиболее многочисленной и сильной нации в данном случае определяется спецификой ее национальной идеи, исходным принципам которой могут соответствовать различные исторически сложившиеся уровни духовности и идеологические ориентиры разной направленности.
Возможность существования народа в качестве культурно-исторической общности и нации, абстрагирующейся в виде отвлеченной от него сущности, создает, по мнению Бердяева, объективные предпосылки для появления современных форм национализма. В них нация приобретает характер самодовлеющей и высшей субстанции, противопоставляя себя не только другим этническим образованиям, но и собственному народу.
Поэтому, отмечал Бердяев, среди народников трудно найти националистов, а последние, как правило, не являются народниками. «Нация, - подчеркивал он, - связана с волей к экспансии и к власти, к могуществу в мире, что
совсем не обязательно свойственно народу. Национальное процветание может быть народным захирением. Отвлеченность нации делает ее безличным орудием могущества, превращает человеческие поколения в средства» [3, с. 101]. В нации отсутствует конкретное культурно-историческое своеобразие народного быта, что делает современных националистов очень похожими друг на друга. Могущество нации они всегда связывают с силой существующего (или предполагаемого) на ее основе государства, отождествляя национальную миссию с культом его политического насилия.
Однако Бердяев специально подчеркивал, что само по себе существование национальных различий не приводит автоматически к появлению национализма. Он считал, что необходимо различать национализм и национальность. «Национальность, - писал он, - есть культурно-историчес-кий факт. Национализм же есть отношение к факту, есть превращение натурального факта в идола» [1, с. 347]. Через развитие национальных черт народа осуществляется индивидуализация его бытия и в этом состоит положительное значение и ценность фактора национальности. В национализме же этот фактор абсолютизируется и принимает одну из форм «идолатрии».
Национальной специфике начинают поклоняться как высшему достижению исторического бытия, забывая, что любая национальная культура может быть великой, но при этом никогда не единственной ценностью. Рациональные доводы и доказательства в споре с национализмом обычно малоэффективны. «Национализм, - отмечал Н.Бердяев, - есть прежде всего явление эмоциональное, и никакие интеллектуальные аргументы в споре с национализмом не имеют силы» [1, с. 347]. Национализм, по его мнению, возник в Новое время вместе со становлением буржуазных отношений и явился выражением отвлеченного и обезличенного характера последних.
Во времена средневековья национализма не было. Христианская истина не делила людей на эллинов и иудеев, она объединяла, а не разъединяла их. Однако уже французская буржуазная революция провозглашает суверенитет народа и утверждает идею верховенства нации. Нацией заменили Бога, христианский универсализм уступил место национальному партикуляризму. За человеком стали отрицать право на личную свободу, он превратился в орудие национальной политики.
В фашизме, возникшем в результате разложения либерально-буржуазных демократий, национализм проявляется в его наиболее антигуманных и уродливых формах. Человек в условиях гипертрофии и абсолютизации государства воспринимается немецким национал-социализмом только через призму его этнической или расовой принадлежности. Социальный вопрос здесь фактически подменяется вопросом национальным - проблемой чистоты арийской расы.
О бу р жу а' ш в а н и с бюрократии в Советской России, согласно Бердяеву, также ведет к «фашизации» режима, приводя к постепенному перерождению
коммунистической элиты и формированию у нее частнособственнической психологии. Сознание этой элиты будет формироваться в направлении дискредитации ценностей коммунистической идеологии и присвоения государственной собственности. Остроту неизбежно возникающего при этом социального вопроса здесь тоже могут попытаться снизить путем выдвижения на первый план проблемы национальной, что создаст реальную угрозу распада для многонационального государства.
Рост национализма в современном мире, по мнению Бердяева, в определенном смысле парадоксален, так как сегодня жизнь народов все в большей степени унифицируется и универсализируется. «Все, - подчеркивал
Н.Бердяев, - стало планетарным. Современный расовый и нацио-нальный партикуляризм приобретает особенную остроту именно на фоне основного универсализма эпохи. Сейчас нет уже совершенно замкнутых, изолированных автаркических миров, все происходит на глазах всего мира» [1, с. 346]. В современной истории действуют две основные тенден-ции: стремление к индивидуализации и к универсализации. Национализм является в основном продуктом развития первой тенденции, но и универсализация также выступает характерной чертой его существования.
Национализм не просто разделяет, он противопоставляет народы друг другу. «Национализм связан не только с любовью к своему, но и ненавистью к чужому, к другим народам, и ненависть обыкновенно бывает более сильным двигателем, чем любовь. Национализм проповедует или замкнутость, изоляцию, закрытость для других народов и культур, самодовольство, партикуляризм, или экспансию за счет других народов, завоевание, подчинение себе, империалистическую волю» [1, с. 348]. Он утверждает и абсолютизирует чувственное отношение, основу которого составляет любовь к своей родине и народу.
Однако недопустимо осуществлять восприятие нации, народа или даже отдельного человека только по принципу любви или ненависти без соответствующего морального понимания или обоснования. Это исключает возможность всестороннего подхода и дегуманизирует сознание человека. Оно полностью подавляется национальным коллективизмом.
Национализм разрушает целостную личность и стремится навечно закрепить разобщенность народов. «Единство человечества, к которому, по крайней мере в идее, в принципе приближал нас процесс христианизации и гуманизации, вновь в идее, в принципе отрицается, единство человечества распадается. Эго свидетельствует о том, что натурально единство человечества недостижимо, оно достижимо лишь духовно. Единство человечества есть Бо-гочеловечество» [1, с. 346 - 347]. Без высшей духовности и лежащей в ее основании веры невозможно объединить людей разных национальностей в человечество. Именно вера мобилизует и направляет деятельность целых наро-
дов к достижению определенной цели, помогая им преодолевать страдания и лишения на пути к ней.
При этом Бердяев специально подчеркивал, что вера советских людей в коммунизм является приземленным, превращенным вариантом веры в Бога. Он отмечал, что вера - результат единства знаний и действий человека, продукт его убеждений. «Никакая философия не может дать веры и заменить веры, она может лишь подвести к вере, лишь устранить некоторые препятствия» [4, с. 42]. Отсутствие единой веры превращает людей в разрозненную толпу людей, ищущих различные, часто несовместимые ценности, поэтому противостоящих друг другу. Однако необходимо учитывать, что формирование у народа подлинной веры в определенные символы и цели, возможно только при ее соответствии культурным истокам и предназначению в мире. По заказу истинная вера невозможна.
В основе современного национализма, по Бердяеву, лежит рационализация элементарных и наиболее примитивных инстинктов. Поэтому национализм, отмечал он, необходимо отличать от патриотизма. «Ошибочно отожествлять национализм с патриотизмом и обвинять противников национализма в отсутствии патриотизма, в равнодушии к своей родине и своему народу. Национализм не есть только естественная и элементарная любовь к своей родине и своему народу, сознание единства исторической судьбы. Национализм есть прикрытая форма эгоцентризма, гордости и самомнения, чванства и бахвальства. Все, что признается грехом и пороком для отдельного человека, признается добродетелью для национального коллектива» [3, с. 101]. Национализм уродует сознание людей, низводит его до примитивного уровня и в этом аспекте подлинный патриотизм ему противостоит.
Национализм и социализм, считал Бердяев, имеют черты некоторого внешнего сходства, суть которых состоит в том, что они разделяют людей: первый - по национальному, второй - по социальному (классовому) признакам. Однако более глубокий анализ позволяет увидеть принципиальное различие между ними. Разделяя людей по национальному признаку, национализм стремится закрепить это деление навечно. Для социализма же классовое деление общества есть необходимое, но временное условие его перехода к будущей, коммунистической формации, где разделения людей по социальному признаку уже не будет.
Поэтому, согласно Бердяеву, как социализм, так и марксизм противостоят национализму. Маркс провозглашал принцип интернационализма и отсутствия у рабочих своего отечества. Социальная солидарность им противопоставлялась солидарности национальной. Эго привело к обвинению Маркса в стремлении уничтожить патриотизм. Но патриотизм в рабочих классах, отмечал Бердяев, истреблялся самой природой капиталистического общества, теми условиями нищеты и вопиющими социальными несправедливостями, которые ему имманентно присущи.
Промышленники, работающие на войну, во всех странах прикрываются патриотическими лозунгами, но по своей сущности они, подчеркивал Бердяев, интернационалисты. В конечном счете у них общие интересы и цели. «Интернационалистический социализм прав и по отношению к их национализму, и по отношению к их интернационализму. В столкновении социального и национального справедливость чаще бывает на стороне социального... Можно любить свой народ и свою землю, но требовать для них достойного человеческого существования, осуществления правды в жизни» [1, с. 349]. Подлинная любовь к своему отечеству состоит, по Бердяеву, не в слепом преклонении перед родиной, а в умении благодаря этой любви увидеть недостатки и делать все для их исправления.
Специфической чертой современного национализма выступает его массовый и в этом смысле демократический характер. Он уже не является достоянием только господствующих буржуазных классов. «В смысле социальном его носителем являются по преимуществу мелкобуржуазные, мещанские, деклассированные и пролетаризированные элементы общества, равно как и близкие к земле крестьянские массы. Современный национализм имеет такую физиономию, как будто бы за ним стоит «народ» как целое» [1, с. 349]. Это делает возможным сочетание в современном национализме социального и национального элементов.
Соединение социального элемента, связанного с пролетаризацией большей части немецкого общества после первой мировой войны, с национальным компонентом привело к появлению германского национал-социализма. Схожая ситуация возникла и в Италии, которую Муссолини называл «государством пролетарским по сравнению с богатыми капиталистическими государствами» [3, с. 103]. Однако элемент социальный, или даже социалистический, оказывается в данном случае полностью подавленным элементом националистическим. Социалистические, как и в целом социальные программы, здесь, как правило, принимают чисто демагогический характер.
В современном мире возникает ситуация, при которой угнетенные и пролетаризированные массы богатых западных стран вместе с верхними слоями своего общества, осуществляют эксплуатацию бедных и зависимых государств. Население последних объединяется на почве национального противостояния Западу. При этом в образе врагов перед народами развивающихся стран предстают уже не господствующие круги западных государств, а в целом их народы.
Создается очень опасная, таящая в себе непредсказуемые для мира последствия ситуация. «Современный национализм есть культурное одичание, срыв всех народных культур, всеобщее обезличивание, превращение всего в орудие тотальной войны. Он представляет величайшую опасность для самого существования европейской культуры. Все национализмы походят друг на друга, все более обезличиваются и вместе с тем ненавидят друг друга и хоте-
ли бы истребить друг друга. Мир идет не к единству в разнообразии, а к раздору в однообразии» [3, с. 102]. Несмотря на создание всеобщей унификации и обезличивания в мире капитализм абсолютно неспособен решить проблему объединения народов.
Современная ситуация в мире делает, согласно Бердяеву, все более очевидным то, что проблема единства человечества не разрешается только социально-экономическими или политическими мерами. Эго, естественно, не означает, что следует отказаться от необходимости более справедливого распределения богатств меяеду народами, без чего сама постановка проблемы единения теряет всякий смысл. Но даже достигнув справедливого распределения, невозможно будет объединить народы без их культурного, т.е. духовного возрождения. Следует добиваться четкого понимания того, отмечал Бердяев, что проблема состоит в объединении именно различных народов, а не в попытках их унификации и ассимиляции, что фактически делает капитализм.
Нельзя объединить народы, уничтожая их национальную специфику. Таким путем можно создать однотипную и усредненную массу людей, но не единое человечество. «Народы, - писал Н.Бердяев, - различаются между собой своей культурой, своим творчеством и это несмотря на то, что культура имеет универсальные основы. Каждый народ имеет свою музыку души, свою проблематику мысли» [3, с. 102]. К идеи единства, сопричастности своей судьбы с судьбами других народов, каждый должен прийти сам.
Только в результате свободного развития собственной национальной культуры народ постигает ее универсальные, общечеловеческие основания и преодолевает границы разобщенности его бытия в мире. Поэтому сделать культуру народной по заказу нельзя. «Подлинная, творческая национальная культура, - полагал Н.Бердяев, - не допускает нарочитости. Нельзя сознательно начать творить национальное искусство и национальную философию, нужно любить истину, любить правду и красоту. Философия может быть национальной по характеру проблем, по стилю, но ее совсем не будет, если философы не будут прежде всего искать истину. Народность в культуре есть бессознательный, органический процесс, а не нарочитость и надуманность» [1, с. 353]. Свое наиболее адекватное и высшее выражение культура получает в гении, творчество которого, будучи общечеловеческим достоянием, выводит народную культуру за рамки ее национального бытия.
Богатство национальных культур позволяет сохранить единство человечества в многообразии его индивидуальных проявлений. Оно предохраняет общество от трансформации в массу безликих и серых посредственностей. Поэтому с вероятным исчезновением в будущем классовых и вообще социальных различий, национальные особенности останутся. Они получат даже более глубокое развитие. Отсутствие социальных антагонизмов и классовых предубеждений создаст наиболее благоприятную почву для духовного творчества.
Творчество культуры приблизится к совершенству. Оно преодолеет рамки культурно-национального бытия и выйдет на общечеловеческий, экзистенциальный уровень. Однако, чтобы реализовать все это, человечеству необходимо пройти свой путь до конца. Лишь в процессе осознания ограниченности культурных и национальных форм бытия возможно становление подлинной духовности, через которую только и достижимо единение наций и народов.
Литература
1. Бердяев H.A. Судьба человека в современном мире. К пониманию нашей эпохи. // Бердяев H.A. Философия свободного духаМ., 1994.
2. Бердяев H.A. Философия неравенства. М., 1990.
3. Бердяев НА. О современном национализме//Философские науки. 1991. № 3.
4. Бердяев H.A. Философия свободы // Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.
Ростовский государственный университет 17марта 2003 г.
