CC BY
112
С. И. Подольский
«Мы без кооперации никак не обойдемся...»: рецензия на книгу А. Ю. Давыдова «Кооператоры советского города в годы нэпа: между „военным коммунизмом" и социалистической реконструкцией» (Санкт-Петербург, 2011)
Sergey I. Podolskiy
«We have no way of cooperation cannot do»: review of the book «Cooperators of the Soviet city during the years of the NEP: between the „war communism" and the socialist reconstruction» by Aleksander Y. Davidov (Saint Petersburg, 2011)
Давыдов, Александр Юрьевич. Кооператоры советского города в годы нэпа: между «военным коммунизмом» и социалистической реконструкцией / А. Ю. Давыдов. - Санкт-Петербург: Алетейя: Ист. кн., 2011. - 212, [1] с., [16] л. ил., портр. - Библиогр.: с. 193-202 и в подстроч. примеч. - Указ. имен: с. 205-212. - ISBN 978-591419-488-5.
Автор монографии - профессор, доктор исторических наук, профессор кафедры русской истории РГПУ им. А. И. Герцена Александр Юрьевич Давыдов известен как специалист по социальной истории, одним из первых разработавший концепцию массового нелегального снабжения как составной части Гражданской войны в России1. Другим направлением его исследовательской работы стало изучение кооперации в 1920-е гг. Отметим, что эта тема интересует автора с конца 1980-х гг.
В рецензируемой монографии автор ставит в центр внимания кооперацию периода новой экономической политики, изучая при этом документы, обнаруженные им в фондах пяти архивов, располагающихся в Санкт-Петербурге, Москве, Выборге. Привлекаются материалы законодательных источников, периодической печати.
Монография состоит из введения, двух больших глав - «Отход от военного коммунизма: 1921-1924 гг.» и «На пути к социалистической реконструкции. 19251929 гг.». В заключении автор аккумулирует изученный материал и делает выводы о роли кооперации в российском обществе. Монография снабжена подробным «Списком использованной литературы и источников», «Списком сокращений» и «Указателем имен».
Стремясь подчеркнуть характерные детали и различные подробности, а также пытаясь выявить тенденции эволюции кооперативного движения эпохи нэпа, автор выбрал предметом исследования городскую кооперацию в Петрограде/Ленинграде. Этот город и в изучаемое время был крупнейшим промышленным центром, где, например, вырабатывалось 40 % продукции машиностроения страны (с. 7). К тому же формы кооперативной жизни здесь были весьма разнообразны: добровольные потребительские общества, жилищно-арендные товарищества, строительная и промышленно-кустарная кооперация и др.
Во введении исследователь отмечает, что активно использовал индуктивный метод: с его помощью удалось проанализировать множество разрозненных фактов и
определить целостный подход к изучению комплекса многообразных явлений. А. Ю. Давыдов справедливо полагает, что недостатком историографии является отсутствие обобщенного представления об основных элементах общественного (в частности, кооперативного) развития в 1920-е гг.2 Неудивительно, так как точка зрения историков на нэп несколько раз кардинально менялась: «В советские доперестроечные годы нэп определяли как вынужденную политику... В годы перестройки нэп - и прежде его кооперативную организацию - идеализировали. В постперестроечный период новая экономическая политика характеризовалась обреченной на провал в условиях партийной диктатуры.» (с. 8). Но главное - отсутствовало общепризнанное понимание механизмов функционирования нэпа; например, от ученых ускользала суть отношений кооперативных структур с рыночной средой и директивно-партийными органами.
Автор пытается представить свой предмет исследования в контексте мировой кооперативной традиции, которая в общем виде самоопределилась в середине XIX в. в Англии (с. 11). В России она получила распространение после Великих реформ Александра II, раскрепостивших русское общество. Организаторами кооперативного движения на первых порах выступили видные представители дворянства, такие как князь А. И. Васильчиков. Различные общественные структуры, в том числе созданные на кооперативных началах, играли немалую роль в хозяйственной повседневности дореволюционной России. К 1917 г. кооперация набрала силу и смогла решать сложные задачи. По поручению Временного правительства она заготовила до 360 млн пудов зерна (с. 13). Но большевики с их «военным коммунизмом» поколебали «самодеятельные начала» российского общества: кооперативы были превращены в «потребительские коммуны» и подчинены одной цели - распределению по «заборным» (от «забирать» продукты и изделия) книжкам (с. 16-22).
Поскольку задача распределения решалась больше-
Рецензии • Reviews
виками из рук вон плохо, то народ наладил нелегальное снабжение, охватившее всю страну. Отступая под давлением со стороны миллионов крестьян и мешочников, центральная власть была вынуждена ввести нэп. Автор монографии колоритно описывает установление нэповских порядков в Петрограде. Им проанализированы стенограммы памятного заседания Исполкома Петросовета 9 апреля 1921 г. Видно, с каким сопротивлением многие большевики, на первый взгляд уже построившие коммунизм в стране (эксплуатация и денежное хозяйство формально были почти ликвидированы), шли на демонтаж «потребительского социализма» и на восстановление «мелкобуржуазных» начал в кооперации (с. 22-23).
В годы «военного коммунизма» наш город оказался в полном упадке, впал в архаическое состояние; на тротуаре Невского проспекта кое-где пробивалась трава. Изменения наступили весной 1921 г. Мелкая торговля, открытие заколоченных лавок и кафе в Петрограде стали своего рода символами возрождения жизни в городе, жители оживали как после сна. Власть внешне демонстрировала, что нэп - явление не временное, не сводится к эпизодическим «льготам» (с. 25-27). Вместе с тем оздоровление экономики предполагало закрытие убыточных предприятий и напрямую было связано с возникновением и нарастанием безработицы. Спасением стала самоорганизация населения: люди зачастую объединялись в коллективы и открывали кустарные производства, пекарни и пр. (с. 27-28).
А. Ю. Давыдова прежде всего интересует, что представляет собой механизм адаптации простых людей к экстремальным жизненным обстоятельствам. В монографии выясняется, как активные представители народа сумели сориентироваться в изменившейся ситуации и воспользоваться предоставленными экономическими свободами. В Петрограде, как грибы после дождя, стали появляться так называемые добровольные потребительские общества (ДПО). В Ленинграде на 1924 г. было зарегистрировано 550 обществ, в Москве - 450. Это были работавшие на свободном рынке кооперативные ассоциации, на которые не распространялась опека со стороны государства (с. 33, 34). Полуголодные заводчане объединяли зарплаты, отправляли своих представителей («ходоков») в деревни, получали и справедливо распределяли продукты (с. 35).
Народная «самопомощь» в деятельности многих ассоциаций - ДПО проявилась весьма ярко, ничего общего с большевистским «коммунизмом» она не имела и представляла воплощение подлинно кооперативного начала. В книге приведены выразительные сведения о деятельности одного их таких народных объединений, называвшегося «Большевик». Однако кооперативная форма отнюдь не гарантировала успеха предприятия. Не все ДПО умели приспособиться к реалиям нэпа. Очень многое зависело от инициативы и деловитости организаторов и активности общих собраний. Неслучайно в книге сделан вывод о двух тенденциях в кооперации: «рыночной» и «частично рыночной» (с. 36-40).
Особая тема, поднятая в рецензируемой монографии, - консолидация усилий кооператоров в период пере-
хода к нэпу. Автор изучает историю Бюро объединенных петроградских кооперативов (БОПЕК), общественной организации, созданной по инициативе потребительских обществ в целях координации их работы и налаживания взаимодействия с хозяйственными организациями. Основываясь на архивных документах, автор выяснил, что БОПЕК объединяла до 260 тыс. пайщиков. Естественно, независимость этой структуры внушала опасения партийным комитетам. Когда государство окрепло, Бюро ликвидировали. Функции самодеятельного кооперативного союза взял на себя чиновничий аппарат (с. 40-42).
Начальный период нэпа характеризовался ростом разнообразных кустарных артелей. По своему социальному составу артельщики составляли слой грамотных людей, часто с хорошим образованием. Например, химическая артель «Аргус» наполовину состояла из людей с высшим образованием (с. 107-108). При этом в работе отмечается, что производственные кооперативы нередко являлись прикрытием частнопредпринимательской деятельности. Автор, скрупулезно анализируя состав артелей Производ-союза, обнаружил интересное явление - «социальную мимикрию». К ней прибегали, приспосабливаясь к авторитарному давлению, кустари-частники и средние предприниматели. Они надевали «кооперативные панамы», т. е. с самого начала регистрировались как кооперативы, принимали участие в праздновании Дня кооперации и в подобных мероприятиях (с. 50, 171).
Особое внимание А. Ю. Давыдов уделил биографиям руководителей кооперативного движения. Мы знакомимся с судьбами таких талантливых и активных кооператоров «старой школы», как Ф. А. Юдин, М. Н. Ямайкер, А. Ф. Андреевский, П. Я. Голиков, А. И. Александровский, Е. Д. Максимов. Среди «красных» хозяйственников, сумевших усвоить нэповские веяния, встречаем Ф. А. Пожарова и И. В. Розовского. Они не уставали повторять: «Мы без кооперации не обойдемся...». В то же время автор представил яркие характеристики хозяйственников-большевиков с укоренившимися «военно-коммунистическими» привычками. Например, наломал дров в Производсоюзе (центре городских промысловых артелей) посланный туда партией Ефрем Александрович Гудков. Фигура истового большевика, приставленного к кооперации, отразила противоречивость эпохи. Тесно переплелись экономическая целесообразность и политический диктат (с. 43-46, 48-49).
Особое место в книге заняло изучение биографии и деятельности крупного организатора советской потребительской кооперации Алексея Егоровича Бадаева (1883-1951). Фигура А. Е. Бадаева для советской истории неоднозначна и по-своему трагична. Занимаемые им одновременно посты председателя Ленинградского союза потребительских обществ и члена бюро обкома компартии предполагали постоянный выбор между хозяйственной целесообразностью и партийной дисциплиной. Нередко азарт коммерсанта побеждал, и А. Е. Бадаев противился непродуманным решениям партийно-директивных органов (с. 51-60).
188
Вестник СПбГУКИ • № 1 (26) март • 2016
Читатель книги убеждается в том, что на протяжении всего нэпа кооперация испытывала болезненный нажим со стороны государственно-партийной системы и пыталась разными путями ему противостоять. В данной связи определяется наиболее благополучный для нее период; это 1921-1923 гг., когда власть была слаба. В дальнейшем с кооперацией считались все меньше и меньше. В начале 1924 г. экономический потенциал потребительских обществ был использован властью для осуществления денежной реформы. Именно кооператоры взяли на себя многие издержки финансовой реформы Г. Я. Сокольникова, поддержали государство и на протяжении нескольких месяцев продавали товары по низким, убыточным ценам. В монографии обращено внимание на то, что кооперация многим пожертвовала для реформы и понесла серьезный хозяйственный урон. Но это была сознательная и оправданная жертва, ибо удалось добиться рыночной стабильности (с. 69). Положительные результаты финансовой реформы обеспечили в середине 1920-х гг. и успехи сельскохозяйственной кооперации. Автор указывает на них, оговаривая свое намерение проследить историю аграрных кооперативов Северо-Запада в своей следующей монографии.
Акцентируя внимание на проблеме «партия - государство и кооперация», А. Ю. Давыдов подробно изучает развернутую в 1924 г. шумную кампанию по укрупнению ДПО. Ее целью стало полное подчинение кооперации петроградскому начальству, поскольку крупные объединения было проще контролировать. В итоге дух самоуправляемости выветривался, работа превращалась в казенщину. Кооперативы нередко активно и успешно сопротивлялись бюрократическому объединению, посему и распространение партийного диктата на них продолжалось долгое время.
Автор приводит факты из истории хозяйственной деятельности потребобществ. Кооператоры, стремясь получить прибыль, открывали кафе с уровнем обслуживания не хуже, чем у частников. В выходные дни в кооперативных заводских столовых открывались чайные и пивные. А накануне Нового 1925 г. кооперативы торговали елками, хотя их официальная реабилитация произойдет только к середине 1930-х гг. (с. 130-139). Городская потребкооперация наладила обучение «красных коммерсантов». Эффективным образовательным учреждением стал кооперативный техникум, который в частности известен и тем, что его окончил будущий глава правительства А. Н. Косыгин (с. 98). Кооператоров учили, например, приемам распознавания фальсифицированных продуктов (с. 97-98).
А. Ю. Давыдов рассматривает многообразные формы деловой и общественной активности промысловых кооперативов уже упоминаемого Производсоюза, жилищ-но-арендных кооперативных товариществах - жактов, добровольных школьных кооперативов (с. 81-95, 99108). Кооперация развивалась в рамках своеобразной общественной парадигмы: неслучайно в эти годы в СССР возникало множество добровольных организаций (пере-
селенческие, пожарные, туристические). Именно в недрах подобных структур рождались неподконтрольные властям инициативы. Оказывается, во второй половине нэповского десятилетия члены жактов Ленинграда развернули движение «стенновок»; самодеятельные журналисты собирали информацию, сочиняли тексты и вывешивали газеты на всеобщее обозрение в помещениях правлений. Это была периодика, не цензурируемая партийными структурами (с. 150-151).
В монографии отмечено переломное значение 1926 г., когда новый городской руководитель С. М. Киров приступил к осуществлению курса на индустриализацию. К сожалению, этот курс с самого начала был далеко не всегда выверен и к тому же имел выраженный классово-идеологический уклон. Рыночная экономика представлялась по определению антагонистом индустриализации. Внимательно читая представленный А. Давыдовым труд, убеждаемся, что период 1926-1927 гг. характеризовался резким усилением административно-бюрократического нажима на кооперативные организации. Многочисленные инструкции и приказы сверху делали кооперативную самодеятельность невозможной (с. 163-167).
Огосударствление кооперации в целом осуществилось. Конечная цель радикальных большевиков - скорейшее построение индустриального социализма - была невозможна без колоссальных вливаний новых ресурсов, получить их удалось путем выкачивания денежных средств из кооперации, частного капитала, крестьянства. Автор отмечает, что некоторые кооператоры, входившие в состав «правооппортунистической группы» встали на путь борьбы с системой, но были жестко подавлены; их еще не арестовывали, но лишили возможности заниматься своим профессиональным делом (с. 185-186).
В заключение необходимо сказать, что автору удалось создать картину полнокровной кооперативной жизни российского города в 1920-е гг. После Гражданской войны народ нашел силы взяться за конструктивную деятельность и создал возможность для постепенного экономического возрождения страны. К сожалению, гарантий долговременного развития кооперации создать не удалось. Согласимся с автором: «подлинно самодеятельная кооперация сформировалась бы при наличии политических гарантий ее независимости» (с. 62). Раз этого не было, то государство под воздействием узкопартийных интересов в конце концов народную самодеятельность уничтожило.
Примечания
1 Давыдов А. Ю. Нелегальное снабжение российского населения и власть, 1917-1921 гг.: мешочники. СПб., 2002. 341 с.; Его же. Мешочники и диктатура в России, 1917-1921. СПб., 2007. 396 с.
2 Давыдов А. Ю., Скворцов В. Н., Тропов И. А. Новая экономическая политика в новейшей отечественной историографии: к вопросу о структурировании проблем // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. 2013. Т. 4, № 4. С. 27-37.
