CC BY
120
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 94(47).084.6
МУСУЛЬМАНСКОЕ ДУХОВЕНСТВО НИЖЕГОРОДСКОГО И САМАРСКОГО ПОВОЛЖЬЯ В 1930-Е ГГ.: ПРОБЛЕМЫ ВЫЖИВАНИЯ
© Ю. н. ГУСЕВА*, о. н. СЕНЮТКИНА**
* Московский городской педагогический университет (Самарский филиал), кафедра истории и культурологии e-mail: j.guseva@mail.ru
** Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н. И. Добролюбова, кафедра истории, культурологии, истории и древних языков e-mail: senutkina@mail.ru
Гусева Ю. Н., Сенюткина О. Н. - Мусульманское духовенство Нижегородского и Самарского Поволжья в 1930-е гг.: проблемы выживания // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2012. № 27. С. 582-585. - Статья посвящена анализу проблем существования исламского духовенства Куйбышевской и Горьковской областей в 1930-е гг. Ключевые слова: ислам в Поволжье, нижегородские мусульмане, самарские мусульмане, репрессии 1930-х.
Gusevа Y. N., Senyutkina O. N. - The Muslim clergy of Nizhny Novgorod and Samara in the Volga region in the 1930s: problems of survival // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 582-585. - The
article provides the analysis of the Islamic clergy existence problems in the Kuibyshev and Gorky regions in the 1930s. Keywords: Islam in the Volga region, Nizhny Novgorod Muslims, Samara Muslims, the repression of the 1930s.
В данной статье авторы попытались охарактеризовать основные направления репрессивной политики государства в 1930-е гг. в отношении мусульманских лидеров Горьковской и Куйбышевской областей [1]. По нашему мнению, рассмотрение и анализ этого сюжета дает представление о тех процессах, которые протекали внутри мусульманских общин, помогает уяснить характер трансформации духовенства как социального слоя, а также проанализировать последствия этих явлений.
как показывают исследования, касающиеся дореволюционного периода, идеологические, социальноэкономические связи имамов и махалля были достаточно сильны [2, 3, 4]. Потому для решительной борьбы с исламом и религиозным мышлением, которая началась с конца 1920-х гг., государству было необходимо либо устранить носителей этих ценностных установок (путем репрессий), либо склонить имамов к сотрудничеству. Антирелигиозная работа в этот период характеризовалась бескомпромиссностью и силовым нажимом [5].
Поволжское исламское духовенство отнюдь не являлось однородным в своем приятии или неприятии советских реалий. Еще с 1920-х гг. не без помощи властей формировалось движение «красных мулл», «обновленцев», которые могли быть последовательными сторонниками нового режима. Однако оно не получило массовой поддержки в общинах Поволжья [6].
к началу изучаемого периода вследствие эволюции государственно-исламских отношений в сторону ужесточения, в изучаемом регионе происходит окончательное самоопределение духовенства в отношении советской политики. В соответствии с этим критерием, по нашему мнению, можно выделить четыре основные группы мусульманского духовенства: 1) муллы, к началу 1930-х отказавшиеся от сана и/или ставшие светскими учителями; 2) конформисты или «легальные», зарегистрированные муллы; 3) т.н. нелегалы, скептически относящиеся к власти, но не конфликтующие с ней;4) т.н. непримиримые, убежденные в антиислам-ской сущности советской власти.
В отношении последних и была развернута мощная репрессивная кампания. На протяжении 1930-х гг. в пределах данных областей прокатилась волна репрессий: была выявлена и разоблачена целая сеть т.н. контрреволюционных организаций [7]. Рассмотрение и анализ архивных материалов, сохранившихся в фондах Управления КГБ по Горьковской и Куйбышевской областях, показывает, что репрессивные кампании среди мусульманского духовенства были масштабными и имели серьезные негативные последствия для культурного и национально-религиозного развития общин.
По данным «Белой Книги» и архивных источников Управления ФСБ, в Куйбышевской области было репрессировано 68 служителей мусульманского культа: мулл и азанчеев. На основании данных Управления
КГБ по Горьковской области цифра репрессированных имамов в регионе составила 76 человек. Основные статьи, по которой обвинялись мусульмане - №58-10 (контрреволюционная пропаганда и агитация) и №58-11(контрреволюционная деятельность).
Большинство священнослужителей проживало в сельской местности, но идеологами и организаторами власти считали мулл городских приходов: в 1930-е гг. были репрессированы двое имамов мечети Куйбышева и семеро имамов, азанчеев и членов мечетского совета прихода г. Горького.
Как и в случае с горьковчанами, куйбышевцам вменялась в вину разносторонняя антисоветская деятельность - противодействие хозяйственным, культурным, идеологическим новациям. В соответствии с заключениями работников ОГПУ, муллы в тесном союзе с зажиточными татарами «тормозили колхозное строительство и тракторизацию», организовывали аресты советских учителей в ходе гражданской войны и восстаний [8; 9].«В колхозы идти не надо, итак как там будут уничтожать религию, которую мы должны наоборот крепить, чтобы быть едиными»,- такие выражения мулл приводились в качестве доказательства в показаниях свидетелей [8]. В «копилку» обвинений сыпались не имевшие срока давности, по мнению ОГПУ, преступления, которые якобы совершали муллы в годы гражданской войны.
Велением времени и измышлениями чекистов на свет появилась «контрреволюционная организация Байтугановского района», агитировавшая за скорую победу Китая [8; 9]. Срыв заготовительных кампаний, коллективизации, ведение «бешеной антисоветской агитации» - пункты обвинительного заключения в отношении «контрреволюционной группировки мусульманского духовенства и кулачества с. Новое Усманово и д.Олькино» Куйбышевской области [10]. Нетерпимыми с точки зрения властей являлись высказывания духовенства в отношении женщин и детей, которые не должны были принимать активное участие в советском строительстве: «женщины не должны идти в колхозы - их накажет Бог; комсомол - развратная организация; колхоз - это та же барщина, где хозяевами являются коммунисты» [8;9].
Судя по заявлениям мулл, они достойно выдерживали этот натиск, не предавая свои убеждения, не отказываясь от религии, не признавая свою вину. «Нам, религиозным, в колхоз входить нельзя, там не будут почитать религию, а от Аллаха мы отказаться не можем» [8]. «Я без религии жить не могу, у верующих я имею большой авторитет, и изменником перед ними быть не могу, а Советскую власть я ненавижу», - так, по мнению чекистов, выглядело типичное заявление муллы.
Общий настрой на сохранение религиозной традиции, неприязнь к мероприятиям, реализуемым в деревне, безусловно, имели место, но не стоит преувеличивать степень распространения антисоветских настроений, а тем более придавать им вид оформленной сети «контрреволюционных» организаций. Вероятно, задача сфабриковать антисоветские ячейки, придать
им оформленный вид толкали работников ОГПУ на недвусмысленные домысливания (и дописывания) показаний допрашиваемых.
Особое место в антиисламской кампании в обоих регионах занимали т. н. контрреволюционные объединения, являвшиеся частью общероссийских антисоветских организаций: повстанческая организация Краснооктябрьского района Горьковской области (1937 г.) [11], «мечетная группировка г.Самары» (1932 г.) и «националистическая контрреволюционная организация Куйбышевской области - ячейка заграничной организации «Идель-Урал»» [12]. По мнению чекистов, эти организации являлись разветвленными, возникали и формировались под идейным руководством лидеров Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) (в частности, К. К. Тарджимано-ва [13]), а также видных эмигрантов - лидеров тюрки-стов, представителей татарской национальной элиты -М. Бигиева, Г. исхакова и других. По данным ОГПУ, лично знакомые с ними муллы и мухтасибы проводили вербовочную работу и руководили действиями членов организации непосредственно на местах [14].
По обвинению в причастности к повстанческой организация Краснооктябрьского района Горьковской области было осуждено к высшей мере наказания и различным срокам наказания (5-10 лет ИТЛ) - 76 (по другим данным - 78) городских и районных мулл. Было расстреляно 56 человек [15]. Число репрессированных в ходе раскрытия куйбышевского заговора 1937 г. достигло 42 человек.
В первую очередь, под репрессии попали те, кто ранее (в конце 20-х - начале 30-х гг.) был поражен в политических правах, «отметился» участием в общественно-политической деятельности, а также имел связи с российской и зарубежной мусульманской элитой. С этой точки зрения, особо выделяется фигура лидера самарской городской мусульманской общины, видного и «популярного в кругах мусульманского духовенства и татарской буржуазно-торгашеской верхушки Среднего Поволжья» Мухамед-Фатыха Муртазина.
именно его называли главой «мечетной группировки г. Самары» (1932), а также главой ячейки антисоветской националистической организации «идель-Урал» (1937), проводившим активную антисоветскую работу в куйбышевской мечети на ул.Обороны и среди городских и сельских татар. Арестованному в ноябре 1937 г. Муртазину вменяли в вину помощь К. К. Тар-джиманову в создании в Поволжье «националистической контрреволюционной организации в составе кулацкого панисламистского актива», и то, что он «поддерживал связи с заграничными контрреволюционными центрами, вел шпионо-разведывательную и повстанческую деятельность».
М.-Ф. Муртазин - влиятельный духовный лидер, издатель татарского экономического журнала «Икътисад», имевший личные контакты с Р. Ибрагимовым, М. Бигиевым, Г. Исхаковым, И. Гаспринским, С. Максуди, чья деятельность была связана с националистическими и буржуазными устремлениями татар-
ИЗВЕСТИЯ ПГПУ им. В. Г. Белинского ♦ Гуманитарные науки ♦ № 27 2012 г.
ской нации, а также с зарубежными мусульманскими организациями. Все эти люди в 1930-е гг. находились заграницей [16]. Потому именно он был одним из самых опасных для власти мусульманских духовных лидеров не только Самарского края, но и Среднего Поволжья. Еще в 1921 г. ему было предъявлено обвинение в контрреволюционной агитации, в связи с «повстанческой националистической организацией в Средней Азии и в Поволжье «Общество спасения ислама» [17]. Таким образом, по мнению ОГПУ, Муртазин автоматически становился шпионом, проводником антисоветских идей.
В десятистраничном протоколе допроса престарелого муллы содержатся признательные показания о его работе с Тарджимановым на японскую, германскую и турецкую разведку, на организацию акций и подготовку антисоветских восстаний. Главной задачей организации, якобы созданной в 1935 г. при поддержке бывших членов Центрального духовного управления мусульман, являлось создание независимого государства «Идель-Урал».
В состав данной группы входило 42 человека, большинство из которых -имамы. Многие из них были репрессированы повторно. Постановлением «тройки» от 20 декабря 1937 г. 41 участник «группы Муртазина» был приговорен к высшей мере наказания и лишь один получил 10 лет тюрьмы [18].
Итак, равно как и в русскоязычной среде, «карающий меч» ОГПУ, прежде всего, обрушился на священнослужителей. Бесспорно, они привлекли внимание чекистов, так как были довольно образованной частью татарского сообщества. Воспитанные в духе дореволюционной религиозной школы, представлявшие татарскую буржуазию и крепкое крестьянство, и при этом сохранявшие свое влияние на умы селян, они, по мнению чекистов, представляли собой наиболее осязаемый потенциальный и реальный источник распространения антисоветских идей. В связи с этим, становится понятным, почему именно муллы назывались «идейными вдохновителями контрреволюционных организаций».
С нашей точки зрения, все эти процессы вполне укладывались в общую формулу ужесточения «классовой борьбы в деревне», применявшуюся в масштабах всей страны. Вместе с тем, следует отметить те особенности, которые были характерны для репрессий среди мусульманского духовенства изучаемых регионов.
Специфичным являлись два момента. Во-первых, это инкриминирование националистических настроений и их увязывание с концепциями панисламизма, тюркизма (пантюркизма) и с разоблачением шпионских организаций. Однако самарские и нижегородские татары на протяжении столетий не давали серьезных поводов подозревать их в стремлении к созданию единого тюрко-мусульманского государства и в антироссийских настроениях в целом [19]. По нашему мнению, в данном случае тюркизм и панисламизм, а также связи с эмигрантами, стали удобным предлогом для расправы над неугодными социальными катего-
риями населения. При этом очевидно, что мусульмане обоих регионов пали жертвой целевой масштабной репрессивной кампании, в которой были сплетены национальные, конфессиональные, социальные, идеологические моменты.
Последствия ее скажутся на характере религиозной жизни мусульман в последующие периоды: кадровый голод, отсутствие системных контактов с исламской «метрополией» и деятелями исламского мира
- все это закрепит традиционную (до второй половины XIX в.) изолированность поволжских махалля от идейных исканий зарубежной исламской элиты. Что, бесспорно, облегчит властям управление уммой. Для самого поволжского ислама, это будет серьезный удар, который усилит начавшуюся бытовизацию религии: в отсутствие просвещенных имамов, в условиях жесткой атеистической работы она все более эволюционировала в сторону консервации обрядовых действий. Катастрофические последствия это будет иметь и для системы мусульманского образования. В перспективе указанные явления будут способствовать «деинтеллектуализации» (Р.Мухаметшин) поволжского ислама.
список ЛИТЕРАТУРЫ
1. По нашим подсчетам, к началу данного периода в татарских селениях изучаемых регионов проживало 343.224 жителя (83.404 в Горьковской и 259.820 в Куйбышевской области). В Горьковском крае действующими являлись 43 мечети, обязанности мулл исполняли 61 человек (по состоянию на 1 января 1935 г.). В Средневолжском (Куйбышевском) крае принимали прихожан 325 мечетей (на 1 января 1936 г.) (Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 5263. Оп.1. Д. 18. ЛЛ. 65-69).
2. Сенюткин С. Б., Идрисов У. Ю., Сенюткина О. H., Гусева Ю. H. История исламских общин Нижегородской области. Н.Новгород: Изд-во ННГУ, 1998.
3. Сенюткин С. Б. История татар Нижегородского Поволжья с последней трети XVI до начала XX вв. (Историческая судьба мишарей Нижегородского края: Монография. Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2001.
4. Гибадуллина Э. М. Мусульманские приходы в Самарской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. / Отв. ред. Д. В. Мухетдинов. Н. Новгород: ИД «Медина», 2008 .
5. Хрестоматийно известны закон «О религиозных объединениях» (1929), нормативные документы о лишении избирательных прав, ужесточении налоговой политики в отношении религиозных деятелей, которые были направлены на подрыв социальноэкономических, организационных, образовательных оснований жизнедеятельности религиозных общин.
6. См. например: Гусева Ю. Н. История татарских сельских общин Нижегородской области в XX веке (1901— 1985 гг.). Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2003.
7. В имеющейся историографии довольно обстоятельно анализируются причины, обстоятельства, характер кампаний по борьбе с «врагами народа», имевших место в 1930-е гг. в советском государстве. Принято выделять несколько этапов: начало 1930-х гг. (пер-
вый этап), 1937-1938 гг. (кульминация) (См, например, Минуллин И. Р. Мусульманское духовенство и власть в Татарстане, 1920-1930-е гг. Казань: Изд-во Института истории им.Ш.Марджани AH РТ, 200б). Это членение вполне подходит для анализа ситуации, сложившейся в мусульманских селениях изучаемых областей.
8. Архив Управления ФСБ по Самарской области. Д.П-10339.Л.14, 24.
9. Там же. Д.П-9509.ЛЛ. б-8.
10. Там же. Д.П-17б73.ЛЛ. 144-148.
11. O ней подробнее см.: Гусева ЮЛ. Мусульмане H^ жегородчины в годы торжества «воинствующего безбожия»: проблема сохранения религиозной традиции // Гусева Ю. H. Ук. соч. С. 175-177; Сенюткин С. Б., Сенюткина O. H., Сабиров С. В. История деревни Красная Горка - Сафаджай в XV-XX веках: Монография. ^жний ^вгород: Изд-во «Махинур», 200б. С.87-90; Сенюткина O. H., Магжанов С. М. Из истории татарской деревни Ишеево. ^жний ^вгород: Изд-во «Махинур», 2005. С. 30-31; Сенюткина O. H. Из истории татарской деревни Базлово (к 400-летию основания). ^жний ^вгород: Изд. Дом «Медина», 2009. С. 1б—17; её же. Мусульмане и советская власть // Ислам на Hижегородчине. Учебное пособие для студентов ЭТЛУ. ^жний ^вгород: ЭТЛУ, 2009. С. 47-50; её же. Репрессированные имамы г. Горького и татарских деревень области // Ислам на ^же-городчине: Энциклопедический словарь/ Сост. и отв. ред. Д. В. Мухетдинов. H. ^вгород: ИД «Медина», 2007. С.145-147;
12. «Идель-Урал» (Урало-Волжский штат) -национально-культурное образование, которое по замыслу татарских национально-религиозных лидеров должно было возникнуть на территории Среднего Поволжья и Восточного Урала после революций 1917 г. В случае реализации проекта нижегородские и самарские земли должны были стать одними из 34 национальных областей (вилайетов) этого государства.
13. Главой группы был назван богослов, религиозный и общественный деятель, казий Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) Кашафутдин
Киямутдинович Тарджиманов (1877-1943). В 1937 г. он будет обвинен в участии в контрреволюционной татарской националистической организации, якобы создававшей на территории Башкирии, Татарии и ряда других областей "панисламистскую повстанческую организацию и в связях с белоэмигрантскими контрреволюционными организациями и иностранными разведками" (цит. по: Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф.5263. Оп.1. Д. 42 (Дело о выборах муфтия Расулева и о К. Тарджима-нове, о духовной жизни мусульман. 1935-1936 гг.). Л.285) (Подробнее см.: Татарский энциклопедический словарь/Гл. ред. М. Х. Хасанов. Казань: Институт татарской энциклопедии АН РТ, 1999; Минуллин И.Р. Ук.соч.).
14. Вероятно, формальным основанием для подобных обвинений в адрес нижегородцев стало письмо, посланное 25 июня 1936 г. этими людьми во ВЦИК в поддержку К.Тарджиманова в разгоравшемся конфликте вокруг избрания нового муфтия ЦДУМ (ГА РФ. Ф.5263. Оп.1. Д. 42. Л.281).
15. ЦАНО. Ф. Р2209. Оп. 3. Д. 7733. Л. 9-10; Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю. и др. Ук. соч. С. 32-35.
16. Габдерашит (Рашит) Ибрагимов (1857-1944) -
общественно-политический, религиозный деятель. С 1921 г. находился в эмиграции, с 1933 г. являлся имамом токийской мечети (Япония). Муса Бигиев (1875- 1949) - богослов, публицист, общественнополитический деятель. С 1930 г. проживал за рубежом. Скончался в Каире. Гаяз Исхаков (1878-1954)
- публицист, общественно-политический деятель, журналист. С 1918 г. - в эмиграции (проживал в Китае, Франции, Турции, Германии, Польше). Садри Максуди (1878-1957) - историк, политик. С 1918 г. -в эмиграции (Париж, Стамбул).
17. Архив Управления ФСБ по Самарской области. Д.П-578839. Л. 126.
18. Там же. Д.П-678432.
19. Сенюткина О. Н. Тюркизм как историческое явление (на материалах истории Российской империи 19051916 гг.): Монография / Под общ. ред. акад. О. А. Колобова. Н. Новгород: Изд-во НГЛУ, «Медина», 2007. С. 114-116.
