Мусульмане в Германии: специфика интеграции Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

С.В. Погорельская

Мусульмане в Германии: Специфика интеграции

Особенности иммиграционной политики нынешних государств «европейского ядра» обусловлены спецификой политических культур этих стран. В ходе всей своей истории государства старой Европы не были «принимающими» иммигрантов странами, напротив, они расселяли свои народы по всему миру. Империи осваивали колонии. Обратного потока народов колониальных стран в метрополии практически не было. Население же бедных европейских стран - ирландцы, шведы, итальянцы и многие другие - отправлялись за океан в поисках лучшей жизни. Европейские страны в корне отличаются от классических «принимающих» стран типа США, Канады, Австралии, история которых определялась потоками иммигрантов со всех концов мира. Уже в силу своей величины эти «принимающие» страны могли позволить себе сосуществование разнообразных национальных, культурных, религиозных диаспор, объединенных минимальным ценностным консенсусом - верностью конституционным принципам данных стран. Давая своим народам новую идентичность, они не отнимали старой у тех, кто не хотел с ней расстаться.

Во второй половине ХХ в. государствам старой Европы фактически пришлось стать «принимающими» странами. Многие из них из-за провалов в собственной иммиграционной политике оказались переполнены мигрантами из малоразвитых стран или же из государств, чуждых европейской культурной и 146

религиозной традиции. Интеграция подобных мигрантов жизненно важна для европейских стран, особенно если эти категории лиц уже приобрели гражданство и тем самым возможность влияния на процесс принятия политических решений в стране проживания. В то же время интеграция, как полагают в Европе, ни в коем случае не должна быть ассимиляцией, тем более агрессивной ассимиляцией. Иммиграционная политика стран Евросоюза стоит перед серьезным вызовом: следует найти варианты, позволяющие выходцам из неевропейских, мусульманских стран, проживающим в Европе, сохранить свою культурную идентичность и в то же время предотвратить их самоизоляцию, ведущую к возникновению параллельных обществ.

Мусульманская диаспора в Германии

Начало созданию сильной мусульманской диаспоры в Германии положили турецкие рабочие, т.н. «гастарбайтеры». Послевоенный расцвет западногерманской промышленности и нехватка рабочей силы в конце 1950-х - начале 1960-х годов, особенно после возведения Берлинской стены в 1961 г., повлекли за собой экспорт неквалифицированных кадров из южноевропейских стран (Португалии, Греции, Италии и Югославии) и из Турции. Приезжавших «на заработки» без семей гастарбайтеров селили, как правило, вне городских зон, на окраинах, в особых лагерях. Их интеграция никого не интересовала, важна была лишь рабочая сила - ведь официально считалось, что эти рабочие приехали лишь на короткое время своих контрактов и, заработав денег, уедут назад к своим семьям. Однако вместо этого семьи стали приезжать к ним. Постепенно они перебирались из общежитий в город, снимая квартиры «по средствам» - в старых, рабочих кварталах, геттоизируя их, ибо по мере притока гастарбайтеров коренное немецкое население покидало эти районы. В ходе развития производства понижалась потребность в неквалифицированном труде - гастарбайтеры становились безработными. Особенно пострадали турки - значительная их часть была занята в сталелитейной промышленности. Потеря рабочего места означала для турецкого гастарбайтера чаще всего прекращение постоянного контакта с немцами. Ислам препятствовал «растворению» диаспоры в либерально-демократическом государстве с христианскими корнями. Турки селились, как правило, в

147

пределах определенных районов, создавали там инфраструктуру, ориентированную на «своего» потребителя. На сегодняшний день турецкие иммигранты въезжают в Германию преимущественно в рамках воссоединения семей. Число удовлетворенных заявок на воссоединение семей турецких иммигрантов колебалось с 1996 по 2003 г. в пределах 20 тыс. в год и составляло тем самым в среднем около 35% от общего числа удовлетворенных заявок1.

По своему социальному составу гастарбайтеры и их семьи принадлежали к наименее образованным слоям турецкого населения, были выходцами из малоразвитых сельских областей, где религиозные традиции особенно сильны. В силу этого их культурно-религиозные установки (в массе своей они были суннитами) отличались значительно большим фундаментализмом, нежели у большинства их соотечественников в Турции, проводившей в те годы -с целью приближения к европейским стандартам - последовательную секуляризацию. Парадоксально, но турки, проживающие в Германии, в значительно большей степени смогли «отстоять» свои религиозные права, чем если бы они проживали в самой Турции. Либерально-демократическое западногерманское судопроизводство, ориентированное на мулыикультурные идеалы тех лет2, пошло по пути уступок и продолжает делать это иной раз до сих пор, как, например, весной 2007 г., когда судья, немка по национальности, принимая решения о разводе мусульманской супружеской пары, сослалась на Коран3.

Ислам турецких иммигрантов не стал - и не мог стать - тем «евроисламом», который активно проповедуют европейско-мусуль-манские интеллектуалы, как, например, Бассам Тиби4. Это был стихийный «иммигрантский ислам», изначально повлекший за собой обособление этой социальной группы, тем более что жен под-

1 Migration. Gesamtzahlen // Bundesamt für Migration und Flüchtlinge. - Mode of access: http://www.bamf.de/template/statistik/anlagen/hauptteil_1_auflage_12.pdf

2 О «мультикультурных» концепциях в ФРГ см.: Погорельская С.В. Прощание с мультикультурализмом, или Новая германская иммиграционная политика: Сб. научн. тр. // РАН. ИНИОН. Центр научн.-информ. исслед. глобал. и регион. пробл. Отд. Зап. Европы и Америки; Редкол.: Кондратьева Т.С., Новоженова И.С. (ред.-сост.) и др. -М., 2006. - С. 90-114.

3 См. подробнее: Mode of access: http://www.cdu.de/archiv/2370_19384.htm

4 Бассам Тиби - немецкий политолог сирийского происхождения, профессор, работает в университете г. Г'еттинген.

148

растающая турецкая молодежь тех лет предпочитала брать не из числа выросших в ФРГ турчанок (они считались «развращенными» западным образом жизни), а из тех сельских регионов Турции, откуда когда-то приехали в Германию их родители.

В настоящее время в Германии живет уже третье поколение гастарбайтеров. Парадоксально, но наиболее успешным в плане интеграции этой группы населения оказалось не третье, а второе поколение. Интеграция первого поколения была чисто «трудовой», стихийной. Некоторые из них до сих пор работают на своих предприятиях, причем почти с таким же минимальным знанием языка, как и в первые годы после приезда. Их дети, выросшие в Германии, закончившие немецкие школы, оказались более успешными. Это поколение дало Германии немало людей, добившихся социального успеха: политиков, адвокатов, учителей, научных работников, бизнесменов. Однако далеко не всем представителям второго поколения удалось социальное восхождение западного образца, да и отнюдь не все к нему стремились. Значительная часть осталась в рамках диаспоры, либо самостоятельно развивая бизнес, ориентированный преимущественно (или исключительно) на «своего» потребителя, или работая в этих структурах.

В целом социальная структура турецких семей гетерогенна. (Мы говорим о семьях, поскольку именно такой образ жизни присущ этой категории населения.) В Германии можно встретить семьи, где дедушка-гастарбайтер все еще «дорабатывает» последние годы на старом предприятии или уже вышел на пенсию, бабушка -домохозяйка, дети мужского пола сами занимаются бизнесом (содержат турецкий магазин, кофейню, пекарню и т.д.) или работают на соответствующего турецкого работодателя. Работают в таких семьях нередко и женщины - как правило, они заняты неквалифицированной работой на фабриках, в коммунальном хозяйстве (в основном - уборщицами). Члены семей сохраняют тесные связи с родственниками в Турции, там они проводят отпуска, туда возвращаются иной раз старики, сохраняя, впрочем, право на проживание в Германии, чтобы не утерять своей немецкой пенсии.

В семьях такого типа активно поддерживаются религиозные традиции, но в то же время эта религиозность не носит агрессивного, наступательного характера. Этому способствует их интеграция в немецкую систему трудовых отношений. Ислам турецких рабо-

149

чих, работающих в смешанных трудовых коллективах, не вызывает чувства отчуждения и отторжения у остальных трудящихся. Конкретный пример: автор данной статьи в студенческие годы в Бонне, как и большинство студентов, подрабатывала в каникулы на местной фабрике «Харибо» и была свидетелем того, как пожилая турецкая работница ежедневно, в положенное для молитв время, расстилала на полу вместо молитвенного коврика картоночку от упаковочного ящика и, обратившись лицом к Мекке, совершала намаз в фабричном цехе, и это не вызывало ни у кого ни насмешек, ни недовольства. Совершенно иную реакцию вызывает у местного населения наступательный, агрессивный ислам, изолирующий его носителей и представленный в фундаментально-религиозных кругах, по большей части у иммигрантов из арабских стран. На этой теме автор остановится несколько позже. Разумеется, и среди турецкой диаспоры нередки строгие, патриархально-религиозные семьи, однако это преимущественно семьи с высоким достатком, живущие, как правило, на доходы от бизнеса, ориентированного на мусульманскую диаспору или лишь в малой степени зависящие от взаимоотношений с немецкими структурами (например, семьи владельцев магазинов дорогих восточных ковров).

Третье поколение турецкой диаспоры Германии представляет наибольшую проблему для страны. Разумеется, нельзя судить о поколении в целом, ибо социальная принадлежность семей различна. Религиозная радикализация, стремление «вернуться к своим корням» присущи определенной (количественно значительной) части турецкой молодежи, преимущественно из семей среднего и относительно низкого достатка. («Относительно низкого», потому что в целом турецкая диаспора благополучнее, нежели иные группы мусульманских иммигрантов.) Это - молодые люди, выросшие в Германии, как правило, в работающих семьях, учившиеся в так называемых «хауптшуле» - школах самого низшего звена, изначально ориентирующих детей не на продолжение образования, а на трудовую жизнь. В таких школах дети с каждым годом отстают от своих сверстников, учащихся в реальных школах или гимназиях. Как правило, уже в раннем школьном возрасте мальчики сбиваются в компании по национальному или религиозному признаку. По окончании школы они чаще всего не могут найти квалифицированной работы: для этого необходимо профессионально-

150

техническое образование. Однако в условиях ухудшившейся экономической конъюнктуры найти место «ученика» (АшЪП-ди:^881е11е) в промышленности или ремесле не удается иной раз даже немецким выпускникам подобных школ. Выходом для турецкой молодежи являются разве что родственные, семейные структуры, работа в турецких магазинах, ресторанах и т.д. Однако это не всегда отвечает их амбициям. Чувство растущей социальной изоляции, присущее «хроническому» безработному независимо от национальности, осложняется у мусульманской молодежи третьего поколения убеждением, что изоляция - следствие национальной, культурной, религиозной неприязни со стороны коренного населения. Чувство социальной ущемленности компенсируется агрессивностью, душа восстает против «отвергающего» их западного мира, в котором они выросли, но который не стал им родным. Культивируется гордость своей национальной и религиозной принадлежностью, в культурных, исторических традициях ислама ищут альтернативы сложившейся личной ситуации, неудовлетворительной как в социальном, так и в психологическом плане.

В подобном настроении они легко становятся добычей исламских «проповедников ненависти» (так называют немецкие СМИ агрессивное мусульманское духовенство), а также вербовщиков исламских террористических организаций. Третье поколение турецкой диаспоры более религиозно, нежели их родители, однако эта религиозность при всей ее наступательности не фанатична, а скорее политична. Ислам выступает в данном случае как средство социальной идентификации, давая возможность ощутить себя значимым членом общества.

Однако винить в подобной ситуации ислам как таковой -значит не видеть общих тенденций развития западного мира. В современных европейских обществах, где под давлением глобализации смещаются традиционные системы ценностей, демонтируются сложившиеся структуры социальной безопасности, возвращение людей к «своим корням», к своей национальности, к своей культуре - это присущая всем, в том числе и коренному населению, попытка психологической и социальной самозащиты, стремление найти прочную гавань в меняющемся, нестабильном мире. Дети русскоязычных иммигрантов (этнических немцев из постсоветского пространства), будучи хорошо интегрированы в культур-

151

но-языковом отношении, тем не менее упорно держатся друг за друга, проводят время на «русских дискотеках» (своим уровнем напоминающих дискотеки тех мест, откуда они приехали в Германию), конфликтуют, иной раз сильно, с аналогичными компаниями иммигрантской молодежи других национальностей. В среде социально слабой немецкой молодежи растет правый радикализм, возрождаются идеи национал-социализма. Исследования показывают, что современные немецкие праворадикальные структуры пополняются в основном за счет молодежи из социально слабых, «маргинальных» слоев населения (неполные семьи, безработные родители), выпускников «хауптшуле», не нашедших работы5. В «товариществах» - так называют себя неформальные праворадикальные организации - они находят выход из той социальной изоляции, в которой находятся их семьи, а также возможность дальнейшего образования, занятий спортом, досуга. «Товарищество» поможет найти работу. А главное - там им ясно и доходчиво объяснят, кто виноват в их беде: иностранцы и космополиты.

Так что развитие турецкой молодежи не следует рассматривать вне общего социального и политического контекста, в котором находится нынешняя европейская молодежь в целом. Исламский «проповедник ненависти», вербующий мусульманскую молодежь, отличается от праворадикального идеолога белой расы разве лишь своей глобальностью: он зовет к всемирному джихаду, к мученичеству, к жертве, в то время как нынешний правый радикал, вербующий коренную молодежь, хочет, для начала, очистить от «врагов» свою собственную страну, можно и без самопожертвований. Просто «сделать так, чтобы они все уехали». Построить, как поет немецкая праворадикальная группа, «метро до Аушвитца». Пожелать иностранцам, тем же молодым туркам, родившимся и выросшим в Германии, «приятного пути на родину».

Одно время в немецких СМИ мелькали осторожные сообщения Федерального ведомства по охране Конституции о возможной «смычке» немецких праворадикальных групп с исламскими фундаменталистами - на почве антисемитизма и антиамериканизма. Однако вскоре выяснилось, что неприязнь к живущим в Германии

5 См.: Погорельская С.В. Запретное зелье//Лит. газ. - M, 2006. - 18 окт. - С. 6.

152

мусульманам у правых радикалов ничуть не меньше, чем к евреям и иным так называемым «чужакам» .

Выше мы говорили о социальных и психологических особенностях турецкой диаспоры. Однако мусульманская диаспора в Германии не исчерпывается потомками гастарбайтеров и их многочисленными родственниками. Вторая ее составляющая - политические беженцы. Это либо турецкие курды (которые, впрочем, по большей части не являются радикальными мусульманами, среди них немало алевитов, кроме того, значительное число курдских беженцев состояло в запрещенной турецкими властями левой Рабочей партии Курдистана), либо беженцы и иммигранты из мусульманских стран Ближнего Востока. В Германии принимали с симпатией и мусульман из Чечни. Радикальность ислама здесь значения не имела - доминировало желание немецких чиновников в очередной раз продемонстрировать России свою позицию в «чеченском вопросе».

Иммигранты и беженцы из арабских стран, въехавшие в страну до середины 90-х годов, т.е. до вступления в силу ужесточенных правил приема беженцев, представляют собой особую проблему в контексте борьбы с международным терроризмом. Беженцы из стран с исламскими режимами привнесли огромный вклад в радикализацию ислама внутри Германии. С их въездом существенно изменилась и социальная структура мусульманского населения ФРГ - турецкие иммигранты с социальной точки зрения представляли относительно благополучную группу, арабские же беженцы создали слой социально нуждающихся мусульман, живущих на государственное социальное пособие. Им трудно найти работу на немецком рынке рабочей силы, да они ее особенно и не ищут, у них меньше «своего» бизнеса, их социализация осуществляется преимущественно в пределах своих общин. Арабские студенты, которых тоже немало среди мусульманского населения Германии, не являются (вернее, до изменения иммиграционного законодательства не являлись) постоянными членами диаспоры: приехав для учебы, они должны были вернуться на родину. Как раз в этих интеллектуальных кругах, среди молодых мусульман из арабских стран, были сильны радикальные, фундаменталистские настроения. Как известно, руководитель группы, осуществившей террористическую атаку на Нью-Йорк 11 сентября 2001 г., Мохамед

153

Атта учился одно время в Техническом университете Гамбурга, и даже неплохо.

В 1990-е годы ФРГ приняла значительные контингенты мусульманских беженцев из бывшей Югославии - главным образом боснийцев («босняки») и косовских албанцев. Они считались «военными беженцами» и обязаны были вернуться в свои страны по истечении военных действий, однако массового возвращения не случилось. Какого-то особого вклада в радикализацию ислама эти балканские беженцы в массе своей не внесли, более того, у них не было особых проблем с интеграцией в немецкое общество - разумеется, в социально и ментально близкие им круги. Косовские албанцы, например, которые в силу испытываемой немцами неприязни к сербам были приняты с особой симпатией, к концу 1990-х годов практически вытеснили немецких уголовных «авторитетов» из таких выгодных и «любимых» преступным миром сфер деятельности, как сутенерство и торговля наркотиками.

По данным института «Исламский архив» в г. Соесте (старейшего в Германии научного учреждения по проблемам ислама, основанного в 1927 г. и собирающего данные по мусульманским диаспорам в Европе), в 2005 г. в Германии проживали 3 224 тыс. мусульман, 950 276 из них имели немецкое происхождение. Сунниты составляют большинство мусульманской общины - 80% (2 579,2 тыс.), шииты - 20% (644,8 тыс.), из них 420 тыс. - алевиты, 222,9 тыс. - иранские имамиты и турецкие шииты, а 1900 - исмаи-литы. Кроме того, в Германии проживают 1500 мусульманских цыган племени рома и 40 тыс. ахмади6.

В силу своего религиозного разнообразия мусульманская община Германии не едина в организационном плане. Она обладает своими структурами - различными мусульманскими союзами и культурными объединениями. Поскольку старейшей и самой значительной по величине является турецкая диаспора, она лучше организована.

Наиболее серьезной по численности организацией турецких суннитов является Турецко-исламский союз во имя религии

6 Islam-Archiv. Umfragen, 2005. - Mode of access: www.islamarchiv.de/index2.html

154

(01Т1В)7. Он был создан в 1984 г. в Кёльне и подчиняется непосредственно турецким властям. Имамы и проповедники в мечети этого союза присылались из Турции, основным языком для них является турецкий.

Основанное в 1976 г. в Кёльне исламское сообщество «Милли Гёрюш» (МлШ Согиз)8 чрезвычайно активно и обладает разветвленной по всей Европе структурой. В Германии у него 16 региональных отделений. Сообщество связано с радикальными исламистскими организациями в Турции, противостоящими лаицистской политике турецкого правительства, и популярно прежде всего у мусульманского населения индустриальных метрополий ФРГ. В Германии это объединение находится под наблюдением Федерального ведомства по охране Конституции (внутриполитическая спецслужба). В 1984 г. от него откололось радикальное крыло - Союз исламских объединений и общин (1ССВ), группировавшееся вокруг Гемалеттина Каплана (известного как «кёльнский халиф»). В 2002 г. оно было запрещено германскими властями.

Союз турецко-исламских культурных объединений (АТ1В)9 -головная организация турецких культурных организаций, объединившихся в Кёльне в 1987 г., с тем чтобы избежать влияния на их деятельность турецкой политики и партийных интересов. На территории Германии действует и Союз исламских культурных центров (У1К2)10, старейший турецко-исламский культурный союз, основанный в 1973 г.

Существует также ряд небольших культурно-политических организаций, выступающих за межрелигиозный диалог и взаимопонимание и придерживающихся учений Саида Нурси. Это, например, «Инициатива за ислам и диалог», Институт «Рисале-и нур», исламское сообщество «Яамаат ун-нур».

За развитие немецкоязычного ислама выступает возникшее в 1958 г. в Мюнхене Исламское сообщество Германии (арабские сун-

7 Портал организации. - Mode of access: http://www.diyanet.org/de/startseite/ index.php

8 Портал организации. - Mode of access: http://www.igmg.de/index.php?module= ContentExpress&func=display&ceid=1

9 Портал организации. - Mode of access: http://www.atib.org/deutsch/

10 Портал организации. - Mode of access: http://www.vikz.de/index1.html

155

ниты)11, сотрудничающее с Объединением мусульманских (арабских) студентов, центральное бюро которого находится во Франк-фурте-на-Майне.

Турецкие алевиты (либеральная ветвь, не признающая доминантность шариата) с 1992 г. объединены в Алевитскую общину Германии (ААББ)12. Среди турецких алевитов немало курдов.

Боснийские мусульмане - группа, въехавшая в Германию, как уже говорилось выше, со статусом беженцев в ходе конфликта в бывшей Югославии, - организовались в 1994 г. в Объединение исламских общин босняков в Германии13. Албанские мусульмане организованы в Союз исламских албанских центров в Германии.

Среди шиитских организаций наиболее известны Исламский центр в Гамбурге и Исламский совет сообществ «Аль-уль-Байт».

Ахмади, преимущественно выходцы из Пакистана, объединены в организацию «Ахмадийа муслим яамаат»14 с центром во Франкфурте-на-Майне.

Свою организацию имеют и немцы, перешедшие в ислам. Это в первую очередь Немецкая мусульманская лига в Гамбурге и Немецкая мусульманская лига в Бонне. Многие немецкие новообращенные разделяют позиции суфизма.

К двум наиболее представительным «головным» объединениям живущих в Германии мусульман относятся основанный в 1986 г. Исламский совет ФРГ (в который входит, в частности, «Милли Гёрюш»)15 и основанный в 1994 г. Центральный совет мусульман в Германии16, в котором доминирует организация «Братья-мусульмане» (фундаменталистское движение). Многие из них состоят под наблюдением Федерального ведомства по охране Конституции. Центральный совет, как постоянно подчеркивают немецкие власти, объединяет лишь малую часть мусульманских организаций, но ему удалось так умело раскрутить свой имидж в СМИ, что без его председателя - перешедшего более 30 лет назад в

11 Портал организации. - Mode

12 Портал организации. - Mode

13 Портал организации. - Mode

14 Портал организации. - Mode

15 Портал организации. - Mode

16 Портал организации. - Mode

156

of access: http://i-g-d.de/cmsde1/ of access: http://www.alevi.com/index_de.html of access: http://www.vigb.de/njemacki/ of access: http://www.ahmadiyya.de/ of access: http://www.islamrat.de/ of access: http://zentralrat.de/2594.php

ислам этнического немца Аджуба Акселя Кёлера - не обходится ни одна телевизионная дискуссия об исламе.

Мусульманские организации в силу политических различий и расхождений на религиозной почве не всегда положительно относятся друг к другу, даже если объединяют преимущественно выходцев из одной и той же страны. Так, союз 01Т1В, объединяющий умеренных турецких мусульман и являющийся, как отмечают его радикально-исламские критики, проводником господствующих в официальной Турции взглядов на роль религии, не считает возможным сотрудничать с радикальным союзом «Милли Гёрюш». Подобные разногласия отражаются иной раз даже на важных для всей диаспоры вопросах. В Кёльне, например, где мусульмане составляют около 10% населения, сотрудничеству десяти мусульманских союзов в вопросах строительства Центральной мечети, доступной для всех мусульман (турков, арабов, албанцев и боснийцев), повредил (вполне понятный) отказ союза 01Т1В сотрудничать с «Милли Гёрюш»17.

Газета «Цайт» в 2006 г. сопоставила число мечетей с числом христианских церквей. В Германии - 54 млн. христиан и более 3,2 млн. мусульман. Разумеется, христианских церквей больше, однако число мечетей растет, а число церквей уменьшается: на 2006 г. в Германии работало 2660 мусульманских молитвенных домов, 143 «классические» мечети с минаретами, к тому же еще 128 классических мечетей находилось в процессе строительства. Зато из пока что более чем 45 тыс. христианских церквей до 2015 г. предполагается закрыть минимум 700, а новых не строится совсем18. При этом, как указывают немецкие политики, по меньшей мере 100 мечетей находятся под наблюдением спецслужб в связи с пропагандой исламизма19.

Две наиболее популярные у живущих в Германии турок газеты - «НйтуеЬ> и «М1ШуеЬ> - выходят относительно большими тиражами - 45 тыс. и 13 тыс. экз. и в крупных городах продаются во всех газетных и журнальных киосках.

17 Informationsplattform Religion. - Köln: Verbände einigen sich über Zentralmoschee. -Mode of access: http://www.religion-online.info/archiv/newsletter-2002-02.html

18 Wie leben sie?. - Mode of access: http://www.zeit.de/2006/19/Fragen_leben

19 Bosbach W. Keine Toleranz der Intoleranten. - Mode of access: http://www.cdu.de/ doc/pdf/12_02_04_B osbach_Rede_St_B ericht. pdf

157

Опираясь на демографические данные и результаты опросов, немецкие исследователи полагают, что число мусульман и далее будет расти, а сами они все настойчивее будут артикулировать свои политические и культурные требования20. Интересно, что сами мусульмане (по утверждениям института «Исламский архив») считают, что они действуют недостаточно активно, в особенности в том, что касается социальной работы среди членов своих общин и воспитания своей молодежи.

Действительно, далеко не все мусульмане являются активными членами соответствующих организаций. Как справедливо отмечал известный христианский исследователь, «только 15% мусульман активно участвуют в организациях и союзах. Неорганизованные мусульмане - около 80% - это молчаливое большинство. Однако диалог приходится вести с организациями, и поэтому мы обязаны знать о них всё»21.

Реальности мультикультурной жизни

«Чёртов иностранец!» - кричит на асфальтовой футбольной площадке панельного микрорайона крохотный восьмилетний футболист своему турецкому ровеснику. «Христианская свинья!» -огрызается маленький турчонок, всю свою небольшую жизнь не выезжавший из Германии. Наслушавшись в семье о вреде европейской культуры, интуитивно деля мир на «ислам» и «неверных», он и не подозревает, что вряд ли уязвит маленького немца22 указанием на его религиозную принадлежность: тот отродясь не был в церкви, его идолы - футбольные и эстрадные звезды, а любимое времяпрепровождение - крутые компьютерные игры. От безработных родителей немецкий малыш знает, что виноваты во всем «иностранцы», отнимающие у немцев рабочие места и социальные пособия. Таковы реалии «мультикультурной» жизни в бедных рай-

20 Informationsplattform Religion. - Mode of access: http://www.religion-online.info/ archiv/newsletter-2002-02.html

21 Troll C. Muslime in Deutschland. - Mode of access: http://www.jesuiten. org/geschichte/jubilaeen/images/files/jahresthema_2001_troll_1.pdf

22 Уязвленным почувствовал себя зато взрослый дядя - публицист Бодо Штраус (Botho Strauss), с возмущением описавший аналогичный случай и потребовавший от западного общества возвращения к своим культурным корням и консолидации - во имя нового «глобального Толедо». См.: Strauß B. Der Konflikt//Der Spiegel. - Hamburg, 2006. - 13. Feb.

158

онах. Дети играют вместе, враждуют и мирятся, однако взрослые держатся обособленно. Общая бедность не объединяет, напротив, она способствует социальному и культурному обособлению.

Мусульманское население Германии предпочитает жить компактно, хотя настоящих «гетто», как это имеет, например, место в ряде городов США, не возникает. Разумеется, жить «среди своих» получается не всегда - адресаты государственных социальных пособий, так называемой «социальной помощи», нередко расселяются в панельные дома муниципального жилого фонда, смешиваясь с иными социально зависимыми группами населения. Возникновение так называемых «мусульманских» жилых районов до сих пор было преимущественно стихийным «западногерманским» феноменом, берущим свое начало с «гастарбайтеровских» времен. В Западном Берлине это были Кройцберг и Веддинг, в Гамбурге - Алто-на и Вильгельмсбург, в Кёльне - Мюльхайм и Ниппес. В одной лишь западной части Берлина в 2002 г. проживали 235 тыс. мусульман, в районе Кройцберг - 23 845 одних только турецких граждан, не считая многочисленных турок с немецким гражданством. В 2003 г. в Берлине насчитывалось 5500 турецких предприятий с 27 тыс. рабочих и годовым оборотом в 2,2 млрд. евро23. В таких районах можно жить, не зная немецкого языка: к услугам населения турецкие магазины, парикмахерские, рестораны, банки, бюро путешествий, адвокаты. Ныне мусульманские организации, в особенности радикальный «Милли Гёрюш», специально призывают своих членов селиться как можно более компактно, желательно поблизости от мечетей, указывая, что таким образом их дети не попадут под влияние чуждой культуры.

Одна пятая мусульманского населения Берлина официально числится безработной, 40% живут на социальное пособие24. Во Франкфурте-на-Майне существуют жилые кварталы, где большинство населения вообще не являются немецкими гражданами.

Следствием радикализации религиозных воззрений мусульманского меньшинства является его растущая самоизоляция. Это отражается и на социализации детей, особенно если большинство

23 Lachmann G. Tödliche Toleranz. - München, 2005. - 296 S.

24 Lachmann G. Aus der Traum von der multikulturellen Gesellschaft // Welt am Sonntag. - B., 2005. - 2. Jan. - S. 3.

159

учеников в школе - иностранцы. Такая ситуация присуща, как правило, школам в больших западногерманских мегаполисах, в районах, заселенных преимущественно иммигрантами. Так, директор одной из берлинских школ в Кройцберге, где из 490 школьников одна треть - мусульмане, отмечает, что если десять лет назад лишь четыре школьницы во всей школе носили головные платки, то на сегодняшний день это минимум четыре девочки из каждого класса в 20 человек25. Девочки из мусульманских семей, не носящие платка, подвергаются остракизму со стороны мусульманских одноклассников. Немецкие учителя в школах с большой долей мусульманских учеников жалуются, что все большему числу девочек-мусульманок родители запрещают посещать уроки физкультуры, в ряде школ практически на нет сошли экскурсии с ночевками. В прежние времена они были составной частью педагогического процесса: классы во главе с учителями выезжали на несколько дней в другие города или даже в другие европейские страны. Ныне просто не набирается нужное для поездки количество школьников: родители запрещают девочкам подобные путешествия. Родители пишут девочкам справки о «болезни», когда по расписанию в классе - уроки биологии, просвещающие детей об основах половой жизни. По рассказам учителей, «родительское сопротивление» хорошо организовано: на руках у родителей заранее размноженные на ксероксе бланки с указанием соответствующих судебных решений, в которые следует лишь вписать имя своего ребенка, например: «Настоящим подтверждается, что участие девочек в совместных с мальчиками занятиях по плаванию противоречит законам ислама. Немецкая Конституция признает религиозную свободу мусульман»26. Турецкая женщина-педагог, приехавшая в Германию в детстве, вспоминает, что еще 20 лет назад турецкая молодежь Кройцберга посещала концерты рок-групп, ныне же она предпочитает упражняться в народных танцах. «С некоторого времени турецкие и арабские школьники начали говорить о немцах как о врагах. Иностранные семьи самоизолируются, мы ничего не можем сделать».

25 Keller C. Junge Muslime werden immer religiöser// Tagesspiegel. - B., 2005. - 4. Jan. - S. 4.

26 Rammelsberger A. Organisierte Verweigerung // Süddeutsche Zeitung. - München, 2004. - 12. Nov. - S. 3.

160

В некоторых школах доля иностранцев составляет более 90%. Немецкие учителя начальных школ рассказывали, что турецкие матери просят иной раз посадить их ребенка рядом с немецким, чтобы он хотя бы в школе научился живому немецкому языку, однако ни одного немецкого ребенка в классе нет. В подобных условиях социализация мусульманских детей еще более усложняется.

Учителя жалуются, что даже школьники начальных школ начали поститься в рамадан. Не только дети арабских иммигрантов, но и дети из турецких семей помимо обычных школ четыре раза в неделю с удовольствием посещают «школы Корана», организованные при различных мечетях и культурных объединениях. 97% мусульманских родителей хотят, чтобы в школах, где предмет «религия» входит в учебный план27, для их детей было введено преподавание ислама, причем 86%28 из них предпочитают, чтобы к разработке планов этих занятий были подключены мечети и исламские культурные объединения (аналогичные христианские занятия ведутся в сотрудничестве с церквами).

Со вступлением в силу нового закона об иммиграции город Кёльн с большим трудом выдворил наконец в Турцию нового «кёльнского халифа» муфтия Метина Каплана (сына Гемалеттина Каплана), жившего с 1983 г. в ФРГ со статусом политического беженца (в Турции его ожидал судебный процесс). Муфтий этот, пользуясь огромным авторитетом и регулярно читая проповеди в немецких мечетях, призывал мусульманских родителей превратить своих детей «в острие копья, направленного против неверных».

В Бонне муниципальные власти прилагали значительные усилия, чтобы закрыть Академию короля Фахда29 - саудовско-арабскую школу, которая, по данным спецслужб, возможно, поддерживала контакты с террористической сетью бин Ладена. Преподавание в школе велось на арабском языке. Из 50 известных спецслужбам боннских исламистов 17 посылали своих детей учить-

27 Предмет «религия» - составная часть школьной программы, однако его значимость варьируется от одной федеральной земли к другой. В Баварии, например, это - обязательный регулярный предмет, в ряде школ в новых федеральных землях - факультатив.

28 Aus dem Islamarchiv. - Mode of access: www.islamarchiv.de

29 См. портал. - Mode of access: http://www.mofa.gov.sa/Detail.asp?InSectionID= 4080&InNewsItemID=35586

161

ся в эту школу30. Власти города попытались закрыть ее по формальным причинам - раньше в ней учились дети дипломатического персонала арабских стран, так что количество школьников после переезда правительства и посольств в Берлин существенно уменьшилось. Однако вскоре после этого в Бонн начался наплыв богатых пациентов из арабских стран, в первую очередь из Саудовской Аравии, приезжавших на лечение на длительные сроки, привозивших с собой семьи и отдававших своих многочисленных детей в эту школу. Школа не просто продолжает существовать, она даже открыла филиал в Берлине. Правда, мусульманские дети, родители которых постоянно живут в Германии, хотя и могут посещать Академию короля Фахда, но не освобождаются при этом от учебы в немецких школах.

Разумеется, не следует преувеличивать влияние радикальных сил в мусульманской общине, тем более что, как уже указывалось выше, она неоднородна. Немало немецких граждан иностранного происхождения и мусульманского вероисповедания, десятилетиями живших и работавших в Германии, считавших себя полностью интегрированными в немецкое общество, страдают от растущего отчуждения со стороны немецкого населения, явившегося следствием радикализации ислама. Учителя отмечают, что нередки и случаи, когда мусульманские родители, как правило, из образованных и социально успешных семей, записывая своего ребенка в школу, осведомляются, много ли детей радикальных мусульман ее посещают -они не хотят, чтобы их ребенок учился в такой атмосфере.

Отношение общества к иммигрантам с иными культурными традициями, в особенности к выходцам из исламских стран, начало меняться после террористических актов 11 сентября 2001 г. На смену былой шедрой беспечности («они же такие бедные, им надо помочь!») приходит настороженность и даже неприязнь. Умеренные мусульманские сограждане чувствуют себя оскорбленными растущим недоверием. Немецкий же обыватель по мере роста сообщений о радикализации ислама внутри Германии, наблюдавший поведение немецких мусульманских организаций в ходе знаменитого

30 Данные по: Bonn - eine «Hochburg» für Islamisten? // Frankfurter Allgemeine Zeitung. - F.a.M, 2005. - 10 März . - Mode of access: http://www.faz.net/s/Rub61EAD5BEA1EE 41CF8EC898B14B05D8D6/Doc~EE8E54650A66D44289100A 787B94E83D8~ATpl~Ecommon~ Scontent.html 162

«карикатурного скандала», начинает все сильнее задумываться о политических причинах подобной ситуации. Как получилось, что они, эти «бедные», которым «нужно было помочь», живут как во враждебном лагере в стране, принявшей их, давшей им социальную поддержку и работу? Почему он, коренной житель, должен извиняться перед приезжими за то, что он - немец и христианин? Куда смотрели политики, почему они допустили, чтобы страна оказалась переполненной выходцами из стран с совершенно иной культурой, почему, вместо того чтобы принимать их, да еще и раздавать деньги на их «интеграцию», властям не позаботиться бы о немецких семьях? Первым результатом подобных раздумий является горькое сознание своей «брошенности» в глобализирующемся мире, вторым - поиск защитников, каковыми, как правило, выступают правопопулистские и праворадикальные силы, обещающие «замороченному нехорошей мультикультурностью» обывателю надежные национальные крыши, закон и порядок.

Государственная интеграционная политика

Существовавшее ранее в ФРГ иммиграционное законодательство исходило из того, что ФРГ не является «принимающей» страной и въезд в нее тех или иных групп мигрантов является исключением, регулируемым специально созданным для этого нормативом. «Импорта мозгов» не было, хотя необходимость в них, особенно по мере развития высоких технологий, существовала. «Регулятор исключений» к принятому в 1973 г. «Запрету на ввоз рабочей силы» допускал ограниченный въезд небольшого количества неквалифицированных рабочих. В целом же иммиграционная политика определялась стереотипами «помощи», принимались (кроме этнических немцев) небольшие контингенты иммигрантов и политические беженцы. Насколько эти стереотипы определяли повседневное восприятие проблемы, показывают данные опросов. В 2001 г., когда необходимость пересмотра приоритетов иммиграционной политики давно уже стала очевидной, 44% опрошенных немцев по-прежнему утверждали, что уж если принимать в страну иностранцев, так не тех, «кто нужен нам, а тех, кому мы нужны!»31.

31 Schöppner K.-P. Die Zuwanderung möge begrenzt werden // Die Welt. - B., 2002. -19. März . - S. 3.

163

В 2004 г. в Германии был принят долгожданный новый Закон об иммиграции, который критики окрестили Законом об интеграции, ибо больше всего в нем говорится о том, как обходиться с уже въехавшими в Германию иностранцами, как регулировать их пребывание, как их интегрировать и как их выдворять. Сразу следует отметить, что какого-то особого, исключительного параграфа специально для мусульманских иммигрантов в законодательстве нет и быть не может - оно направлено на всех иностранцев, независимо от их национальной и религиозной принадлежности. Тем не менее ряд параграфов объективно затрагивает в первую очередь иммигрантов из мусульманских стран. Так, улучшилась ситуация для лиц, годами проживавших с трехмесячными «временными разрешениями на пребывание», в том числе и для тех, чьи разрешения давно истекли и которые оставались в Германии нелегально. Они смогли легализоваться и получить постоянное разрешение на проживание в Германии. Среди категории лиц, долгие сроки живших с временными разрешениями, немало детей мусульманских беженцев, прежде всего боснийцев и албанцев.

Уступая требованиям консерваторов, закон усиливает политический и полицейский контроль - перед выдачей иммигранту разрешения на длительное пребывание должен посылаться рутинный запрос в Службу защиты Конституции (Федеральная служба безопасности), так что «проповеднику ненависти» вряд ли удастся обосноваться в Германии в качестве политического беженца, как это в свое время удалось муфтию Каплану.

Федеральная служба по делам мигрантов и беженцев координирует интеграционные программы земель и коммун на уровне всей страны.

Для иммигрантов организуются обязательные специальные интеграционные курсы, финансируемые на федеральном уровне. Программа состоящих из 630 часов курсов включает языковые курсы, информацию об истории, культуре, политических ценностях и правовом порядке в Германии. Курсы эти едины для всех групп иностранцев, независимо от того, прибывают они на постоянное жительство из стран Третьего мира или из европейских стран. Кроме того, предлагаются еще и специальные курсы для женщин-иностранок с целью стимулировать их интеграцию в трудовую жизнь.

164

Против иммигрантов, не желающих посещать эти курсы, предполагается применение административно-правовых санкций, затрудняющих их длительное пребывание в стране. Однако денег -200 млн. евро в год - хватает лишь на новоприбывающих иммигрантов. Для уже живущих в ФРГ «неинтегрировавшихся» иностранцев, желающих поучиться на этих курсах, установлена годовая квота около 50 тыс. человек. Между тем, как отмечают наблюдатели, как раз эта категория иностранцев особо проблематична и участие в подобных курсах следовало бы сделать обязательным именно для них -не в последнюю очередь потому, что огромная их часть не просто не интегрировалась в немецкое общество, но, постоянно живя в Германии, в принципе не хочет в него интегрироваться.

Журналист Гюнтер Лахманн в своей книге «Смертельная то-лерантность»32 утверждает, что западногерманское государство с его широко понимаемой «толерантностью» и мечтами о мульти-культурности упустило в свое время шансы обязательным порядком интегрировать мусульманских иммигрантов и ныне, в новых политических условиях, стоит практически перед неразрешимой проблемой, ибо обладающих немецким гражданством исламистов насильно на интеграционные курсы не отправишь.

Все чаще говорят о «руководящей культуре». Под этим словом понимается не подчиненность всех культур - одной, а некий минимум ценностей, которые обязан разделять иммигрант любого происхождения, живущий в Германии. В конце 1990-х годов консервативным политиком Ф. Мерцем было выдвинуто понятие «немецкой руководящей культуры» (Deutsche Leitkultur) - в противовес провозглашаемой левыми интеллектуалами безграничной «муль-тикультурности». Шум, поднятый в этой связи «левыми» интеллектуалами и «зелеными» политиками, вынудил Мерца отказаться от этой концепции, поскольку в словосочетании «немецкая руководящая» было усмотрено нарушение доставшихся Германии «по наследству» от старой ФРГ и в те годы еще актуальных правил «по-литкорректности».

32 Lachmann G. Tödliche Toleranz. - München, 2005. - 296 S.

165

Тем не менее у христианских демократов эта концепция получила поддержку33, равно как и у населения, а после событий 11 сентября 2001 г. ее взяло на вооружение и правительство социал-демократов и Союза 90/Зеленых, правда, без слова «немецкая». Нынешняя же «большая коалиция» - социал-демократы и ХДС/ХСС - воплощает этот лозунг в жизнь, разрабатывая новые, сложные тесты для иностранцев, постоянно проживающих в Германии и желающих получить немецкое гражданство. Споры ведутся о том, что именно является «руководящей культурой», какой минимум ценностей обязан разделять иммигрант из страны с иными культурными и политическими традициями, желающий жить в Германии. Принадлежат ли к ним европейские ценности и культурные нормы или же достаточно признания универсальных демократических ценностей типа прав человека? Нужно ли знать историю и культуру Германии или достаточно уважения к ее Основному закону?

Подчеркиваются возможности демократии, разрабатываются программы интеграции (которые, впрочем, нередко тонут в бюрократическом болоте). Не так давно в некоторых немецких школах в порядке эксперимента решили наконец в рамках предмета «религия» ввести в учебный план преподавание ислама, причем на немецком языке. Учителя будут подготовлены в немецких университетах, многие из них - немцы. По мнению чиновников, детям из мусульманских семей будет тем самым предложена религиозная ориентация в рамках «свободного, демократического порядка», во всяком случае отличающаяся от той, которую они узнают в «школах корана».

Кто кого «заинтегрирует?»

Численность мусульманского населения в Европе достигла той критической массы, которая позволяет любому меньшинству, национальному или религиозному, артикулировать свои политические позиции и требовать к себе не только внимания, но и ува-

33 См., например, речь депутата Вольфганга Босбаха в Бундестаге в декабре 2004 г.: Bossbach W. Keine Toleranz der Intoleranten. - Mode of access: http://www.cdu.de/doc/pdf/12_02_04_Bosbach_Rede_St_Bericht.pdf . См. также подборку программных документов по этой теме на сайте ХСС. - Mode of access: http://www.cdu.de/db/tsearch.php?fsearch=Leitkultur&page=1 166

жения. Ислам в Европе выходит из гетто и начинает приобретать политическое лицо. Интеллектуальные изыски теоретиков «евро-ислама», наподобие Бассама Тиби, в корне отличаются от реального ислама большинства живущих в Европе иммигрантов из мусульманских стран. Интеллектуальный евроислам готов ради примирения с европейским модерном, ради равноправного сосуществования мусульманского меньшинства с другими народами европейских правовых государств отказаться от ряда положений вроде миссионерской роли ислама, присущего ему разделения мира на «территорию ислама» и «территорию войны», представлений о доминантности ислама и т.д. Мусульманские общины Европы, уже превратившиеся в «европейскую» часть всемирной уммы, ни от чего не отказываются, хотя и не акцентируют (или до последнего времени не акцентировали) внимание на подобных моментах и не имеют ничего против постепенной исламизации Европы. Между «территорией ислама» (Dar al-Islam) и «территорией войны» (Dar al-Harb) евроислам конституирует некое междузонье - «область мусульманского вероисповедания» (Dar asch-Schahada), роль которого скорее всего предназначена Европе. Эти вариации «евроислама» по большей части связывают с именем Тарика Рамадана, проживающего в Швейцарии египетского ученого и публициста.

В Европе мало областей, где проживают исконно мусульманские народы, в странах «европейского ядра» мы имеем дело именно с исламом иммигрантов и их потомков, становящимся все более наступательным по мере увеличения численности мусульманских общин. Не следует полагать, что в правовом демократическом государстве этот ислам удовлетворится самоизоляцией и «параллельными обществами» - нет, он будет все более и более активным и наступательным.

Между тем нынешнее европейское восприятие религиозной принадлежности, берущее свое начало в эпохе модерна, таково, что равноценный ответ практически невозможен. Особенно проблематична в силу особенностей истории страны ситуация в Германии, прежде всего в среде интеллектуалов, формирующих общественное мнение.

«Преодоление нацистского прошлого» - второй (после противостояния блоков) важнейший фактор, решающим образом определивший формирование западногерманской политической

167

культуры. Поскольку именно национальная идея в ее утрированной форме привела Германию к краху, политики, идеологи и интеллектуалы Западной Германии, особенно после 1968 г., предпочитали «дистанцироваться» от всего, что могло напомнить возвращение к временам гитлеровского рейха. В обществе проповедовались постнациональные ценности, место национального патриотизма заменил «конституционный патриотизм» - гордость за демократическую Конституцию. Существовал целый ряд политически маргинализированных, «табуизированных» тем, которые просто не принято было обсуждать на официальном политическом уровне. Население приучали быть толерантным, терпимым по отношению к людям, исповедующим иные взгляды на жизнь, придерживающимся иной культурной ориентации. Интеллигентная, образованная часть населения - учителя, журналисты, писатели, преподаватели вузов - в вопросах мультикультурности руководствовались представлениями о «диалоге», цель которого - обсуждение спорных вопросов с целью достижения взаимопонимания. Такое представление о «диалоге» базировалось на традициях европейского Просвещения, настолько привычных для европейцев, что они считали их универсальными. Ища «диалога религий», европейские политики и интеллектуалы, христианские по форме и постхристианские по сути, практически не задумывались о том, что в странах с иными культурными и религиозными традициями возможны принципиально иные, боевые и бескомпромиссные интерпретации «диалога». Автору статьи приходилось слышать от немецких коллег, участвовавших в подобных мероприятиях, грустные констатации: исламские участники «диалога» вели его наступательно, стремясь не к «взаимопониманию», а к доказательству правоты ислама. Возможно, следовало бы передать «диалог религий» в руки служителей культов, оставив поле для общественных дискуссий за интеллектуалами? Однако и в этом случае одна сторона в подобном «диалоге культур» останется секулярным, либерально-демократическим обществом, где христианская традиция со времен Просвещения утеряла боевую наступательность, была окончательно придавлена конфликтом идеологий и воспринимается ныне по большей части на уровне «культурной принадлежности». Другая же сторона - исламские страны, где религия пронизывает все сферы

168

общественной жизни - от политики до интеллектуальной и повседневной жизни.

Большинство иммигрантов, особенно беженцев, прибывали в ФРГ как раз из тех стран, политические культуры которых толерантностью похвалиться не могли. Немалая их часть исповедовала, кроме того, вариант ислама, исключающий любую толерантность по отношению к «неверным». Будучи преследуемы в своих странах, они находили убежище на либеральном Западе. Толерантные, постхристианские западные демократии, «врагом» которых в те годы считался СССР, принимали беженцев в свои социальные объятия, не заботясь особо об их интеграции, предполагая, что лучшим средством для этого является воздух свободы.

Отрезвление в интеллектуальных кругах наступало постепенно. Непосредственно после террористических актов 11 сентября 2001 г. левые интеллектуалы-шестидесятники западногерманского закала еще старались спасти хрупкие идеалы «мультикультурно-сти». Автор статьи, находившаяся в то время в Свободном университете Берлина, присутствовала в качестве гостя на семинаре немецкого коллеги, профессора так называемого «поколения 68-го года», призывавшего своих студентов не поддаваться «очернительству», не допускать, чтобы живущих в Германии мусульман идентифицировали с террористами. Немецкие студенты приводили примеры обыденной «нетерпимости» немецкого общества: «Я бы даже принял ислам, просто из чувства протеста против того, как к ним относятся в нашем обществе!» - говорил один из студентов. «Когда я ехала сегодня в университет, в вагон вошла женщина в парандже. И все так глупо уставились на нее! - возмущенно рассказывала студентка. - А ведь мусульмане - это такие же люди, у них просто другие культурные традиции! Нам, немцам, нужно еще учиться и учиться терпимости к иным культурам!»

Слушая эти манифесты левой мультикультурности, я вспоминала, как двумя днями раньше, 11 сентября 2001 г., в телевизионном холле дома ученых молодые египетские исследователи, работающие по контрактам в Свободном университете, глядя вечерние новости из Нью-Йорка, с восторгом заявили мне: «Мы - с нашими братьями! Все мусульмане - братья!»

Возможно, именно этого чувства «братской принадлежности», чувства опоры вне наций и государств и не хватает многим

169

молодым немцам, принимающим ислам. Как ни странно, некоторые переходили в ислам действительно из протеста, из чувства «солидарности», чтобы доказать немецким мусульманам, что их не считают террористами (исследования показали, что волна перехода этнических немцев в ислам последовала именно после 11 сен-тября)34. В числе причин принятия немцами ислама называют также стремление к «духовности», семейные обстоятельства или политические соображения. Из 3,2 млн. мусульман, живших в Германии в 2005 г., 14 352 - немцы. В 2004 г. их было 13 20035. Интересно, что 62% новых немецких мусульман - одинокие женщины, причем с высшим образованием. Новообращенные не обязаны регистрироваться в мусульманских общинах своих городов, однако они нуждаются в подтверждении своей религиозной принадлежности, чтобы получить визу для паломничества в Мекку36. Отмечались, хоть и редко, случаи, когда европейские новообращенные разделяли убеждения и образ действия исламских экстремистов.

Тенденция отождествлять ислам с обычной «культурной традицией» определенных иммигрантских слоев, не противоречащей политической культуре западных демократий, держалась среди толерантных западных интеллектуалов довольно-таки долго - до тех пор, пока эта «культурная традиция» не развила четких политических претензий, их испугавших, и не начала пользоваться правовыми инструментами либерального демократического государства, чтобы эти претензии реализовать. В 1972 г. только 30% опрошенных мусульман полагали, что Коран и немецкая Конституция не противоречат друг другу, в 2004 г. - уже 67%37. Таким образом, все признаки свидетельствуют о том, что «параллельные общества» рассматриваются мусульманами в Европе как «переходное общество».

Глядя на растущую активность мусульман в ходе «спора о карикатурах», обыватели обеспокоенно спрашивали, сколько еще ждать, пока, например, крест на стенах школьных классов баварских

34 Kerner R. Allahs neue Anhänger. Die Zahl der Deutschen, die zum Islam übertreten, wächst. - Mode of access: http://morgenpost.berlin1.de/content/2005/12/14/politik/798343.html

35 Deutsche Presseagentur (DPA), Meldung. - 2005. - 13. Dec.

36 См., например, страничку новообращенных. - Mode of access: http://www.way-to-allah. com//themen/deutschemuslime. html

37 Zwischen Koran und Grundgesetz//F.A.Z. - Frankfurt a.M., 2006. - N 8, 10. Jan. - S. 3.

170

школ, употребление в пищу свинины, купание в купальниках и без не оскорбит чувства живущих в Германии мусульман настолько, что приведет к их протестам? Не стоит ли ограничить количество мечетей в Германии количеством христианских церквей, например, в Турции, спрашивают они. Иногда в немецких СМИ проскальзывают короткие сообщения, заставляющие задуматься над процессами, подспудно происходящими в немецком обществе. Мельком сообщили, например, о нарушении молодыми мусульманами пасхальной службы в одном из южногерманских городов. Из машин, припаркованных у подъезда исламской культурной организации, располагавшейся напротив католической церкви, в пасхальную ночь раздавалась громкая арабская музыка, христианские верующие подвергались оскорблениям. Еще короче осенью 2006 г. сообщили о 73-летнем христианском (евангелическом) священнике из Эрфурта, сжегшем себя в день религиозного праздника (День реформации), чтобы хоть этим выразить протест против распространения ислама в Германии и бездействия христианских церквей38.

Опросы общественного мнения показывают, что если в 1995 г. 40% немцев опасались живущих среди них мусульман, то в 2006 г. - уже 55%39. В свою очередь, обычные граждане мусульманского вероисповедания, в особенности теоретики либерального евроислама, чувствуют себя ущемленными растущей «исламофо-бией» населения. И они не так уж неправы - исламофобия действительно культивируется, достаточно проанализировать сообщения бульварной прессы во время «карикатурного скандала». До террористических актов 11 сентября 2001 г. о радикальном лице ислама в Европе предпочитали не говорить. Это были годы, когда при бомбежках (первая война в Персидском заливе) «гуманные» западные военные лицемерно делали паузу на период рамадана, «чтобы не оскорбить религиозных чувств мусульман». (К христианской религии они, что показательно, уважения не испытывали и в 1999 г. бомбили Сербию в Светлое Воскресенье Христово). Это были годы, когда вооруженные мусульманские формирования косовских албанцев считались лучшими друзьями якобы христиан-

38 Nach Selbstverbrennung eines Pfarrers über die Kirche Selbstkritik. - Mode of access: http://www.welt.de/politik/article91731/Nach_Selbstverbrennung_eines_Pfarrers_uebt_die_Kirche _Selbstkritik.html

39 Опрос проведен Институтом Форса по поручению журнала «Штерн».

171

ского Запада, когда чеченских боевиков, захватывавших в России больницы и театры, в немецких СМИ восторженно называли «борцами за свободу» и предоставляли им статус политических беженцев. Это были годы, когда Запад, геополитически стремясь закрепить свою «победу в холодной войне», искал союзников среди исламских стран. Однако старые времена, когда противоречие между системами нейтрализовало противоречия между культурами и религиями, миновали. Западу потребовалось 11 сентября 2001 г., чтобы это осознать.

В последние годы в СМИ появилось немало рассказов о радикальных исламских организациях и о «проповедниках ненависти». Приводятся страшные, возмущающие сердце просвещенного европейца цитаты из радикальных проповедей. Радикализация ислама в Европе неоспорима. Но в сообщениях СМИ последних лет практически вне внимания остаются либеральные и умеренные мусульманские организации, которые хоть и не так многочисленны, как радикальный «Милли Гёрюш», но тем не менее отнюдь не исчезли со сцены, действуют и заслуживают упоминания.

Нагнетание истерии сопровождается политической и культурной неграмотностью массы коренного населения, хотя и живущего десятилетиями бок о бок с исламскими иммигрантами, но, как правило, не имеющего ни малейшего понятия, чем шииты отличаются от суннитов, кто такие алевиты и т.д. В таких условиях обыватель - потенциальная жертва. Если он консервативен, он проникается идеей исламской угрозы. Если же он придерживается левых мулыикультурных убеждений, то может стать легкой добычей исламских миссионеров, рисующих ему идеальную картину исламского братства. Федеральный центр политического образования проводит немалую «политико-образовательную» работу в этой сфере, однако этого недостаточно. Мечети и культурные объединения время от времени объявляют «дни открытых дверей» для немецкого населения, однако в последние годы в связи с негативным имиджем, который начинает приобретать ислам в Европе, интерес к посещению подобных мероприятий уменьшается.

В немецких интеллектуальных кругах все чаще говорят о необходимости культурной консолидации Запада. Ибо, как полагают пессимисты, в западных обществах речь идет уже не о «диалоге» в рамках толерантной многокультурности, а о реальной конкурен-

172

ции культур. Исследователь и публицист Бодо Штраусс, с горечью отмечая, что нынешнее западное общество не просто секулярно, но к тому же еще и бездуховно, призывает возродить всё лучшее из традиций европейского духа - все то, что в современных обществах или не осознается толком, ибо воспринимается как само собой разумеющееся, или попрано потоком «попсы». Бездуховное общество беззащитно. Европейцев призывают вернуться к своим духовным «корням», точно так же как нынешние мусульмане обращаются к своим. Не ради гипотетической мультикультурной идиллии, а ради не менее утопического общества, некоего, как говорит Штраусс, «глобального Толедо», в котором на какое-то время Запад сойдется и перемешается с Востоком.

Однако к каким духовным корням может вернуться Европа? Возврат нынешних европейских обществ к христианской религии в том масштабе, в котором она когда-то определяла европейскую жизнь и в котором ислам пронизывает ныне общества многих мусульманских стран, невозможен. Более того, традиции Просвещения, традиции европейского гуманизма сформировались именно в ходе эмансипации от определяющей роли христианской религии. Остаются либеральные, демократические корни - свобода вероисповедания, толерантность к инакомыслящим, правовое государство. Однако эти ценности могут быть использованы разве лишь во внешнем противостоянии какому-нибудь агрессивному исламскому государству, но никак не в качестве духовного противовеса исламу внутри собственной страны - они ему не мешают, более того, он оборачивает их себе на пользу.

На многочисленных интернет-форумах, в дискуссиях выдвигаются и иные, не менее утопические рецепты, например изменить понимание «свободы религии» в Конституции, ибо это понимание базируется на современном западном истолковании религии, и начать последовательную лаицистскую политику на «критически-гуманистическом, атеистическом и антифундаменталистском» ба-зисе40. Или идти до конца по пути либеральной демократии, не позволяя сбить себя с толку, не извиняясь, например, за карикату-

40 Krauss H. Euroislamismus statt Euroislam - die Quittung für multikulturalistische Ignoranz. - Mode of access: http://www.glasnost.de/autoren/krauss/EIslam.html

173

ры, оскорбляющие исламское видение мира, ибо свобода слова -неотъемлемая характеристика демократии41.

Так что рекомендаций, как следует поступать Европе, хватает. На практике же западноевропейской демократии пока что грозит превращение «параллельных» обществ отнюдь не в «Толедо», а в такое «переходное общество», в котором былые «параллельные» структуры, образованные диаспорами из стран с иными культурными и религиозными ценностями, все активнее используют идеологию и практику либеральной демократии для подтверждения своих традиций и достижения своих целей, либеральной демократии не просто чуждых, но иной раз и враждебных.

Положение мусульман в Германии (и в остальных некогда христианских странах «европейского ядра») амбивалентно. Сообщения бульварной прессы, особенно в случае террористических актов или событий типа «карикатурного скандала», заставляют европейского обывателя иной раз поверить, что чуть ли не вся исламская община Европы - радикальные миссионеры и потенциальные террористы, задача которых состоит в создании «параллельных обществ» и постепенной исламизации континента. На самом деле подавляющее большинство мусульманского населения вполне индифферентно по отношению к политическим амбициям вроде «европейского халифата», оно хотело бы спокойно жить в странах, в которых они обосновались, не отказываясь в то же время от своих религиозных и культурных традиций.

И в этом заключается главная дилемма. Ибо из всех мировых религий ислам в наибольшей мере противоречит образу жизни и мысли, сложившемуся на современном Западе. Живущий в европейской стране мусульманин значительно глубже, нежели иммигрант иных культурных традиций, интегрирован в свою местную общину, свой островок культурной и социальной идентичности. Нежелание следовать укоренившимся традициям, например в воспитании детей, подвергнет его остракизму единоверцев и может вытолкнуть из структур, в которых ему привычнее и удобнее, чем в немецком обществе. Строгое же следование этим традициям может привести его к конфликтам со структурами немецкого государства,

41 Born H. Abendland unter. - Mode of access: http://www.weltwoche.ch/artikel/? AssetID=13188&CategoryID=82

174

от которых он зависит, которые, возможно, платят ему социальное пособие. Заинтересованность в интеграции своих детей в немецкое общество (в котором им предстоит жить) сосуществует рядом со стремлением уберечь их от неприемлемых для мусульманина проявлений западной жизни.

Интеграция не предполагает ассимиляции. С официальной европейской точки зрения минимального ценностного консенсуса (верности европейским конституционным принципам) достаточно для толерантного сосуществования титульного населения национальных государств и различных меньшинств, как коренных, так и возникших в ходе иммиграционных процессов. Европейские государства не могут превращаться в «плавильные котлы» - у них иные исторические традиции, их возникновение и развитие не определялось иммиграцией, как это имело место в «плавильных котлах» Австралии, Северной Америки, Канады. Путь европейских государств - это, очевидно, путь сосуществования различных народов и меньшинств. Тем, кто приехал на постоянное жительство в Европу, но, ссылаясь на свои исторически-религиозные традиции не может подчиняться конституционным нормам и уважать исторически сложившиеся политико-правовые ценности Европы, кто, ссылаясь на нормы шариата, не готов ни к малейшему компромиссу, - место там, откуда они приехали и где разделяемые и проповедуемые ими ценности являются государственными. Не случайны требования либеральных мусульман к исламским союзам и объединениям: оторваться, наконец, от религиозных структур в странах их происхождения и обратиться к реальным проблемам мусульман, живущих в Германии.

Возможность воспитывать своих детей в религиозных традициях, оберегать их от неприемлемых с точки зрения тех или иных религиозных сообществ особенностей учебного процесса в местных школах или от не согласуемых с культурно-религиозной идентичностью ребенка моментов местной светской культуры (например, от пропаганды гомосексуализма) - право не только мусульман, но любого религиозного направления, даже сект. Власти терпят эти особенности до тех пор, пока они не радикализуются, пока их носители не начинают проявлять нетерпимость по отношению к мыслящим иначе и не начнут миссионерскую деятельность, противоречащую конституционным принципам либеральных демократий.

175

Исламская иммиграция в Европу не может быть объединена едиными характеристиками, кроме самых общих. Как и всякая иммиграция, она носит этнический характер, носители ислама прибывают из различных стран, принадлежат к разным народам. В силу объективных исторических причин те или иные направления ислама представлены в большей степени у различных народов. В Европе живут сунниты, шииты и представители целого ряда иных, менее значительных по численности направлений. Этнически исламская иммиграция в странах «европейского ядра» представлена преимущественно турками, иранцами, выходцами из арабских стран, боснийцами, албанцами, пакистанцами, афганцами, индонезийцами.

Какая интеграционная политика наиболее приемлема? У каждой страны свой опыт, свои проблемы. В Германии практика показала, что наиболее успешной формой интеграции иммигрантов, прибывших из стран с иными культурно-религиозными и политико-правовыми традициями, является их интеграция в систему немецких трудовых отношений, объективно препятствующая самоизоляции «параллельных обществ». Следует, впрочем, отметить, что эта форма интеграции ограничена по ряду причин. В первую очередь, это - нехватка рабочих мест, во-вторых, тенденция отправлять подобных иммигрантов на такие работы, которые по причине их тяжести и плохой оплаты не хотят выполнять немцы, и, наконец, необходимость соблюдать известную пропорцию: даже в смешанных производственных трудовых коллективах по мере достижения определенной критической массы перевеса доли иммигрантов над долей коренного населения процессы интеграции не только прекращаются, но и могут приобрести обратный характер.