CC BY
13УДК 82-22
ГРНТИ 17.82.20
М. Н. Дробышева
Море и флот в далматинско-дубровницкой литературе в эпоху Возрождения
В статье представлены результаты исследования темы моря и флота в литературе Далмации и Дубровника. В письмах М. Држича и в его комедии «Дундо Марое» встречаются пословицы, связанные с морской тематикой. В литературе Дубровника возникает образ мореплавателя, капитана корабля. Поэты изображают море, ассоциирующееся с настроениями в обществе.
Ключевые слова: Адриатическое море, флот, корабль, моряки, Дубровник, поэзия, комедия, жанр, морское дело.
Marina Drobysheva
The Sea and the Fleet in the Literature of Dalmatia and Dubrovnic
in the Renaissance
The article is concerned with the theme of the sea and the fleet In Dalmatia and Dubrovnic. In his letters and in his comedy "Dundo Maroe" M. Drzic uses proverbs related to the marine topic. The literature of Dubrovnic created the image of a seafarer, ship captain. Poets portray the sea associating it with the moods in the society.
Key words: the Adriatic Sea, fleet, ship, sailors, Dubrovnic, poetry, comedy, genre, sailing
Одной из животрепещущих тем в литературе эпохи Возрождения была тема моря. Именно на рубеже XV-XVI веков происходил небывалый взлет морского дела, морских открытий и морских путешествий. Благодаря морским открытиям Христофора Колумба, Васко да Гама, Фернана Магеллана расширились представления об окружающем мире. С морем и морским делом во многом были связаны материальное благосостояние стран, их воинский и деловой имидж. Во всеевропейский процесс обновления органично были включены Далмация и Дубровницкая Республика.
Упоминания об Адриатическом море, которое часто называли «Наше море», встречаются в летописи попа Дуклянина, составленной в XIII веке.
© Дробышева М. Н., 2019 © Drobysheva M., 2019
Высказывания о море имеются и в государственных документах, например, в Статуте 1277 года о дубровницкой таможне. Образ моря проходит через всю литературу Далматинско-Дубровницкого региона. Именно в литературе Дубровника, вследствие его интенсивной морской торговли, возникает образ купца-мореплавателя, купца-воина, наделенного особыми национальными чертами. Многие дубровницкие и далматинские поэты, такие как Марко Марулич (1450-1524), Шишко Менчетич (1458-1527), Джоре Држич (1461-1501), Марин Крстичевич (ум. 1531), воспевали море. Поэт Мавро Ветранович (1482/1483-1576) был одним из первых, кто обратил внимание не только на красоту морской стихии, но и на тяжелый труд моряков. Два хварских поэта Ганибал Луцич (1458-1553), Петар Гекторо-вич (1487-1572), а также Марин Држич (ок. 1508-1567) в своих произведениях обращались к описанию моря и упоминали в них Адриатику [14, s. 167-202]. Сабо Бобальевич (1529 или 1530-1585) передал свои наблюдения за пучиной в живописных стихах:
U dovac ce prije iti Titon zgubiv dobro voje Lice drage sve gospoje, J ces mene ti ljubiti Okolo ces prije letiti, Plavi brodit néce more Pace prije povrh gore Nej cutely ja ljubiti. [16, s. 336]
Скрылся в тучах непогоды
И забыл меня любимый.
Моря пенистые воды
Бороздит, неустрашимый.
Для тебя, о друг жестокий,
Все я бросил на горе.
Предо мной простор широкий -
Страшное белеет море.
(Пер. И. Н. Голенищева-Кутузова) [9, с. 190]
Поэзия моря всегда интересовала поэтов и М. Држича, который пишет в пасторальной драме «Тирена» об отшельнике Мавро Ветрановиче, которого он сравнивает с Орфеем, заставляющим слушать свои стихи и рыб в море, и зверей в горах ("Kad mladac spijevase, jak Orfeo zvirenje za sobom vodase i dubja i kamenje" - «Когда юноша поет, как Орфей, зверей ведет за собой, и деревья, и камни») [12, s. 187]. Этими поэтическими строками он прославляет литературный дар дубровчан-поэтов, которые стремились
73
изобразить море, охваченное волнением, передающее грозные потрясения, ассоциирующиеся с настроениями в обществе.
Далматинско-дубровницкие поэты писали в различных жанрах: оды, стихотворного послания, эпитафии, поэмы, карнавальной песни. Наиболее распространенными были эклоги. Их героями были пастухи, земледельцы, горожане и рыбаки, как, например, в поэме «Рыбная ловля и присказки рыбаков» («ШЬаще 1 пЬагБко prigovaranje») Петра Гекторовича (1487— 1572). На первый взгляд, в этих наивных сценах ощущалось влияние античных «Идиллий» Феокрита, возрожденческих эклог Саннадзаро и других произведений, подобных жанру «рыбацкой эклоги» (пескатории), но при более тщательном анализе становится ясно, что «в творчестве античных авторов мало общего с хварским поэтом» [8, с. 195]. Если жизнь в античной идиллии характеризуется своей внесоциальностью, условностью, а человеческое существование протекает в гармонии с природой, то в сочинении Петра Гекторовича преобладает описание реальных событий, свидетельствующих о социальной принадлежности героев поэмы. В центре повествования - простые рыбаки Паское и Никола, которые в течение трех дней плывут в ладье по Адриатическому морю, беседуют с автором о своей жизни, поют песни, шутят, загадывают загадки, готовят ужин, ловят рыбу. Поэт дает яркое описание рыбацкого быта:
Выйдя в полдень жаркий к берегу залива, У рыбачьей барки повстречал я диво: Чувствами богатых бедняков я встретил, Пусть наряд в заплатах - был бы разум светел! Нас всегда смущает вид простонародный, Знайте - он скрывает разум благородный. Нищета богата - бог тому свидетель! -В ней, как в недрах злато, скрыта добродетель.
Долго говорили про улов богатый
И о том, как плыли мы в ладье дощатой.
Я сказал: «Свершилось все, как мы хотели:
Море покорилось, волны отшумели.
Долго мы блуждали по морю седому,
Но опять пристали к берегу родному [9, с. 148-149].
Мотивы устного народного творчества были благодатной почвой для создания картин сельской идиллии или утопий о лучшем будущем, как это наблюдается в элегии «Рыбная ловля и присказки рыбаков», изображающей нравы и обычаи простого народа. Гекторович использует рыбацкое
74
наречие и отрывки из трех песен. В то же время, в XVI веке, устное народное творчество в Далмации и Дубровнике вышло за пределы непосредственно крестьянской среды и подвергалось воздействию процессов, способствовавших превращению его в некий литературный идейно-художественный синтез, который, как правило, становился почвой, крайне благоприятной для развития культуры и искусства гуманизма, где на первый план выдвигаются личность и индивидуальная деятельность. Всё более ощутимой становится гуманитарная направленность литературы: умения человека, его судьба, его деяния становятся центром внимания и притяжения.
Культурный слой Дубровника был довольно тонким, что способствовало успешному освоению народных традиций. Дубровницкий фольклор сохранил тесную близость с античной мифологией, благодаря посредничеству итальянской культуры. Устное народное творчество в Дубровнике было в достаточной степени мифологичным, поэтому не возникало заметных противоречий между фольклором и усвоенной через итальянскую культуру античной мифологией. Мир нимф, дриад и сильфид был весьма близок к миру далматинских вил, и происхождение одних не столь уж отличалось от происхождения других.
Долгое время у столицы Дубровницкой Республики было два названия: Рагуза (романское) и Дубровник (славянское) [7, с. 116]. «На берегу чудного Адриатического моря возвышаются на крутой скале почерневшие от времени стены Дубровника. С вершины скалы стены спускаются в ложбину и потом снова подымаются на противоположную скалу. Эта ложбина, образующая улицу „81аёоп" (Страдун), была некогда морским каналом» [7, с. 1]. В VII веке поселение на скале от земли отделял узкий морской пролив. Начиная с IX века Дубровник являлся купеческим и ремесленным центром. Он находился на перекрестке морских и сухопутных дорог между Западом и Востоком. В течение нескольких столетий Дубровник является также важным центром транзитной торговли, связывавшим южнославянские государства с Левантом и странами Западной Европы.
Культура эпохи Возрождения в Дубровнике в известной степени интенсифицировалась турецкой экспансией. Постоянная угроза захватнических набегов не способствовала регулярному ведению сельского хозяйства. Теряя землю - основу феодальной собственности, дубровчане постепенно были оттеснены турками к морю, что подтолкнуло развитие судостроения и судоходства. Верфи и корабли строили по европейским образцам. Строились гавани, из которых суда отправлялись во все концы
света. Крестьяне в Далмации и Дубровнике, лишенные земли, находили работу в порту, пополняли команды для постройки кораблей, становились моряками. Антун Сасин в поэме «Флот» дал подробное описание жизни моряков Дубровника:
To je sama mrnarica Ka se pravo moze rijeti Da'e gospoja i kraljica Svijeh mrnara na sem svijeti.
I cestit se svak nahodi,
I cas mu je privelika
Vijeran zivot tko provodi
Pod bandijerom Dubrovnika. [16, s. 310]
Этот флот, до антиподов Доходящий, всюду славен, Повелитель мореходов, Кто ему на свете равен?
Тот краев далеких диво,
Славен тот, кто в море бродит,
Под дубровницким счастливо
Флагом жизнь свою проводит.
(Пер. И. Н. Голенищева-Кутузова) [9, с. 186]
Дубровчане активно участвовали в торговых и мореходных делах всей Европы. Дубровницкий флот славился своей силой и мощью, а дубровниц-кие кораблестроители и мореходы высоко ценились как специалисты. Дубровчане-моряки избороздили весь земной шар, многие моря и океаны. Летописцы сообщают нам о существовании военного флота, который уже в IX веке был столь значителен, что в период правления Константина Багрянородного на нем можно было перевезти в Апулию войска хорватов и далматинцев, союзников Византии [6, с. 233].
Ветранович также посвятил стихотворение «Галион» ("Mornarica") дубровницкому флоту:
Dubrovnacka je mrnacica Don patrona i kraljica Od svieh plavi i od svieh lrieva Sto poslanoj void pliva. [16, s. 225]
Флот дубровницкий прекрасный -Всех морей владыка властный, Всех судов и всех флотилий, Где б они ни проходили. (Пер. Е. М. Солоновича) [9, s. 125]
Культ человеческого тела в эпоху Возрождения был близок восприятию жизни югославян в Далмации и Дубровнике, относившихся с уважением к физической силе и профессиональной сноровке, особенно необходимой на флоте. Корабли Дубровника были подобны настоящей крепости с огромным количеством орудий большой огневой мощи, способных стереть с лица земли целые города, которые прежде казались неуязвимыми в силу своего местоположения на Адриатическом побережье.
Океан стал привлекать внимание путешественников, купцов и мореплавателей Европы, в том числе Далмации и Дубровника. До той поры путешествия были связаны главным образом со странствиями рыцарей, целью которых был передел старых и захват новых земель. Купцы в Далмации и в Дубровнике были людьми образованными и щедро делились своими знаниями с моряками на управляемых ими судах, о чем свидетельствуют дошедшие до нас архивные документы. Так, в трактате Бенедикта Котрульевича (Benedetto Cotrugli Raugeo, 1416-1469) «О торговле и совершенном торговце» («Della Mercatura et del Mercante perfetto», 1457), изданной во Франции и Германии, поднимались общественно значимые острые вопросы Дубровника, связанные с описанием флота. Дубровницкая Республика получила фактически полную независимость, в то время как на территорию Далмации претендовали то венгры, то венецианцы, то генуэзцы, то неаполитанцы: «О, море Иллирское (Адриатическое)! Благо далматинца, прежде чем он стал рабом немца и латынянина! Ты чудное ложе, которое прельщает весь свет и на котором делились царства и миры. Ты всех наделяешь благом, кто тебе полюбится, одних далматинцев век оставляешь голыми. Смилуйся над твоими сынами и пошли им милый дар, то, что иноземцы украли у них» [6, с. 215]. В этих поэтических строках И. Ку-кулевича-Сакцинского - известного хорватского писателя, поэта, публициста, радеющего за формирование хорватского языка в период национального Возрождения, - звучит тема притеснения граждан Далмации. Эта же проблема встречается в письме М. Држича от 2 июля 1566 года, в котором писатель выдвигает шесть основных доказательств попрания властителями прав и свобод граждан Дубровника. Он обвиняет правителей в том, что они не уделяют должного внимания дипломатическим отноше-
ниям и христианским государственным силам. В то время как из-за одной ничтожной тяжбы с неким турком они могут потратить на Османскую Порту 25 000 дукатов, «но они их не потратили, - пишет М. Држич, - а выбросили на ветер, в море» (перевод наш. - М.Д.) (... ben spendeno doue no bisogna, pocho tempo e che p sciochezza et p una garra vile d'un turco speseno alla Porta del Gran Turcho da vintj cinq: millia ducatj; li quali no spesero ma butorno in mar") [15, s. CXXXII].
Второй упрек Држича касался состояния дубровницкого флота, который в XVI веке насчитывал от 130 до 150 судов. М. Држич с болью восклицает, что «не властители его создали, а флот основали островитяне» (жители близлежащих островов). Тот самый флот - гордость и мощь моряков Дубровника, о котором слагали песни и который прославляли поэты Антун Сасин (ок. 1524-1595) в поэме «Флот» и Мавро Ветранович в стихотворении «Галеон», посвящённом дубровницкому флоту, а также многие другие писатели. Дубровчане всегда стремились усваивать лучшее из того, что имелось в европейских странах в интересах развития собственного искусства мореплавания. Они всегда уделяли особое внимание флоту и не могли игнорировать опыт передовых морских держав - Испании и Португалии, а также деятельность и предприимчивость английских моряков. Необходимо заметить, что в письме от 29 сентября 1527 года, пришедшем из канцелярии Генриха VIII к князю Дубровницкой Республики, который представлял правительство города, выражалась благодарность за помощь, оказанную английской команде, потерпевшей кораблекрушение недалеко от Дубровника. «А сегодня, - негодует М. Држич, - . этот флот, который особо необходим Западу и христианству, процветающий флот, который они (властители. - М. Д.) не основали и не создали, не под их руководством развивался, а островитянами, которым было жизненно необходимо усовершенствовать его, и они стали хорошими, превосходными моряками, и скажем, что сейчас властители стараются его уничтожить, задушить, свести к нулю.» ("ne quei che l'hanno incaminata, ma isolanj l'hanno messa inanzi p necesita di viuer, et son fatxj l'ecell a et luonj maestrj di detta marina-rezza, dico ceranto di disfarla, anichi larla et redurla..." [15, s. CXXXIII].
Из писем видно, что М. Држич хорошо осознавал нарастающее напряжение между Западом и Востоком, которое разрешилось уже после его смерти в знаменитой битве при Лепанто в 1571 году, когда корабли объединенной Священной лиги под командованием Хуана Австрийского нанесли сокрушительное поражение турецкому флоту и тем самым дали возможность свободно развиваться европейской торговле.
Писатель не случайно упрекает дубровницких властителей в том, что они не только не поощряют развитие собственного флота, но, более того, всячески препятствуют этому процессу, стремясь его затормозить, и тем самым сдерживают порывы дубровчан участвовать в общехристианской борьбе с турецкой экспансией. Угадывая тенденции политической жизни Европы и стремясь к вовлечению Дубровника в европейской исторический процесс, Држич настаивает на том, что государственная политика его родины должна определяться не только узкорегиональными, но и общеевропейскими интересами.
Крупных произведений о море писатели Дубровника не создали, но тем не менее встречаются персонажи, посвятившие свою жизнь морскому делу. В известной комедии Марина Држича «Дундо Марое» в третьей, заключительной, сцене I акта появляются новые персонажи: Дживулин, житель острова Лопуда (лопуджанин), капитан корабля, который привез дубровчан из Дубровника, Пера, невеста Маро, переодетая юношей, и ее двоюродный брат по отцу Дживо.
Лопуд - остров, расположенный между Колочепом и Шипанем (греческое название Dekaphonia, латинское - Insula Medio). Остров жители называли по-итальянски Isola di Mezzo, так же его называл и лопуджанин Дживулин: isula de Mezzo, что значит «средний остров». С XI столетия остров входил в состав Дубровницкой Республики, среди раскопок найдены остатки античности.
М. Држич хотел этим персонажем акцентировать, что флот и моряки-островитяне играли значительную роль в жизни Дубровника. В этом персонаже наблюдается намек на сходство некоторых черт с хвастливым воином Плавта. Благодаря изображению колоритного капитана, «морского волка», через употребляемую лексику моряков, их сочные ругательства он называет жителей суши, а именно дубровчан, змеями «гуями» (гуя - змея: так называли этих существ в греческом и славянском фольклоре). М. Држич воссоздает типичные ситуации быта корабелов; через язвительный сатирический тон Дживулина передается атмосфера классовых столкновений и противоречий, о которых писал в своих письмах к Козимо I Медичи автор. Подобную характеристику дубровчанам дает и Трипче: «Змеи рождают все то проклятое семя, ядом помечают... О мой господин, о мой господин, они пестры, как змеи, ползут тихо, как змеи, человек в облике змеи.» (здесь и далее перевод наш. - М. Д.) («Zmije storactaju, svejto prokleto sjeme jadom mecé. <...> O misser mio, or misser mio, saren kako i zmija, vlaci se tiho kako i zmija <...> covez je u formu, zmija je u pratiku, grij
zmiju, da te») [11, с. 23]. М. Држич в монологе Дживулина дает подробное описание жизни моряков и их мира - например, тот говорит о себе так: «Я ребенок ветра, вскормлен на брегах морских Лопуда, гулял под мачтами, как птица без крыльев, словно чайка из морского воздуха» («Ovoje od jajera dijete, meijekom od igala, dojeno u kajpah, galeb je morski i od jajera») [11, с. 47]. Лопуджанин хвастливо демонстрирует Пере и Дживо свою мощь «морского волка» и дает рекомендации в поведении на море - не так, как франты и бездельники Дубровника, разгуливавшие по главной улице. На его реплики Пера отвечает, что она знает, как себя вести в море, и даже может быть писарем. В этой сцене комично выглядит демонстрация Джи-вулином своей силы, мужской грубости перед девушкой. Необходимо заметить, что малообразованные моряки не очень-то жаловали на кораблях канцелярских служащих - неумелые и неловкие молодые люди только мешали им. Дживо плавал вместе с ним в качестве корабельного писца. От сидячего образа жизни он заработал геморрой, над чем подсмеивается ло-пуджанин, спрашивая, продолжает ли он его кормить с ложечки. Эта сцена была важна для М. Држича, чтобы показать противостояние между властителями и моряками. По дубровницким законам на каждом корабле должен быть писарь благородного сословия из привилегированного класса, который осуществлял контроль и выступал защитником дворянских интересов. Дживулин полагает, что море закаляет моряков и создает особую породу людей. В шутливой полемике диалога между Дживо и Дживулином высмеивались дети аристократов, которые занимали должность писаря на кораблях, часто препятствующую развитию мореплавания.
Држич хорошо понимал значение флота для Дубровницкой Республики. Свое понимание роли дубровницкого флота и всего, что ему препятствовало, он изложил в своей публицистике, в письмах к Козимо I Медичи. Между дубровчанами и лопуджанами всегда было некое противостояние. Дубровчане жили за мощными оборонительными стенами и говорили: мы живем из-за стены (uza mira, iza zidina), а лопуджане обитали на острове, для них самым необходимым был флот. В эпоху М. Држича население острова составляло 14 тыс. человек, у них было от 60 до 70 кораблей. Ло-пуджане жили за счет мореплавания. Дубровчане их называли «замираца-ми». Дживулин, как и Вицулин из пьесы «Аркулин», хвастался, что они плавали в отдаленных от Дубровника краях и побывали в иностранных портах и дальних странах. Но у Дживулина не было боевых столкновений с турецкими разбойниками. Из реплик персонажей можно составить впечатление, какой была жизнь людей вблизи моря с их обычаями и типич-
ными ситуациями. Если в Дубровник кто-либо из живущих в городе приходил с оружием, то у него его забирали, а особенно у таких, какими были воинственно настроенные лопуджане.
Образ Перы представляет большой интерес для нашего исследования. Девушек в патриархальном Дубровнике эпохи Ренессанса держали в строгости. Как отмечает Пера, они могли посетить Дубровницкий кафедральный собор только один раз в году на Рождество, и то в сопровождении родственников, как Пера с теткой, с которой она приехала в Рим, переодевшись в мужское платье, на поиски своего жениха, которого не видела в течение трех лет. Пера сравнивает собор Святого Петра в Риме с собором Святой Богородицы (Svjata Gospoda), вспоминает окрестности Дубровника, церковь Благовещения (Anuncijata), холм на Гружу. Все эти достопримечательности описывает в своей драме «Дубровницкая трилогия» и Иво Войнович на рубеже XIX-XX веков. С одной стороны, невеста Меро Пера -наименее заметная фигура среди персонажей пьесы, а с другой - ее можно сравнить с яркими героинями пьес, созданных в эпоху Возрождения.
Героини М. Држича играют более скромную роль в пространстве мировой сцены, и их возможности значительно ограничены в сопоставлении с персонажами-мужчинами. Однако Пера решительна и находчива, она показала свой характер, переодевшись для путешествия в мужское платье; еще она предприимчива - выкрала из сундука своей тетки 300 дукатов на, как она сама называет, сумасшедшее путешествие (mahnito pasastje). «Как я могу вернуться в город несчастная, я скорее в море брошусь, не могу без него в Дубровник возвращаться, свои меня не поймут, что я сделала, одевшись так, и они будут правы» («A koliko mi je za vratit se u grad bolie nesrjecna ja u more skocit nej se opet u grad ber njega vratit i er me ne bi ni scoji primila za stvar koju san ucinila - imali bi razlog») [11, s. 51]. Как видим, в своей реплике она упоминает море.
Пере необходимо было найти своего жениха, иначе ее ждал монастырь. Ни одна дубровчанка не могла решиться на поступок, на который отважилась Пера. Это подтверждают и ее слова в диалоге с Дживо, когда она отправилась в это авантюрное путешествие: «Дживо, я девушка, и то, что я сделала, ни одна девушка не могла сделать» («Dzivo, je sam djevojcica i ucinila sam stvar koju dosle nijedna djevojcica niji ucinila») [11, s. 51].
I акт в первой сцене начинается с появления Дундо Марое, который приехал в Рим в сопровождении слуги Бокчило. Они встречают там своего земляка которанина Трипче. Действие комедии открывалось диалогом между Дундо Марое и Бокчило, из которого зритель узнает, что главная
цель отца - не найти заблудшего сына Маро, а вернуть пять тысяч дукатов, данных тому на обучение за границей в Италии: «Ой, ох! Горе мне, моя старость, до чего я дожил, приходится таскаться по свету за сыном - распутником и грабителем, пытаясь достать мое золото со дна морского <...>. Пять тысяч дукатов дал ребенку в руки! Волку дать на хранение мясо! Ой, всыпать бы мне двадцать четыре розги в день за каждый час <...>. Сын у меня дукаты взял, а они мою жизнь» («Ajmeh, ajmeh, moja starosti, na sto me si dovela, da se po svjetu tucem za dezvijanijem sinom, za haramijom, da iz morske pucine izvadim zlato <...>. Pet tusuc dukata dah djetetu u ruke! Vuku dat u pohranu meso! Jaoh, valjalo bi mi dat dvaest i cetiri konje na dan, na svaku uru za eror ki sam ucinio») [11, s. 21-22]. М. Држич стремился как можно ярче выразить эмоциональное состояние героя, связанное с трудностями поисков сына и возврата денег, для чего употребил две пословицы морской тематики: «бросить динары в море и искать их со свечой» («Metal dinare u more, a iskat ih svjecom») [11, s. 22] и «волку дать козлят пасти» («Vuku je dao kozlice pasti») [11, s. 22], - и междометие «ой, ох» (aimeh), характерные для разговорной речи жителей Далмации и дубровчан. М. Држич первую пословицу меняет, приспосабливая ее к речи персонажа, и дает свой вариант: «вытащить золото из морской пучины, как из ямы без дна взять имущество» («Da iz morske pucine izvadim zlato, da iz jame beza dna izmem imanje!») [11, s. 22], но и в другой пословице передает смысл так, как это чаще использовалось дубровчанами: «волку дать на хранение мясо» («Volku dat u pohranu meso») [11, s. 22].
Этими пословицами М. Држич подчёркивал, как скупость старика приобретает гигантские размеры. Скупость Дундо Марое была типичной чертой для многих дубровчан. При этом бережливость одобрялась властями Дубровника, которые уделяли большое внимание нравственному состоянию горожан, а также вели постоянную борьбу, направленную против пиршеств и роскоши, издавая законы, ограничивавшие жителей в этом.
Список литературы
1. Голенищев-Кутузов И. Н. Итальянское Возрождение и славянские литературы XV-XVI веков. М., 1963.
2. Голенищев-Кутузов И. Н. О генезисе ранней буржуазной идеологии: Трактат дубровницкого купца-гуманиста // Голенищев-Кутузов И. Н. Славянские литературы. М., 1973. С. 71-101.
3. Голенищев-Кутузов И. Н. Ренессансная литература Западной и Восточной Европы // Голенищев-Кутузов И. Н. Романские литературы. М., 1975. С. 35-72.
4. Греческая трагедия. М.: Детская литература, 1956.
5. Комелова Г., Уханова И. Сплит. Дубровник. Л., 1976.
82
6. Макушев В. В. Задунайские и адриатические славяне. СПб., 1867.
7. Макушев В. В. Исследования об исторических памятниках и бытописателях Дубровника. СПб., 1867.
8. Петровский Н. М. О сочинениях Петра Гекторовича (1485-1572). Казань, 1901.
9. Поэты Далмации эпохи Возрождения XV-XVI веков / сост., пер. И. Н. Голенищев-Кутузов. М., 1959.
10. Cotrugli B. Della Mercatura e del Mercante Perfetto libri quattro di M. Benedetto Cotrugli. Scritti giа piu di anni CX et hora dati in luce. Utilissimi ad ogni Mercante. Con Privilegio. Venezia, 1573.
11. Drzic M. Dundo Maroje. Dubrovnik: Matica hrvatska, 2008.
12. Drzic M. Izabrana djela I. Zagreb: Matica hrvatska, 2014. Т. II, 2017.
13. Pesnistvo rencanse i baroka. Beograd, 1968.
14. Ravlic J. Rasprave iz starije hrvatske knjizevnosti. Zagreb, 1970.
15. Resetar M. Uvod // Djela Marina Drzica. Zagreb, 1930. S. XL-XLVI.
16. Zbornik stihova XV i XVI stoleca. Zagreb, 1968.
References
1. Golenishchev-Kutuzov I. N. Ital'yanskoe Vozrozhdenie i slavyanskie literatury XV-XVI vekov [Italian Renaissance and Slavic Literature of the 15th - 16th Centuries]. Moscow, 1963.
2. Golenishchev-Kutuzov I. N. O genezise rannej burzhuaznoj ideologii: Traktat du-brovnickogo kupca-gumanista [On the Genesis of the Early Bourgeois Ideology: A Treatise of the Dubrovnik Merchant-Humanist] Golenishchev-Kutuzov I. N. Slavyanskie literatury [Slavic literature]. Moscow, 1973. Pp. 71-101.
3. Golenishchev-Kutuzov I. N. Renessansnaya literatura Zapadnoj i Vostochnoj Evropy [Renaissance literature in Western and Eastern Europe] Golenishchev-Kutuzov I. N. Romanskie literatury [Romance literature]. Moscow, 1975. Pp. 35-72.
4. Grecheskaya tragediya [Greek tragedy]. Modcow: Detskaya literatura Publ., 1956.
5. Komelova G., Uhanova I. Split. Dubrovnik [Split Dubrovnik]. Leningrad, 1976.
6. Makushev V. V. Zadunajskie i adriaticheskie slavyane [Transdanian and Adriatic Slavs]. St. Petersburg, 1867.
7. Makushev V. V. Issledovaniya ob istoricheskih pamyatnikah i bytopisatelyah Du-brovnika [Studies on historical monuments and writers of Dubrovnik]. St.Petersburg, 1867.
8. Petrovskij N. M. O sochineniyah Petra Gektorovicha (1485-1572) [О сочинениях Петра Гекторовича (1485-1572)]. Kazan', 1901.
9. Poehty Dalmacii ehpohi Vozrozhdeniya XV-XVI vekov [Poets of Dalmatia of the Renaissance of the XV - XVI centuries] / sost., per. I. N. Golenishchev-Kutuzov. Moscow, 1959.
10. Cotrugli B. Della Mercatura e del Mercante Perfetto libri quattro di M. Benedetto Cotrugli. Scritti gia piu di anni CX et hora dati in luce. Utilissimi ad ogni Mercante. Con Privilegio. Venezia, 1573.
11. Drzic M. Dundo Maroje. Dubrovnik: Matica hrvatska Publ., 2008.
12. Drzic M. Izabrana djela I. Zagreb: Matica hrvatska Publ., 2014. T. II, 2017.
13. Pesnistvo rencanse i baroka. Beograd, 1968.
14. Ravlic J. Rasprave iz starije hrvatske knjizevnosti. Zagreb, 1970.
15. Resetar M. Uvod // Djela Marina Drzica. Zagreb, 1930. Pp. XL-XLVI.
16. Zbornik stihova XV i XVI stoleca. Zagreb, 1968.
