CC BY
51
УДК 322 (261.7)
Романова Илона Валерьевна Ilona Romanova
Зимин Очир Игоревич Ochir Zimin
Жуков Артем
Вадимович Artem Zhukov
Жукова Алена Алексеевна Alyona Zhukova
МОНГОЛЬСКАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ, ЭТНИЧНОСТЬ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ВЛИЯНИЕ НА НЕЕ В РОССИЙСКИХ И ЗАРУБЕЖНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
THE MONGOLIAN RELIGIOUSNESS, ETHNICITY AND POLITICAL INFLUENCE ON IT IN THE RUSSIAN AND FOREIGN RESEARCHES
Приведен обзор исследований религиозной и этнической идентичности монгольских народов, который показал, что усилиями историков, этнографов, фольклористов созданы устойчивые традиции в определении основных исторических типов монгольской ментальности и мировоззрения, особенностей традиционного образа мировосприятия. Выявляя и анализируя этно-идентификационные и этно-дифференцирующие характеристики монгольской этничности в различных аспектах социокультурных практик, авторы доказывают, что проблемы мировоззренческого основания культуры монголов изучаются с точки зрения выявления исторических закономерностей и особенностей политического и социального влияния на них в контексте процессов исторического и современного нациестроительства и в русле этнополитической идеологии. Анализ литературы свидетельствует, что существуют значительные традиции в изучении отдельных типов этно-ре-лигиозного мировоззрения, но систематический концептуальный анализ процессов воздействия религиозного мифотворчества на этнические идентификации населения Монголии не предпринимался
In the article the review of researches concerning religious and ethnic identity of the Mongolian people is carried out. It has shown that efforts of historians, ethnographers, specialists in folklore created steady traditions in definition of the main historical types of the Mongolian mentality and outlook, features of a traditional image of attitude. Revealing and analyzing eth-no-identificatory and ethno - differentiating characteristics of the Mongolian ethnicity, the authors prove that problems of the world outlook of the basis of Mongolian culture are studied from the point of view of detection of historical regularities and features of political and social influence on them in the context of historical and modern ideology processes. The analysis of literature testifies that there are considerable traditions in studying of separate types of ethno-religious outlook, but the systematic, conceptual analysis of processes of religious formation of myths impact on ethnic identifications of the population of Mongolia wasn't undertaken
Ключевые слова: религиозная и этническая Key words: religious and ethnic identity, Mongolian
идентичность, монгольские народы, монголь- people, Mongolian ethnicity, ethno-religious outlook,
ская этничность, нациестроительство, этно- religious formation of myths, ideology религиозное мировоззрение, религиозное мифотворчество, этнополитическая идеология
Первые сведения о монголоязычных народах известны из письменных источников на территории Китая, прежде всего, в сочинениях Сыма Цяня — первого составителя этнической карты сопредельных с Китаем земель. Основным китайским источником является «Юань ши», доступ к изучению которого открыл Н.Я. Бичурин. Не менее важны для понимания процессов развития религий монгольских народов источники на монгольском языке средневековые летописи: «Сокровенное сказание», «Цаган теуке», «Алтан тобчи» Лубсан Дан-зана и «Шара туджи». Необходимо отдать должное сочинениям П. Карпини, Г. Руб-рука, М. Поло, Рашида-ад-Дина. Многие из этих источников были опубликованы В.В. Бартольдом и В.Г. Тизенгаузеном [3].
С конца XVII в. религиозность и этнические идентификации монгольских народов Центральной Азии становятся одной из наиболее актуальных тем, привлекающих внимание исследователей России. Ее элементы описаны в трудах историков, археологов, этнографов, религиоведов, изучавших различные аспекты культуры народов региона. Первые научные описания, в которых имелись сведения о монгольских племенах, составили И. Идес, А. Брандт, Ф. Ланге, Н. Спафарий-Милеску. Большую роль в исследовании религиозности сыграли академические экспедиции XVIII в. С 20-х гг. Х'УШ в. монгольские народы изучаются Ф.И. Стралленбергом и Д.Г. Мессершмид-том. Г. Миллер описывал культовые места почитания петроглифов. П.С. Паллас в своих произведениях пытался дать обзор буддийской мифологии, иконографии и космологии. В 1776-1779 гг. издана книга И.Г. Георги, которая содержала описание традиционного быта и нравов бурят [1; С. 523].
Богатым на исследования религиозности монголоязычных народов оказался XIX в. [4; С. 73]. В начале XIX в. на террито-
рии Монголии, Китая и Забайкалья проводили исследования монгольских народов Д. Банзаров, Н.Я. Бичурин, А.П. Маслов, В. Паршин, которые ориентировались на накопление фактических знаний. В 1845 г. после основания Императорского Русского географического общества, сыгравшего огромную роль в сборе и обобщении различных этнографических и религиоведческих материалов [17; С. 40], начинается новый этап, когда развитие знания о народных группах и их духовной культуре приобретает целенаправленный характер. У исследований этого периода имеется несколько особенностей. Одна из них состояла в усилении активности православных священнослужителей и миссионеров, которые публиковали наблюдения о состоянии религиозности монголоязычных народов. Среди них архимандрит Аввакум (Д. Честной), Н.С. Щукин, О.И. Подгорбунский, К.К. Стуков, Гурий (Степанов) и др. В этнографических зарисовках деятелей Иркутской и Забайкальской епархии не только были осуществлены попытки рассмотрения влияния христианской морали на жизнь, быт и нравственный облик крещеных бурят, но и попытки сравнения основ христианского и аборигенного религиозного мировоззрения.
Важной особенностью исследований этого периода является рост интереса к религиозности монголоязычных народов. Эпос и шаманизм у бурят Забайкалья изучал Ц. Жамцарано. Описания культуры Тибета совершил Б. Барадийн. Событием стала публикация статьи Н. Разумова и И. Сосновского, посвященная ламаизму агинских бурят в изданиях «Материалов комиссии Куломзина». Бурятский буддизм изучали Ф. Бюлер, В. Вашкевич, А. Поз-днеев, Г. Осокин, Э. Ухтомский, которых интересовали религиозные представления, детали и особенности образа жизни мирян и духовенства [13].
В конце XIX - начале XX вв. появились исследования, в которых ученые представили сведения о буддизме и шаманизме. Необходимо отметить работы А.М. Позд-неева, Г.Н. Потанина, Б. Рабданова, Б.Я. Владимирцова, А. Потаниной. Г.Ц. Цыби-ков издал путевые заметки, которые содержат описание монгольских монастырей и духовенства, ритуалов и практик, взаимоотношений с населением и многое другое. Элементы буддийской культуры в культуре монголоязычных бурят интересовали Ю.Д. Талько-Грынцевича и Я.С. Смолева [9; С. 141]. Постепенно интерес к буддийской проблематике выливается в формирование отечественной школы буддологии, многие представители которой проводили исследования в Центральной Азии.
Трудно переоценить деятельность С.Ф. Ольденбурга, она касалась изучения религиозности монгольских этносов. Ф.И. Щербатским разработана методология буд-дологических исследований, которая показала ограниченность европоцентристского понимания буддизма и его неприменимость к реалиям Востока. Теоретическая находка О.О. Розенберга связана с реализацией принципа рассмотрения буддизма в контексте культуры и заключается в открытии структурных уровней буддизма: философского и популярного. Значительную роль в развитии знания о буддизме сыграли ученики Ф.И. Щербатского: М.И. Тубянский, Е.Е. Обермиллер, А.И. Востриков, Р.Е. Пубаев и Б.В. Семичов [13], которые изучали не только проблемы буддизма, их интерес вызывала религиозность монголоязычного населения. Вопросы, связанные с попытками сформулировать теоретические положения о характере религиозности монголоязычных племен на основании этнографических описаний и фольклорных записей, были подняты Н.Н. Агапитовым, М.Н. Хангаловым, Г.Л. Ленхобоевым, Б. Петри [18; С. 26].
Дальнейшие исследования и разработка теоретико-методологической базы религиоведческих исследований были прерваны резкой сменой парадигмы и установлением материалистического мировоззрения. В то же время, исторический фон, необходимый
для понимания такого сложного социального явления, как этническая культура и религия, был обеспечен фундаментальными историческими исследованиями и разносторонней разработкой официальных архивных документов и рукописных источников. Интенсивное и многостороннее изучение истории, духовной и религиозной культуры монголоязычного населения проводили Ф.А. Кудрявцев, Г.Н. Румянцев, П.Т. Хаптаев [21; С. 9]. Велись работы археологов, изучавших в том числе и верования древнего населения Центральной Азии. Среди них — М.М. Герасимов и Е.Н. Черных, А.П. Окладников, М.И. Рижский, Г.П. Сосновский. Изучение веры древнего населения края в середине ХХ — начале XXI вв. продолжили археологи С.В. Киселев, К.В. Вяткина, Н.Н. Диков. В целом комплексные исследования, сделанные отечественными востоковедами, создали солидную источниковую и методическую базу для исследований и реконструкции духовной культуры этнических групп региона [15; С. 418].
Фундамент исследовательской базы в Монголии в это время складывался, как сообщает Н.Л. Жуковская, на основе совместной работы Монгольской комиссии АН СССР и Комитета наук МНР, которые среди прочих вопросов также поднимали и вопросы исследований гуманитарных наук. Эти работы осуществлялись под руководством В.Я. Владимирцова, который собрал значительный материал по духовной культуре монголов.
Прежде всего, эти усилия повлияли на развитие монгольской науки. Начиная с 50-х гг. ХХ в., монгольские этнографы и археологи проводят активные исследования в более чем 200 сомонах и 21 аймаках страны. В результате проведения этой работы опубликовано множество фундаментальных научных трудов, таких как «Этнография МНР» и «Этнография Монголии». Помимо этих коллективных трудов, монгольские ученые опубликовали немало авторских монографий, в которых затрагиваются вопросы истории и обычаев, культуры и хозяйства разных этнографических
групп Монголии. Например, произведения С. Бадамхатана, Г. Цэрэнханда; А. Очира и Т. Дисана, произведения Х. Нямбуу являются существенным вкладом в науку и о культуре Монгольских народов [14].
С 1995 г. разворачиваются исследования под названием «Ход исторического развития монгольских племен», которыми руководит Г. Цэрэнханд. Публикуется серия коллективных трудов, среди которых выделяется «Хозяйство и культура монголов древнего и среднего периодов» и монография Л. Билэгта «Раннемонгольские племена» [5]. В настоящее время эти исследования расширяются в направлении изучения общества худонов Монголии постсоциалистического периода, где изучается религия и обычаи этнографических групп. Тема религиозной жизни Монголии отражена в трудах монгольских ученых, таких как Ш. Нацагдорж, Б. Ширэндыб, М. Сандорж, Д. Дашжамц, Н. Ишжамц, Ц. Насанбал-жир, Г. Цэрэндорж, Л. Дэндэв, Д. Гонгор, Пурэвжав. Наиболее значимы достижения Ш. Биры, разрабатывающего положения теории тэнгэризма, которая включает формулирование идеологии Монгольской империи, основанной на почитании Синего Неба со стороны Чингисхана, и анализ космических идей монголов [23; С. 3]. Эти работы насыщены разнообразным и очень богатым материалом, они являются ценными научными материалами о монгольских традициях, обычаях и обрядах. Вместе с этим их концептуальное содержание не уделяет внимания рассмотрению вопросов исторического и современного влияния религиозного мифотворчества на этническую идентичность населения Монголии.
В то же время теоретические проблемы, связанные с изучением мировоззренческой основы культуры монголоязычных народов разрабатываются российскими учеными. Начиная с 60-70-х гг. ХХ в., появились работы советских историков, в которых отдельные стороны духовной культуры монгольских народов получили более широкое освещение [22; С. 166]. Начинается возрождение российской буддологии, в которой влиятельное направление было пос-
вящено изучению буддизма. На этот период пришелся расцвет творчества наследника просветителей начала ХХ в. национальной школы буддологии Б.Д. Дандарона. Была издана серия буддологических книг Ф.М. Шулунова, А. Атарханова, Н. Ербанова, К.М. Герасимовой, Н.Л. Жуковской, Т.Д. Скрынниковой. Большинство исследователей этого периода сосредоточились на изучении истории и философии буддизма, экономического и политического значения монастырей, социальной роли ламства [16; С. 22]. Н.В. Абаев осуществил типологическое сравнение западно-бурятской мен-тальности и социально-философских доминант буддизма. Изданы монографии Д.С. Дугарова, Г.Р. Галдановой, Л.Л. Абаевой. Истории и теории буддизма посвящены труды Н.Д. Болсохоевой, Ш.Б. Чимитдор-жиева, Г.-Н. Заятуева, Д.С. Жамсуевой, Р.Е. Пубаева. В рамках этого направления велось изучение структуры и социальной функции ламаистского культа и традиционных религиозных обычаев.
Философский анализ буддийской картины мира с позиций компаративистики проводили Е.А. Торчинов, Л.Е. Янгутов, С.Ю. Лепехов, С.П. Нестеркин, И.С. Урба-наева, Ц.П. Ванчикова [7; С. 72]. Процесс взаимопроникновения и преемственности шаманских и буддийских мировоззренческих феноменов исследовала К.М. Герасимова [10; С. 3]. В перечисленных трудах исследуется социальная роль культовой системы ламаизма в комплексной взаимосвязи образа жизни, мировоззрения, сакрализации основных устоев общественного и семейного быта бурят. Показаны закономерности формирования региональной специфики буддизма за счет приспособления культовой системы к социокультурным особенностям этноса.
Исследования мировоззрения и этики шаманизма представлены работами С.В. Алексеева, Б.Б. Базарова, Т.М. Михайлова, А.М. Сагалаева [2; С. 7]. Шаманизм в культуре народов Монголии имеет разнообразные аспекты изучения — история явления, его развитие, «возрождение», «обновление», «реконструкция», «новатор-
ское творчество». В конце XX в. оформилось психолого-экстатическое понимание природы шамана и шаманизма. Новым направлением изучения шаманизма явились сравнительные и структурно-аналитические методы исследования шаманских обрядов, ритуалов.
Сегодня на это направлены усилия историков, этнографов, фольклористов (Б.Б. Дашибалов, Ц.Б. Цыдендамбаев). Особой группой представлены исследователи, изучающие кочевые культуры центрально-азиатской цивилизации (Л.Л. Викторова, Н.Н. Крадин, Т.Д. Скрынникова [19; С. 106]). Ими созданы устойчивые традиции в определении основных исторических типов монгольской ментальности и мировоззрения, особенностей традиционного образа мировосприятия монгол. Проблемы мировоззренческого основания исторических этапов и актуального состояния мировоззрения традиционной культуры бурят изучаются в работах В.В. Васильевой, Ю.Б. Рандалова, В.Ц. Найдакова, В.С. Ханхараева, Б.Э. Раднаева [8; С. 67].
Историки М.Н. Балдано, А.А. Елаев, Е.А. Строганова исследуют данные процессы с точки зрения выявления исторических закономерностей и особенностей политического и культурного развития монголо-язычных народов, современного нациестро-ительства и этнополитической идеологии; К.М. Герасимова, Н.Л. Жуковская и Т.М. Михайлов — с позиций как истории, так и этнологии и религиоведения. И.Э. Елаева, Г.А. Дырхеева, С.Д. Батомункуев и П.К. Варнавский проводят исследования с позиций современной социальной и культурной антропологии, выявляя и анализируя этно-идентификационные и этно-диффе-ренцирующие характеристики бурятской этничности в различных аспектах социокультурных практик.
Основными в плане исследований этнических идентификаций монголоязычных народов являются работы бурятских ученых: Л.Л. Абаевой, Н.В. Абаева, Г.Р. Гал-дановой, Т.М. Михайлова, Д.С. Дугарова и др. Большинство из них, насыщенные оригинальными и тонкими наблюдениями лю-
дей, знающих изучаемую культуру изнутри, не выходят за пределы классической этнографии. Но есть и такие, которые эти пределы преодолевают. Так, круг исследовательских интересов К.М. Герасимовой [10] охватывает религию и проблемы монголо-язычной культуры в целом; особенно ценно, что они осмысляются ею в связи с задачами национально-культурного возрождения с разработкой практических рекомендаций по осуществлению возрожденческого проекта. Чрезвычайно полезными оказались и наблюдения Д.С. Дугарова, который наряду с чисто этнографическими сюжетами занимается шаманизмом, но подходит к нему как фольклорист [12]. Особо следует упомянуть статьи и книги, посвященные монголам Н.Л. Жуковской и английского соци-оантрополога К. Хэмфри. С одной стороны, они, несомненно, принадлежат к классу теоретических работ в области изучения категорий и базовых символов культуры, сложной динамики соотношения традиционного и современного в культуре. С другой стороны, их авторы систематически оперируют методом исследования проблемы на конкретном примере, в данном случае на примере культур монгольских народов. Но, кроме того, они представляют собой еще и блестящие образцы анализа текущих этнокультурных процессов, написаны живым языком и содержат богатейший материал. Сходные черты присущи фольклорным исследованиям С.Ю. Неклюдова, историческим Т.Д. Скрынниковой, историософским И.С. Урбанаевой, монографии которой заслуживают отдельного упоминания, выделяясь среди текстов, относящихся к разряду источников и литературы, в которой исследуются проблемы национально-культурного возрождения тем, что поэтизированный образ национально-культурного возрождения, отфиксированный в данной литературе, сам является богатым материалом для анализа процесса социально-антропологической реконструкции.
В последние годы появились обращения к мировоззренческим истокам религиозности монголоязычных народов — тэн-гризму (Ш. Бира, Т.М. Михайлов, И.С.
Урбанаева, М.И. Гомбоева [11; С. 75]). Также большое внимание уделяется попыткам установить родство между тюркскими языками и шумерским, которые впервые были реализованы в турецкой историографии 20-х гг. Отдельные ученые из тюркских республик СССР тоже ее отстаивали и развивали еще в советское время. Однако действительно широкой популярностью «шумерская идея» обязана книге казахского поэта О. Сулейменова «Аз и Я». Исходной точкой в его построениях, вызывающей вопросы о наличии в его произведениях так называемой «изобретенной архаики», является неверефицируемое утверждение о лингвистической близости тюрков с шумерами [20; С. 229]. Столь же неверифицируемы-ми являются произведения, направленные на обоснование древности эпоса «Гэсэр», которому как полагают должно исполниться не менее 1000 лет. Решающее слово среди этих ученых принадлежало филологам А.И. Уланову, М.П. Хомонову, С.Ш. Чаг-дурову, Н.О. Шаракшиновой, Е.О. Хундае-вой и археологу П.Б. Коновалову. Главный аргумент в пользу отнесения эпоса к концу I тысячелетия был таков: в нем сохранились архаичнейшие этапы жизни бурят». Не обошлось без ссылок на Л.Н. Гумилева, утверждавшего, что эпос был известен еще в VIII в. При этом не отрицается, что эта дата может отодвигаться и дальше вглубь веков. Как было заявлено тогда одним и выступавших, «если Гэсэр окажется древнее, нет ничего страшного» [6; С. 53].
Совершенно другой подход можно наблюдать в трудах западных авторов, которые описывают во многом аналогичные процессы трансформации идентичности, проходившие на территории Внутренней Монголии, попавшей под власть маньчжур. Так, Й. Эльверског, проведя уникальный анализ содержания процесса восприятия и реинтерпретации имперских идей на периферии, доказывает, что монголы в результате целенаправленной политики формирования мифологических образов восприняли идею Цинской империи как «высшего апофеоза праведного правления». Анализ, проведенный Эльверскогом,
касается структуры содержания и взаимодействия двух базовых мифологем, распространяемых среди монголоязычного населения Внутренней Монголии накануне и в ранние годы возникновения империи Цин. Как он показывает, маньчжуры воспользовались определенным историческим наследием монгольских народов и стали распространять особые модификации мифов о Чингисхане, мифов о покровительстве Дхармы, в которых было прагматическое соотнесение их с сезонным календарем. Кроме этого, в их содержании были задействованы маньчжуры, которые в конечном счете стали выступать в образе носителей воли Неба и покровителей Дхармы [24; С. 56]. Одним из важнейших наблюдений автора является парадигмальный сдвиг исторической перспективы монгольских хроник, произошедший в XVIII в., в сторону глобализированной истории буддизма, в которой торжество Цин рассматривается как апогей истории Дхармы. Одновременно автор анализирует роль гелугпинской ортодоксии в процессе унификации тибет-ско-буддийского сегмента Цинской иерархии ценностей. Что особенно важно, как пишет Эльверског, так это проблема тибе-тизации монгольской буддийской литургии как существенной части этого развития, что до этого момента было объектом лишь поверхностного изучения. Также интересным является утверждение автора о процессе освоения духовного пространства монголов как части имперского процесса и финальной локализации монгольской идентичности.
Итоги статьи:
1. Обзор исследований этнической идентичности монгольских народов показал, что данная тема является разработанным в исторической и современной литературе предметом, к которому применяются разнообразные подходы от современных интерпретативных до классических этнографических и социологических. Более чем трехсотлетняя история изучения религиозности и религиозного мифотворчества населения Монголии показала стойкий интерес специалистов к данной проблеме. На изучение мировоззренческой основы куль-
туры монголоязычных народов направлены усилия историков, этнографов, фольклористов. Особой группой представлены исследователи, изучающие кочевые культуры центральноазиатской цивилизации. Ими созданы устойчивые традиции в определении исторических типов монгольской мен-тальности и мировоззрения, особенностей традиционного образа мировосприятия. Проблемы мировоззренческого основания исторических этапов и актуального состояния мировоззрения традиционной культуры изучаются ими с точки зрения выявления исторических закономерностей и особенностей политического и культурного развития монголоязычных народов, современного нациестроительства и этнополитической идеологии.
2. Анализ исследовательской литературы свидетельствует, что в науке существуют значительные традиции в изучении
Литература_
1. Алексеев М.П. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей. Иркутск: ОГИЗ, 1941. 609 с.
2. Алексеев С.В. Проблема добра и зла и эсхатологическая идея в религиозных системах Евразии: автореф. дис. канд. пед. наук. М., 1995. 23 с.
3. Бартольд В.В. Сочинения. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. М.: Наука, 1968. Т. V. 759 с.
4. Бахаев В.Б. Общественно-просветительская и краеведческая деятельность декабристов в Бурятии. Новосибирск: Наука, 1980. 176 с.
5. Билэгт Л. Раннемонгольские племена. Ула-ан-баатар: Цоморлигтов ХХК, 2007. 222 с.
6. Будаев Ю.И. О датировке улигера. Итоги совещания научных, творческих работников и общественности Бурятии по датировке народного эпоса «Гэсэр» // Гэсэриада: прошлое и настоящее. Улан-Удэ, 1991. С. 53-56.
7. Ванникова Ц.П., Цэцэндамба С. Религиозная ситуация в Монголии: 1990-2009 гг. // Гуманитарный вектор, 2014. С. 67-72.
процессов политического формирования отдельных типов религиозного мировоззрения монголоязычных этносов, но систематический, концептуальный анализ процессов воздействия политического и религиозного мифотворчества на этнические идентификации монгольского населения не предпринимался. Практически не изучена такая тема как современное политическое религиозное мифотворчество и этнические идентификации населения Монголии. Как показало исследование, достаточно сложная сфера этнических идентификаций населения Монголии требует дополнительных исследований как историко-философских, так и скрупулезного изучения современной реальности, в частности, необходимо сосредоточиться на выявлении тех тенденций, которые с наибольшей вероятностью получат свое развитие в ближайшем и отдаленном будущем.
_References
1. Alekseev M.P. Sibir v izvestiyah inostrannyh puteshestvennikov i pisateley [Siberia in news of foreign travelers and writers]. Irkutsk: OGIZ, 1941. 609 p.
2. Alekseev S.V. The problem of good and evil and the eschatological idea in the religious systems of Eurasia [Problema dobra i zla i eshatologicheskaya ideya v religioznyh sistemah Evrazii]: Abstract dis. cand. ped. sciences. Moscow, 1995. 23 p.
3. Bartold V.V. Sochineniya. Raboty po istorii i filologii tyurkskih i mongolskih narodov [Works. Work on the history and philology of the Turkic and Mongolian peoples]. Moscow: Nauka, 1968. Vol. V. 759 p.
4. Bakhaev V.B. Obshhestvenno-prosvetitelskaya i kraevedcheskaya deyatelnost dekabristov v Buryatii [Public awareness and regional studies of the Decembrists activities in Buryatiya]. Novosibirsk: Nauka, 1980. 176 p.
5. Bilegt L. Rannemongolskie plemena [Early Mongolian tribes]. Ulaan Baatar: Tsomorligtov HHK, 2007. 222 p.
6. Budaev Yu.I. Geseriada: proshloe i nastoyashhee [Geseriade: past and present]. Ulan-Ude.1991. Pp. 53-56.
7. Vanchikova Ts.P, Tsetsendamba C. Gumani-tarny vektor (Humanitarian vector), 2014, pp. 67-72.
8. Васильева К.К. Менталитет: онто-этнологи-ческое измерение на примере бурятского этноса. М.: Русский мир, 2002. 200 с.
9. Владимирцов Б.Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: Вост. лит., 2002. 566 с.
10. Герасимова К.М. Вопросы методологии исследования культуры Центральной Азии. Улан-Удэ, 2006. БНЦ СО РАН. 341 с.
11. Гомбоева М.И. Образ мироустройства хо-ри-бурят. Чита: ЗабГПУ, 2002. 179 с.
12. Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора бурят). М.: Наука, 1991. 298 с.
13. Ермакова Т.В. Буддийский мир глазами российских исследователей XIX - первой трети XX в. (Россия и сопредельные страны). СПб.: Наука, 1998. 344 с.
14. Жуковская Н.Л. Этнографические исследования в МНР Режим доступа: http://www.leg-endtour. ru / rus / mongolia / text / zhukovskaya_1972_5. shtml [дата обращения: 08.01.2015].
15. История Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ: Бурят-монг. кн. изд-во, 1954. Т. 1. 496 с.
16. Ламаизм в Бурятии XVIII начала ХХ века. Структура социальная роль культовой системы / Г.Р. Галданова [и др.]. Новосибирск: Наука, 1983. 239 с.
17. Обручев В.А. Краткий обзор экспедиций, снаряженных Императорским Русским Географическим Обществом для исследования материка Азии с 1846 по 1896 г. // Изв. ВСОРГО. 1896. Т. 27. С. 1-40.
18. Петри Б.Э. Старая вера бурятского народа. Иркутск: «Власть Труда», 1923. 78 с.
19. Скрынникова Т.Д. Исторический опыт конструирования границ монгольской общности в XVII веке // Studia СиЙигае, 2013. № 18. С. 94-108.
20. Сулейменов О. Аз и я. Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата: Жасуши, 1975. 304 с.
8. Vasilieva K.K. Mentalitet: onto-etnologiches-koe izmerenie na primere buryatskogo etnosa [Mentality: onto-ethnological measurement on the example of the Buryat ethnic group]. Moscow: Russian World, 2002.200 p.
9. Vladimirtsov B.Ya. Raboty po istorii i etno-grafii mongolskih narodov [Work on the history and ethnography of the Mongolian peoples]. Moscow: Eastern. Lit., 2002. 566 p.
10. Gerasimov K.M. Voprosy metodologii issle-dovaniya kultury Tsentralnoy Azii [Research methodology of Central Asia cultures]. Ulan-Ude, 2006. BSC SB RAS. 341 p.
11. Gomboeva M.I. Obraz miroustroystva hori-buryat [Image of world order of the Hori-Buryats]. Chita: ZabGPU, 2002. 179 p.
12. Dugarov D.S. Istoricheskie korni belogo sha-manstva (na materiale obryadovogo folklora buryat) [The historical roots of white shamanism (based on ritual folklore of the Buryats)]. Moscow: Nauka, 1991. 298 p.
13. Ermakova T.V. Budiysky mir glazami rossi-yskih issledovateley XIX - pervoy treti XX v. (Rossiya i sopredelnye strany) [Buddhist world through the eyes of Russian researchers XIX - early XX century. (Russia and neighboring countries)]. St.-Petersburg: Science, 1998.344 p.
14. Zhukovskaya N.L. Etnograficheskie issle-dovaniya v MNR (Ethnographic research in Mongolia) Available at: http://www.legendtour.ru/rus/ mongolia/text/zhukovskaya_1972_5.shtml [accessed 01/08/2015].
15. Istoriya Buryat-Mongolskoy ASSR [The history of the Buryat-Mongol Autonomous Soviet Socialist Republic]. Ulan-Ude: Buryat-Mongolian. Vol. Publishing House, 1954. Vol. 1. 496 p.
16. Lamaizm v Buryatii XVIII nachala W veka. Struktura sotsialnaya rol kultovoy sistemy [Lamaism in Buryatiya in the XVIII century and the beginning of the twentieth century. The structure of the social role of religious system]: G.R. Galdanova [et al.]. Novosibirsk: Nauka, 1983. 239 p.
17. Obruchev V.A. A brief overview of the expeditions, Emperor-sky filled with Russian Geographic Society to study the continent of Asia from 1846 to 1896 // Izv. VSORGO (Math. ESRGS), 1896, t. 27, pp. 1-40.
18. Petri B.E. Staraya vera buryatskogo naroda [The old faith of the Buryat people]. Irkutsk: «The power of Labour», 1923. 78 p.
19. Skrynnikova T.D. Istoricheskiy opyt kon-struirovaniya granits mongolskoy obshhnosti v XVII veke [Historical experience of borders construction of the Mongolian community] Studia Culturae, 2013, no. 18, pp. 94-108.
20. Suleimenov O. Az i ya. Kniga blagonameren-nogo chitatelya [Az and me. The book of a well-intentioned reader]. Alma-Ata: Zhasushi, 1975. 304 p.
21. Хаптаев П.Т. Краткий очерк истории бурят-монгольского народа. Улан-Удэ: Бургосиздат, 1942. 76 с.
22. Шмулевич М.М. Очерки истории Западного Забайкалья. XVII - середина XIX вв. Новосибирск: Наука, 1985. 286 с.
23. Bira Sh. Mongolian Tenggerism and Modern Globalism: A Respective Outlook on Globalism // Journal of Royal Asiatic Society. 2004. № 14. Р. 3-12.
24. Elverskog J. The Mongols, Buddhism, and the State in Late Imperial China. Honolulu: University of Hawaii Press, 2006. 242 pp.
Коротко об авторах_
Романова И.В., д-р социол. наук, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия rik-romanova-chita@maiI.ru
Научные интересы: философия одиночества, гендерные исследования, деловые коммуникации
Зимин О.И., эксперт Научного центра международных исследований Северо-Восточной Азии, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия
zimm_ochir@maiI.ru
Научные интересы: религиоведение, этнография, антропология, краеведение, музееведение, история и культура народов Забайкалья
Жуков А.В., д-р филос. наук, профессор каф. «Философия», Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия artem_jukov68@maiI.ru
Научные интересы: религиоведение, этнография, антропология, краеведение, музееведение, история и культура народов Забайкалья
Жукова А.А., ст. науч. сотрудник, научно-образовательный музейный центр, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия kazarbina_a@maiI.ru
Научные интересы: религиоведение, этнография, антропология, краеведение, музееведение, история и культура народов Забайкалья
21. Khaptaev P.T. Kratkiy ocherk istorii buryat-mongolskogo naroda [A short history of the Buryat-Mongolian people]. Ulan-Ude: Burgosizdat, 1942. 76 p.
22. Shmulevich M.M. Ocherki istorii Zapadnogo Zabaikaliya. XVII - seredina XIX vv. [Essays on the history of the Western Transbaikalie. XVII - middle XIX centuries]. Novosibirsk: Nauka, 1985. 286 p.
23. Bira Sh. Journal of Royal Asiatic Society (Journal of Royal Asiatic Society), 2004, no. 14, pp. 3-12.
24. Elverskog J. The Mongols, Buddhism, and the State in Late Imperial China [The Mongols, Buddhism, and the State in Late Imperial China]. Honolulu: University of Hawaii Press, 2006. 242 p.
_Briefly about the authors
I. Romanova, doctor of social sciences, Transbaikal State University, Chita, Russia
Scientific interests: philosophy of solitude, gender studies, business communications
O. Zimin, expert of the Scientific center of the international researches of the Northeast Asia, Transbaikal State University, Russia
Scientific interests: religious studies, ethnography, anthropology, study of local lore, museum study, history and culture of people in Transbaikalie
A. Zhukov, doctor of philosophical sciences, professor, Philosophy department, Transbaikal State University, Chita, Russia
Scientific interests: religious studies, ethnography, anthropology, study of local lore, museum study, history and culture of people in Transbaikalie
A. Zhukova, senior researcher, Science Museum Center, Transbaikal State University, Chita, Russia
Scientific interests: religion study, ethnography, anthropology, study of local lore, museum study, history and culture of people in Transbaikalie
