46^)
К.А. Пахалюк
СХ
§ «Мог быть Мюратом, если бы жил сотней лет
| раньше». Генерал П.К. фон Ренненкампф
| в годы Первой мировой войны
о
В данной статье изучается биография генерала П.К. фон Ренненкампфа. Особое внимание уделяется его личности, положению в высшем обществе, социальным связям и опыту командования войсковыми соединениями в боевых условиях. Исследуется его деятельность как командующего 1-й русской армией в годы Первой мировой войны, анализируется его оперативное управление войсками, а также многочисленные конфликты с начальством и интриги, которые сказались на ходе операций в Восточной Пруссии.
Ключевые слова: Первая мировая война, российский генералитет, Ренненкампф, Жилинский, георгиевские кавалеры, Гумбинненское сражение.
Деятельность генерала П.К. фон Ренненкампфа, командовавшего 1-й армией в годы Первой мировой войны, давно привлекает внимание историков. Его отчисление от должности в 1914 г. сопровождалась слухами о предательстве. В эмиграции Ренненкампфа считали чуть ли не героем, а в СССР обвиняли в бездарности [20, с. 32-34]. Так что же было на самом деле?
В первую очередь необходимо отметить, что Ренненкампф обладал значительными связями в высшем обществе: в «его круг» входили кн. Белосельский-Белозерский, «адъютант господа Бога» кн. Андроников, свиты генерал кн. Орлов и шталмейстер двора вл. кн. Константина Константиновича генерал Н.Н. Ермолинский. После подавления революционного восстания в Забайкалье в 1906 г. Ренненкампф пользовался благосклонностью императора, в 1912 г. получил свитское звание генерал-адъютанта. Более того, восприемницей одной из его дочерей была императрица Александра Федоровна.
Обратим внимание и на то, что Павел Карлович получил прекрасное военное образование: сначала окончил Гельсингфорское пехотное юнкерское училище, а затем самое элитное военное учебное заведение страны - Николаевскую академию Генерального штаба. За отличия в учебе ему досрочно присвоили звание майора.
Третье, что необходимо отметить, это характер. Генерал М.И. Драго-миров так отзывался о молодом полковнике: «Ну, этого затереть не смо-
гут. Из него выйдет большой полководец. Люди, подобные ему, оцениваются только во время войны» [2, с. 56]. Современники отмечали жгучую активность генерала, импульсивность, харизматичность и крутой нрав. Многие сослуживцы попадали под влияние силы его характера.
Однако даже доброжелатели считали, что справедливостью тот не отличался и имел склонность к выдвижению бездарных любимчиков [13, с. 29, 30]. А.И. Деникин, признавая военные таланты генерала, писал о его честолюбии: «Ренненкампф же смотрел на людской элемент своих частей, как на орудие боя и личной славы. Но его боевые качества и храбрость импонировали подчиненным и создавали ему признание, авторитет, веру в него и готовность беспрекословного повиновения» [11, с. 132].
Существовали у генералы и проблемы с нравственностью. Он отличался весьма легким отношением к женщинам, был четырежды женат и имел множество любовных связей. К примеру, полковник В.Н. фон Дрейер в мемуарах писал о холодном отношении генерала к своей третьей жене Евгении Дмитриевне: «поражало всех, что “молодой” муж не обращал на нее ни малейшего внимания и редко с ней разговаривал... Она рассказывала, что от скуки открыла раз ящик письменного стола генерала и увидела там в удивительном порядке пакетик писем, завязанных разноцветными лентами. Это была переписка со знакомыми дамами» [14, с. 32-33].
Другой отрицательной чертой оказалась склонность к казнокрадству, которая лишь усиливалась низким офицерским жалованием в царской армии. Так, он дважды был вынужден оставлять вверенные части из-за финансовых махинаций: в 1899 г. - 36-й драгунский Ахтырский полк и в 1906 г. - 3-й Сибирский корпус [10, л. 101].
Вместе с тем Ренненкампф проявил себя как храбрый и талантливый военный в период подавления восстания инхэтуаней 1900 г. в Китае и русско-японской войны, заслужив за первую кампанию ордена Св. Георгия 4-й и 3-й ст., а за вторую - два Георгиевских оружия (одно с бриллиантами, другое - с надписью «За храбрость»).
В целом, Ренненкампф преуспел в подготовке войск в мирное время. Капитан А.А. Успенский, командир роты в 106-м Уфимском полку, писал о нем, когда тот еще командовал 3-м армейским корпусом (1906-1913 гг.): «Еще будучи нашим корпусным командиром, он высоко поднял боевую подготовку 3-го армейского корпуса: постоянными маневрами, пробными мобилизациями, кавалерийскими состязаниями, боевой стрельбой с маневрированием даже в морозы, состязаниями в походном движении и т.п., причем войска всегда видели его среди себя на коне, несмотря ни
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
на какую погоду, красивым, “лихим”, простым в обращении!» [26, с. 15]. Сослуживцы за активность и крутой нрав прозвали Ренненкампфа «желтой опасностью» (он носил форму Забайкальского казачьего войска с желтыми лампасами) [13, с. 29]. Когда в 1913 г. он стал командующим войсками Виленского военного округа, то это решение, как писал генерал В.И. Гурко, «приветствовалось как назначение человека, способного в случае войны достойно послужить родине.» [8, с. 25-26].
Перед тем как подойти к анализу деятельности Ренненкампфа в годы Первой мировой войны, нужно отметить особенность его положения в офицерском корпусе, с обеими наиболее влиятельными фигурами которого он имел натянутые отношения. Речь идет о Верховном главнокомандующем вел. кн. Николае Николаевиче, а также о военном министре
В.А. Сухомлинове. В частности, последний знал о махинациях Реннен-кампфа в Ахтырском полку (поскольку служил тогда начальником штаба Киевского военного округа) [18, с. 17], и впоследствии, будучи министром, безуспешно пытался убедить императора не давать ему звание генерал-адъютанта и не назначать на пост командующего 1-й армией [23, с. 114]. Лишь благосклонность Николая II и связи при дворе помогали получать повышения, вести интриги и чувствовать себя относительно свободно, зная, что многое сойдет с рук. Свободу действиям Реннен-кампфа в годы войны добавляло и то, что до середины сентября 1914 г. в штабе армии присутствовали некоторые представители царской фамилии - кн. Иоанн Константинович и вел. кн. Дмитрий Павлович, последний, кстати, из рук генерала получил орден Св. Георгия 4-й ст. за сомнительное отличие в Каушенском бою (19 августа), причем это было сделано на глазах его сестры (и одновременно кузины императора) вел. кнг. Марии Павловны, которая в начале сентября 1914 г. находилась в Инстербурге вместе с госпиталем, в котором работала [24, с. 183]. Однако доступ ко двору имели и недоброжелатели, а потому сведения о некоторых предвоенных махинациях попали на стол самодержцу в разгар боевых действий в Восточной Пруссии, однако он повелел «дело это оставить пока без движения» [10, л. 103, л. 79 об].
Более того, нельзя не отметить, что с началом войны разразился конфликт Ренненкампфа с его непосредственным начальником - главнокомандующим Северо-Западным фронтом генералом Я.Г. Жилинским. Среди наиболее вероятных причин можно назвать личную неприязнь, а также финансовые махинации самого генерал-адъютанта. Так, 16 августа 1914 г.
1-я армия заключила контракт с купцами Мазелем и Шлезингером (с последним Ренненкампф пытался провести аферу и в 1906 г.) на поставку фуража и провианта на сумму около 3 461 000 рублей, что оказалось
вдвое выше по сравнению со средне-справочными ценами, хотя согласно К а
новому полевому уставу снабжение армии вообще являлось задачей фрон- ни вхоо
тС л
та. Благодаря доносу начальника этапно-хозяйственного отдела штаба щ |
1-й армии генерала Г.Д. Янова это дело дошло до Жилинского, который 3
приказал расторгнуть договор [10, л. 85 об.; 23, с. 123]. Ренненкампф |
оправдывался неполным пониманием только что вышедшего Положе- 2
ния о полевой службе войск. Этот конфликт привел и к расколу в штабе армии, причем он усилил давнее неприязненное отношение командующего к начальнику штаба генералу Г.Г. Милеанту, который, хоть и сохранил должность, но был фактически устранен от принятия решений [4, с. 37-39]. Ренненкампф же больше опирался на генерал-квартирмейстера генерала К.К. Байова, а также лично верных ему людей - свиту, состоявшую в большинстве своем из интриганов, чей военный профессионализм вызывал широкие сомнения [1, с. 307-310; 4, с. 39; 10, л. 106-108].
В итоге, Восточно-Прусская операция начиналась в условиях конфликта между лицами, ответственными за ее проведение, что разъедало доверие друг другу, а это не могло не затруднять слаженность действий, от чего и зависел успех. Наступление осуществлялось силами двух армий: действуя в обход Мазурских озер с обеих сторон по сходящимся направлениям, они должны были окружить противника. Немцы же (8-я армия М. фон Притвица) предполагали занять оборону и поодиночке разбить вражеские армии. Стремясь использовать эффект внезапности, командование фронтом начало операцию, не окончив до конца сосредоточение. Ренненкампфу предписывалось действовать против левого фланга немецких войск в направлении на Кенигсберг.
Первый этап наступления прошел относительно удачно: в сражении 20 августа 1-я армия нанесла поражение противнику и заставила его отступить. Правда, лавры победы должны достаться командирам корпусов и дивизий и в меньшей степени - командующему, участие которого в управлении войсками (в т.ч. из-за рейда германской кавалерии по тылам) было минимально. Как и в боях 17-19 августа, он больше реагировал на ход событий, нежели управлял им. Интересно, что Ренненкампф фактически проигнорировал и оставил без наказания преступную пассивность командира конного корпуса Хана Нахичеванского, который отказался принять участие в сражении. Он обладал широкими связями в верхах, а потому интригами мог весьма навредить положению командующего при дворе. При этом за пассивность Ренненкампф отчислил от должности начальника 1-й отдельной кав. бригады генерала Н.А. Орановского, брата начальника штаба фронта В.А. Орановского, что еще больше углубило конфликт с непосредственным начальством.
Отечественная история
Гумбинненское сражение было воспринято как крупная победа, а Жилинский решил, что противник готовится сдать провинцию. Потеряв соприкосновение с врагом и имея перед собой лишь заслон, 1-я армия продвигалась средними темпами, упустив инициативу. Ренненкампф, как и командование фронтом, прибывал в неведении относительно истинных планов врага. 26 августа он получил приказ, ставивший двойную цель: обложить крепость Кенигсберг, где, по мнению Жилинского, укрылась часть вражеской армии, а остальными силами продолжить преследование в сторону Вислы. Однако сделать это не удалось. В эти дни немцы оторвались от Ренненкампфа и атаковали 2-ю армию, разгромив ее в сражении у Танненберга 26-31 августа. С этими событиями связан миф о так называемом предательстве Ренненкампфа, который якобы из-за личной неприязни не оказал помощь войскам Самсонова.
В реальности, к утру 28 августа разобравшись в тяжелом положении
2-й армии, штаб фронта приказал Ренненкампфу спешить на помощь, а Самсонову - отходить к границе. Последняя телеграмма так и не дошла до адресата. Ренненкампф же стал разворачивать корпуса и направил конницу в тылы противника, а 29 августа решил организовать наступление. Для этого под свою ответственность он хотел нарушить приказ Верховного главнокомандующего о выдвижении в район Граево 2-го корпуса, чтобы использовать его в общем ударе [5, с. 304-305]. Правда, вскоре последовал приказ оставаться на месте, т.к. в штабе фронта решили, будто войска Самсонова отошли к границе. Реальную обстановку уяснили лишь к ночи на 30 августа, но было поздно. В целом, не существует оснований возлагать на Ренненкампфа вину за гибель 2-й армии: он действовал в соответствии с приказами главнокомандования фронта. А абсурдность утверждения, будто в годы русско-японской войны Самсонов дал Ренненкампфу пощечину, а потому между ними существовала вражда, уже была доказана в рамках отдельного исследования, а потому останавливаться на этом эпизоде нет смысла [3].
Однако в эти дни начинается серьезное противостояние между Рен-ненкампфом и Жилинским. Поражение Самсонова пошатнуло положение последнего, чем и решил воспользоваться командующий 1-й армии, отчасти опасаясь обвинений в безынициативности, отчасти, видимо, желая занять его место. Интриги он начал вести через лиц, близких ко двору -свиты генерала Орлова, а также генерала С.С. Джунковского. Жилинский обвинялся во враждебности к Ренненкампфу, а также в том, что не позволил ему прийти на помощь Самсонову [16, с. 169-191].
Тем временем в начале сентября русские войска пребывали в неведении относительно дальнейших планов противника. Ренненкампф решил
остаться на занимаемых позициях [5, с. 328], затем стал вообще планировать переход в наступление, в чем был поддержан Жилинским. Вместе с тем сохранялась опасность глубокого обхода левого фланга, «повисшего» в воздухе у Мазурских озер, однако в то время в районе Сувалок формировалась новая 10-я армия, которая в случае опасности, как думал Рен-ненкампф и заверял главнокомандующий фронтом, могла оказать поддержку [Там же, с. 20].
Но противник сам сосредотачивался против 1-й армии, предполагая охватить ее левый фланг и, прижав к Неману, уничтожить. Уже 7 сентября части обходной группы вступили в соприкосновение с левофланговой 43-ей дивизией [6, с. 375]. Благодаря умелым действиям немцам удалось ввести Ренненкампфа в заблуждение относительно своих планов, а потому он понял нависшую опасность только 8 сентября. Командующий подтянул резервы, ожидая, что соседняя 10-я армия, вернее, ее 22-й корпус, окажет содействие. Но ее войска либо только сосредоточивались, либо успели потерпеть поражение в частных боях, а потому не могли наступать. Когда утром 9 сентября это окончательно выяснилось, Ренненкампф отреагировал быстро: приказал перебросить 20-й корпус с правого фланга на левый и стал туда же стягивать конницу.
Ренненкампф ожидал, что удастся силами левого фланга и 10-й армии организовать контрнаступление. Утром 11 сентября Жилинский поддержал эту идею [5, с. 387], однако в реальности войска понесли слишком большие потери, чтобы иметь успех. Видимо, поняв это днем, Жилинский указал на необходимость как можно скорейшего отхода [Там же, с. 389]. Вместе с тем потрепанные левофланговые части 2-го корпуса контратаковали, что стало полной неожиданностью для противника, который решил, что атакован превосходящими силами. Немцы вскоре обнаружили ошибку, однако к тому времени уже успели изменить направление движения обходного крыла, что, по признанию начальствующих лиц 8-й армии, сорвало планы по окружению русских [7, с. 48; 17, с. 68].
Одновременно в переписке со Ставкой Жилинский попытался переложить всю вину на Ренненкампфа, обвинив его в медлительности, непонимании серьезности обстановки, утрате связи с корпусами и даже в отсутствии заботливости (!), выражавшееся в том, что у войск не было хлеба (потому Жилинский собственноручно выслал целый поезд) [21, л. 122, 132, 213]. Одним из основных стало обвинение в «трусости»: именно так главнокомандующий пытался трактовать перемещение штаба армии глубже в тыл под угрозой захвата неприятелем. А 12 сентября Жилинский даже стал испрашивать у Ставки разрешение на отрешение Ренненкампфа от командования, планируя
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
при этом наконец-то осуществить вспомогательный удар войсками при этом наконец-то осуществить вспомогательный удар войсками
10-й армии [21, л. 132, 213].
Хотя большинство обвинений Жилинского были необоснованными, безусловно, Ренненкампф и его штаб проявили себя не лучшим образом. А из-за непродуманного плана отхода тылы смешались, что затрудняло движение первоочередных частей. Нераспорядительность некоторых начальствующих лиц вносила дополнительную дезорганизацию. В итоге армия перемешалась, на какое-то время даже потеряла управление, хотя к 13 сентября отошла за границу, а затем за р. Неман. Немцы не преследовали. Отметим, что тяжелая ситуация на фронте позволила Ренненкам-пфу отчислить от должности начальника штаба Милеанта.
Однако попытка Жилинского переложить на подчиненного всю вину провалилась. После посещения штаба 1-й армии начальник штаба Ставки генерал Янушкевич донес, что, по его мнению, командующий остался тем, кем был, а потому должность потерял Жилинский. Впрочем, для него ситуация в любом случае была проигрышна, т.к. убрать Реннен-кампфа не удалось даже вел. кн. Николаю Николаевичу. Как вспоминал генерал-квартирмейстер Ставки Ю.Н. Данилов, «представление Верховного Главнокомандующего об отчислении генерала Ренненкампфа было предупреждено Высочайшей телеграммой с крайне неожиданным советом - вверить генералу Ренненкампфу главнокомандование армиями... фронта» [9, с. 192]. Последнее, конечно, сделано не было. На место Жилинского был назначен генерал Н.В. Рузский, командующий 3-й армией, снискавший в Галицийской битве славу героя. Однако с новым начальством у Ренненкампфа также не сложились отношения. Вероятно, роль здесь сыграли его карьерные амбиции и то, что Рузский был близок к военному министру Сухомлинову.
После победы над русскими немцы перебросили основные силы на помощь союзникам-австрийцам, оставив в Восточной Пруссии небольшие части (до 100 000 человек) с задачей вести демонстративные действия, что они сделали с успехом, начав 25 сентября бои у Сопоцкина. Хотя к началу октября русские армии вышли к границе, командование все же на некоторое время было введено в заблуждение, а 10-я армия понесла неоправданно высокие потери. Ситуацией решил воспользоваться Рен-ненкампф. 30 сентября он отправил С.С. Джунковскому телеграмму, в которой обвинял Рузского в некомпетентности, ставя в вину отвод войск за Неман, что в дальнейшем дало противнику большую свободу маневра, и отсутствие должной координации между армиями, что не позволило добиться успеха. Однако интрига не удалась. Телеграмму перенаправили Рузскому, а он организовал расследование, т.к. в ней помимо прочего
содержались сведения секретного характера. В итоге Ренненкампфу пришлось оправдываться, вина была свалена на отправившего эту депешу капитана Толузакова, а главнокомандующий фронтом временно спустил дело на тормоза [16, с. 188-191].
Первая половина октября прошла в бесплодных приграничных столкновениях, в целом малоудачных для 1-й армии. На правом фланге части
3-го корпуса вели долгие бои у Ширвиндта, которые к середине месяца благодаря удачному немецкому маневру закончились поражением свежей дивизии. Наступление на левом фланге у оз. Ганча тоже окончилось ничем. Причем за его провал Ренненкампф винил генерала П.И. Мищенко, командира 2-го Кавказского корпуса, который составлял правый фланг 10-й армии и наносил основной удар. Он действовал нерешительно и неумело, обстановки полностью не понимал, посылал противоречивые донесения, а потому вызывал справедливые нарекания со стороны Рузского и Ренненкампфа, который, в свою очередь, пытался оказать содействие развитию операции атакой 20-го корпуса [22, л. 1, 5, 9, 11, 15, 29, 38-39, 41, 46; 23, с. 58]. Однако негативное отношение Ренненкампфа к Мищенко обуславливалось и старой неприязнью, берущей начало в русско-японской войне [11, с. 141-142]. Более того, Мищенко временно был подчинен 26-й корпусу 1-й армии, а 4 октября он отдал приказ вступить в бой коннице Леонтовича, которая отдыхала после боев в тылу кавказского корпуса, однако входила в состав 1-й армии [22, л. 233]. Все это не могло не оскорбить Ренненкампфа, который пытался в донесениях свалить всю вину на своего врага, впоследствии называя его «злым гением августовской операции». Хотя важно отметить, что неприязнь не выражалась в оперативных решениях командующего 1-й армией: он мог интриговать в донесениях, но решения принимал исходя из ситуации, сложившейся на фронте.
Остаток октября 1-я армия пассивно провела на занимаемых позициях, участвуя в боях местного значения. Одновременно тяжелые сражения шли в Польше. Немецкая армия пыталась прорваться на Варшаву, но была остановлена и с большими потерями вынуждена отступить назад. В итоге родилась идея наступления вглубь Германии, которое поручалось Северо-Западному фронту. Вместе с тем внимание Ставки привлекло то, что Млавское и Влоцлавское направления оставались неприкрытыми, а потому в конце октября было решено: на восточно-прусском фронте включить в состав 10-й армии войска Ренненкампфа, а его самого вместе со штабом перекинуть под Млаву, дав четыре корпуса, объединенных в новую 1-ю армию [9, с. 225]. Задачей являлось прикрытие этого направления и оказание содействия соседней 2-й армии С.М. Шейдемана.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
Одновременно немцы решили атаковать промежуток между 2-й и
1-й русскими армиями. К 15 ноября германцы продвинулись глубоко вперед, нанеся поражение двум нашим корпусам. Ренненкампф с первых дней видел опасность, нависшую над его армией, однако Рузский до последнего отказывался в нее верить, а потому не удалось предпринять должных контрмер. В итоге наши войска попали в тяжелое положение: перед противником открылась дорога для удара по правому флангу
2-й армии. 17 ноября германцы образовали ударную группу генерала Шеффера, которая вышла ей в тылы. Только теперь 1-й армии предписывалось левым флангом (Ловичский отряд) ударить обходящему противнику во фланг и окружить его. Несмотря на то, что действия войск Ренненкампфа были вялыми (в том числе и из-за нераспорядительности нижестоящих командиров), группа Шеффера все же попала в тяжелое положение и стала пробиваться назад. Просчеты русских в управлении, в том числе 1-й армией и Ловичским отрядом, и непонимание обстановки позволили противнику избежать полного окружения. Как писал историк Г.К. Корольков, «Ренненкампф смотрел на риск, как на азарт, и всегда шел ему навстречу, не считаясь ни с чем. Отсюда получались даже нелепые планы, почти не учитывавшие группировки противника, и редко продумывались» [15, с. 161]. Хотя именно решения Рузского в первую очередь привели к неудаче под Лодзью, он стал сваливать вину на подчиненных, в т.ч. и на Ренненкампфа.
Отметим, что к тому времени Ренненкампф в глазах многих был дискредитирован. Отчасти он стал «жертвой» развернувшейся патриотической истерии, которая в каждом носителе немецкой фамилии стали видеть предателя. Отсутствие значимых успехов и досадные ошибки еще больше подрывали доверие и не позволяли императору более защищать генерал-адъютанта. Поддержка при дворе была главным препятствием в вопросе об отчислении Ренненкампфа (примерно та же ситуация сложилась в отношениях между последним и Ханом Нахичеванским). Как видно, в вопросе занятия командных должностей связи имели больший вес, нежели профессионализм, а генералы больше напоминали придворных, а не простых военных. В целом же, сложилась абсурдная для армии ситуация, когда нарушался принцип единоначалия и начальник не мог свободно вести себя в отношении подчиненного. В итоге, «проблема Ренненкампфа» была улажена теми же «политическими» методами - абсолютная дискредитация в обществе и высших сферах сделала его уязвимым. Приезд императора в Ставку на завершающем этапе Лодзинской операции позволил решить все проблемы и добиться согласия венценосца: 1 декабря Ренненкампф был отчислен от командо-
вания [25, с. 29]. Попытки оправдаться ничем не увенчались, а распространяемые им записки о действиях в Восточной Пруссии и под Лодзью еще больше подпортили репутацию [16, с. 169-191]. Провалились и попытки действовать через великих князей [23, с. 143]. Была даже образована специальная комиссия, которая расследовала деятельность Ренненкампфа, однако было решено не предавать его суду, а отправить в отставку (на этом настоял сам Сухомлинов, который мудро не желал раздувать скандал) [23, с. 114]. В апреле 1916 г. Ренненкампф обратился к главнокомандующему Северным фронтом генералу А.Н. Куропатки-ну с просьбой восстановить его на службе (дать хотя бы кавалерийскую дивизию), однако начальник штаба Ставки генерал Алексеев выступил против [10, л. 96].
К сожалению, оправдать доверие, оказанное императором накануне войны, Ренненкампфу не удалось. По духу он так и остался командиром кавалерийской дивизии, готовым лично рваться в бой. А. Нокс, английский военный наблюдатель при русской армии, справедливо отметил, что генерал «мог быть Мюратом, если бы жил сотней лет раньше. Но в двадцатом веке он был анахронизмом» [21, с. 132]. Ренненкампф действительно был бравым боевым генералом, но, став во главе армии благодаря благосклонности венценосца, он просто оказался не на своем месте. Для командующего требовались опыт аналитической и организационной работы, умение осуществить оперативное планирование, выстроить, наладить и поддерживать систему по управлению войсками, а также навязать собственную волю противнику. Во всем этом Ренненкампф не преуспел. Он был склонен, скорее, к резким движениям и эмоциональным порывам, нежели к методичной работе. Как бывший командир корпуса он умел реагировать на изменения в обстановке, но не управлять ею. Потому при всей энергичности он не навязывал собственного хода событий, а больше следовал за ним. Отсюда и миф о «пассивности Ренненкампфа». Хотя отдаваемые им приказы рисуют его как энергичного полководца, требующего непрерывного наступления, он все равно оставался в большей степени заложником развития ситуации (действий немцев, начальства или подчиненных), как, например, во время наступления в Восточной Пруссии. Лишь в период сентябрьского отступления и в боях под Лодзью проявились попытки генерала навязать свою логику событиям, однако из-за излишней импульсивности, несистемности и темпераментности [19, с. 165-167], ошибок в оценке обстановки (включая переоценку собственных возможностей), отсутствия должного опыта, а также разногласий с начальством, его энергия не только часто не находила должного применения, но и порою шла во вред.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
Библиографический список
1. Аккерман П.А. В штабе дивизии // Голос минувшего. 1917. № 11-12.
С. 298-340.
2. Андоленко С.А. Ренненкампф // Возрождение. 1970. № 221. С. 55-68.
3. Бахурин Ю.А. «Вокзал для двоих». К вопросу о «мукденской пощечине» Самсонова Ренненкампфу // Рейтар. 2010. № 51. С. 144-153.
4. Бубнов А.Д. В царской ставке. М., 2008.
5. Восточно-Прусская операция: Сб. документов. М., 1939.
6. Головин Н.Н. Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии. Прага, 1926.
7. Гофман М. Война упущенных возможностей / Пер. с нем. Б. Кулакова; Предисл. В. Гурко-Кряжина. М.-Л., 1925.
8. Гурко В.И. Война и революция. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917 / Пер. с англ. М.Г. Барышникова. М., 2007.
9. Данилов Ю.Н. Россия в мировой войне 1914-1915 гг. Берлин, 1924.
10. [Дело генерала Ренненкампфа] // РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 786.
11. Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1991.
12. [Донесение генерала П. Мищенко] // РГВИА. Ф. 2106. Оп. 1. Д. 157. Л. 233.
13. Дрейер В. Генерал П.К. Ренненкампф // Военная быль. 1965. № 74. С. 29-31.
14. Дрейер В. На закате империи. Мадрид, 1964.
15. Корольков Г.К. Лодзинская операция. М., 1936.
16. Л.С. Из деятельности генерала Ренненкампфа // Сб. ст. по военному искусству. М., 1921. С. 169-191.
17. Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг. М.; Минск, 2005.
18. Махров П. Без страха и упрека! // Часовой. 1962. № 430. С. 17-23.
19. Незнамов А. Стратегия темперамента // Сб. ст. по военному искусству. М., 1921.
20. Пахалюк К. Боевые действия в Восточной Пруссии в Первую мировую войну. Указатель литературы. Калининград, 2008.
21. [Переписка штаба Северо-западного фронта и Ставки] // РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 70.
22. [Переписка штаба 1-й армии и штаба Северо-западного фронта] // РГВИА. Ф. 2106. Оп. 1. Д. 156.
23. Романов А.В. Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова: (1914-1917) / Сост., коммент. и предисл. Осина В.М., Хрустале-ва В.М. М., 2008.
24. Романова М.П. Воспоминания великой княжны. Страницы жизни кузины Николая II. 1890-1918 / Пер. с англ. Л. Карповой. М., 2007.
25. Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг. Нью-Йорк, 1960. Кн. 1.
26. Успенский А.А. На войне: Восточная Пруссия - Литва. 1914-1915 гг. (Воспоминания). Каунас, 1932.
27. Уткин А. Первая мировая война. М., 2002.