CC BY
30
УДК 37.014.3 ББК 74.03(2)
МОДЕРНИЗАЦИЯ ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ: СОВЕТСКИЙ ВАРИАНТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ВЛАСТИ И ОБЩЕСТВА1
MODERNIZATION OF GENERAL EDUCATION: THE SOVIET VERSION OF THE AUTHORITIES AND SOCIETY INTERACTION
Козлова Галина Николаевна
Профессор кафедры спортивно-педагогических дисциплин и кафедры общей и социальной педагогики Нижегородского государственного педагогического университета имени Козьмы Минина, доктор педагогических наук, доцент E-mail: dek14dek@yandex.ru
Овчинников Анатолий Владимирович
Ведущий научный сотрудник лаборатории истории педагогики и образования ФГБНУ «Институт стратегии развития образования Российской академии образования», доктор педагогических наук E-mail: anatovch2014@yandex.ru
Аннотация. Представлен исторический опыт взаимоотношений власти и общества в процессе модернизации общего образования в СССР. Показаны потенциальные возможности советского общего образования в социальном реформаторстве, раскрыт его реальный вклад в развитие советского общества.
Kozlova Galina N.
Professor at Sport-Pedagogical Subjects Department and General and Social Pedagogy Department, Minin University (Nizhny Novgorod), ScD in Education, Associate Professor
E-mail: dek14dek@yandex.ru
Ovchinnikov Anatoly V.
Leading researcher at the Laboratory for the History of Pedagogics and Education, the Federal State Budget Scientific Institution "Institute for Strategy of Education Development of the Russian Academy of Education", ScD in Education E-mail: anatovch2014@yandex.ru
Abstract. The article covers historical experience of relations between the authorities and society in the process of modernization of General education in the USSR. The potential capabilities of the Soviet General Education in social reformation are shown, its real contribution to the development of the Soviet society is disclosed.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ. Проект «Исторический опыт взаимодействия власти и общества в развитии общего образования в России (XIX - конец ХХ вв.)» №14-06-00424.
Ключевые слова: фундаментальные проблемы Keywords: fundamental problems of the Soviet советского общего образования, государственная general education, state power and society,
власть и общество, модель исторического model of the historical development of the
развития советского общества, модернизация. Soviet society, modernization.
После вступления человечества в эпоху глобализации у властных структур усиливается заинтересованность в адекватности общего образования объективным тенденциям развития мирового сообщества. Это объяснимо тем, что именно от этого соответствия во многом зависят и темпы продвижения конкретной страны в мировом образовательном пространстве, и ее возможности успешно интегрироваться в изменяющиеся мировые культурные процессы и связи.
В современном российском обществе все больше усиливается интерес к институту государственной власти, историческому развитию ее структур в сотрудничестве с общественными силами, которые выступали за сбалансированное и устойчивое развитие страны в условиях модернизации всех основных сторон жизнедеятельности, в том числе образования и воспитания.
Об этом неоднократно заявлялось представителями государственной власти, Министерства образования и науки, представителями общественности, Русской православной церкви. И это вполне обоснованно. Ведь история советского общества - это прежде всего часть истории нашей страны, некий культурно-исторический феномен, позволяющий извлечь важные исторические уроки того, как сложно и неоднозначно могут протекать и преломляться модернизационные процессы в национальном образовании под действием как властных, так и общественных структур. И в настоящее время вряд ли кто будет отрицать необходимость проведения фундаментальных исследований по изучению феноменов советского общего образования, всех его достоинств и недостатков.
Уникальная в своей исторической ретроспективе система советского общего образования, «продуктами» которой оказались все граждане среднего и пожилого возраста в современной Российской Федерации, до сих пор нередко выглядит стереотипно. Методологический принцип историзма в его лучших отечественных традициях настоятельно диктует необходимость пересмотра длительное время господствовавшего тезиса о строго линейном и сугубо поступательном движении советского общего образования. Важно вновь посмотреть на вопрос о его исключительной прогрессивности, которую якобы неуклонно обеспечивало соответствие модернизационных процессов политическим задачам государственной власти.
Необходимость перманентной модернизации советского общего образования порождала глубокие изменения в духовной жизни страны, понять которые можно лишь при обращении к таким базовым институтам, как власть и общество в их сложных взаимоотношениях, ставших определенным итогом предшествующего развития.
ХХ в. оставил богатое наследие, и многие фундаментальные проблемы советского общего образования имеют корни в дореволюционном (1917) периоде. Это вопросы всеобщей грамотности, общекультурной подготовки квалифицированной рабочей силы, усиления жизненно-трудовой направленности образования, его демократизации.
Смена политической власти и длительный общественный катаклизм первой четверти ХХ в. лишь еще более обострили назревшие в области образования проблемы. Однако в историко-педагогическом знании до сих пор нередко во многом искусственно и жестко продолжают разделять процесс развития общего образования в нашей стране на дореволюционный (1917) и советский периоды. Основы этой традиции, которая существенно недооценивает факт преемственности, были заложены на государственном уровне и политически заданы самой советской властью еще в первые годы ее преобразований во всех направлениях жизнедеятельности общества, в том числе и в сфере общего образования.
В дальнейшем под влиянием растущего авторитета СССР на международной арене и признания мировым сообществом значимости локальных успехов советской страны для всей человеческой цивилизации эта традиция превратилась в монопольную и стала восприниматься последующими поколениями уже как аксиоматично заданная.
Действительно, дерзновенные и новаторские начинания советской власти во всех сферах общественной жизни когда-то вызывали острый интерес и неподдельное удивление у многих выдающихся личностей того времени. Профессор Колумбийского университета Дж. Каунтс, дважды посетивший в 1920-е гг. Советский Союз, полагал, что «эта страна бросила вызов Америке не Коминтерном, Красной Армией и ГПУ, но Госпланом и системой образования» [1, с. 62].
Известный американский писатель Т. Драйзер, побывав 1928 г. в Советском Союзе, предсказывал: если советская система образования «не превратится в модификацию догматического коммунизма в СССР, то может возникнуть новое рациональное общество с идеальным правительством, которое еще никогда не существовало» [1, с. 70].
Прозорливый и наблюдательный взгляд великого писателя чутко уловил наличие огромных потенциальных возможностей и социально-реформаторских перспектив процесса дальнейшей модернизации общего образования в СССР, подметил вариативность связей политических процессов с модернизацией подготовки молодого поколения к жизни. Прогноз Т. Драйзера сбылся лишь отчасти, ибо диктат политической власти и мощная сила проводимых по ее инициативе политических кампаний не могли обойти стороной сферу общего образования, которая составляла значимый элемент всей внутренней политики страны.
Заметим, что одна из крупных политических кампаний по закреплению советской исключительности и противопоставления ее как предшествующему этапу развития, так и мировому опыту была организована государственной властью сразу же после окончания Великой Отечественной войны. 24 мая 1945 г. на приеме в честь командующих войсками Красной Армии И. В. Сталин признал, что победа в Великой Отечественной войне была достигнута прежде всего за счет патриотизма русского народа. «Народ-победитель» был назван «руководящим народом», при этом о руководящей роли партии, о ее вкладе в организацию победы над фашизмом совсем не упоминалось. Экстремальные условия военного времени побуждали советских людей критически и оперативно оценивать изменяющуюся обстановку, активизировали их способность нестандартно и вариативно мыслить, принимать ответственные решения. Единство власти и общества не только было важной
составляющей в борьбе с фашизмом, но и определяло дальнейшие успехи страны на всех основных направлениях ее развития в послевоенные годы.
Государственная власть в СССР сумела перейти от идеи этнонации к гражданской нации как к многоэтническому по составу образованию, основными признаками которого стали территория и гражданство. Новая историческая общность и ее идейно-политическая направленность на мировой арене воспринимались как жизнеспособное явление, которое готово успешно отстаивать и защищать свои ценности.
Приглашенный на физкультурный парад 12 августа 1945 г. генерал армии Дуайт Эйзенхауэр вспоминал: «Пять часов стояли мы на трибуне Мавзолея, пока продолжалось спортивное представление. Никто из нас никогда не видел даже отдаленно похожего на это зрелища. Спортсмены-исполнители были одеты в яркие костюмы, и тысячи этих людей исполняли движения в едином ритме. Народные танцы, акробатические номера и гимнастические упражнения исполнялись с безупречной точностью и, очевидно, с огромнейшим энтузиазмом» [2, с. 125].
В целом в социально-гуманитарном знании послевоенных лет утвердилась и стала господствующей концепция исторического приоритета нашей страны во всех ведущих отраслях науки, культуры, техники и, конечно, образования. При этом признание заслуг Запада расценивалось как «низкопоклонство», которое отождествлялось с космополитизмом. Развертывание политической кампании по усилению патриотического воспитания советских граждан было обусловлено разработкой с 1945 г. в США Гарвардского проекта. Ответом на эту попытку нивелировать идейно-политическую составляющую советского патриотизма и оказалась политическая кампания борьбы с этим явлением.
Установки на противоборство были даны в известной статье Д. Т. Шепилова «Советский патриотизм», опубликованной 13 августа 1947 г. в газете «Правда». Вне контекста достижений советской культуры в те годы рассуждать о какой-либо цивилизации было крайне опасно. Чуть раньше, 18 апреля 1947 г. в секретном Плане мероприятий по пропаганде среди населения идей советского патриотизма отмечалось: «Для улучшения работы школы по воспитанию у молодого поколения советского патриотизма и оказания в этом направлении помощи учителям необходимо:
а) поручить министерствам просвещения союзных республик при переиздании школьных учебников полнее показать в них достижения отечественной науки и техники, литературы и искусства, великие традиции нашего народа, героизм советских людей в борьбе за Родину, более основательно и глубоко показать преимущества социалистического строя и советской культуры над капитализмом;
б) составить и издать учебные хрестоматии и специальные книги для внеклассного чтения, в которых в доступной для детей форме должны быть изложены великие открытия и изобретения, сделанные русскими и советскими учеными» [цит. по: 3].
Однако, как это нередко бывало в отечественной истории советского периода, начались определенные перегибы, вызванные неуемным рвением выполнить указания партии и правительства. В контекст этих общих установок политической кампании была включена и педагогическая наука. Главным космополитом в 1949 г. в ней был назван С. Л. Рубинштейн. К «космополитам со стажем» был отнесен И. Ф. Свадковский, который в книге
1929 г. «Социальное воспитание в Америке» проявил «недопустимое раболепие» перед культурой и образованием США.
А вот Е. Н. Медынскому было указано на проявление космополитизма лишь за то, что в его «Истории педагогики» истории советской педагогики была посвящена всего 41 страница на фоне 288 страниц западноевропейской педагогики и 220 страниц педагогики дореволюционной (1917).
Естественно, что такие политические действия властных структур порождали и усиливали у людей нигилистическое и даже уничижительное отношение к дореволюционному периоду, порождали иррациональное представление о процессах развития педагогики и образования, создавая тем самым благоприятную почву для противопоставления хода развития образования в одной стране общеисторическому развитию.
Известно, что благодаря такой идейной атмосфере заведующий отделом педагогических вузов Министерства просвещения РСФСР П. Н. Шимбирев даже подготовил докладную записку об исключении из учебных планов педагогических институтов истории педагогики и сохранении только истории педагогики советского периода [4, с. 625]. Однако до реализации замыслов П. Н. Шимбирева дело не дошло.
По стечению обстоятельств именно эта политическая кампания привлекла внимание власти, например, к наследию А. С. Макаренко. Так, в ходе проведенного Академией педагогических наук РСФСР 5-9 января 1950 г. обсуждения «Основ педагогики» (1947) Н. К. Гончарова было указано на недопустимость игнорирования достижений советского педагога А. С. Макаренко. Отчасти благодаря высказыванию Президента АПН РСФСР А. И. Каирова с этого времени А. С. Макаренко выступил как олицетворение позитивных начал всего советского образования [5].
Высокую эффективность отсроченных результатов модернизации общего образования в СССР к середине ХХ в. демонстрировали и данные ЮНЕСКО. Согласно одному из выводов этой авторитетной международной организации, советская молодежь в те годы по уровню интеллектуального развития занимала третье место в мире. И как это ни банально звучит, социальная отдача от модернизации общего образования в СССР наглядно выразилась в том интеллектуальном прорыве, без которого немыслим был бы запуск в Советском Союзе первого искусственного спутника Земли в октябре 1957 г. Именно после этого знакового события советская система образования стала предметом пристального внимания американцев, которые стали говорить своим детям: «Учите математику, а то вам придется учить русский» [6, с. 85].
Сегодня необходимо признать, что отнюдь не только политические кампании и явные успехи СССР по созданию и модернизации собственной системы образования создавали почву для подобных назиданий. Высоко сознательное отношение советских школьников к обучению, их твердая уверенность в своих силах и способностях удерживать и наращивать потенциал советского общества также выступали немаловажными, хотя и второстепенного порядка обстоятельствами. В этом значительная заслуга проводимой советской властью официальной идеологии, которая приносила как позитивные, так и не вполне необходимые результаты. Например, побывавшие в СССР в начале 1930-х гг. иностранцы констатировали, что советская молодежь весьма надменно и даже пренебрежительно
относилась к изучению иностранных языков. Сами дети объясняли это тем, что у иностранцев им учиться стало уже нечему - все передовое и прогрессивное теперь навсегда сосредоточено в СССР.
«Наивное патриотическое тщеславие» советской молодежи бросилось в глаза и известному немецкому писателю Л. Фейхтвангеру. Но при этом в начале 1937 г. он отметил и наличие точного понимания у учащейся в СССР молодежи своего собственного назначения в мире, личную и глубоко осознанную сопричастность ко всему окружающему. На фоне тенденций развития общего образования в мире учащаяся в СССР молодежь поразила Л. Фейхтвангера своей целеустремленностью. Непосредственность, с которой молодые люди впитывают «накопленные тремя тысячелетиями знания, с которой они открывают в них новые, неожиданные стороны, подбодряет того, кто после всего пережитого со времени войны был уже готов отчаяться в будущем человеческой цивилизации» [7, с. 17].
С середины 1950-х до середины 1960-х гг. в СССР модернизировались все основные сферы общественной жизни, которой власть целенаправленно придавала большую эффективность и динамику для сохранения способности системы по-прежнему отвечать на многочисленные внутренние и внешние вызовы.
В это десятилетие в советском обществе появилась идейная дезориентация, а государственная власть оказалась неспособной оценить значимость зарождающихся новых обратных связей с обществом в виде частичной свободы слова, возможности наличия оппозиции и частично независимой прессы. Безусловно, все это делалось под бдительным оком партийных органов, но тем не менее изменение политического климата было налицо. И это сказалось на системе образования как главной составляющей идеологической работы партии и советского государства по воспитанию человека новой, коммунистической формации.
Однако прежние тенденции продолжали иметь место. Антисоветской и антиобщественной деятельностью государственная власть обозначала иногда искренние и честные попытки думающих, сознательных и совестливых представителей общества, пытавшихся привести советскую действительность в соответствие с высокими идеалами государственной власти.
Советская система стала модернизироваться лишь в собственной структуре отсчета, координат и критериев, при этом научно-технический прогресс в это время уже носил главным образом характер заимствования, хотя в оборонно-промышленном комплексе, в области космических программ СССР и в эти годы успешно продолжал соперничать с Западом.
Именно в эти годы советское общество постепенно стало превращаться в общество печатных и аудиовизуальных (телевидение) коммуникаций, технической эстетики, что существенным образом повлияло на изменения в образовательном пространстве. От всемирного миссионерства политическая власть перешла к мирному сосуществованию государств с различным общественным строем, некоторой разрядке во внешнеполитических отношениях с Западом.
Все заметнее улучшались показатели жизнеобеспечения советских людей, в стране были созданы единые энергетические и транспортные системы. В 1980 г. в Советском
Союзе производилось промышленной продукции столько же, сколько в 1950 г. во всем мире [8, с. 71]. Но новые стандарты постиндустриальной информационной цивилизации, которые западное общество осуществило к началу 1980-х гг., Советскому Союзу осилить уже не было суждено.
В это время особенности поведения представителей властных структур различного уровня все явственнее стали напоминать привилегированную часть дореволюционного российского общества. На этом определенно и открыто концентрировали внимание уже в те годы иностранцы: «Определяя детей и внуков в самые престижные институты и используя связи для предоставления им хорошей работы и возможностей продвижения по службе в лучших учреждениях и организациях, правящая элита обеспечивала прочное положение в обществе для следующих за ними поколений из своего круга» [9, с. 84].
Государственная власть и общество, существенно определяя ход и общие социально-педагогические результаты модернизации общего образования в СССР, особенно в 1958 и 1984 гг., во многом сами оказались исторически обреченными заложниками той стратегии взаимодействия, которая в то время казалась оптимальной и политически долговечной.
Постепенно ставшее лишь внешне монолитным, единство власти и общества все более превращалось в фикцию. На реальный процесс взаимодействия власти и общества в модернизации общего образования воздействовало качество самой власти и качество того общества, которое она создала посредством своего управления. Сложные механизмы функционирования социальных институтов, системные эффекты их фактических взаимоотношений выступали основной движущей силой модернизации общего образования в СССР.
Формально целевыми ориентирами модернизации продолжали оставаться официальные решения государственных и партийных органов, в соответствии с которыми и выстраивался очередной этап модернизации общего образования в СССР. Благодаря тому, что стратегия общего образования в СССР подчинялась указаниям партийного руководства, развитие педагогического процесса представлялось власти как процесс политического и административного воздействия на его основы, который обеспечит искомый запрограммированный и гарантированный результат. Поэтому любое новое методологическое веяние, которое направляло модернизацию образования, в итоге не получало достаточно глубокой научной проработки, не опиралось на анализ объективно складывающейся реальной ситуации в образовании.
У большинства людей, работавших в те годы в сфере образования, формировался своеобразный «внутренний цензор», который соответственно реагировал на выдвигаемые новые задачи и определял меру свободы в их реализации. При этом государственная власть исходила из того, что общее образование в стране по-прежнему самое прогрессивное и передовое в мире, а стратегия его развития может вытекать лишь из решений коммунистической партии и советского правительства - ведь именно эти решения определяли задачи и направления совершенствования всего советского общества.
Модернизация общего образования в СССР так и оставалась одной из важных сфер партийного руководства и всегда была органично вписана в модель исторического развития советского общества, в основе которой лежала социалистическая идея в ее советском
варианте. Воспитание человека - строителя «коммунистического завтра» во многом строилось на сложившемся в СССР типе духовной культуры, которая ориентировала советских граждан на активное участие в преобразованиях общества на основе нового представления о мире.
Исторический опыт, который накопила наша страна в сфере общего образования, убедительно показывает, что неподвижность образовательной системы во многом вытекала из стиля функционирования макросистемных структур - власти и общества, что и обрекало советское общее образование на постепенное системное отставание от жизненных процессов и вызовов развивающегося мира.
Эта стагнация и вытекающее из нее отставание некоторое время были незаметны, вызревали подспудно, фокусируя в себе весь калейдоскоп общественных взглядов и убеждений в вопросах дальнейшего развития советского государства и общества. С крушением советской системы ушел в историю главный тезис того времени о превосходстве советского общего образования, которое очевидно внесло свою лепту в постепенно надвигавшийся общественный дисбаланс и развитие недоверия общества к власти за проводимую ей политику, хотя в целом и в настоящее время зачастую советский опыт общего образования продолжает характеризоваться как не имеющий аналогов в мировой истории.
Специалисты признают, что именно советская власть реализовала дерзновенный замысел - устранила вековую несправедливость, ликвидировала неграмотность, осуществила в стране культурную революцию. Ведь многие поколения дореволюционной России привыкли относиться к общему образованию как к громадной привилегии, которая предназначена для элиты.
В современных условиях неоспоримы многие, хотя и ушедшие в прошлое, но заметные и даже грандиозные заслуги советской власти в выравнивании образовательного уровня основных слоев общества, поэтапном улучшении образовательного уровня населения различных регионов и национальностей, успешном формировании социальной мотивации школьников к учению и уважения советских граждан к научному знанию. «Простой народ оценил это и, думается, посчитал за главную заслугу и главное достижение советской власти», - полагают современные историки [10, с. 931].
Сам образ жизни советского общества достаточно хорошо подкреплял организацию педагогического процесса и компенсировал многие собственно педагогические изъяны общего образования. Идеологические механизмы того времени утверждали в учебно-воспитательном процессе решающую роль человеческого фактора и мастерства, творчества отдельного педагога. Ведь в СССР провозглашалось, что руководящая деятельность партии и принятие властных решений по модернизации общего образования надежно опираются на научные подходы и закономерности функционирования педагогического процесса и общества.
Декларируемые научные подходы и обозначенные в советском обществоведении закономерности считались абсолютно верными, поэтому и некоторые обгоняющие потребности власти общественно-педагогические инициативы зачастую вступали в противоборство со стилем деятельности управленческих структур. Лакировка противоречий и реальных проблем общего образования вытекала из складывающихся десятилетиями
традиций оценки явлений социалистической жизни в целом. Сведение подлинного значения важных проблем до уровня отдельных недостатков в своем отсроченном действии негативно повлияло на отношение общества к развивающимся педагогическим явлениям и самой государственной власти. Публично - и во многом искренне - советские люди выражали поддержку действий власти в общем образовании, а внутренне они сохраняли скрытое, публично не выявляемое неприятие этой политики.
При этом все же в советском варианте процесс взаимодействия власти и общества определял их согласие, единство. Наблюдая СССР в начале 1937 г., Л. Фейхтвангер констатировал такое доверие населения к политическому руководству, какого ему еще никогда и нигде не приходилось видеть [7, с. 14].
Правдивость этого наблюдения подтвердили трагические события Великой Отечественной войны, которые стали масштабным испытанием доверия советского общества к государственной власти. Стратегическую несостоятельность высших эшелонов политического руководства в первые месяцы Великой Отечественной войны, очевидный крах установок власти «малой кровью» и «могучим ударом» во многом компенсировал патриотический порыв советского народа, который действенно выразил отношение к власти. Попутно заметим, что уже спустя почти полвека, при реализации последней советской школьной реформы 1984 г. такое единство в советском обществе было лишь лозунгом, но отнюдь не повсеместным явлением.
Причина этого явления, возможно, кроется и в том, что модернизация социально-экономической сферы в СССР никогда не затрагивала коренных политических и идеологических устоев советского общества, которые определяли главное содержание судьбоносных для страны событий и стратегию развития общего образования. Советская власть массированно внедряла в общественное сознание определенные ею же установки и оценки.
В целом советское общее образование в ходе своей модернизации всегда оставалось органической частью социальных и идеологических процессов в стране. Как социальный институт общее образование в СССР неизбежно подвергалось воздействию глобальных процессов социального развития. Изучая разные стороны государственной власти и общественной жизни в СССР, историки заключили: «Хрущевское десятилетие - это золотой век советской системы, когда раскрылся весь заложенный в ней потенциал, и она дала максимум того, на что была способна в идеале» [11, с. 5].
Уникальная в историческом отношении система общего образования в СССР функционировала и модернизировалась в русле четко выстроенной научной и идеологической стратегии, существенно трансформирующейся в соответствии с новыми требованиями власти и общества. Опыт этого многоликого процесса модернизации советского общего образования получил отражение в многочисленных публикациях различного уровня.
В современных условиях целесообразно провести определенную инвентаризацию накопленных знаний, результатом которой должен выступить определенный уровень научного осмысления взаимоотношений власти и общества в модернизации советского общего образования. Репрезентация обширного материала, который был накоплен
отечественной школой в условиях реализации социалистической модели общественного развития, значима и для лиц, принимающих в настоящее время властные решения в сфере образования.
Историко-педагогическое знание дает крупицы опыта, которые при их осмыслении способны внести вклад в модернизацию современной российской школы. Отбросив идеологические штампы, можно заметить если не одинаковость, то существенную близость ценностных установок, на которых основывается современное общее образование, идеалы которого живы не только в человеческой памяти. Они продолжают через старшее поколение влиять на бытие нынешнего образовательного пространства и жизненные смыслы подрастающего поколения.
Список литературы
1. Супоницкая, И. М. «Советизация» Америки в 1920-1930 гг. [Текст] / И. М. Супо-ницкая // Вопросы истории. - 2014. - № 2. - С. 59-72.
2. Лебедева, Е. В августе 45-го. Физкультурный парад, посвященный Победе [Текст] / Е. Лебедева // Родина. - 2007. - № 8. - С. 125-129.
3. Турченко, С. Чтение выходного дня: советский патриотизм [Электронный ресурс] / С. Турченко. - Режим доступа: http://rosgeroika.ru/library/2013/august/ chtenie-vyixodnogo-dnya-sovetskij-patriotizm? (дата обращения: 30.10.2016).
4. Сонин, А. С. Борьба с космополитизмом в советской науке [Текст] / А. С. Сонин.
- М.: Наука, 2011. - 663 с.
5. Обсуждение книги профессора П. Н. Груздева «Основы педагогики» 5-9 января 1950 г. [Текст] // Советская педагогика. - 1950. - № 4. - С. 36-107.
6. Чарушников, В. Д. Мифы и реальность «великого десятилетия» [Текст]: моногр. / В. Д. Чарушников. - М.: РИЖ, 2009. - 160 с.
7. Фейхтвангер, Л. Москва. 1937 [Текст] / Л. Фейхтвангер; пер. с нем. - М.: Гос. изд. худ. лит., 1937. - 93 с.
8. Ванюков, Д. А. Эпоха застоя [Текст] / Д. А. Ванюков. - М.: Мир книги, 2008. - 240 с.
9. Смит, Х. Сладкая жизнь советской элиты [Текст] / Х. Смит // Бестселлер. - 1993.
- № 1. - С. 70-84.
10. Общество и власть. Российская провинция. 1930 - июнь 1941 гг. [Текст] / сост. А. А. Кулаков, В. В. Смирнов, Л. П. Колодникова. - Т. 2. - М.: Ин-т Российской истории РАН, 2005. - 1152 с.
11. Общество и власть. Российская провинция. 1953-1965 гг. [Текст] / сост. А. А. Кулаков, В. В. Смирнов, Л. П. Колодникова. - Т 4, Ч. 1. - М.: Ин-т Российской истории РАН, 2007. - 680 с.
References
1. Suponitskaya I. M. "Sovetizatsiya" Ameriki v 1920-1930. Voprosy istorii. 2014, No. 2, pp. 59-72.
2. Lebedeva E. Aug 1945. Fizkulturnyy parad, posvyashchennyy Pobede. Rodina. 2007, No. 8, pp. 125-129.
3. Turchenko S. Chtenie vykhodnogo dnya: sovetskiy patriotizm. Available at: http:// rosgeroika.ru/library/2013/august/chtenie-vyixodnogo-dnya-sovetskij-patriotizm? (accessed: 30.10.2016).
4. Sonin A. S. Borba s kosmopolitizmom v sovetskoy nauke. Moscow: Nauka, 2011. 663 p.
5. Obsuzhdenie knigi professora P. N. Gruzdeva "Osnovy pedagogiki" 5-9 Jan 1950. Sovetskaya pedagogika. 1950, No. 4, pp. 36-107.
6. Charushnikov V. D. Mify i realnost "velikogo desyatiletiya": monogr. Moscow: RlZh, 2009. 160 p.
7. Feuchtwanger L. Moscow. 1937. Moscow: Gos. izd. khud. lit., 1937. 93 p. (In Russian)
8. Vanyukov D. A. Epokha zastoya. Moscow: Mir knigi, 2008. 240 p.
9. Smith H. Sladkaya zhizn sovetskoy elity. Bestseller. 1993, No. 1, pp. 70-84. (In Russian)
10. Kulakov A. A., Smirnov V. V., Kolodnikova L. P. (Comp.) Obshchestvo i vlast. Rossiyskaya provintsiya. 1930 - Jun 1941. Vol. 2. Moscow: In-t Rossiyskoy istorii RAN, 2005. 1152 p.
11. Kulakov A. A., Smirnov V. V., Kolodnikova L. P. (Comp.) Obshchestvo i vlast. Rossiyskaya provintsiya. 1953-1965. Vol. 4, part 1. Moscow: In-t Rossiyskoy istorii RAN, 2007. 680 p.
Интернет-журнал «Проблемы современного образования» 2016, № 6
